Не хочу быть невестой!

Анастасия Зинченко

Не хочу быть невестой!

Глава первая

Илотилас чуть не выронила бокал, когда от высокого привлекательного брюнета услышала, что именно он – ее суженый. Тот, от которого она бежала. Тот, которого сторонилась всеми силами. Тот, кто каким-то чудесным образом смог найти ее. Здесь, в Академии.

И он пришел, чтобы забрать ее с собой?..

И… что значит обращение к профессору Фаланиру «Кристафор»?.. Он же лорд Салфир…

Кристафор… Крис?!

Нет-нет-нет! Это невозможно!

Этого просто не может быть!

Чтобы тот таинственный мужчина, чувственный, отзывчивый, романтичный, тот, которого она встретила на маскараде в подземельях Академии, был ядовитым и надменным преподавателем боевки?! Нет!

Некстати вспомнился сон, что она увидела во время практики в лесу. Тогда, кажется, ее подсознание пыталось сыграть подобную злую шутку: представить идеального, лучшего в ее жизни любовника, в образе строгого профессора Салфира. И когда она, вся в испарине, проснулась, с дрожью ожидая появления на пороге палатки огнедышащего дракона с изумрудными глазами, лишь несколько минут спустя смогла вздохнуть с облегчением, приводя дыхание и пульс в порядок, не застав мужчину из сновидений в опасной близости от своих расшалившихся фантазий и спасовавшего перед желанием тела.

Ведь то был всего лишь сон. Игры разума. Не более.

Но сейчас… Перси (ведь так к нему обратился профессор?), практически идентичная его копия, с разницей лишь в цвете глаз, да, может, в более мягких чертах лица и менее широким разворотом плеч, обратился к… брату (ведь их родство было просто очевидно!) тем именем, что заставляло ее все эти недели беспокойно оглядываться. Высматривать знакомый силуэт. Прислушиваться в попытках уловить приятные низкие нотки его голоса. И все тщетно.

Что это получается? Тот, кого она искала, всегда был рядом?!

Тот, о котором она грезила, явился в образе преподавателя?!

Крис. Салфир. Фаланир. Перси. Айнелиас.

Гисхильдис!

Эти двое – те самые братья, о которых рассказывал отец? Те самые!

Не так давно Тили вспоминала, как Леросейл поднимал в беседе за ужином имя лорда Фира. Так при дворе был известен высокий брюнет с притягательной внешностью и весьма тяжелым характером.

Отец говорил, что данный геун состоял на службе у киоса Римонда, что пару раз его деятельность затрагивала работу Высшего Совета Аминса, а он, в свою очередь, ставил задания Совету здесь, в Амродане, пересекаясь с делами Леросейла и Глеарры.

Кажется, в тот же день Илотилас задумалась о родственниках темной лошадки с именем Фир Айнелиас, и в ее памяти услужливо проскользнуло имя Персиваль. И тогда она безошибочно определила, что младший брат лорда, который был всего на десять лет моложе, по слухам являл собой пример истинного джентльмена, вхожего на все светские рауты. Он был эталонным образцом того, каким должен быть лорд. Персиваль придерживался правил, никогда не был замечен в рисковых и сомнительных мероприятиях, но, кажется, не поддерживал со своим братом теплых отношений.

Возможно, дело было в праве наследования. Разумеется, он негодовал из-за того, что все богатство семьи и титул должны перейти к Фиру, как к перворожденному.

И теперь они оба здесь.

Если раньше Илотилас предполагала, что тот, кто служил киосу, не согласился бы опуститься до банального преподавания в Академии, исключив из жизни дворцовые интриги, теперь, увидев воочию деятельность этого индивида, отбросила ложные предположения.

Крис – тот еще интриган! И адепты – лишь напаханное поле для использования его манипуляционных действий. Студенты, в числе которых затерялась и она.

Мужчина оттачивал свое мастерство, искусно направляя юные умы в нужное ему русло. Скорее, он развлекался, ведь пребывание возле короля должно было закалить как внешне, так и внутренне, выстраивая в сознании сложные комбинации, которые в Академии применять не было смысла.

Да, он идет на поводу у своих желаний повеселиться и наблюдать, как они, словно дрессированные собачки, будут выполнять любой приказ, довольно виляя хвостами за банальную похвалу.

И на вечеринке… это было притворство, забава, способ добиться желаемого, практически не прикладывая усилий.

Непрошеные злые слезы встали мутной пеленой перед глазами.

Нет! Они не увидят ее в таком состоянии!

Она должна быть выше этого.

Нельзя показывать свою слабость.

Только не перед мужчинами, которые могут крутить ею, как пожелают.

Но она и сама хороша! Не могла догадаться, что пристальный взгляд, очерчивающий ее фигуру на тренировках и лекциях, был намеком? Указанием на осведомленность, как выглядит ее тело без одежды. Символом знания, какой она становится в порыве страсти, и напоминанием, как может отдаваться возле неровной каменной стены подземелья, романтично тонувшего во мраке.

И все это время он молчал.

Лишь изводил ее непрестанными занятиями. Гонял так, что с демоницы сходило семь потов… и ни разу не прикоснулся. Так, как ей хотелось. Так, как касался ранее.

Черт!

А Персиваль… не удивительно, что родители выбрали кого-то вроде него.

Идеальная репутация, безупречные манеры, ни одного скандала. Разумеется, сиятельный со всех сторон, как ни посмотри, жених. К тому же лорд, аристократ с древней родословной, обширными связями и тугим кошельком.

Демон. Молодой. И, чего уж греха таить, привлекательный.

Молодой демон, значит, страстный. Возможно, за внешней оболочкой скрывается что-то темное?.. Ведь его брат…

Нет-нет-нет! Не нужно сравнивать их!

– Прошу меня извинить, джентльмены, я вынуждена удалиться, – здраво рассудив, что, если она хочет сохранить остатки самообладания и не натворить дел, о которых в последствии пожалеет, лучше ретироваться. Причем срочно. Каждая минута промедления может стоить будущего исключения из Академии из-за вспышки негодования, что в исполнении Илотилас никогда не проходила незаметно для окружающих.

Но сейчас обида, злость и ненависть, что смешивались в ее душе и превращались в опасный бурлящий коктейль, закономерно выбивала из колеи. Кого угодно весть о нежданном женихе, который решает ни с того, ни с сего предстать перед «счастливой» невестой, заявляя свои права, заставит потерять голову! А что уж говорить про Мятежницу!

Ей стоит побыть одной. Убежать подальше от этих двоих.

Присев в легком реверансе, девушка, минуя недоуменных лордов, которые вряд ли они ожидали, что она решит просто-напросто уйти от ответа, спешно лавируя между адептами и приглашенными гостями ректора, направилась к высоким дверям.

Бежать, бежать, бежать!

Не оглядываться назад!

Вперед, туда, где она сможет привести себя в чувство.

Туда, где ей ответят на вопросы.

Длинное платье мешало быстро передвигаться, ноги путались в юбке, а высокие каблуки, которые она так любила, неожиданно стали помехой.

Остановившись во дворе Академии возле того самого дерева, возле которого впервые увидела Френка, сняла туфли, опустив босые ступни на холодную землю с пожухлой травой. Однако холода не ощущала. Не только из-за того, что рефлекторно создала вокруг себя комфортное поле, поддерживающее теплую температуру, сейчас в ее груди горел огонь негодования. Досады. Ощущения предательства. И неразрешимых дум.

Слезы, которые она сдерживала в общем зале, ярко украшенном в честь дня рождения основателя их альма-матер, Бефанора Темного, полились из глаз, прочерчивая на светлой коже мокрые дорожки.

Она не хочет оставаться сегодня здесь.

Ей нужно утешение. Тепло. Любовь.

Ноги сами собой преодолели границу, отделяющую земли Академии от городских черт. Сегодня ворота были открыты, ведь на праздник быть приглашены именитые гости, многие из которых не утруждали себя пунктуальностью. В эту ночь была репетиция зимнего празднества. Репетиция дня, когда в Амродан за артефактом, который вскоре будет передан профессору Дубринейлу, приедет королева Каларика. Тем самым древним минералом, что Рикард хотел поместить в специально оборудованное помещение для насыщения Силой. Тем, за которым, по-видимому, охотится Кларисса.

Однако думать о предательстве и женщинах было больно. Особенно в этот час. После открытия истины.

Ей нужны ответы!

Тили бежала по улицам Амродана, не замечая удивленные взгляды редких ночных прохожих. Возможно, где-то на отголосках раненного сознания понимая, насколько странно смотрится в бальном платье, босая, с размазанной от слез тушью и растрепанной от ветра прической. Но в данный момент ей было плевать на общественное мнение.

Лишь бы быстрее добраться до дома. До мамы. Глеарра даст ей заботу. Ласку. И сможет развеять все сомнения.

Мама утешит. Она понимает, всегда понимала и старалась принять ее сторону. Только Глеарра сможет убедить мужа, что Персиваль Айнелиас – не тот, за которого должна выйти их дочь.

Но услышит ли она ее просьбы?..

***

– Персиваль, какого черта?! – дождавшись, пока Илотилас скроется из виду, Крис налетел на брата. – Что значит, ты приехал за своей невестой?!

В серых глазах младшего Фаланира появились так знакомые ему с детства искорки превосходства. Перси всегда радовался малейшей возможности насолить ему. Старался превзойти. В любой сфере.

– Какие выражения, Кристафор, фи! Тебе следует больше времени посвящать своему вокабуляру. К тому же ты решил пойти учить неокрепшие умы!

Крис скрипнул зубами.

Перси его подначивает. Специально. При этом оставаясь раздражающе бесстрастным, словно прикрывшись маской. Безмолвно напоминая времена, когда он сам надевал чужую личину во времена службы.

Однако, если Кристафор внутри всегда оставался собой, живым, полным энергии и стремлений (хотя последнее определение впору присвоить и Персивалю), младший брат был лишен каких-либо проявлений бурных чувств. Ему можно было приписать лишь вежливую отстраненность, граничащую с безразличием, безусловное следование этикету и правилам. Ничего более. Никаких вспышек гнева, ничего, что могло бы поставить его идеальную репутацию под сомнение. Словно он был восковой фигурой, а не живой личностью.

Лишь в детстве, когда до Перси дошло, что значили те десять лет, что разделяли их, он позволил себе вспылить. Тогда он ругался, кажется, на всю жизнь вперед. Обвиняя его, пеняя на несправедливость судьбы, желая изменить ход истории. И отплевываясь от предложения старшего брата поделить наследство поровну. Тогда Персиваль кричал, что не собирается принимать подачки от несносного Криса. И с каждым годом лишь подтверждал высказанное в порыве злости.

Что бы Крис не делал, каждый год, выливающийся в десятилетия, а после и в столетия, не мог сблизить родную кровь. Перси отдалялся от него. Предпочитал общество столь же обезличенных, помешанных на эталонных приличиях друзей, близости родного брата.

– Что же касается твоего вопроса… Слух тебя не обманул. Лорд Леросейл Линвен, председатель Высшего Совета Амродана, пришел ко мне несколько месяцев назад с весьма интересной, как оказалось впоследствии, нотой. Он со своей очаровательной женой, геуной Глеаррой, предложил связать узами брака наши семьи. Сперва я раздумывал, даже отказывался от подобной затеи… Но потом узнал, что моя нареченная имеет весьма строптивый характер. И даже убежала из-под взора родительских глаз сюда, в Академию… в попытке избежать свадьбы, – Персиваль улыбнулся. – Знаешь, Крис, женщины тем интереснее, чем сложнее их завоевать.

– И это говоришь мне ты?

Улыбка на лице брюнета стала еще слаще.

– Не стоит приписывать мне ханжество, дорогой брат. Я в первую очередь мужчина. И люблю женщин с характером. А Илотилас Линвен, видимо, обладает весьма… подходящим под мои вкусы темпераментом, – он помедлил, позволив себе посмаковать произведенное на Криса впечатление от слишком точного определения ее нрава. – К тому же ее история происхождения интригует. Смесь вампирской и демонической крови – очень интересное сочетание. И очень редкое. А, значит, это также и весьма заманчивое предложение.

– Просто скажи, как узнал, что она – моя ученица, сразу захотел мне насолить.

– Ох, Кристафор, будь сдержанней. Здесь есть лишние уши, – Перси кивнул на танцующих адептов и тихо переговаривающихся преподавателей с гостями ректора. – Не то окружающие могут подумать, что ты выделяешь адептку Линвен среди остальных своих учеников.

Крис сжал губы в плотную линию.

Разве это так заметно?

Почему Перси с первого взгляда определил?..

Да, пусть они с Тили танцевали, и он мог видеть их танец. Весьма приличный, стоит отметить! Классический вальс, только и всего! Ведь они находятся на балу, где кроме их кружащей пары были сотни подобных. Нет ничего зазорного в том, чтобы потанцевать с лучшей ученицей… поощрить, к примеру, за успехи в учебе. Или же потешить ее самолюбие. Ведь молодые учителя частенько становились предметом девичьих грез… От этого ли стереотипа отталкивался Персиваль?

Или дело куда более запутанное?

Мог ли он каким-то образом выведать цель визита Криса в Академию? Мог ли понять, что Рикард Дубринейл пригласил его именно для того, чтобы быть рядом с Тили?..

И решил воспрепятствовать его заданию?

Но свадьба!

Он не может представить демоницу с этим снобом!

И не хочет видеть ее в его объятьях.

Однако против воли перед глазами предстала ужасающая по своему содержанию картина.

Илотилас, его страстная и милая девочка, в мантии Академии стоит перед Перси. Его брат, который в этот момент вальяжно развалился в кресле, махнул рукой, приказывая девушке снять черное одеяние.

И Тили покорно выполнила требование. Перси – ее жених, практически хозяин по законам Ингиака, которого она должна слушаться, будучи во власти наложенных брачным договором обязанностей.

Мужчина жадно впился стальным взглядом в юное тело, больше не обремененное тканью, ведь Илотилас под мантией оказалась полностью обнажена.

Почему?.. Что за игры?..

Однако младшего Фаланира сейчас не беспокоят вопросы, он просто любуется соблазнительной девушкой.

Лишь гладкая кожа, упрямо торчащие розовые соски на упругой груди, плоский живот и длинные стройные ноги. Она стояла перед ним во всем великолепии демонической красоты. Холодной красоты с ноткой горчинки, которую хотелось вкусить, обуздать и сделать послушной.

В серебристых глазах, окаймленных черной радужкой, горел огонь. Огонь противоборства. Огонь, желающий перекинуться с ясных очей на все существо, заставляя его ринуться в атаку, закрыться от мужчины, который с таким предвкушением рассматривал каждый сантиметр ее тела, что впору было бы стыдливо покраснеть.

Персиваль смаковал момент, желая дать ей прочувствовать свою власть и ее беспомощность. Он просто сидит и смотрит. Выжидает, пока она первой сдастся и пойдет навстречу.

Илотилас, закусывая губу, выдыхает:

– Что мне нужно сделать?

Тут же на его лице появляется ленивая улыбка, а поза из напряженно-вальяжной становится расслабленной.

– Иди ко мне, Тили.

Как только она, мягко ступая по ковру, приближается к его креслу, Персиваль жестом приказывает встать на колени.

– Я хочу, чтобы ты показала, насколько хорошо умеешь… ублажать.

Тили, встретившись с ним взглядом, пытаясь понять, правильно ли поняла, и, получив ободряющий кивок, тянется к ремню на его брюках.

***

Кристафор резко выдохнул, подавляя в себе желание зажмуриться и сжать кулаки.

Нет! Этого не будет!

Тили не достанется его брату!

Только не ему…

Он сделает ее ручной собачкой. Отобьет желание быть живой, искать приключения и рисковать. Он сделает из нее серую мышку. Такую жену, которой мог бы гордиться. Ту, что будет подавать пример остальным. Он сделает ее правильной, чопорной, зацикленной на правилах и ужасающе скучной.

Персиваль сломает Тили.

И ведь он не понимает, что дух непокорности, что живет в этой студентке – это ее второе я. Без авантюр Илотилас не была бы самой собой.

Он сотрет ее индивидуальность.

Если, конечно, сможет.

А, зная Перси, он будет прикладывать максимум усилий для достижения поставленной цели.

Но почему Леросейл и Глеарра выбрали именно Перси ей в мужья?! Почему, если захотели породниться с их семьей не пришли…. к нему?

Сердце замерло на миг, после чего забилось в разы стремительней.

Как бы он повел себя, если бы у него на пороге появились сиятельные лорды с предложением дочери в качестве жены?

К нему, свободолюбивому мужчине, не готовому ставить крест на личной свободе?..

Однако они и не пришли. Ведь он – темная лошадка при дворе. Пусть лорд, пусть наследник, пусть служит самому киосу… Но ведь у него нет той безусловно безупречной репутации, что есть у Перси. Он может в любой момент сорваться с места, погружаясь с головой в опасную работу (хотя общественности и не известно, про его миссии в тайной разведке), но они знают, что при дворе не вся деятельность может проистекать без происшествий.

Родители Тили хотели выбрать того, кто решился бы ее обуздать?..

Стоит прямо смотреть на проблему: Кристафор сам мог дать фору девушке по непокорности. И пусть об этой черте характера знал лишь он, да его родители, в то время как в глазах приближенных Римонда Фир Айнелиас прославился исполнительным и весьма жестким, что касалось выполнения поручений повелителя, господином, но… от себя же не убежишь.

Крис понимал, что к нему не пришли бы за ответом. Он не тот, кого хотела видеть семья Линвен рядом со своей дочерью.

Не тот, кто мог бы…

Но ведь он, только он, понимает ее! Крис может сделать Илотилас счастливой!

И если Леросейл и Глеарра переживают, что буйный нрав Тили лишь мешает… Кристафор смог бы найти ее энергии применение. И помог бы. Они стали бы разрабатывать планы, проворачивать сложные комбинации, и просто выплескивать эмоции… в постели.

Эта девочка была сладкой. Горячей. Страстной. Гибкой. И желанной.

Тили была той, что заняла его мысли. После первой же встречи, что само по себе было интересным фактом, учитывая количество женщин, которым он оказывал знаки внимания, и что стирались из его памяти, как пройденный этап.

Но та ночь, та роковая ночь, на которой он сорвался и поддался звериным инстинктам своей похоти, расчертила его судьбу на «до» и «после». До встречи с Илотилас Линвен он не знал, что девушка может поселить в его душе столько смятения, столько мыслей и столько переживаний. Он воспринимал любовниц как нечто нежное, что может доставить удовольствие, позволить отвлечься от сложной деятельности его службы. Все они были великолепны, это несомненно. Но в них не было огонька. Того, самого, что буквально рвался наружу из этой чертовки в виде всепоглощающего пламени, грозившегося спалить все на своем пути, завладевая тобой полностью и не давая шанса на спасение.

После той ночи Кристафор не мог смотреть на других. В его мысли, фантазии, да даже сны проникла юная брюнетка с удивительными глазами. Сильная, волевая и упрямая.

И каждый день, когда он видел ее, заставлял себя говорить холодно, изнуряя девушку тренировками и заваливая дополнительными заданиями, Крис воевал сам с собой. Боролся за желание плюнуть на просьбу Рикарда, отвернуться от правил Академии, и просто-напросто ощутить на своих губах вкус ее губ. Почувствовать под ладонями тепло ее кожи. Услышать ее стоны.

Сколько раз он представлял, что Тили, в очередной раз придя к нему на лекцию, будет смотреть на него также, как тогда, на вечеринке. Соблазняюще. Обещающе. И предвкушающе.

Желал, чтобы она, за любым предлогом оставшись после пар, подошла бы к нему, заперев дверь за последним адептом, не стала бы терять времени даром, и просто-напросто схватив его за рубашку, притянула к себе. Поцеловала бы. И позволила увлечь на парту, к стене или на пол. И он снова нырнул бы в жаркие и влажные глубины, что так плотно сжимали его член в прошлый раз. И начал бы неторопливые толчки, которые с каждой минутой становились бы более резкими, яростными и глубокими. Он срывал бы с ее губ крики, сам поддаваясь желанию рычать, когда острые ноготки впивались бы в его плечи и спину, оставляя красные полосы. Он разрешил бы ей таким образом пометить себя. Чтобы она знала, что он принадлежит ей.

Но теперь, после новости о том, что эта девочка должна стать женщиной Перси…

– Как ты нашел ее?

Персиваль пожал плечами.

– Я просто поинтересовался у ее родных, где могу встретиться со своей суженой. Знаешь ли, подобные знакомства следует совершать как можно раньше, чтобы невеста успела свыкнуться с мыслью, что теперь рядом с ней будет лорд.

Крис поморщился.

– Так ты приехал познакомиться или, как сказал ей, увезти с собой?

Персиваль пожал плечами.

– Илотилас Линвен – моя невеста. Она будет делать то, что я пожелаю. Скажу покинуть стены Академии, и ей придется подчиниться.

– Тили сейчас является адепткой, Персиваль. И находится под защитой ректора. Никто не может ей указывать, что делать, кроме Рика. Даже ее родители. Даже ты.

Перси фыркнул.

– Посмотрим, брат мой, посмотрим.

Глава вторая

Илотилас не обратила внимания на стражников, которые, увидев нее, вытянули в изумлении лица, однако безропотно открыли кованые черные ворота, ведущие на территорию их фамильного особняка.

Это было трехэтажное светлое здание, если не считать чердачных помещений, скрывающихся за покатой крышей с багряной черепицей. Бежевый камень, белоснежные рамы на окнах и бордовая парадная дверь с золотым набалдашником в виде головы льва для оповещения хозяев о приходе гостей.

Толкнув створку красного дерева, Тили, жестом приказав дворецкому уйти, направилась прямиком в кабинет матери. В этот час она может либо быть в Совете, либо дома. Если дома, значит, она работает. Сон для Глеарры был второстепенным. Главное – закончить дела насущные.

Значит, придется побеспокоить ее.

Проходя по длинному коридору, упирающемуся в винтовую лестницу, вырезанную из дуба, под которой располагалась библиотека и уютный маленький столик, Тили уверенно схватилась за перила и ступила на первую ступеньку.

Шаг за шагом. Выше и выше. И не стоит думать о лихорадочно бьющимся сердце. Не стоит позволять страху и сомнениям заполнять свои мысли.

Мама должна выслушать ее. Понять. Помочь.

Ведь она тоже женщина.

Второй этаж. И снова коридор, по обеим сторонам которого располагаются безликие двери. Кабинеты. Спальни. Гостиные.

Дойдя до третьей по счету двери, Тили, собравшись с духом, подняла руку, чтобы постучаться, как дверь сама распахнулась.

За столом сидела Глеарра, испытующе глядя на дочь.

– Доброй ночи, Тили.

Переступив порог, Илотилас, шмыгнув носом, прикрыла за собой дверь.

– Доброй ночи, мама.

Увидев, в каком состоянии оказалась ее девочка, Глеарра вскочила с места, подлетев к Тили.

– Солнышко мое, что случилось? Почему ты плачешь? Кто тебя обидел? – демоница начала оглаживать ее лицо, стирая следы размазанной туши.

– Мой… жених. Он приехал в Академию.

Глеарра замерла.

– Лорд Персиваль?..

– Мама! Вы с папой не можете отдать меня ему! Только не ему!

Глеарра отстранилась, отходя к стеллажу, откуда достала полотенце и графин. Налив прямо на ткань немного жидкости, она снова подошла к дочери, аккуратно начав оттирать остатки макияжа.

– Тили, рано или поздно ваше знакомство должно было состояться. Лорд Айнелиас – лучший кандидат для тебя. У него есть титул, благородные манеры, связи при дворе, состояние и древняя фамилия.

Вывернувшись из ласковых рук, Илотилас замотала головой.

– Мама, ты не понимаешь! Это именно о нем же рассказывал отец! Именно Персиваль Айнелиас является самым…

– Приличным. Скрупулезным. Джентльменом с отточенным поведением. Тем, от которого нельзя ожидать выкрутасов подобных тому, что вытворяешь ты.

– Мама!

– Илотилас, мы поднимали эту тему. И говорили, что сами укажем на того, за которого тебе следует выйти.

– Но…

– Тили, ты устала. И перенервничала. Иди прими ванну и передохни, поговорим чуть позже, когда твой характер чуть поумерит пыл.

Тили стиснула зубы.

Каждый раз одно и то же!

Да, пусть в словах Глеарры был толк, Илотилас была подобно вулкану, быстро воспалялась, но, стоило лишь пройти времени, начинала утихать, и тогда до нее можно было достучаться. В первые же минуты говорить что-либо, значило то же, что идти против стихии. Бесполезное занятие.

– Я зайду к тебе, – Глеарра приподняла уголки губ в ободряющем жесте. – И мы поговорим спокойно. Договорились?

Стиснув кулаки, Тили резко развернулась на пятках и покинула кабинет родительницы.

Сейчас ей нужно было, чтобы ее выслушали. Поняли. Посочувствовали. А вовсе не выставляли за дверь.