Ради тебя дышу

Неожиданно ему пришла в голову мысль, уж не являлась ли она полукровкой – незаконным отпрыском Огненного народа? Если это так, тогда у неё определенно должны быть клыки. И если это так, то остается уразуметь, как ей вообще удалось выжить?

Эдан облизнул внезапно пересохшие губы и не сумел удержаться, чтобы не коснуться пальцами губ девушки. Они оказались настолько мягкими, тёплыми и манящими, что всё в нем вспыхнуло огнем. Легонько он приподнял ей верхнюю губу и, не найдя подтверждения своим умозаключениям, опустил её. Нет, даже намека на клыки фламийки, не было. Кто же она, эта странная девушка? Он мог дать себе руку на отсечение, что уже где-то видел эти черты. Этот невысокий лоб, четкие черные линии изогнутых бровей, эти необычные глаза, этот аккуратный небольшой носик и пухлые губы с приподнятыми уголками явно были ему знакомы.

– Странно, – прошептал он, неожиданно понимая, как яркая вызывающая красота его любовницы Ульрики Крэйн, уроженки Мартанэса, померкла перед лучистой и спокойной красотой Черис, и показалась ему до отвращения вульгарной и агрессивной.

Эдан пристально наблюдал за сменой эмоций на личике девушки.

Почувствовав ласковое и непонятное прикосновение к своим губам пальцев лорда Харлина, Берни сначала отшатнулась, будто ожидала ожога. Потом недовольно мотнула головой и сжала губы в узкую линию. Она призывала себя помнить о том, кто она. Вернее, кем стала с недавних пор, и приказывала держаться изо всех сил. И прикладывала к этому немало усилий. Несчетное количество раз она внушала себе ставшие почти заклинанием фразы: «Не дерзить лорду. Выполнять приказы. Ты – не госпожа, а простая бесправная ткачиха!».

Но стоило осторожным кончикам его пальцев дотронуться до неё, как всё заученное ею вмиг обратилось в прах. Вопреки ожиданиям, прикосновения его не были грубыми или отталкивающими, а даже совсем наоборот, невероятно нежными, легкими и чувственными. Возникший трепет во всем теле вызвал полный хаос и смятение её мыслей и чувств. И неизвестно, что было бы дальше, как тут появилась она со своим воспитанием, моральными принципами и привитыми ей с детства правилами приличия. Вперед предательски выползла леди и напомнила Берни, кто она есть на самом деле – дочь графа Индара Брайсли и леди Оливии, представительница одного из самых почитаемых семейств в стране, потомок древнейшего рода. И никто не имел права оскорблять её подобным поведением, пялиться на неё таким бесстыдным образом и уж тем более касаться её!

Напрочь забывшись, Берни гордо выпрямилась, возмущенно вздёрнула подбородок и, сбросив ладонь лорда, негодующе прошипела:

– Кто позволил вам так со мной обращаться?!

Эдан встретил её пылающий взор, хищно улыбнулся, словно осмыслил нечто для себя важное.

– Госпожа, – протянул он скорее утвердительно, чем вопросительно, потирая пальцами свой подбородок.

Вот дать бы пинка этой леди и затолкать обратно куда подальше, с тоской пронеслось в мыслях Берни. А заодно и лорду Харлину. Девушка поняла, что, возможно, выдала себя. Быстро втянув голову в плечи, она сбивчиво пробормотала извинения. И едва в окнах здания вспыхнул свет, Берни, заикаясь, попросила разрешения вернуться к работе.

С напускным великодушием лорд Харлин отпустил её. Девушка юркнула в дверь, а Эдан провел языком по своему клыку, ощущая, как рот наполнился слюной. Очень интересно. А главное – до дрожи, как сказал Оллгар, соблазнительно. И уж совсем загадка, отчего это милое восхитительное создание никак не отреагировало на его чары?

Глава 5

Спустя день после возвращения из Дэри, где фламийские наместники всех четырех графств Альдэрии давали свою оценку о состоянии дел на управляемых ими территориях Верховному Лорду, Эдан бродил по оранжерее, погруженный в свои мысли. На улице большими хлопьями валил снег, укрывая толстым белоснежным покрывалом и без того заснеженную землю. Вернувшись в особняк, лорд Харлин так и не сумел отыскать ответ на беспокоивший его вопрос: где он мог видеть Черис раньше? И снова он медленно шел по коридору, стены которого были увешаны родовыми портретами прежних хозяев. Смутное ощущение близкой разгадки заставило его остановиться перед тем самым изображением, которое тогда вызвало в нем и Оллгаре улыбку о совершенной художником ошибке. Пристально вглядевшись в личико девчушки, сидящей на стуле, Эдан понимающе закивал головой. Так и есть! Черис – дочь графа Брайсли. Иначе с чего бы графу и его сыну садить рядом с собой девочку из прислуги, чтобы позировать художнику на семейный портрет? Дочь графа, а, значит, полноправная хозяйка этого имения. Однако в свете сложившихся обстоятельств – уже бывшая хозяйка, якобы ушедшая в лес. Что заставляет её скрываться и вести жизнь простой ткачихи, не гнушаясь тяжелого труда даже в прачечной и работать, не покладая рук. Почему она упрямо не желает выйти из тени на свет, сообщить о своем статусе или просить пощады?

Эдан недолго ломал над этим голову. Ответ нашелся сам собой: страх за себя и свою жизнь. Наверняка, соседи из Западного графства расписали появление фламийцев в особо ярких и негативных красках. Зато лорд Харлин долго думал о самой Черис. Она преследовала его во снах, вызывая непреодолимое желание воспользоваться своим правом господина, раз фламийские чары не способны бросить её в его объятия, но… Но его интуиция подсказывала ему, что так будет только хуже. С Черис действовать нужно по-другому. Ее нужно соблазнять медленно и чувственно, вызывая доверие.

– Эдан! – окликнул друга Оллгар, и когда тот обернулся, сказал: – Стражники у ворот при въезде в усадьбу сообщают, что некий сэр Стеллан Клайд желает встретиться с тобой.

– По какому делу?

– Якобы в имении осталась его сестра, которую он хотел бы видеть и непременно вернуть.

– Пропустить.

Оллгар кивнул и ушел, чтобы передать приказ хозяина.

Через десять минут в кабинет вошел молодой мужчина, темноволосый и голубоглазый. Однако ожидаемой тревоги за сестру Эдан на его лице не заметил. Зато увидел, как жадно вспыхнули его глаза, когда увидели стоящие на столе стопки с золотыми монетами. Лорд Харлин предложил мужчине присесть, и тот в мгновение ока плюхнулся в плетеное кресло.

– Меня зовут Стеллан Клайд, милорд. Я случайно узнал, что моя сестра осталась жива и находится здесь. Могу я видеть её? – Стеллан очень старался изобразить отчаяние от своей потери и радость по поводу возможного возвращения родственницы.

Эдан откинулся на спинку кресла и спросил:

– Имя вашей сестры, сэр.

– Бернадетта.

Эдан нахмурился – насколько ему было известно, никто здесь не носил такого имени.

– Девушки с таким именем здесь нет.

Стеллан поджал губы, ничего не понимая. О том, что Берни жива ему сообщил его шпион, и тогда Стеллан решил вернуть её. За это время они с матушкой уже истратили большую часть денег, продали почти все ценные вещи и значительно поистрепались. Как и предвидела его проклятая сводная сестра, они оказались на краю долговой ямы. Сами денег добывать они не умели, и тогда им пришла в голову мысль найти и вернуть Берни, чтобы она зарабатывала им на проживание. Пусть даже придется отправить её в какой-нибудь бордель. С её смазливым личиком она будет иметь вполне хороший спрос и приносить хорошие деньги.

– Простите, я назову вам её полное имя, – исправился Стеллан. – Бернадетта Брайсли, наследница и владелица…хм, бывшая владелица этих земель. Еще её могут называть Черис.

– И как вы намерены вернуть её? – спросил Эдан, едва сдерживая хищную улыбку.

Стеллан явно не ожидал подобного вопроса.

– Разве вы не проявите милосердия и не отпустите её?

– С чего это? Она моя – собственность, – отвечал Эдан, смутно ощущая какую-то нечистоплотность этого сэра Клайда.

– Но вы можете продать её. Сколько это будет стоить?

– Новое обстоятельство сильно подняло цену. Рабыня благородной крови стоит целого состояния, – произнес Эдан.

– Сколько? – настаивал Стеллан.

– Вы не потянете, – жестко ответил Эдан.

Губы Стеллана превратились в узкую нитку, когда он, понимая, что уже заранее проиграл, подскочил и схватился за меч. Значит, он силой заберет её.

– Вы сомневаетесь в моем благосостоянии, лорд, как вас там? – с пеной у рта крикнул Стеллан, рванувшись вперед.

Его остановило какое-то неприятное шипение и боль во впадине между ключицами – там острие пылающего меча фламийца прожгло расшитый ворот его кителя и рубашку, грозя зажарить кожу.

– Стоять, сэр Клайд, если вам дорога ваша жизнь, – ровно сказал Эдан.

Стеллан спрятал свое оружие и, осознав совершенную им глупость, отступил на два шага назад. Меч фламийца погас.

– Милорд, прошу вас, простить мою несдержанность. Просто я едва не сошел с ума от горя, когда узнал о предполагаемой гибели сестры. А она жива – это такая радость, – начал бормотать он, изворачиваясь, словно угорь на горячей сковороде.

Эдан сощурился. Он увидел то, чего никак не ожидал увидеть здесь и сейчас. Увидеть и понять, что необычная красавица по имени Черис – сестра насильника: у самого основания шеи Стеллана Клайда, с левой стороны был четкий шрам, оставленный, на первый взгляд диким животным. Однако, этот след оставила сестра Эдана Бирзэ, когда пыталась защититься от мерзкого насильника. И использовала она единственное оружие, оставшееся в её распоряжении – клыки. Жаль, что не вцепилась ему в артерию.

Проглотив горький ком в горле, Эдан понял, что само провидение послало ему Черис и подсказало, как совершить правосудие над тем, кого он так долго искал. Вместо того, чтобы испепелить этого трусливого наглого выродка на месте, Эдан решил поступить по-другому. План отмщения уже сформировался в голове лорда Харлина – сестру Стеллана будет ожидать такой же позор и бесчестье, как и его сестру. Уж если дело касается кровной мести, теплые чувства, что возникли в Эдане, должны уйти на последний план, а то и вовсе исчезнуть.

Но потом он вспомнил портрет семьи и понял, что юноша, изображенный там и стоящий перед ним человек – совершенно разные люди. Здесь какая-то ошибка.

– Вы уверены, что девушка, имя которой вы назвали, приходится вам сестрой? – спросил Эдан.

Стеллан сглотнул и коротко пояснил:

– Сводной. Но это не значит, что Берни не дорога мне.

Ему до чертиков надоело изображать тут заботливого брата, вместо этого хотелось всадить кинжал в сердце фламийца. Но Стеллан уже понял, что вывести из себя лорда Харлина также невозможно, как застать его врасплох.

– Понятно. Однако я вынужден сказать вам «нет», – сказал Эдан.

Сжав кулаки в праведном негодовании, Стеллан приблизился к столу, а после вздохнул и с напускным смирением попросил:

– Разрешите хотя бы увидеть её. Она имеет право знать о своей участи. И, может быть, вы всё же внимите мольбам сироты и отпустите её ко мне. Ведь кроме меня у неё никого не осталось.

Эдану стало даже интересно. Эта комедия его потешит, поэтому вызвав слугу, он приказал привести Черис. Когда тот скрылся за дверью, лорд Харлин не поведя бровью, равнодушно сказал:

– Без сомнения она имеет право знать, чего ожидать от будущего. Но думаю, что никакие мольбы не помогут. Я не намерен расставаться даже с малой частицей своей собственности, пусть даже эта частица – чья-то горячо любимая сестра.

– У вас нет сердца, – с ненавистью выплюнул Стеллан.

– Возможно, – холодно отозвался Эдан.

Стеллан мог бы, а главное ужасно этого хотел, тут же умчаться прочь, но ему нужно было доиграть свою роль до конца. Он должен был убедиться, что Берни жива и невредима, а уж он-то найдет способ, как вытащить её отсюда. Потому что еще чуть-чуть и они с матерью начнут голодать. Сытая и беззаботная жизнь в имении осталась в прошлом, что приводило и его и леди Агрону в состояние бешенства. Им нужна была Берни.

***

Два или три дня Бернадетта жила, будто на вулкане, каждую секунду ожидая, что её схватят и потащат прямо к лорду Харлину. Но ничего похожего не происходило; она продолжала спокойно заниматься обычной работой в ткацкой. Насторожилась она лишь тогда, когда один из поверенных лорда, кажется сэр Оллгар, завёл с ней совершенно бессмысленный разговор о каком-то пустяке. Берни нервно дергала плечом, не понимая, чего от неё добиваются. Она не знала, как ей отделаться от нежелательного внимания, предельно вежливо намекая сэру Оллгару о том, что у неё работы по горло. А когда мимо проходила молоденькая ткачиха Анна, и рыжеволосый фламиец окинул её пронзительным взглядом, та вздохнула и застыла на месте. И тут Берни осенило. Девчонка попала под влияние Оллгара! Чтобы как-то отвлечь её и самой ретироваться, Бернадетта ткнула Анну локтем в бок и потащила её в швейную мастерскую.

На следующий день, когда Берни помогала девушкам из прачечной снимать с веревок чистое, пахнущее морозом, белье, к ним снова подошел Оллгар. Девушки замерли на месте, потом негромко захихикали, стреляя глазками в молодого сильного фламийца. Тот, сверкая рубиновыми глазами, заулыбался, а после указал на Берни:

– Тебя желает видеть лорд Харлин.

Она уже хотела было ответить, что идет, как кто-то из девчушек затрещал о том, что у них много забот, что им нужна помощь Черис, желая отвлечь внимание фламийца от госпожи, как Оллгар резко произнес:

– Справитесь без неё. Пошли.

– А зачем он хочет меня видеть? – сорвался с губ Берни неосторожный вопрос.

– Об этом мне не докладывали, – сухо ответил Оллгар.

Какое-то смутное дурное ощущение зашевелилось в груди девушки.

И едва она ступила за порог кабинета, сердце ее оборвалось. Узрев находящегося там посетителя, она поняла, насколько всё нехорошо и отвратительно. Кровь отхлынула от её лица, ноздри гневно затрепетали. Девушка стиснула зубы, прекрасно сознавая, что лорду Харлину уже наверняка известно, кто она такая.

– Так вот, леди Бернадетта Черис Брайсли, – четко выговаривая каждое слово, Эдан обратился к Берни. – К вам приехал ваш родственник.

Она почувствовала тонкую, почти скрытую, издёвку в голосе лорда Харлина, но лишь презрительно дёрнула бровью. Так пусть же он узнает всё до конца! И тогда, может быть, эта его ухмылка сползет с лица.

– Никогда им не был, – ледяным тоном заявила она, застыв на месте.

В кабинете повисла гнетущая тишина, нарушаемая только тиканьем часов, висевших на стене.

Эдан с трудом скрыл смешок презрения, внимательно изучая выражение личика девушки на приезд брата. Что-то она не слишком рада видеть его, не кинулась к нему в объятия, не проронила ни единой слезинки. А даже, наоборот, в ней читалась явная ненависть. Потом тень глубокой скорби и боли исказила лицо Черис до неузнаваемости, будто она вспомнила нечто ужасное. И причиной тому послужил ни кто иной, как её братец. Странная семейка.

Стеллан взглянул на Берни, но быстро сориентировался. Радостно вскрикнув, он вскочил, подбежал к ней и крепко обнял. А сам зло и горячо зашептал на ухо:

– Молчи, несчастная! Я пытаюсь спасти тебя из лап этого чудовища, так что будь благодарна. Ты знаешь вообще, что он может сотворить с тобой?!

Она, не скрывая своих истинных эмоций, взглянула в его лицо, чтобы в очередной раз убедиться в его притворной заботе. Что же ему нужно на самом деле?

– Полагаешь, он сделает со мной что-то намного ужаснее, нежели ты и твоя мать сотворили с моими родными? – прошипела она ему.

От злобы его передернуло так, что, забыв о своей роли, он бросил ей в лицо:

– Ты останешься рабыней до конца своих дней в лучшем случае?

– А в худшем? – глядя в упор на него, спросила она.

– Станешь его очередной постельной игрушкой. Потаскухой. Будешь ублажать его до тех пор, пока не надоешь ему. Подумай-ка хорошенько, пока я еще могу и хочу вырвать тебя у него.

Она окинула его таким взглядом, что у Стеллана сложилось полное ощущение, будто на него вылили ведро помоев.

– Ты? Очень в этом сомневаюсь, – так же зло прошелестела она.

Поджав губы, она оттолкнула его. Берни хорошо представляла, что ничего кроме смерти в нужный для него момент, сводный брат ей предложить не в силах. И по какой-то необъяснимой причине нелепо изображает любящего родственника. Этот трус, пожелай он этого по-настоящему, никогда в жизни не сумеет отстоять её. Тем более, забрать у фламийца.

– Я никуда не поеду, – со сталью в голосе сказала она и скрестила руки на груди.

– Идиотка! – не выдержав, прорычал Стеллан сквозь зубы. Однако повернувшись к лорду Харлину, он выплюнул жалостливую ложь: – Она согласна уехать со мной. Отпустите её, пожалуйста.

Легкая улыбка играла на губах Эдана, пока он наблюдал за беседой Черис и Стеллана. Пора прекратить этот фарс.

– Хватит! – бесстрастно сказал он. – Желание леди куда-либо уехать при нынешних обстоятельствах, не идет в счет. После капитуляции ваших союзников и вашей, права над этими землями и живущими на них людьми перешли к нам. Раз вы поделили с Залиманом поражение, пожинайте и все его плоды, как то рабство ваших сестер или бесправность ваших братьев.

Стеллан с неприкрытой яростью посмотрел на Эдана.

– Это означает – нет? – хрипло спросил он.

– Как я сразу и сказал вам, сэр Стеллан. А теперь прошу покинуть границы моего владения как можно быстрее, иначе вас закуют в цепи и отправят на рудники, – с будничным видом сообщил Эдан.

Этот сэр Клайд, по виду самый настоящий скользкий тип, ему не нужен. Он найдет способ, как донести весточку о том, каким образом распорядились его сестренкой. Чтобы он тоже знал, каково это жить с постоянно ноющей занозой в сердце и не знать, когда утолится жажда мести. Однако какое-то непонятное ощущение тревожило Эдана, когда он думал о Черис. Что-то было не так. Хотя, вполне возможно, что она разыграла здесь не менее талантливое представление, чем ее братец.

Плечи Стеллана опустились, говоря о признании своего проигрыша. Мужчина моргнул, переваривая слова нового владельца Щедрых Низин насчет рудников. Окинув напоследок неприятным колючим взглядом Эдана и Берни, он ретировался и громко хлопнул дверью.

Буквально через минуту после ухода Стеллана, Бернадетта развернулась и схватилась за ручку двери. Однако густой голос лорда Харлина тягучим мёдом проник в каждую клеточку ее тела и медленно сковал ей волю.

– Стоять! – приказал Эдан. – Куда? Тебя я не отпускал. Или мне называть вас леди Брайсли?

Берни нахмурилась: ей определенно не нравилась издевательская интонация в голосе лорда. Она с трудом разжала зубы и, не оборачиваясь, спросила:

– Могу я вернуться к своей работе, господин?

Эдан встал из-за стола и, сверля взглядом спину девушки, сделал несколько шагов в её сторону.

– Почему ты не призналась, кем являешься на самом деле? За свою жизнь испугалась?

– И это в том числе! – зло буркнула, покосившись на него из-за плеча.

– А почему отказалась ехать со своим братом?

Эдан чувствовал, что визит сводного брата каким-то образом раздавил её морально, и она не желала вести, какие бы то ни было разговоры. Но ей придется.

Бернадетта была не в настроении отвечать на его вопросы. Судьба ее, видимо, уже решена. Что ж, она была готова вынести, что угодно ради благополучия своих подданных и своего родового гнезда. Но – Боги! – как же сложно вытерпеть издательские и одновременно обманчиво покровительственные нотки в голосе лорда Харлина. Берни продолжала угрюмо стоять к нему спиной. И в данный момент ей было глубоко наплевать, что поведение её недостойно леди – разговаривать, полностью отвернувшись от собеседника, значит, выказать тем самым ему, пусть даже захватчику, полное неуважение. Да будь жива её почтенная матушка, то сгорела бы со стыда от неподобающего поведения своего чада!

А потом её обдало настоящим жаром, когда она почувствовала насколько близко к ней подошел лорд Харлин. Все мысли её лихорадочно разбежались, и по щекам разлился румянец. Опасаясь повернуться, она хрипло спросила:

– А вы бы отпустили?

Бровь его взметнулась вверх.

– Нет.

– Тогда зачем спрашиваете? – вскипела она.

– Ну, – протянул он, – чтобы ты могла избежать судьбы, которую предрек тебе твой братец. Особенно вторая её часть, наиболее колоритная, мне пришлась по душе.

Берни резко выдохнула, с удивлением обнаружив, как сбилось её дыхание от близости этого мужчины.

– Так вы всё слышали? – сглотнув, пролепетала она, подавив в себе желание втянуть голову в плечи.

– Только ту часть. И она мне очень, – он выдержал многозначительную паузу и продолжил, – очень понравилась.

И говорил он чистую правду. Ему до боли в мышцах захотелось сжать её в своих объятиях и увидеть её глаза. Он солгал, говоря, будто слышал часть их с братом беседы, потому что он слышал всё. И ни к чему ей, да и вообще кому бы то ни было, знать, что от своих дальних предков, фламийцы получили в дар не только клыки, но и отличный слух и острое зрение, которое не раз выручало их даже в ночное время суток.

– Не моя проблема! – бросила она, повернув голову и дерзко вскинув одну бровь.

– Мне будет приятно подумать над тем, как претворить в жизнь предположение твоего брата, – пропустив мимо ушей ее реплику, медовым голосом пообещал он.

– Это исключено! – взорвалась она, понимая, на что он намекал.

С этими словами Эдан склонился к её голове, втянул ноздрями аромат её волос и ощутил огонь, который не сумела бы разжечь даже его любовница, леди Ульрика.

Праведное негодование от его откровенных намеков заставило девушку резко развернуться и прямо взглянуть в лицо Эдана. В глазах его вспыхнуло восхищение, и он поднял руку, чтобы прикоснуться к её щеке. В надежде стать невидимой, Берни вжалась в дверь.

– Впредь, лорд Харлин, потрудитесь не нарушать мое личное пространство! – не сказала, а потребовала она, не узнав своего голоса – нехарактерная ему прежде сталь и упорство так и сквозили в нем.

Он нагло улыбнулся ей в ответ, явно не собираясь останавливаться на полпути. На одну секунду ей показалось, будто он по-настоящему облизнулся, глядя на неё. Каков нахал!

– Претензии по поводу своего личного пространства оставь в том времени, где ваш правитель подрядился помочь Залиману, заранее не удосужившись узнать, с кем дружен Мартанэс. А теперь наша власть…

– Знаю, – презрительно сощурившись, она бесцеремонно перебила его, – безгранична на территории Альдэрии.

– Вот именно, – кивнул Эдан. – И, кстати, да, если я пожелаю, ты действительно станешь…как это, ублажать меня.

– Нет! – горячо воскликнула она и гордо вскинула голову. – Этому не бывать!

– Или на спины твоих бывших и, без сомнения, дорогих тебе подданных начнут беспричинно и жестоко опускаться плети. И, возможно, их руки закуют в кандалы. Ты этого хочешь для них?

Эдан внимательно наблюдал за выражением её лица. И с каждой отчаянной минутой наедине с Черис, понимал – он попадает в плен её волшебной красоты. А это сильно осложнит осуществление плана мести, и вкус её уже не будет таким сладким.

– Вы практикуете такие методы, отнюдь не все могущий, лорд Харлин?! – темная бровь девушки дерзко выгнулась вверх.

Фламиец улыбнулся, ослепив ее белоснежной улыбкой – клыкастой, кровожадной, беспощадной, хищной. Выражение его лица ответило на ее вопрос само собой.

– Но это подлый шантаж! Это низко и несправедливо! – взвилась она, словно её ужалила пчела.

Она ожидала чего-то похожего, и поворота, подобного этому, опасалась больше всего. Если Стеллану и Агроне она могла ответить на шантаж, то что же ей противопоставить лорду Харлину? И, как оказалось, бояться стоило не самого факта жертвования собой ради других, а того, насколько её саму волновала эта непосредственная близость между ней и этим неотразимым фламийским лордом. Его голос, глаза, всё в нем вызывало в ней трепет. И куда, демоны ее побери, делась эта леди со своим советами и нравоучениями?!

Эдан прислонился плечом к двери и угрожающе долго молчал. А потом, склонившись, пристально вгляделся в её лицо, будто раздумывал над решением какой-то трудной загадки.

– Скажи, а кому-нибудь уже удалось вкусить сладость вишенки? Или всё достанется мне? – вкрадчивым тихим голосом осведомился он, наслаждаясь бурей эмоций, вмиг отразившихся на её лице после его слов.

Девушка недобро свернула глазами и замахнулась с искренним желанием залепить ему звонкую пощечину. Он улыбнулся, выпрямился и молниеносно перехватил её запястье одной рукой, а другой крепко обхватил за талию и прижал к себе.

– За что?! – его удивление выглядело вполне правдоподобно.

– За вопросы, недостойные лорда! – выпалила она.

Берни безуспешно старалась вырвать свою руку из его теплых и цепких пальцев. Она чувствовала, как присутствие и крепость духа, помогавшие ей жить в окружении Стеллана и Агроны долгие три года, покидают её. Как этот лорд Харлин незаметно для неё самой стал нарушителем её спокойствия. Как сердце её колотится в его присутствии, а предательский румянец расползается по щекам, стоит лорду бросить на неё пронзительный взор. Чтобы как-то привести свои мысли в норму, она, упираясь свободной ладонью в его широкую грудь, сосредоточилась на попытках оттолкнуть его.