Дети Революции

В такой среде сектантские проповедники чувствовали себя как рыба в воде. Поиск виноватых далеко не уходил – власти, детище Антихриста! Далее следовала критика РПЦ, обещание рая праведникам… и готовы новые адепты. Методика, отработанная тысячелетиями.

Индивидуальный террор и неповиновение… враги Российской Империи выли от восторга, получив такой козырь. Немногим лучше вели себя друзья, газеты Франции разразились серией язвительных статей, а войдя в раж, переключились на родного императора – благо, поводов тот давал предостаточно.

Отголоски Рождественского бунта докатились до иных губерний империи. Центральная, лапотная Россия, помимо отказа ехать на Кавказ переселенцами, подняла вопрос о земле. Платить завышенную цену не хотелось, тем паче и логика у землепашцев железная.

– Выплатили! Многократно выплатили, пока горбились на бар, – говорили крестьянские представители с просветлёнными лицами мучеников, простившихся с родными, как перед неминуемой смертью, – хватит! Веками мы землицу пахали, но терпели, пока баре землю ту сторожили от врагов. А ныне? Мы пашем, мы охраняем… баре что делают!?

Далее следовали слова, что у многих отцы и деды были лично свободными, пока царица не отдала их предков в крепость любовнику. Много говорили о том, что есть баре стародавние, держащие землю от века. Отвоевали у татар, да привели на свою землю крестьян. Ежели они и саблю держать не разучились, то и дальше имеют право землицей владеть. Прочим дворянским семьям предлагалось отойти в сторонку и не гневить Господа.

Выступления крестьян после освобождения 1861 года, свежи в памяти дворян. Помнили они и о том, что подчас приходилось прибегать к помощи артиллерии и что солдаты не раз и не два отказывались стрелять в восставших. Повторения не хотелось, но по всему выходило, что начинается новый виток противостояния Народа против Власти.

* * *

– Чем же всё это закончится? – Прошептал еле слышно Алекс, отложив газету, – неужто войной против народа?

– Войной и закончится, – тоном записного пессимиста сказал Келли, – не тот сейчас случай, что с откупами, Александр не пойдёт на попятную.

– Ой ли? – Возразил Фокадан, – вспомни винные откупа[107] – войсками подавляли народ, громивший откупщиков! А всё одно на попятную пришлось пойти.

– Земля совсем другое, – возразил секретарь, – винные откупа сами дворяне считали делом постыдным и безнравственным, хотя и сами в том участвовали. Землю же они своей собственностью считают, священной и неотъемлемой. Не уступили же при освобождении крепостных? И сейчас не уступят. Программы переселенческие пересмотрят, сделав их более гибкими, ещё что… но землю не отдадут.

– Боюсь, что ты прав, – нехотя согласился консул, – но всё же хочется надеяться… Александру не надо много делать, достаточно просто заставить работать судебную систему, убрав касту сиятельных воров.

– С собственных родственников начать придётся, – ядовито сказал Риан, – не пойдёт он на это.

– Знаю… – Алекс встал со стула и подошёл к окну, за которым кружил мокрый питерский снег, ложившийся на камни и сразу таявший, – не может он не понимать, что вся эта сиятельная свора только дискредитирует саму идея царской власти? Даже на Кавказе бунты начались оттого, что ставленники Великих Князей заигрались, как и сами князья. Начав со спекуляции земельными участками, закончили наживой на деньгах, выделяемых как русским, так и горским переселенцам. А всего-то и надо было, что укоротить на голову парочку вельмож. Сразу.

– Да хоть в Сибирь сослать, – вздохнул секретарь, – а теперь уже нет, не поймут императора чиновники. Они уже привыкли играть по определённым правилам, не захотят менять их – не в свою пользу-то.

– Я всё-таки надеюсь, что с землёй что-нибудь да решат в пользу крестьян. Насколько могущественны откупщики с их капиталами, а в итоге пришлось императору прислушаться к воле народа. Может, это будет другой император…

* * *

Обеды с Романовыми проходили в удивительно приятной атмосфере – сказывалось воспитание и известное фамильное обаяние. Какими бы людьми они ни были, но при личном общении производили самое положительно впечатление. Поскольку разговоры о политике в присутствии Фокадана запрещены Александром, темы для общения самые легкомысленные.

За столом почти всегда собирается очень много народа – помимо Романовых и приглашённых гостей, присутствует большое количество свитских, для которых посещение обеда у царственной семьи – служебный долг.

– Непривычно видеть столько народа за столом? – Поинтересовался у попаданца Николай Николаевич-младший[108] не без подтекста.

– Почему же, – с равнодушной вежливостью отозвался тот, – и побольше бывало.

– Он когда женился, так весь город на свадьбу пригласил! – Хохотнул Алексей Александрович Романов, командующий Морским Гвардейским Экипажем, – и всех напоил-накормил!

Басовито гудя, Великий Князь, ещё не получивший прозвище Семь пудов августейшего мяса (но находившийся на верном пути), начал увлечённо рассказывать историю свадьбы Фокадана, не стесняясь привирать.

Человек светский и не слишком умный, он не блистал познаниями в военно-морском деле, несмотря на все попытки наставников. Личная храбрость, вроде как проявленная в недавней войне с Англией, да происхождение – вот, пожалуй, и все его достоинства.

Не желая ссориться, Алекс слегка пожал плечами и улыбнулся Николай Николаевичу. Дескать, я и рад был бы попикироваться[109] с умным человеком, но сами понимаете… Князь, ещё безусый молодой человек, вяло улыбнулся, но кивнул. Ну и слава богу, удалось избежать недоброжелателя на ровном месте.

Алексей Александрович тем временем разошёлся, превратив и без того завиральный рассказ в откровенные байки. Одёрнуть такого рассказчика чревато, но и выставлять себя на посмешище Фокадан не собирался. А слушают громогласного Великого Князя уже не только ближайшие свитские, но как бы не собравшиеся…

Попаданец начал слушать моряка вместе с остальными, чуточку утрированно округляя глаза и покачивая головой в наиболее драматических моментах – так, будто речь шла о ком-то постороннем. Светская публика всегда умела замечать такие жесты и оценила ход консула.

Гости улыбались, а кое-кто и откровенно посмеивался. Простоватый моряк принимал это за счёт умений рассказчика и всё больше распалялся. Наконец, он повернулся и заметил мимику Фокадана. Несколько секунд он молчал, а потом захохотал – до слёз.

– Знатно вы подловили меня, консул!

Засмеялись и остальные, неловкий момент разрешён. С сего дня Фокадан признали человеком, умеющим себя вести в Высшем Обществе. Не свой, ни в коем случае не свой… но не признать умений человека, способного уйти от обид двух Великих Князей и не унизиться самому… это многого стоит.

* * *

– Ангард[110]! – Скомандовал Семёнов и мужчины начали сходить на фехтовальной дорожке, покачивая кончиками клинков. Делая обманные плавные движения, на секунды взрывались фейерверком приёмов, перемещаясь с невероятной скоростью, и снова почти замирая, покачиваясь кобрами перед атакой.

– Недурно, – сказал Алекс, – закончив поединок и снимая маску, – очень интересная манера поединка.

– Кавалерист, – отозвался гвардеец, – сами понимаете, это накладывает свой отпечаток.

– Может быть… но бы скорее поставил на то, что вы шахматист.

– Угадали, – засмеялся ротмистр, – грешен!

– Мой секретарь схожую манеру имеет, – пояснил консул, – в университете на математика учился. Своеобразный склад ума.

Обменявшись любезностями, разошлись – случайные по сути люди, встретившиеся в фехтовальном манеже Зимнего дворца. По праздничному времени манеж пустовал, народ занят всё больше визитами, не до тренировок.

– Генерал! – Раздался знакомый зычный голос, и на пороге возник Алексей Александрович, – вот вы где, голубчик!

Натянув на лицо любезную улыбку (получилось не сразу, судя по сочувственному смешку фехтмейстера), попаданец поспешил к другу.

Пусть презирает Великого Князя, но нельзя не признать, что человек он полезный. Ленив, откровенно неумён, путает государственный карман с личным, некомпетентен… всё так. Но при этом – особа царских кровей и что особо важно – при власти.

Всего несколько дней прошло с того момента, когда князь решил считать Фокадана другом и пожалуйста – артиллерийские заводы в Конфедерации получили контракт! Собственные заводы Российской Империи не справляются с масштабным перевооружением, заказ от морского министерства на сумму с шестью нолями должен был уйти во Францию. Алекс перехватил его в последний момент – нагло, просто выиграв в карты.

А всего-то – правильная компания моряков с весомыми эполетами и ещё более весомыми связями. Так что дружба с командиром Морского Гвардейского Экипажа обещает быть крепкой и длительной.

– Я тебя по всему дворцу ищу, – путая Ты и Вы, вещал князь, – хорошо, подсказали. Здесь тебя в последнюю очередь догадался бы искать!

– Выяснить, кто именно меня сдал и по возможности устроить гадость, – мелькнуло у попаданца. Подавив непрошенные мысли, начал слушать Алексея Александровича, всячески показывая интерес.

– … да сегодня и заходи! – Великий Князь огляделся как плохой шпион и сказал гулким шёпотом, наклонившись зачем-то:

– Оно конечно пост, но тебе-то можно, а мы отмолим!

– Внедрение проходит успешно.

Глава 14

Встреча с императором выдалась аккурат за два дня до Рождества. Самодержец выглядел неважно, да и настроение скверное, чего он и не думал скрывать.

– Рады? – Без обиняков начал он, едва консул вошёл в кабинет императора.

– Нисколько, – уловил попаданец невысказанные слова, садясь в кресло без приглашений, – любая революция, даже если она и оборачивается благом народа, сперва проходит стадию разрушительную.

– Даже? – Ухватился император за слова.

– Ваше Величество, – с укоризной протянул Фокадан, – я никогда не скрывал, что считаю революцию крайней формой протеста. Последовательная, поступательная эволюция – вот основная идея моих выступлений. Французская Революция, многими недоумками почитаемая за идеал, обернулась большой кровью сперва для Франции, а затем и для всей Европы. Народ же французский лучше жить не стал, да и идеалы равенства и братства остались всё больше на бумаге.

– Прошу простить, – вздохнул Александр, – неделя выдалась очень уж неприятной. Пару раз сорвался на близких, что мне никак не свойственно.

– Понимаю.

Алекс действительно понимал императора и отчасти сочувствовал. Человек пытается что-то сделать для страны, это можно только приветствовать.

Другое дело, что все реформы (порой весьма толковые) с участием Великих Князей и аристократии, походили на попытку приделать квадратные колёса потенциально неплохому авто. И удивляться потом – что же не едет-то?! Ведь какой дизайн, какая идея, Сам придумал!

– Есть какие-нибудь мысли о сложившемся в России положении или будете говорить о неизбежности Революции и необходимости сменить устаревший монархический строй?

– Есть, – спокойно ответил Алекс, не поддаваясь на провокационный тон, – заставить работать Закон. Парочка показательных процессов над особенно зарвавшимися чинушами, с казнями в финале. Затем дать понять, что это не единичный случай, и что не помогут даже высокие покровители в вашем окружении.

– Сразу видно, как далеки вы от реальной политики, – желчно сказал Александр, – настроение в обществе такие, что мигом последую примеру деда[111].

– В обществе российском или Обществе светском? – не скрывая иронии спросил Фокадан, – вы уж определитесь, Ваше Величество, что для вас важнее – страна или пара сотен людей, в большинстве своё давно работающих за пределами компетенции.

– Пара сотен, – хмыкнул император, глядя на Алекса, как на несмышлёныша, – европейская политика…

Самодержец начал небезынтересную лекцию о связях русской аристократии с европейскими аристократическими Домами. Связи эти, ветвистые и необыкновенно запутанные – не только родственные, но и масонские, торговые.

Полчаса спустя Алекс начал понимать остроту проблемы, стоящую перед императором. Русское дворянство считалось таковым разве что по гражданству – если речь идёт о дворянстве высшем, принятом при дворе и имеющем достаточное влияние. Перемешавшись кровно с дворянством европейским и фаворитами вроде Кутайсова[112], они перестали быть русскими по крови. Проблема сия решается соответствующим воспитанием, но за воспитание взялись французские и немецкие гувернёры, да так рьяно, что многие представители российского Двора с трудом говорили на родном языке.

Лишившись по факту языка и культуры, воспитанные на европейских ценностях и традициях, они легко отступали от интересов России и русского народа в угоду привитым ценностям. Таким патриотам проще найти общий язык с английским заводчиком или торговцем, чем с отечественным предпринимателем.

Иностранец с толикой приличных манер, одетый на господский лад, воспринимается Обществом как ровня, даже если он выходец из самых низов, сколотивший капиталец самым постыдным образом. С ним можно не только вести дела, но и родниться без ущерба для чести. Европеец!

В то же время русский купец, даже потомственный, колене этак в двенадцатом, воспринимается как априори низшее существо. Определённые исключения есть – те же Хлудовы и прочие миллионщики, но именно как исключения, хотя в последние лет десять ситуация понемногу исправляется.

Аристократия Российской Империи воспитывается иностранцами и на иностранщине, отдыхает за границей, учится, лечится. Россия воспринимается как колония, где белые господа получают дивиденды (работать российское дворянство в своей массе не настроено), тратить же полученное полагается в Европе.

Редкие всплески патриотизма европейцев таковы, что лучше бы их не было – в стиле самых нелепых указов Петра Первого, вроде непременного ношения париков, курения и питья кофе. На что-то осмысленное европейцев обычно не хватало, отдельные проблески могли сработать где-нибудь в Благословенной Франции или Швейцарии, но никак не Лапотной России.

Многочисленные, набиравшие силу славянофилы немногим лучше. В большинстве своём это те же европейцы, перековавшиеся в угоду царю, моде или под влиянием общественного мнения. Влияние же иностранных гувернёров и родни при этом никуда не девалось.

Положение славянофилов, при всём благоволении к ним императора, оставалось сомнительным. Отсутствие сколько-нибудь внятной идеи, помимо Панславизма[113], делало их уязвимыми для критики.

Панславизм у большинства принимал самые гротескные, великодержавные, шовинистические[114] формы. Славянским народам не давалось даже теоретического права на какое-либо самоопределение, в лучшем случае культурная автономия в очень узких рамках.

Понятно, что на фоне могучей России, находящаяся под турецкой властью Болгария и не могла рассчитывать на большее… Но указывать младшим братьям их место заранее? Большего идиотизма Фокадан не встречал. А ведь именно такие и по сути, только такие славянофилы и пользовались государственной поддержкой.

Робкие голоса народников и искренних патриотов, что следует начать с себя и облегчить положение русского крестьянина и мастерового, отметались как пораженческие и непатриотичные.

– Простите, Ваше Величество, – прервал попаданец самодержца, – что же непатриотического в том, что люди хотят не мифического единства славян когда-нибудь потом, а хорошей жизни для себя и своих детей уже сейчас?

Александр снисходительно улыбнулся и произнёс веско:

– Лишь Великая Идея может объединить людей. Для этого можно и должно жертвовать малым ради большого.

Фокадан покивал, считая в это время до десяти и сдерживая рвущийся наружу мат.

– Полагаю, жертвовать полагается исключительно крестьянам, рабочим и купцам? – Осторожно спросил он, – может, я чего-то не понимаю, но не вижу жертв со стороны дворянства и духовенства.

– Становой хребет империи…

Императора понесло заученными пафосными фразами. Но как! Если бы не тренированный разум попаданца, привыкшего в двадцать первом веке с потоку рекламы, а в веке девятнадцатом к софистике в речах оппонентов, его бы наверное проняло. Речь схематичная, но построена таким образом, что собеседник сам додумывает какие-то детали. И это не считая того, кто произносил речь.

Дворяне, оказывается, служат. Даже те, кто не состоит на службе в армии и не работает чиновником, а всего-навсего проматывает выкупные деньги во Франции. Кадровый резерв и пример благородства, ни больше, ни меньше.

– Со стороны дворян и духовенства жертв не наблюдается, – хладнокровно подытожил Фокадан и тут же приподнял примиряющее руки, виде реакцию собеседника, – Ваше Величество, вас интересовал взгляд со стороны, так ведь?! Не вдаваясь в высокие материи, я не вижу, каким образом дворяне жертвуют чем-либо. Возможно, мне не хватает для этого образования, воспитания или благородства – спорить не буду. Просто подумайте, что обычный мужик, рабочий или купец думает так же – у них ведь нет дворянского воспитания и благородства ведь так?

– У мужика-то? – Губы Александра тронула усмешка.

– Самому смешно, верно ведь? – Не стал выяснять отношения попаданец, – так почему вы думаете, что мужик понимает вас и ваши требования к нему? Он скорее полагает, что есть хороший царь, которому плохие бояре не докладывают всю правду. А как только узнает, так непременно всех накажет, и наградит мужиков за терпение и верность. Если же мужик вас и в самом деле поймёт… боюсь, миф о добром царе и злых боярах канет в прошлое, и встанет в народе другой миф.

– О Свободе, Равенстве и Братстве, которое непременно возникнет в России, как только с гильотины покатятся головы монарха, – задумчиво договорил за него Александр, – спасибо, генерал, я понял ваше мнение. Не скажу, что согласен, но в расчёт приму. Опыт у вас есть, да и в психологии низов вы разбираетесь, пусть даже это низы европейские. У русского мужика совсем другое мышление, для него девиз За Веру, Царя и Отечество не пустой звук.

Спорить Фокадан не стал, да и к чему? Доказать свою точку зрения и глупость собеседника в принципе можно, но вот пожелает ли собеседник это понять и главное – принять? Вряд ли… Скорее оскорбится, тем паче Александр искренне верит в эту ерунду, вроде Священной Царской Крови.

Поговорили сегодня, будут ещё разговоры. Авось и проймёт самодержца, задумается над судьбой винтиков Государственной Машины.

* * *

– Ну скажи, ведь Православной Рождество лучше? – Докопался пьяненький Алексей Александрович до нового друга, наблюдающего за катающимися с горки ребятишками, среди которых и хохочущая Кэйтлин. К чести Романовых, до определённого возраста дети при Дворе играли вместе, не слишком-то разделяясь на чистых и нечистых.

Это потом уже, лет с двенадцати, потихонечку… а пока вон – с горки катаются малолетние Великие Князья и Княжны, дети высокородных сановников и полотёров – вместе! Толкаются, пихаются, визжат… но никакого деления по чинам! Никому и в голову не приходит воспользоваться служебным положением родителей, получив желаемое.

– Ну скажи, лучше ведь?! – Не унимался моряк, – какой размах, какая ширь! У католиков же скукотища неимоверная, ну!?

– В России – несомненно, – хмыкнул Алекс, – всё ж таки православная страна. В Москве католическое Рождество скучновато – всё ж мало католиков, это сказывается. А скажем, в ирландских кварталах Нью-Йорка ого какой размах!

– С поножовщинами, – съязвил болтающийся неподалёку Николай Николаевич. Будущий Лукавый после некоторых колебаний и проверок на прочность, отнёс Фокадана к верным врагам – тем, с кем нет настоящей вражды, но можно всласть пособачиться, не переходя грань.

– Скажете тоже, – деланно обиделся консул, – больше пяти-шести трупов никогда не бывало! Ну, может потом ещё столько же помирало… но не больше – Рождество ведь!

Алексей Александрович заржал конём, хлопая Фокадана по спине могучей рукой. Засмеялся и Лукавый, чуть отвернувшись. Шуточка для рождественской на грани фола, но актёрский опыт выручил попаданца в очередной раз. Мимика, соответствующая поза… и вот довольно-таки чернушная фразочка кажется уморительно смешной.

Чувствуя, что моряка понесло, консул поспешил удалиться к горкам.

– В кампанию примете? – Серьёзно осведомился он у детворы.

Долговязый мальчонка лет десяти окинул мужчину взглядом и серьёзно кивнул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Официальный личный приём у лица, занимающего высокий пост; как правило, у монарха, президента, папы римского и т. д.

2

Определение или самоопределение людей, которые не испытывают полового влечения. Это не импотенция и не фригидность, при необходимости они могут вступать в половой акт и получать от этого удовольствие. Просто не хотят. Наиболее точно их описывает этот анекдот:

Утро в добропорядочной английской фамилии. Сэр в кресле с газетой за утренним кофе. Леди спускается по лестнице из спальни и говорит: – Плохая новость, сэр. То, что я принимала за беременность, оказалось не беременностью… – Как, леди, у нас не будет наследника? – К сожалению, нет, сэр. – Боже мой, опять эти нелепые телодвижения!

3

Контактная спортивная (изначально индейская) игра между двумя командами, с использованием небольшого резинового мяча и клюшки с длинной рукояткой, называющейся стик (lacrosse stick или crosse). Часто лакросс считают жестким контактным спортом, однако травмы в нем встречаются гораздо реже, чем в американском футболе и других контактных видах спорта. Верх клюшки заплетен свободной сеткой, спроектированной для того, чтобы ловить и удерживать мяч. Цель игры заключается в том, чтобы забросить мяч в ворота соперника, используя клюшку.

4

В 1611 году иезуиты получили привилегии на строительство миссий на индейских территориях. Просуществовали они до 1750 года, когда государство иезуитов было фактически уничтожено Ватиканом (за нелояльность) и испанскими властями. Это было теократическое (что оспаривается некоторыми историками) государство (с армией, полицией, школами), построенное по коммунистическим принципам – с отсутствием частной собственности и тому подобными вещами. С выборностью властей! Государство процветало – фабрики, больницы, школы, литейные мастерские, строились корабли (крупнее и совершенней лондонских!), изготавливались ткани, часы (!), музыкальные инструменты (лучшие на континенте!). Была там и вполне светская жизнь – есть упоминания об оркестрах, танцевальных ансамблях. И всё это – силами очень немногочисленных иезуитов и индейцев, которые до их прихода были примитивными людоедами.

5

В широком смысле и в соответствии с обычаями делового оборота, а также деловой лексики, аудит и как синоним ауди́торская прове́рка – процедура независимой проверки и оценки отчётности, данных учёта и деятельности организации, а также системы, процесса, проекта или продукта.

6

Путешествие.

7

Удобный, благоприятный случай.

8

Напыщенных, высокопарных.

9

Самый польский роман Сенкевича Огнём и Мечом при внимательном анализе даёт много информации к размышлению. Все мало-мальски положительные (по мнению автора) персонажи там русины – не этнические поляки, а окатоличенные русские. Единственное исключение – комический персонаж пан Заглоба. Этнические поляки отсиживаются в поместьях, уезжают за границу и вовсе – готовы разорвать Польшу в клочья, лишь бы им была от этого выгода.

10

КОНСУЛ НЕШТАТНЫЙ (почетный) – лицо, не состоящее на государственной, консульской или дипломатической службе, но выполняющее консульские функции по поручению представляемого государства с согласия государства пребывания. К.н. помимо отправления консульских функций может заниматься предпринимательской деятельностью, получать или не получать вознаграждение от представляемого государства за отправление консульских функций.

11

Позолоченную.

12

Герой изначально не столько «храбрец», сколько «человек, отмеченный богами».

13

Кумовство.

14

Шотландский горец.

15

Хайлендеры не приняли власть англичан и вели партизанскую войну – благо, горы позволяли. Англичане в ответ депортировали (несколько эпизодов в 18 и 19 веках) горцев на побережье, где они были под контролем. Значительная часть горных шотландских кланов эмигрировала в САСШ (США) и Канаду. Депортация (изгнание) сопровождалось массой нарушений.