8 историй

– Ну, что опять случилось, горе ты мое? – пробормотала женщина, ласково поглаживая Соню по светлым волосам.

У девушки никогда не было секретов от мамы. У них вообще были очень теплые дружеские отношения. В этот раз ей тоже нечего было скрывать. Рассказала все, как есть. Лариса тяжело вздохнула, налила компот и протянула дочери:

– Нужно рассказать все Борису. Пусть решает, кто ему важнее.

Соня так бы и сделала, если бы на следующий день в женской консультации случайно не столкнулась с Бориной женой. Она, конечно же, не сидела в очереди, как все другие. Сару пригласили к врачу практически мгновенно.

– Извините, дамы. Сил нет дожидаться. Токсикоз извел.

В глазах Сони все закружилось, поплыло… В который раз за последние месяцы она едва не задохнулась. Не помня себя, дошла до дома. Легла на старую кровать. Скрипя пружинами, перевернулась на бок. Слез не было. А разве они могут быть, когда тебя самой не стало?

Первые недели после свадьбы Борис держался, предоставив матери время уладить все свои дела. Но потом… Он смертельно скучал по своей Соне. Никогда раньше они не проводили столько времени порознь. Он пришел в дом, где Соня с матерью снимала квартиру, да только там никого не оказалось:

– Лариса на работе. Соньку на картошку отправили куда-то под Николаев, – пояснила вездесущая баба Рая. – А что это ты сюда явился? Жена надоела?

Борька не посчитал нужным ответить. Вышел на улицу. Закурил. Жена надоела еще до того, как она ею стала. Он вообще не мыслил своей жизни с кем-то, кроме Сони. Сара его раздражала. Даже оказавшись в ее постели, он не мог себя перебороть. Закрывал глаза и представлял Соню. Да, это было недостойно, мерзко… Но иначе он попросту не смог бы. А ему нужно было помочь матери.

В следующий раз он наведался к Соне только через три недели. Все время до этого он работал, чтобы избавиться от любой зависимости от матери. На скорой много не заработаешь, но хоть что-то…

– Чего стучишь? Нет там никого.

– Опять работают?

– Съехали они.

– Как… съехали? Куда?!

– Да кто ж его знает. На прошлой неделе еще. Собрали нехитрые пожитки и уехали. Говорят, за Ларкой давно какой-то мужик нездешний ухлестывал…

– А Соня?

– Соня с матерью уехала, понятное дело, – пожала плечами старуха и закрыла дверь перед носом шокированного мужчины.

Боря выполз из вонючего, душного подъезда. Вдохнул жаркий августовский воздух. Вдох опек легкие, и не принес никакого облегчения. С ужасом осознал: ее нет. Он не сможет больше прийти в любой момент, чтобы поболтать. Он не услышит ее звонкий смех, не увидит, как она красит губы, собираясь с ним на свидание. Не расскажет о своих мечтах и надеждах. Он не сможет сжать ее в своих руках, поцеловать, заняться любовью. Господи Боже… Он же не сможет так… Без нее.

И начались поиски. Борис искал ее везде, где только мог. Поднял на уши деканат института, в котором училась Соня, нашел ее одногруппников. Но никто не знал, куда подевалась девушка. Просто в один момент она приехала и забрала документы.

– Не знаю… По-моему, она серьезно заболела. Ее даже от картошки по состоянию здоровья освободили. Может, помирать в родное село уехала? – вынес предположение староста группы, которого Боря поймал на перемене.

Родное село могло бы стать зацепкой, если бы парень знал, где его искать. У них никогда не заходило разговора о том, откуда родом Лариса – мать Сони. Он знал только то, что в Одессу она приехала вслед за мужем, с которым впоследствии развелась. Но ни имени мужчины, ни его адреса парень не знал.

Боря зарылся руками в отросшие курчавые волосы и завыл. Его ломало долго. Он не мог есть, не мог спать, вообще ничего не мог… Целыми днями учился и работал, загоняя себя до отупения. А когда выдавалась свободная минутка, снова искал Соню. Так продолжалось несколько лет… Непонятно, почему с ним все это время оставалась Сара. Видит Бог, он был совершенно отвратительным мужем. Но все-таки она оставалась рядом. Может, и правда любила?

С матерью Борис старался встречаться как можно реже. В глубине души он даже ненавидел родительницу за то, что ради ее свободы ему пришлось поступиться собственным счастьем. И в какой-то момент Роза поняла, что ее план обернулся против нее же. Случилось то, чего она опасалась больше всего на свете – ее сын отдалился. Мало того, он практически вычеркнул ее из своей жизни.

Через пять лет после свадьбы, окончательно потеряв надежду вернуть Соню, Борис с женой эмигрировал в Израиль. Он прожил достойную жизнь. Стал прекрасным специалистом, сделав себе имя в области ортопедии. Заработал приличное состояние… Но все это время мужчина был ужасно одинок. Несмотря на тридцать лет брака, супруга так и не стала для него той половиной, о которой он всегда мечтал. У них даже детей не было. Не дал Господь, несмотря на многочисленные попытки Сары забеременеть. Роза просто с ума сходила, когда поняла, что одобренная ею самой невестка не способна произвести наследника славного рода Меерсонов. Теперь уже она давила на то, чтобы Борис развелся. И как можно скорее. Сын не молодел, ему следовало как можно скорее найти жену без дефектов. Но Борис, пожалуй, впервые воспротивился. Да, возможно, это было неправильно – наказывать таким образом мать. Мстить ей за поломанную жизнь… Но Борис не поддался на уговоры. Он уже привык к Саре, притерся к ней… И не хотел ничего менять. Все равно никто и никогда не заменит Соню. Эта боль навечно поселилась в его душе, ведь первая любовь не забывается…

А потом Борис остался совсем один. Сара погибла, возвращаясь в своей машине от подруги. Жену не удалось спасти. Она умерла мгновенно. Борис ходил по опустевшему дому и вообще не знал, как жить дальше. Пусть Сара так и не стала для него любимой, но она стала другом, опорой, поддержкой. А Роза не скрывала радости:

– Ничего, Боренька. Найдешь себе помоложе жену. Глядишь, еще и родишь кого-нибудь!

В тот день Борис впервые оборвал разговор, так и не выслушав мать до конца. И только тогда он, пожалуй, действительно поверил, что Соня в день их последней встречи была права. Мать придумала всю ту историю с растратой. Он сам поломал свою жизнь. Своими собственными руками. Ему было пятьдесят, когда он остался абсолютно один.

Все поменялось неожиданно. В один момент, спустя два года после ухода Сары. Он встретил ее. Молодую женщину. Лет тридцати, или немного за. Борис не знал, что приковало его взгляд. Возможно, она ему кого-то напоминала.

Это была обычная конференция по ортопедии. Он читал очередную лекцию, демонстрируя что-то на слайдах, а потом его взгляд выхватил из толпы коллег ее невысокую фигуру. Женщина была темной масти, с большими карими глазами и живой, подвижной мимикой. Она не была красавицей, но и дурнушкой тоже не была. Симпатичная, ухоженная, хорошо одетая.

Борис хотел подойти к ней во время фуршета. Банальный порыв, объяснения которому он не находил, но молодая женщина его опередила. Широко распахнув глаза, Борис с удивлением наблюдал, как она целенаправленно движется к нему.

– Здравствуйте, Борис Меерсон. Вот какой вы, оказывается.

Боря удивился еще сильнее:

– Простите, мы знакомы?

– Нет! – покачала головой женщина из стороны в сторону, и только тут Борис заметил, что она была беременна. – Но вы же бывали в Одессе?

В сердце мужчины что-то кольнуло. Да… Да, он бывал в Одессе. Там осталась его душа. Борис кивнул, более пристально разглядывая незнакомку.

– И жили на Малой Арнаутской?

– Жил, – кивнул Борис, сглатывая. У него появилось предчувствие, что сейчас его жизнь необратимо изменится.

– И знали Софию Кочеткову?

Борис кивнул. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Желудок опустился вниз.

– А я – Елизавета Кочеткова. Гринбанд по мужу. Как говорит бабушка Лара, ее девочек прямо тянет на евреев, – хохотнула женщина. – А вы – мой биологический родитель. Только не подумайте, бога ради, что мне от вас что-то нужно, – тут же пояснила она, заметив, как побледнел мужчина. – Просто я же беременная. Ну и образовался у меня бзик – посмотреть на мужчину, чьи гены будут в моем ребенке. Сдерживала себя, как могла, а потом меня пригласили на эту конференцию, а там вы… И я подумала, что это судьба.

– Простите… Что-то мне нехорошо, – прошептал мужчина, хватаясь за сердце.

– Упс… Ну да, мне говорили, что я резкая, как понос. Нужно было как-то помягче вам об этом сообщить, да? Или вообще ничего не говорить… – бормотала женщина, выводя его в холл, где было гораздо прохладнее. – Бабушка рассказывала, что вы не слишком крепок. Но я думала, речь шла о силе духа, а не о вашем слабом здоровье.

Борис буквально упал в кресло. Лиза побежала в бар за водой, а он, не отрывая взгляда, следил за своей… Дочерью?! У него не было никаких сомнений. Теперь он понял, кого ему напомнила Лиза. Она была очень похожа на него самого, но еще больше – на его мать. В душе поднимался шторм. Эмоции переполняли, перекрывая доступ кислорода. Осознавать то, что он прожил жизнь, лишенный возможности видеться с собственным ребенком, лишенный любви и радости… Это было невыносимо больно. Его жизнь уходила, а он столько всего упустил…

Перед носом появился стакан с водой:

– Вот. Выпейте. Эти гормоны меня доконают. Сама не ведаю, что творю. Вы простите меня, что вот так свалилась на голову. Только мне, правда, ничего не нужно, я посмотрю на вас, мы поболтаем и разъедемся, каждый в свою сторону…

– Нет… – отчаянно замотал головой Борис.

Женщина замерла, откашлялась:

– Эээ, ну ладно. Не хотите, как хотите. Настаивать не стану.

– Нет-нет… Ты меня неправильно поняла, – отдышался Борис, хватая дочь за руку. – Я не хочу разъезжаться в разные стороны. Я хочу познакомиться, выяснить, как так получилось, что мне о тебе не было известно.

– Правда? – изумилась Лиза. – А ваша семья не будет против?

– Нет у меня никого. Я холост.

– Холост, или никому не нужен? – не преминула поддеть отца дочка. – Ой, прости! Язык мой – враг мой. Это мне тоже бабушка говорила. Вообще-то я борюсь со своей язвительностью, – покаялась дочка.

Борис улыбнулся. Впервые за все время их разговора:

– Боюсь, это генетическая предрасположенность. А соответственно, можешь даже не стараться.

– Ты тоже острый на язык? – улыбнулась в ответ дочь.

– Нет. Это у тебя в бабушку Розу.

Лиза нахмурилась. Она знать не хотела эту сварливую каргу! И уж тем более не хотела быть на нее похожей. Борис сразу же это понял.

– Лиза… А как Соня живет? Куда она исчезла? Я столько лет ее искал…

– Да? – удивилась дочь. – А мама была уверена, что ты этого не станешь делать.

– Я искал. Не один год, после ее исчезновения потратил на это… Так как она?

– Мама живет в Киеве. Работает. У нее свой бизнес. Да что я рассказываю? Может, вам стоит встретиться? Она, кончено, в шоке будет, но, по-моему, вам есть, о чем поговорить.

Встретиться? С Соней? Спустя тридцать два года? У него даже руки задрожали. И в носу защипало.

– Пойдем!

– Куда?!

– К маме. У нее тут какие-то дела по работе.

– Она в Тель-Авиве?!

– Да. Говорю же… По работе. Туры какие-то разрабатывает новые. Отели смотрит. Нашла себе занятие, чтобы меня одну не отпускать. Муженек-то мой меня сопроводить не смог. Тоже весь в бизнесе. Знаешь, как мне с этими двумя квочками живется? Я ж, как забеременела – мне жизни нет. У мамы нереализованный материнский инстинкт из всех дыр попер.

– Почему же нереализованный? – поинтересовался Борис, спеша вслед за дочерью. – Подожди, Лиза. У меня здесь автомобиль припаркован.

– А с чего бы ему реализоваться?! – удивилась дочь, усаживаясь в заботливо приоткрытую отцом дверь. – Меня она и не видела толком, вкалывая на двух работах и заочно заканчивая институт. Ну, а больше детей у нее не было. Вот и накопила любовь нерастраченную.

Борис выехал на автостраду, забивая в навигатор указанный дочкой адрес отеля, в котором они с матерью остановились. Мужчина пребывал в какой-то эйфории. Все, что случилось сегодня, было настолько неожиданно, настолько желанно! Счастье с горьким привкусом. Упущенные годы не могли не оставить свой след.

Лиза вошла в холл отеля первая. Он последовал за ней, и тут же им навстречу вышла женщина. Худенькая, с длинными светлыми волосами. Она практически не изменилась. Только морщинки появились на лице. Особенно у смеющихся глаз, которые, завидев его, потрясенно распахнулись. Похоже, инфаркт грозил не только ему.

– Соня, – прошептал мужчина. – Господи Боже… Это и правда ты.

– Боря? Лиза, что здесь происходит? – взволнованно поинтересовалась женщина.

– Похоже, что воссоединение семьи, – отрапортовала дочь, придерживая мать за локоток.

Женщина снова перевела взгляд на Бориса. Зажмурила глаза, вновь их открыла, будто бы не в силах поверить, что действительно его видит.

– Соня… Сонечка… Нам нужно поговорить.

Женщина растерянно осмотрелась, пытаясь собрать вместе разбежавшиеся мысли:

– Здесь неплохое кафе за углом, – тихо проговорила она.

Они уселись за столиком в полупустом ресторанчике, сделали заказ, который не лез в горло, и даже не сразу заметили, что дочь тактично оставила родителей наедине. Соня оторвала взгляд от тарелки, отложила в сторону приборы, сосредоточившись на мужчине, которого и не надеялась уже увидеть. Который сломал ее жизнь, как многие считали. Отмечала все… И плохую стрижку, и болезненно худую фигуру, и годы, которые отложили отпечаток на его лице, прочертив глубокие борозды морщин…

– Почему ты уехала?

– Прости? – изумилась женщина.

– Почему ты уехала? Я искал тебя годами, пытаясь вернуть… Почему не сказала, что беременна?

– Я хотела, – пожала плечами Соня. – Только встретила Сару в консультации. Она тоже была в положении. И тогда я подумала, что вряд ли моя беременность для тебя станет радостной новостью. Не хотела причинять тебе неудобства.

– Сара никогда не была беременна. Мы бездетны.

Соня потрясенно распахнула глаза:

– Мне жаль. Но тогда она была уверена, что у нее токсикоз. Или врала… Хотя… Забудь. Я ничего не буду доказывать.

– И не нужно. Ты и так была во всем права, – заметил Борис, перекатывая ложку в руках. – Куда вы уехали?

– В Киев. За мамой давно ухаживал один мужчина, но он был прилично старше, и она не решалась выйти за него замуж. А когда со мной случилась беда… Я, Боря, с жизнью хотела покончить… Вены вскрыла, – призналась Соня, перекатывая браслет на руке, который прикрывал тонкие, выцветшие шрамы. – Так вот тогда-то она и решилась. И, знаешь, ни дня не жалела потом. Они вообще с Николаем Васильевичем очень хорошая пара.

Боря сглотнул, за грудиной что-то сдавило. Боль наполнила все его тело и устремилась в мозг.

– Как ты жила? Была ли замужем? – Борис устремил взгляд на руки женщины. Обручального кольца на пальце не было, хотя Соня и не пренебрегала украшениями.

– Замужем? Да ты что, – улыбнулась женщина. И эта открытая улыбка шипом воткнулась в его сердце, выпуская наружу переполняющую его вину. – Мне же не до этого было совершенно! Работа, учеба, орущая Лизка… А потом девяностые, безденежье… Нет, замужем я не была. Есть у меня сейчас один… Как говорит мама – для здоровья, но ничего серьезного. А ты?

– Я тоже один. Сара погибла два года назад.

– Мне жаль, – прошептала Соня и замолчала.

– Я искал тебя.

– Ты говорил.

– Я любил тебя всю свою жизнь, – прошептал Борис, не сводя с женщины переполненного слезами взгляда.

– Боря… Столько времени прошло… Мы уже давно другие люди. И не вернуть ничего.

– Не вернуть. Можно просто продолжить с этого места. Если ты хочешь… Мы могли бы хотя бы попробовать.

Соня сглотнула. Эта встреча стала полной неожиданностью. Она не была уверена, что хочет попробовать. Женщина только недавно сумела избавиться от наваждения первой любви. Ей потребовались на это долгие годы. А теперь… К чему бередить сердце на старости лет? Зачем он вообще появился в ее жизни?! Лизка – паразитка!

– Господи… Мы живем в разных странах. У нас устоявшаяся жизнь…

– А мы попробуем! Пойдем! – подхватился Борис, бросая на столик несколько купюр.

– Куда? – изумилась Соня.

– Будем знакомиться заново!

Борис усадил Соню в машину, и покатил к своему дому. После похорон Сары он продал дом и перебрался в квартиру. Здесь был закрытый двор с несколькими бассейнами и большой спортзал.

– Красиво, – проговорила женщина, разглядывая открывающийся из окон вид.

– Да, – согласился Борис, не сводя взгляда с хрупкой стройной фигуры.

Он до сих пор не верил, что нашел ее, спустя столько лет. А ведь сейчас можно было представить, что и не было их… Этих десятилетий порознь. Фигура женщины практически не изменилась, и только волосы были немного короче, чем тогда. Соня повернулась к нему лицом. Такая же красивая. Только теперь это была зрелая, сочная красота. И она зажигала его ничуть не меньше. Борис знать не желал, кто там у нее есть «для здоровья». С сегодняшнего дня для любых целей будет только он – Боря Меерсон. Подошел. Посмотрел прямо в глаза. Любит! Любит ее прошлую, любит настоящую, любит всякую… И всегда будет любить. Поцеловал. Сначала осторожно. Будто бы боясь спугнуть. А потом со всей страстью, которую только Соня могла в нем пробудить. И она ответила. Потянулась к нему с отчаянным всхлипом. И не было ничего лучше, чем этот момент. Когда точно знаешь, чего хочешь, и знаешь, как… Обнажение тел, обнажение душ. И не стыдно за свои несовершенства. Это печать опыта, без которого они бы не оказались в этой точке… Вместе. Спустя столько лет. Вошел в нее одним плавным толчком, качнулся. Отступил. Повторил все еще и еще. Пока она не задрожала в экстазе.

– Люблю. – Хриплый шепот в наивысшей точке.

Вита припарковалась и повернулась к задумавшемуся мужчине:

– Цветочный. В этом магазинчике всегда свежий товар.

– Ох, извините. Задумался. Я сейчас… Одну минутку.

Борис выскочил из машины. Зашел в небольшой магазинчик. Осмотрелся. Ему нужны были ромашки, но он не был уверен, что их можно было достать в марте.

После того, как они с Соней снова встретились, прошло ровно четыре месяца. Четыре месяца беготни и хлопот. Борис в спешном порядке сворачивал практику в Израиле, искал работу в Киеве, распродавал имущество… И часами висел на телефоне, не в силах оторваться от любимой.

– Клади трубку.

– Не могу.

– Боря… – нежный смешок.

– Я на тебе окончательно свихнулся. Все время твое лицо перед глазами стоит. Может, все-таки прилетишь? Хоть на денек…

– Не могу. У нас куча работы, – прошептала Соня, с улыбкой откидываясь в кресле.

– Эх… И я еще, как привязанный… целых две недели, Соня! Это невозможно – быть так долго без тебя! Я так скучаю, милая…

– Я тоже, Боря. Как наваждение какое-то.

– Ну, ничего. Еще немного осталось. Лишь бы к родам Лизкиным успеть перебраться. Дед я, или не дед?!

– Дед! – засмеялась Соня. – А прабабку-то ты обрадовал?

– Да. Она хочет познакомиться с Лизой. Но это – только если сама Лизка захочет. Я настаивать не буду.

И так каждый день. Разговоры, скайп, томительное ожидание новой встречи. Им не пришлось знакомиться заново. Они практически не изменились. Так… Набрались опыта, да горя испили. Но от этого только ценнее стало то, что наконец-то обрели.

Ромашек в магазине не было. Боря купил букет белых гербер и вернулся в машину.

– Мне вообще ромашки были нужны. Но сейчас не сезон. Как думаете, хорошая замена? – переспросил мужчина у хорошенькой таксистки.

– Великолепная, – улыбнулась Вита. – Будете свою девушку с восьмым марта поздравлять?

– А? Да нет… – покачал головой мужчина. – Замуж звать буду. И так на тридцать два года опоздал. Нужно, чтобы хоть внук в законном браке родился.

– Вот это романтика! – восхитилась Вита.

Они подъезжали к Софиевской, и Борис все больше волновался. Он еще не знал, что Соня согласится на его предложение, заревев в полный голос. Что они поженятся на следующий же день. Что в тот же день он станет дедом очаровательного мальчика, и что Роза, переступив через себя, все-таки извинится перед Соней. Он не знал, что его ждет счастливое будущее, полное любви и детского смеха. В этот миг он только надеялся на заветное «да».

Вита припарковалась у обочины:

– Удачи вам с предложением! – улыбнулась она, забирая щедрое вознаграждение.

– Спасибо! – кивнул головой мужчина и лихо выскочил на тротуар навстречу красивой женщине в кремовом кашемировом пальто. Они обнялись прямо посреди улицы, сминая шикарные герберы. И такая любовь исходила от этой пары!

Вита смахнула слезу. С трудом оторвала взгляд от счастливых влюбленных и выехала на дорогу.

История 2. Леся и Николай

По адресу нового вызова находилась детская травматология, въезд на территорию которой был строго запрещен. Вита припарковалась у обочины, в надежде, что клиенты догадаются выйти. Так и случилось, уже минуту спустя к ней подсели две молодые женщины.

– Ну и зачем тебе этот демарш, Леся? Чего добиваешься? Согласилась бы. Колька бы тебя и отвез. А так неизвестно, сколько деньжищ в трубу улетит, пока ты до своей Калиновки на такси доедешь!

Вита прониклась справедливостью сказанного. До Калиновки намотает прилично! Может, и правда, лучше бы барышню неведомый Колька подвез? Тарифы нынче – мама дорогая!

– Не могу я, Карина. Видеть его не могу. Когда дети рядом, еще хоть как-то держусь, а наедине… Не могу, и все!

Ага! Значит, Колька – это муж. Да непросто муж, а муж в опале.

– Лесь… Ну, Леська! Ты палку-то не перегибаешь?

– Нет! – решительно отрезала молодая женщина и тут же обратилась к Вите. – Вы поезжайте. Я не передумаю…

Вита включила поворотник, проводила взглядом несколько машины. Гады, хоть бы кто пропустил! А женщины между тем продолжали тихий разговор:

– Лесь… Ну, провинился он… Это да, конечно. Но он ведь сожалеет, Лесь! Ты посмотри на него! Худющий стал, глаза ввалились!

– Ну, кто ж виноват, что новая зазноба плохо кормит? – с горечью заметила женщина.

О, да тут измена налицо! – мимоходом отметила Вита, наконец-то вливаясь в плотный поток машин. Ну и гады эти мужики! И чего им только не хватает?! Вот и Леся… Умница, красавица. Сразу видно! А этот Колька вон чего начудил… Паразит!

– Ты-то говори, да не заговаривайся, – одернула подругу Карина. – Знаешь же, что один он мается! Слушай, Лесь… Да прости ты его! Видела я эту дамочку. Ну, знаешь… девочка-трансформер. С нее сними все накладное, и не останется ничего! Это же даже не измена с такой… Это подвиг!

Леся горько усмехнулась и отвернулась к окну. Бойкая Карина поймала взгляд Виты в зеркале:

– Вы меня где-нибудь у метро выкиньте. Мне в Калиновку без надобности.

– На Позняках, подойдет?

– В самый раз. Лесь, слышала? Я на Позняках выйду.

– Слышу-слышу! – кивнула молодая женщина подруге.

– Леська, ну что ты, и правда… Посмотри на себя! Почернела вся. Простила бы ты его уже, и всем бы легче стало. Дети страдают, ты страдаешь, Колька страдает.

– А как простить измену, Карина? Ты бы простила?

– Простила бы! Он же у тебя золотой! Ну подумаешь, оступился раз… С кем не бывает? Он же понял, что не прав. Прощения попросил. Ведь просил же?! А ты ему что? Даже скандала хорошего не устроила! Детей собрала, и к маме под крылышко. Разве так можно? Их же нельзя без присмотра оставлять. Тем более таких мужиков, как Николай. На него все село Богу молится. Знаешь, сколько желающих к рукам прибрать?! А ты тоже молодец – берите, мол, мне без надобности!

– Он мне изменил! – отчаянно закричала пассажирка и всхлипнула в конце, испортив весь произведенный грозный эффект. – Все село в курсе. Кости мне моют. Даже дети на переменках шушукаются за спиной… – отчаянно зашептала она.

– Это, конечно, неприятно, да только сплетни так же быстро затихают, как и рождаются. Тебе ли не знать. Когда Курякина с мужем развелась и за вашего директора замуж вышла, что было? Армагеддон. А через месяц и не вспомнил никто.

– Курякину не застал никто со спущенными штанами в самом процессе!

– Да, тут Колька сплоховал. Мог бы хоть спрятаться по-человечески!

– Кристина, да ты что несешь? И что тогда? Я бы ничего не знала, а он бы за моей спиной шашни водил?

– Да не водил бы он, дура! Вляпался один раз. Мало ли, как такое получилось. Он бы в жизни на постоянной основе тебе не изменял. Он тебя любит!

– Любит?! Ах, это любовь у него такая, оказывается! Значит, я и правда – дура! Не понимаю я, Кристина, такой любви. Я же за него жизнь готова была отдать. Пылинки сдувала! А он…

Леся познакомилась с Николаем Бариновым еще в институте. Приехала домой погостить, отдохнуть от жизни общажной и увидела его в магазине. Большой. Первое, что пришло в голову. Высокий, плечистый, основательный. Это как-то сразу бросалось в глаза. Только руки все в мазуте въевшемся. А так… У Леси даже дыхание перехватило. Мама тут же все просекла: