Некробудни. Смерть – не оправдание

Купава Огинская

Некробудни. Смерть – не оправдание

Глава 1. Сложности

Было уже далеко за полночь, когда карета наконец въехала в город, поскрипывая износившимися рессорами. Соседка напротив меня тихо всхрапнула и забормотала что-то во сне, крепче прижимая к животу корзинку.

Из другого угла ей невнятно ответил мужской голос. Они еще не знали, что спокойствие их продлится от силы минут сорок, после чего придется просыпаться и выбираться из теплого нутра кареты прямо в зябкую осеннюю ночь.

Окраина утопала в темноте – фонари в этой части города отключали после одиннадцати вечера. Потому первое свое впечатление о месте, в котором мне предстояло работать, я могла составить лишь по щедро освещенным центральным улицам, где мягкий свет отражался в глянцево-черной глади дорогих витрин и бесконечно множился.

Чем ближе к центру мы подъезжали, тем ровнее становилась дорога и тише размеренный скрип рессор.

Возница остановил лошадей посреди каретного двора и сильно стукнул в переднюю стенку, разбудив и женщину напротив меня, и мужчину в дальнем углу.

– Приехали! – раздалось зычное с улицы, и возница первым спрыгнул на землю.

Распахнув дверцу, я глубоко вздохнула – морозный воздух обжигал легкие – и неловко вывалилась из кареты. Поежилась, осматриваясь.

За высокими двустворчатыми воротами каретного двора виднелись теплые отсветы фонарей, а позади меня, над низким крыльцом станции, тускло мерцал светильник. Других источников света здесь не было, и большая часть двора просто тонула в темноте.

Дожидаясь, пока остальные пассажиры выберутся из кареты, чтобы спокойно достать свой чемодан, я подошла к вознице.

– Скажите, как пройти к кладбищу?

Он с недоверием покосился на меня. Поскреб заросшую щеку и махнул рукой на запад, скомканно объяснив, куда идти и где поворачивать.

А когда я, с трудом вытащив чемодан, направилась в указанном направлении, озабоченно окликнул:

– Девка, слышь, ты же не помирать туда идешь?

Женщина с корзинкой, шедшая чуть впереди, обернулась, посмотрела на меня диковато и засеменила быстрее. Я ей еще утром не понравилась, когда подсела в их карету на постоялом дворе. Тощая, бледная, с темными кругами от долгого недосыпа под глазами… очень подозрительная.

Перехватив чемодан двумя руками, я обернулась к возничему.

– Я ваш новый некромант.

Он больше ничего не сказал, но я видела краем глаза, как поднялась его рука, рисуя в воздухе обережный знак.

Каретный двор располагался в центре города, невдалеке от отелей и постоялых дворов, кладбище же находилось на территории промышленного района, отделяя бедные кварталы от всего остального города.

Дорога была долгой. Мимо красивых зданий, через большой парк, по широкому мосту.

Пару раз я сворачивала не туда, невольно продлевая свой путь. Чемодан оттягивал руку.

Поездка утомила меня, но сегодняшний день окончательно вымотал.

Мы должны были приехать задолго до заката, я бы успела посетить местную канцелярию, передать направление, подписать договор найма, может быть, встретиться с кем-то, кто объяснил бы мне местные правила.

Вместо этого мы семь часов простояли на мосту из-за случившейся там аварии и кругом опоздали.

Единственное, что мне оставалось, – надеяться, что хотя бы в домик некроманта я попасть смогу.

Кованые высокие ворота кладбища притаились между двумя промышленными зданиями. От одного из них сильно пахло краской, перед дверью второго светлели рассыпанные опилки. А между ними тянулся широкий проход к черным воротам с прутьями в виде костей. Сквозь просветы в высокой изгороди виднелись залитые лунным светом надгробия.

– Интересное соседство, – пробормотала я, стараясь удобнее перехватить чемодан. Это был не центральный вход, но замка на калитке, проделанной в левой створке ворот, не было. На мое счастье.

Она легко распахнулась, стоило только толкнуть. Широкая дорога, мощенная плиткой, постепенно сужалась, плитка из темной становилась серой, а вскоре и вовсе пропала, сменившись хорошо утоптанной дорожкой, петлявшей между могил.

Домик я решила искать вдоль изгороди, направо от входа. И не ошиблась, лишний раз убедившись, что города могут разительно отличаться друг от друга, но кладбища везде одинаковые.

Издалека мое новое жилище выглядело неплохо. Небольшой аккуратный домик, одноэтажный, с двускатной низкой крышей.

Лишь подойдя ближе, я смогла разглядеть, в каком плачевном состоянии он находился.

Когда профессор направлял меня сюда, предупредив, что городской некромант выполняет работу и за кладбищенского сторожа, я была уверена, что жить буду на кладбище, как и всякий сторож.

Но этим домиком не пользовались многие годы, он обветшал, зарос паутиной и мхом, оконные рамы рассохлись, дверь перекосилась.

Опустив чемодан на землю в нескольких шагах от крыльца, я размяла плечи, присматриваясь к своему жилищу.

Держалась я лишь на оптимистичной надежде, что все не так уж плохо и мне просто кажется, что домик вот-вот развалится. Из-за долгого путешествия, сложного дня и коварства луны, светившей как-то неправильно.

– По крайней мере внутрь я точно попаду, – попыталась подбодрить себя, встав на первую скрипучую ступень.

Дверь упрямо не поддавалась несколько минут, а когда я все же смогла ее немного сдвинуть, подло рухнула на меня, больно задела по голове и плечу и улетела в засыхающие заросли какой-то травы.

Я осталась без двери, но старалась не расстраиваться.

С каждой минутой делать это становилось все сложнее.

Пол в некоторых местах прогнил и обвалился в погреб, стекло в окнах так заросло пылью и паутиной, что я серьезно сомневалась в возможности его отмыть. Потолочные балки стонали, когда я ходила под ними, будто каждый мой шаг по ненадежному полу приближал их падение.

До рассвета оставалось еще часов пять, до начала работы городской канцелярии… может быть, шесть. А то и все восемь, если работники здесь к своим обязанностям относились так же, как в Валграде.

У меня еще было время для отдыха, но не было никаких условий.

От кровати остался лишь стальной проржавевший каркас с топорщащимися в разные стороны лопнувшими пружинами. В провалившемся сиденье кресла что-то копошилось. Я надеялась, что это просто крысы.

Моя новая жизнь в качестве городского некроманта не задалась с самого начала.

Для того чтобы оценить весь ущерб, что нанесло домику время и людское безразличие, было еще очень темно, сидеть на крыльце и жалеть себя – очень холодно.

И я решила потратить время с пользой – обойти кладбище, посмотреть на последствия смерти некроманта, проверить могилы и уровень магии в оповещателях.

От моего неказистого домика, кроме той дороги, по которой я к нему пришла, тянулась еще одна узкая тропка. На нее я и встала, направившись в самый центр кладбища.

Многие захоронения были потревожены, изредка встречались расколотые надгробия – повреждения, характерные для могил, из которых умертвиями поднимались маги.

На каждом шагу я видела свидетельства недавнего сильного и бесконтрольного всплеска магии смерти. Гибель прошлого городского некроманта принесла на кладбище беспорядок.

Самые серьезные последствия были устранены студентами, как раз гостившими у родных во время летних каникул. Все остальные проблемы почти два месяца поджидали меня.

Дураков, готовых отправляться на службу в глушь, к самой границе государства, среди некромантов не было. Кроме, разве что, меня.

Остановившись перед разрытой и затопленной частыми дождями могилой, я не смогла сдержать тяжелого вздоха.

– Будто и не уезжала ни в какую академию.

Утром, сразу после того, как подпишу все документы в канцелярии, мне определенно придется заглянуть на прикладбищенский склад, проверить, сколько упокоенных тел не были опознаны и не смогли вернуться в свои могилы. И как-то решать, что с этим делать.

– Простите…

Заклинание упокоения полетело в сторону застывшей у дерева фигуры раньше, чем я успела разглядеть говорившего. А когда разглядела, на всякий случай послала следом усиленное заклинание вечного покоя, чтобы наверняка.

Умертвие лишь пошатнулось, удивленно кашлянуло и повторило:

– Простите, что отвлекаю, но, кажется, у меня возникли некоторые проблемы.

Атаки моей он почти не почувствовал.

– Какие могут быть проблемы у покойника? – хмуро спросила я, наудачу попытавшись упокоить его еще два раза.

– Видите ли, я не совсем уверен, что умер, – беспомощно признался он.

Нервный смешок вырвался клубами белого пара в морозный воздух. Я не чувствовала рядом с собой жизни. Только ее затухающий след, как бывает у недавно погибшего человека.

Тот, кто стоял в нескольких шагах от меня, живым определенно не был. Но и мертвым себя не признавал.

– Как вас зовут? – спросила я, пытаясь нащупать нити контроля. Ведь если умертвие не желает покоя, значит, им кто-то управляет. Кто-то сильнее упокаивающего. Эту простую истину в нас вбили еще на втором курсе.

Но ни одного следа не тянулось от тела говорившего. Ни одной зацепки.

Это настораживало и злило одновременно.

– Не помню. Я не помню ничего, что было до того, как я очнулся на этом кладбище.

Какое-то время мы стояли в тишине. Он у облетевшего дерева, и я у залитой водой могилы. Возможно – его могилы.

– Ладно, – порывшись в карманах пальто, среди всего хранившегося в них мусора я нашла простой амулет на длинном шнурке и кинула его парню, – надень это и иди со мной.

Он неловко выполнил мое требование и послушно пошел следом, осторожно отставая на несколько шагов. Будто это я тут была угрозой и это меня нужно было бояться. Меня, а не умертвие, способное противостоять силе некроманта.

– Что это? – Он постучал пальцем по латунной основе амулета.

– Твой намордник, – призналась я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал уверенно, и вовремя проглотила трусливое «надеюсь».

Для обычного умертвия этот треугольник на шнурке был бы приговором – его активация прерывала все магические потоки в теле носителя, что для мертвеца, существующего исключительно благодаря магии, приравнивалось к упокоению.

Как на воздействие амулета отреагирует этот парень, я не знала, но проверять не спешила. Если все сработает как надо, будет очень хорошо, если не сработает – я буду знать, что вся магия упокоения на это умертвие не действует. И он тоже будет это знать…

Вернувшись к домику, первым делом я проверила оставленный под лестницей чемодан, убедилась, что он на месте, вытащила связку усилителей и, спрятав ее в кармане пальто, тяжело опустилась на ветхую ступеньку. Умертвие замерло на дорожке, нервным жестом сложив руки на груди.

В отличие от меня, усталости он не чувствовал.

– Так, значит, ты говоришь, что ничего не помнишь? – повторила я, усилители придавали мне смелости. В каждом кристалле хранилась магия профессора, и я верила, что уж она-то точно справится с этим странным умертвием.

Он кивнул.

– И как давно ты пришел в себя?

– Сложно сказать, я не считал дни. Но кажется, что прошло много времени. – Парень помялся и выпалил: – Я хочу знать, кто я. И почему здесь оказался.

– Потому что умер, очевидно.

– Я не чувствую себя мертвым!

– А я не чувствую себя живой, – отозвалась устало, растирая ноющие ноги. – Однако же мы те, кем являемся. Ты труп, я некромант… Ну и не повезло же нам в жизни.

Наверное, если бы он умел дышать, то сейчас бы тяжело вздохнул.

Парень выглядел как тот, кому очень нужна помощь, а я не любила таких людей. Рядом с ними просыпалась моя совесть и каждый раз упрямо выкапывала давно захороненное желание помочь…

Подняв глаза, я невольно поежилась. Он стоял недвижно, и взгляд его белых, подернутых смертельной пеленой глаз был устремлен прямо на меня.

Сейчас уже нельзя было сказать, какого цвета была его радужка раньше, после смерти она выцвела, и даже темная горошина зрачка поблекла… Мне до дрожи было интересно, как он сейчас видит, но вместо того, чтобы бестактно спросить, я пообещала:

– Загляну в городскую библиотеку, посмотрю некрологи в газетах. Ты еще свеженький, едва ли умер очень давно. Узнаем, кто ты есть.

Парень приободрился, на бескровных губах появился намек на улыбку.

А я утешала себя тем, что не поддалась жалости, но нашла способ решить стоявшую передо мной проблему. Сначала узнаю, кто он такой, а потом упокою. И все будут довольны.

– Спасибо… – сказал он, – леди?

– Меня зовут Иса, – отозвалась я, еще не подозревая, во что ввязалась.

***

Утром, истощенная, голодная и злая, я решительно направилась в канцелярию, сознательно рискуя в первый же день испортить с кем-нибудь отношения.

Меня и в лучшие мои времена нельзя было назвать приятной личностью. А сейчас я вполне могла считаться опасной для общества…

После долгого пути в душных каретах и неспокойных ночей на постоялых дворах я наконец-то добралась до пункта назначения, но и тут вместо долгожданного отдыха получила растревоженное кладбище, непригодный для жизни дом и умертвие…

Ранним утром улицы города были довольно пустынны, но те несчастные горожане, на чьем пути все же появлялась я, старались держаться от меня подальше, перебегали на другую сторону улицы и рисовали в воздухе обережные знаки.

Когда проходила мимо двух девушек в форменных платьях работниц какого-то магазинчика или кафе, краем уха услышала, как одна другой шепнула подрагивающим от страха голосом:

– Может, страже сообщим? Кажется, с кладбища мертвяк сбежал.

Вторая шикнула на нее, сказала, что это не их дело, и утащила за собой.

Мне даже обидеться было не на что. Я действительно шла от кладбища и, скорее всего, правда была похожа на умертвие… но кто бы на моем месте не был похож?

Утром дорога до каретного двора казалась короче и легче. А уже от знакомых ворот я направилась точно в центр города и не ошиблась. Нужное здание нашлось скоро.

В канцелярии меня приняли неожиданно быстро. Все оформили, протащили по ряду кабинетов и через полчаса вывели на лестничный пролет третьего этажа. Молоденькая девушка вручила мне все бумаги и кивнула вниз.

– Зайдите, пожалуйста, на второй этаж, градоправитель хотел с вами поговорить.

Прижав документы к груди, я послушно спустилась по ступеням, забыв попрощаться, все еще пребывая в легком шоке. Такой расторопности от канцелярии я не ожидала. И подозревала, что любой заезжий из Валграда тоже чувствовал бы себя сейчас совершенно потерянным.

Я готовилась к многочасовой тяжелой борьбе с бюрократической машиной и не могла поверить, что меня отпустили, даже толком не измяв.

Может быть, оптимистично предположила я, проходя по длинному светлому коридору в поисках кабинета градоправителя, все еще наладится.

Нужная дверь нашлась напротив большого окна, через приоткрытую створку которого доносились звуки просыпающегося города. На блестящей табличке рядом с дверью значилось, что местного градоправителя звали Огдэн Согх. И я как-то сразу поняла, что ничего не наладится. Совсем. Как минимум в течение ближайших пяти лет.

Я была еще слишком маленькой, когда отец имел свое дело, и не помнила никого из его деловых партнеров. Но на всю жизнь запомнила того, кто как-то пришел в наш дом и просто выкупил остатки того, что отец создавал годами.

Согхи не были виноваты в нашем банкротстве, как и не были виноваты во всем, что случилось после, но даже понимание этого не могло затушить моей к ним неприязни.

Отрывисто постучав в дверь и дождавшись приглашения, я вошла в кабинет.

Огдэн Согх стоял у конторки с документами и как раз доставал какую-то папку. Мазнув по мне быстрым взглядом, он уточнил:

– Госпожа Арден?

Все, что я смогла, – кивнуть.

– Очень жаль, что ваша поездка так затянулась, – произнес градоправитель, возвращаясь к столу и пытаясь отыскать что-то в ящичках. – Как вы себя чувствуете?

Разлепив пересохшие губы, я едва сумела выдавить из себя хриплое:

– Хорошо.

– Правда? – нетактично переспросил он, с сомнением вглядевшись в мое лицо и заставляя вспомнить, что я сейчас очень сильно смахивала на труп. Среди приветливых и тактичных работниц канцелярии я успела об этом позабыть.

Сам градоправитель выглядел бодренько. В чистеньком костюме, выспавшийся, свеженький, полный энергии… Глядя на него, я начинала понимать, что заставляет умертвий нападать на живых. Бесят потому что.

– Мое самочувствие не имеет никакого значения. – Я подошла ближе, прижимая к груди документы. – Куда важнее ужасное состояние домика кладбищенского сторожа.

– Кладбищенского сторожа, – рассеянно повторил он. Создавалось впечатление, что градоправитель мыслями был очень далек от нашего разговора. – Вы успели побывать на кладбище?

– Я успела там переночевать.

И воцарилась тишина. Мгновенно прекратив шуршать бумагами, Огдэн с ужасом посмотрел на меня.

– В домике?

– На его крыльце, – успокоила его я. – В домике находиться небезопасно. Ему необходим ремонт.

– Да-да, – рассеянно отозвался Согх, вновь потеряв ко мне всякий интерес.

Это раздражало. Я хотела есть и пить, каждая мышца в моем теле ныла. Мне нужен был сытный завтрак, горячая ванна и хотя бы шесть часов сна в нормальной кровати.

Я заслуживала отдых, а не это нелепое представление с градоправителем в главной роли.

– И когда вы планируете выделить средства на ремонт дома?

– В этом нет никакой необходимости. – Согх выпрямился и с торжествующей улыбкой выложил передо мной какие-то бумажки, поверх которых опустил связку ключей. – Город обеспечит вас жильем. Все уже готово. Вас ждет комната в доходном доме госпожи Бехар. Место приличное, домовладелица строго следит за этим. Разумеется, в связи с особенностями работы городского некроманта на вас некоторые правила ее дома распространяться не будут.

– Вы не понимаете. Я не хочу жить в приличном месте, я хочу жить в домике сторожа. Как мне и положено по должности.

– Госпожа…

– Господин градоправитель! Я понимаю, что прошлый некромант предпочитал комфорт и, вероятно, пренебрегал своими обязанностями, но я не намерена следовать его примеру.

– Молодой девушке не стоит жить на кладбище.

– Я не девушка. Я некромант. А ваше кладбище в плачевном состоянии.

Согх долго сопротивлялся и сдался с трудом. Ключ от комнаты и договор аренды мне все же пришлось взять. Нужно было переждать где-то ремонт дома.

Последним листком в стопке оказалась простенькая карта, что должна была довести меня от городского управления до моего временного жилища.

От мысли о том, что придется возвращаться на кладбище, чтобы забрать чемодан, и со всеми вещами вновь идти к зданию городской канцелярии, просто чтобы не заблудиться и добраться наконец до кровати, хотелось рыдать. И еще немножко хотелось вернуться и попросить у градоправителя кого-нибудь в сопровождающие. Чтобы не усложнять себе жизнь.

И если бы это был кто-то другой, кто-то, не носящий фамилию Согх, я бы так и сделала.

– Испытания закаляют, – пробормотала я, разглядывая карту. – Кажется, я стану очень закаленной…

Глава 2. Первые вопросы

Госпожа Бехар была женщиной… опытной и за свою долгую жизнь успела составить образ идеальной девушки.

Я в этот образ никак не вписывалась, о чем узнала раньше, чем произнесла хоть слово. Дверь доходного дома открылась, мы с госпожой Бехар встретились взглядами и сразу же все друг о друге поняли.

В последний раз я чувствовала себя настолько не к месту пять лет назад, когда рассказала дядьке Фарему, занявшему место кладбищенского сторожа после смерти моего отца, что уезжаю в академию. Он на меня тогда вот точно так же посмотрел, с презрением и недоумением, сплюнул под ноги, пообещал, что ничего у меня не получится и что я еще приползу обратно к нему в подмастерья проситься. В подмастерья…

Домовладелица плевать на натертый пол не стала и молча посторонилась, пропуская и меня, и мой тяжелый чемодан в дом. А потом прожигала взглядом спину, пока я поднималась по широкой лестнице в свою комнату.

Обои на втором этаже были в мелкий нежно-розовый цветочек, и на полу лежал длинный ковер.

И мне как-то сразу очень понятны стали две вещи: почему госпожа Бехар велела мне тщательно вытереть ноги и почему господин градоправитель рискует одним не самым ясным днем повстречаться с умертвием, если не поторопится с ремонтом домика. Я либо опущусь до того, чтобы запугивать его поднятыми трупами, либо сама превращусь в мертвяка в этом цветочном кошмаре. Долго я здесь точно не продержусь.

Вопреки опасениям, отведенная мне комната оказалась умиротворяюще серой. Едва ощутимо пахло цветочной водой. На кровати лежала стопка чистого постельного белья, в шкафу имелись вешалки, а на двери замок.

– Что ж, – пробормотала я, уронив чемодан на пол и разминая плечи, – жить можно.

Первым делом, оставив распаковку вещей на потом, я направилась в ванную. Вода в кране была едва теплой, а по полу тянуло холодом, но мне наконец удалось смыть с себя дорожную пыль.

И в зеркале, висящем над раковиной, уже отражалось мое усталое, бледное, но чистое лицо. Меня ждала кровать и несколько часов прекрасного сна, все складывалось самым лучшим образом…

Так думала я, подсушивая полотенцем короткие волосы. Возможно, именно моя прическа стала причиной неприязни домовладелицы, но за последние семь лет я накрепко уяснила, что с короткими волосами выживать проще, чем с длинными. И ни разу еще не пожалела, что отхватила свою косу после смерти отца. Она нравилась только ему, с ним и осталась, привязанная к надгробию.

Я успела вернуться в комнату, застелить постель и забраться под тонкое, но теплое одеяло. И даже успела задремать, чтобы через несколько минут подскочить с быстро бьющимся сердцем под нестройные, изломанные звуки из преисподней.

На первом этаже начался урок игры на пианино, но узнала я об этом, только когда скатилась по лестнице вниз и замерла посреди гостиной.

За пианино, спиной ко мне, сидела какая-то девушка, сливаясь синевой платья с обоями. А над ней гордо возвышалась госпожа Бехар. Заметив меня, она поджала губы:

– Милочка, спускаться в таком виде неприлично.

– Ага, – сказала я, пытаясь натянуть сорочку на коленки, – простите.

Девушка за пианино хихикнула, рассматривая меня через плечо, и тут же потупилась под суровым взглядом госпожи Бехар.

– Оденьтесь, – велела она мне.

И я сбежала. Вернулась в свою комнату с быстро бьющимся сердцем и заперлась, чувствуя, как горят щеки. Если бы домовладелица узнала, что спросонья я решила, будто на нас напали, и чуть было не атаковала пианино – выгнала бы меня прямо так, с голыми коленками, позабыв про всякие приличия.

Уснуть больше не получалось. Звуки, доносившиеся с первого этажа, вытягивали из меня душу. Промучившись с полчаса, я собралась и выскользнула из дома.

Помедлила на крыльце, раздумывая, куда идти. Монетки, чтобы выбрать направление, у меня не было, а возвращаться в дом… вновь погружаться в этот музыкальный хаос я бы не рискнула.

Из-за двери раздалась приглушенная серия смертоубийственных звуков, и я сбежала по ступеням на тротуар.

– Если не знаешь, куда идти, – пробормотала я, припоминая любимый совет одного сокурсника, – иди налево.

Он часто ему следовал. Наверное, потому и не смог доучиться…

Зевнув в поднятый ворот пальто, я решительно повернула направо и пошла по улице, щурясь от ветра.

Мне нужно было в библиотеку и в прикладбищенский склад. Но где находится последний, я хотя бы догадывалась…

***

Найти низкое серое здание удалось быстро. Оно притаилось с западной стороны кладбища, прижимаясь монолитным боком к кованой ограде. Остановившись перед двустворчатыми тяжелыми дверями склада, я несколько мгновений собиралась с духом.

Я должна была произвести на работников хорошее впечатление, нам предстояло работать вместе пять лет, и было бы лучше, чтобы мы поладили. Профессор велел мне быть милой.

Но как это сделать, он не объяснил…

Внутри, в гулком и просторном холле, меня перехватила скупая на эмоции, законсервированная в бесконечном недовольстве женщина с поджатыми красными губами. Она походила на какую-то хищную рыбу со своими круглыми водянистыми глазами и блекло-русыми волосами, собранными на затылке в тугой пучок.

– Могу вам чем-то помочь? – спросила она, сложив худые руки с узловатыми длинными пальцами на животе. Бледная кожа почти не выделялась на белизне ее блузки.

– Я ваш новый некромант, – произнесла я, не до конца уверенная, нужно ли мне и с этой дамой быть милой, или можно оставаться собой.

– В управление? – сухо уточнила она, разглядывая меня с неудовольствием. Неприязнь свою она даже из вежливости не пыталась скрыть.