Я хочу быть с тобой

– Откуда взяться новенькой? Я тут со вчерашнего вечера стою! Смотри, брюки все мятые, да и рубашка несвежая, – Семен посмотрел на часы. – Ты опоздала ровно на двадцать четыре часа, даже не знаю, как мы с тобой будем жить, раз ты такая непунктуальная?

Анна испуганно рассматривала идеально выглаженные брюки парня и не хотела верить его словам. Но на всякий случай пролепетала:

– Прости…те.

– Ладно, пошли в кино, на последнем ряду разберемся.

Он вручил ей букет и завел в здание.

Через полгода они поженились, а еще через год родился единственный сын Сергей, которого обожали и любили просто за то, что он у них есть.

– Родители одобряли ваш брак?

– Да. Им главное было видеть меня счастливым.

– Они считали, что вы счастливы со Светланой?

– Да. Потому что я действительно был счастлив со своей женой.

– Спасибо, Сергей, перейдем ко второму блоку.

«Я люблю тебя» начинается и заканчивается с «Я»

– Что такое любовь, Светлана?

Женщина на секунду замерла, а потом улыбнулась и ответила:

– Это желание целовать.

– Когда вы выходили замуж, вы любили своего мужа?

– Да.

– Как это случилось? С первого взгляда? Когда вы почувствовали к нему что-то?

– Сергей добивался меня более двух лет. А я на него просто не обращала внимания.

– Почему?

Светлана пожала плечами:

– Не знаю… меня вообще не интересовали парни и отношения…

– Погодите. Вот сейчас мне нужно время, чтобы кое-что выяснить.

Константин Владимирович сделал несколько шагов по сцене и почесал бороду.

– Вам было восемнадцать лет. Это такое время, когда тот, кто еще не влюбился, просто обязан испытать это чувство.

– У меня не было на это времени. Я приехала в Москву в шестнадцать, и мне нужно было выживать.

Света сбежала из дома в воскресенье, одиннадцатого января, в последний день зимних каникул. Утром к ней пришла соседка и сообщила, что ее отца нашли мертвым у школьного забора.

– Пьяный, говорят, всю ночь пролежал, а утром окочурился.

Он пошел отмечать свой день рождения с друзьями-собутыльниками, Света его прождала всю ночь, не спала, постоянно подходила к двери и прислоняла ухо. Он тогда впервые не ночевал дома, и у девушки было плохое предчувствие, но идти ночью куда-то искать отца она побоялась.

Решила подождать до утра, но уже было поздно.

Жалела ли она, что не спохватилась поздно вечером? Нет, смерть отца была ее освобождением, о котором она мечтала много лет перед сном.

– Теперь тебе его хоронить надо. Деньги есть? – спросила соседка.

– А сколько нужно? – прошептала Света.

– Гроб рублей двадцать, если рытье могилы заказывать у коммунальщиков, то еще столько же, ну и помянуть надо. Я когда своего Гришу хоронила, то наняла копачей за две бутылки водки. Рубликов сто надо будет.

– Найду, – так же тихо пообещала Света.

– Тогда пойду закажу гроб, за деньгами приду после обеда. Еще костюм его приготовь, рубашку белую с галстуком и туфли.

Света часто закивала, надеясь, что соседка замолчит и уйдет.

Девушка до смерти боялась не только покойников, но даже и разговоров про них. Когда кто-то в доме умирал, крышку гроба выставляли возле подъезда, и это моментально наводило на нее дикий ужас: она начинала дрожать, ее ноги деревенели, она теряла ориентацию и не могла заставить себя зайти. Через минут пятнадцать приходила в себя, забегала в подъезд и, стараясь ничего вокруг не видеть, неслась на пятый этаж. Когда начинала звучать жуткая похоронная музыка, она опять начинала трястись, как пес, брошенный под холодным дождем.

Нет, похороны отца она не вынесет, да и опасно было оставаться в квартире. Свете исполнилось шестнадцать в августе прошлого года, родственников, которые забрали бы к себе, у нее не было, и получалось, что ее должны будут забрать в детский дом.

Девушка подошла к шифоньеру и потянулась к серому конверту между документами на полочке, куда отец откладывал деньги. С каждой зарплаты, которая и так была мизерной, он откладывал в этот конверт пять рублей. Света давно туда не заглядывала, наверное, больше года, хотя отец поучал ее экономности почти каждый раз, когда помещал туда деньги. Брать из заначки строго запрещалось, и даже когда до зарплаты оставалась неделя, а в кошельке два-три рубля, они ели макароны, кашу или просто хлеб, запивая чаем без сахара.

Дрожащими руками Светлана взяла в руки конверт и расстроилась: раньше он выглядел намного толще. Неужели отец на что-то потратил деньги? Открыв его, она ахнула: там были не пяти, а пятидесятирублевые купюры. Пересчитав, она поняла, что у нее в руках сейчас целое состояние: пятьсот пять рублей.

Суматошно набросав в дорожную сумку вещи, она бросила ее у порога и прислонила к стене гитару в чехле.

Вытащив из конверта сто рублей, она положила купюры на стол. Затем схватила тетрадь, вырвала из нее лист и написала: «Тетя Клава, похороните, пожалуйста, папу. Я уезжаю. Прощайте».

Обувшись и застегнув пальто, она вернулась к столу, достала из конверта еще две пятидесятирублевые бумажки и дописала слово «достойно» перед «похороните».

Закрыв дверь, ключ оставила под ковриком, соседка знала об этом.

Поезд в Москву уходил через два часа. Света купила на вокзале билет и три пирожка с картошкой.

Она не знала, что ей делать, но решила, что разберется на месте. Дрожь прошла уже в теплом вагоне, когда девушка ее возраста, взглянув на гитару, спросила:

– Твоя?

Света кивнула и сняла пальто.

– Я тоже играю.

Когда поезд тронулся, они разговорились. Девушку звали Лиза, она ехала из рабочего поселка Коченево.

– Дедушку похоронили, – вздохнула она, – по папиной линии. Я его видела всего раз пять в жизни, но проводить в последний путь обязательно надо было.

Света сама не поняла, как рассказала Лизе про смерть отца и побег.

– Ну ты сумасшедшая! А у тебя есть кто-то в Москве? – спросила Лиза.

– Нет.

– А план есть? Куда ты пойдешь?

– На вокзале комнаты сдают. Сниму на ночь, утром пойду искать работу.

– Кем? Что ты умеешь? Кто тебя в шестнадцать лет возьмет? Паспорт хоть есть?

– Да, паспорт имеется, и работу я найду…

Света работала с восьми лет, ни одно лето не сидела без дела. Сначала бесплатно, просто помогала отцу убираться в цехе, с класса пятого устраивалась куда только могла: работала на молокозаводе, пару раз ездила в лагерь труда и отдыха, там она полола грядки, сажала капусту. Деньги были небольшие, одиннадцать-пятнадцать рублей, но зато отец разрешал их потратить на одежду в школу. Сам он тоже подрабатывал грузчиком, чтобы купить ей пальто и зимние сапожки.

– Ладно, – шепотом произнесла Лиза, – впишусь за тебя, дам адрес моего деда, он живет в Сергиевом Посаде. Туда легко добраться. С этого же, Ярославского вокзала на электричке за полтора часа доберешься.

– А он меня примет?

– Он мировой дед! Когда бабушка жива была, они возле нас жили, в квартире, он меня постоянно прикрывал, говорил, что я у него, а я на гульках была. А год назад бабы Милы не стало, и он переехал на дачу. Ближе к земле, как он говорит, – Лиза засмеялась, – на самом деле он полон сил, работает на птицеферме, вот туда и устроит тебя, я уверена. У тебя же цель отсидеться?

– Не только. Я думала группу организовать.

– Я тоже мечтаю об этом. Неделю назад обломалась и не попала на сейшн. Ты хоть раз была на квартирнике?

Света помотала головой. В школе ребята передавали друг другу магнитофонные ленты и компакт-кассеты подпольных концертов современных исполнителей, но у нее не было магнитофона и в основном она их слышала на школьных дискотеках. Лиза объяснила ей, что живые выступления, которые и были на этих кассетах, записывались на так называемых квартирниках. Организатор мероприятия приглашал музыкантов, а гости собирались в обстановке строгой конспирации. В квартиру набивалось человек пятьдесят, включался магнитофон и начиналось выступление, сейшн.

– О, это чистый кайф! Правда, все это очень рисково. Мой парень прошлой весной пошел на один из квартирников где-то на Кропоткинской, а их накрыла милиция. Всего сто восемьдесят человек повязали, кучу его друзей отчислили из института, ему повезло, что батя крутой, – отмазал.

– А зачем их арестовывают? Что они плохого делают? Сидят и поют?

– Ну ты наивняк! Организаторы собирают со слушателей деньги, типа «на бухло», а иногда и на гонорар артистам, а это статья.

– Много они зарабатывают? – поинтересовалась Света.

– Рубликов тридцать-пятьдесят на нос имеют. Мне батя рассказывал, что Высоцкий на таких квартирниках за вечер пару тысяч поднимал, но туда невозможно было пробиться. Сейчас таких звезд нет. Если только «Машина Времени», но они в домах культуры выступают и концерты дают.

Они говорили и говорили, в основном поучала Лиза, у той было много опыта, да и родители «крутые»: папа в министерстве работал, мама директором школы. Лиза была одета по моде: брюки варенки, рубашка из денима, на голове яркая повязка и, конечно, же, «стоячая» челка. Когда они вышли на Ярославском вокзале, она брезгливо посмотрела на старенькое серенькое пальто Светы. Сама она была в дубленочке и в сапогах на танкетке.

– Все, езжай. Я подъеду завтра после школы, послушаю, как ты играешь и поешь, потом решим, что делать.

Дом деда Васи Света нашла без проблем. Когда он увидел гитару и прослушал историю знакомства с Лизой, улыбнулся и наконец-то предложил войти.

Затем накормил печеной картошкой с копченой рыбой и чаем с пирогом. Света рассказала ему историю смерти отца и планы на ближайшие полтора года.

– Плохо, конечно, ты поступила, отца надо было похоронить. Теперь тебе этот груз всю жизнь нести. На работу я тебя устрою. Паспорт же у тебя есть?

– Да, только прописка далеко не московская.

– Это ничего… уладим…

Дед Вася устроил Светлану на птицефабрику, она сортировала коробки с яйцами, но платили там мало, и когда через пару месяцев рядом с фабрикой открылся кооператив, она пошла работать в цех разлива. Света разливала машинное масло по тарам, наклеивала этикетки и упаковывала все это в коробки. Платили за это баснословные деньги! Четыре зарплаты ее отца. Девушка впервые смогла купить себе ту одежду, о которой мечтала, и первую косметику с флаконом духов.

С организацией группы тоже все получилось очень быстро. Лиза познакомила Светлану с конопатой бестией Эльвирой, которая играла на барабанах. В ней были чрезмерный энтузиазм, миллион идей и даже планы их реализаций. А еще она умела договориться с любым человеком, так что вскоре их группа «Случай» уже выступала вместе с другими, начинавшими свою музыкальную карьеру, группами в актовых залах школ и небольших клубах.

Подобраться к молодой красивой девочке было просто, но попытка за попыткой натыкались на стену. Света просто не замечала Сергея.

– Цветы? Мне? Красивые, спасибо.

– Поужинать? Нет, что вы, у меня дел по горло!

Ну крутится тут кто-то, приходит на все ее выступления, ездит даже по городам вместе с группой, делает комплименты, угощает пирожками, покупает мороженное и смотрит, смотрит… Да, все это приятно и здорово, но «спасибо, мне это не надо!»

Эльвира с Лизой пытались образумить:

– Светуль, ну ты чего? Хороший экземпляр, надо брать! Писатель! А денег куры не клюют! Живет в Сокольниках, ездит на «Жигулях», что тебе еще надо?

А ей ничего не надо, она все время пребывала в своем мире, где была только музыка и она.

Через три месяца все резко изменилось. На одном из концертов их группу заметил довольно известный концертный директор. Очень скоро таких людей стали называть новым иностранным словом «продюсер». Он брался только за молодых, никому не известных талантливых певцов и продвигал их – почти всегда незаконными и неэтичными методами. Его подопечные обязаны были беспрекословно подчиняться, впрочем, для того чтобы они не трепали ему нервы, он подписывал с ними контракты с огромными штрафами в случае невыполнения прописанных обязательств.

Света просто хотела, чтобы ее песни услышала вся страна, а продюсеру очень понравились ее исполнительность и работоспособность. Из группы «Случай» он заключил контракт только со Светланой: девушка готова была выступать хоть дважды в день, в любом городе, ей не нужны были удобства, после концерта она могла спать на стульях в гримерной или за кулисами. Она жила только на сцене с гитарой в руках.

Про этого продюсера поговаривали, что он наживается на своих подопечных, эксплуатируя их и отбирая почти весь доход от выступлений. Но за год работы с ним Светлана смогла купить кооперативную квартиру неподалеку от метро «Бауманская». Конечно же, с помощью продюсера. И хоть слухи про него ходили ужасные, с ней он обращался нормально, а иногда даже по-отцовски. По крайней мере, Светлане тогда именно так казалось.

Ее песни теперь звучали из каждого угла, гастроли были расписаны на полгода вперед и, возможно, ее судьба сложилась бы совсем по-другому, если бы не каприз продюсера, который захотел переспать со своей подопечной. Он лично сам и поставил ей условия: либо ты прыгаешь ко мне в кровать, либо ты умираешь как певица и тебя никто никогда не воскресит.

Светлана любила музыку больше всего на свете, но на такие жертвы все равно пойти ради нее не могла, хотя пыталась договориться с концертным директором.

– У вас же миллион девушек, зачем вам я? Мне нужна только музыка, я готова работать и днем, и ночью… Вы же не замечали меня раньше, что изменилось, Виктор Борисович?

– Я присмотрелся, да и ты выросла, повзрослела, – спокойно объяснил продюсер, – сиськи вон какие себе отрастила.

Он потянул руку к ее груди, но девушка отпрыгнула от него и, задрав подбородок, выкрикнула:

– Я не буду с вами спать!

– Тогда я оставлю тебя без твоих песен. Все они принадлежат по контракту мне.

– Этого не может быть! – ей казалось, что она снова крикнула, но на самом деле еле слышно прошипела Света. – Я их написала. Они мои!

– Контракт надо читать внимательней. Даю тебе сутки на раздумья.

Отказ Светы невероятно разозлил Виктора Борисовича. Ему никто никогда не отказывал. Он не просто выгнал девушку, он поклялся, что сделает все, чтобы ее музыкальная карьера закончилась.

Через пару дней Виктор Борисович взял на ее место девочку посговорчивей, с более аппетитными формами, которая просто открывала рот под фонограмму песен Светланы.

Вот именно в тот момент Сергей и оказался нужным.

Девушка осталась без копейки денег, хорошо хоть кооператив уже успела оформить на свое имя.

Жить ей было где; с продуктами, советами, утешениями помогал Сергей. Он же и начал ремонт в ее небольшой квартире, купил диван, чтобы она не спала на матрасе на полу, стол, кухню, приезжал и готовил ей еду, заставлял есть, поддерживал, успокаивал. Света была морально разбита, она лежала на диване, смотрела в потолок и молчала: не пролив ни одной слезинки и не сказав ни слова. Сергей убедил ее, что не стоит сдаваться и верить угрозам бывшего продюсера. Тогда ее пыл разжегся, но через пару недель поутих, когда ее не впустили ни в один закрытый клуб. Сергей уговорил ее сделать перерыв, а пока, чтобы зря время не терять и получить среднее образование, записал в вечернюю школу.

Тем же вечером он сделал ей предложение, а она впервые за два года взглянула на него, как на мужчину. Он так давно был рядом, поддерживал, советовал, стал лучшим другом, а сейчас предстал перед ней в совсем другом образе.

Сергей ей не понравился ни как мужчина, ни как будущий партнер по жизни, и она сразу же высказала ему все, что думает:

– Ты мне не нравишься. Да, ты хороший, добрый. Но у меня нет к тебе никаких чувств, прости… Я хочу, чтобы ты ушел и больше никогда не приходил ко мне.

Какое-то время Сергей еще продолжал упорно ее добиваться, перепробовал, наверное, все способы, но Света была непреклонна.

И тогда мужчина сдался и запил. Тревогу забили родители, уж как-то через друзей они узнали причину и нашли девушку. Мать Сергея пришла к Свете домой. Но девушка честно призналась, что не испытывает к ее сыну никаких чувств и поэтому морочить голову не собирается. Отец Сергея не поднялся тогда в квартиру, ждал жену у подъезда. Возвратившись домой, они пытались образумить сына, но у них ничего не вышло. Помог им несчастный случай.

После очередной вечеринки, где Сергей напился в хлам и еле волочил ноги по дороге домой, его сбила машина и он попал в больницу с сотрясением мозга и переломом ноги.

Случайно или нет, этого факта никто так и не узнал, его мать на улице встретила Свету и поделилась последними новостями: «мой сын попал в беду, скорей всего, он хотел свести счеты с жизнью».

Девушка растерялась:

– Я его уже более трех месяцев не видела…

– Да, но это не значит, что он забыл о тебе и перестал любить. Он отчаялся и бросился под колеса.

Светлана не поверила ей, но адрес больницы взяла и на следующий день навестила Сергея.

Мужчина обрадовался ее визиту, они разговорились, и вдруг он попросил у нее дать ему еще один шанс:

– Сейчас конец сентября, дай мне три месяца. Если до Нового года ты меня не полюбишь, я обещаю, что больше ничего у тебя не попрошу и ты никогда меня не увидишь.

– Опять под колеса бросишься?

– Я клянусь тебе, что это было случайно. Я не тот человек, который способен на такие поступки.

– Тогда пообещай мне, что ты больше никогда не будешь пить. Никогда в своей жизни.

– Даю тебе свое мужское слово, что ты больше никогда не увидишь меня пьяным.

Света поверила ему и дала шанс.

– И как же он сумел растопить ваше сердце? – спросил ведущий. – Это произошло внезапно или все же постепенно?

– Внезапно, а потом постепенно, – Светлана улыбнулась.

Первый месяц прошел в разговорах обо всем. В основном говорил Сергей, а Света его только слушала, раскрыв рот от удивления. Мужчина был невероятно эрудирован, грамотен, к тому же с хорошим чувством юмора, так что им было легко и интересно общаться.

Когда ему сняли гипс, он пригласил ее к себе домой, приготовив ужин. Они уже сели за стол, как зазвонил телефон.

Сергей стал извиняться и сказал, что ему надо срочно бежать. Светлана поняла, что он чем-то очень сильно обеспокоен, и вызвалась помочь.

– У меня есть в подопечных один детский дом, и там сейчас случился потоп. Дали отопление, а труба лопнула. Мне нужно срочно бежать и помочь им, – объяснил он свои навалившиеся проблемы.

– Я с тобой! – не сдавалась Светлана.

Пока они добрались, трубу перекрыли, но воду еще часа три убирали и детей переселяли в соседнее здание.

Сергея в этом детском доме все знали и очень любили. Дети просились к нему на руки, обнимали за ноги, радовались, что он пришел. А он их гладил по головам и, расстроенный, оправдывался:

– Так бежал, что не успел купить вам сладости. Завтра утром сгоняю в магазин и принесу вам на завтрак печенье.

Одна девчушка не давала ему проходу, да и Сергей ее выделял из всех: то волосы ей поправит, то поцелует в висок. Когда уже поздно ночью всех уложили по кроватям и возвращались домой, Сергей рассказал о девочке:

– Ее зовут Марта, мать разбилась на машине, когда ей было чуть больше двух. С ней остался отец, но, когда ей исполнилось три, он погиб на стройке. Бабушка отказалась от нее, и Марта оказалась в этом детском доме. Не знаю, как так произошло… – Сергей замялся, но все же продолжил: – Когда я зашел, она меня спутала со своим отцом, побежала навстречу с криками «папа, папа», а я растерялся, но подхватил ее на руки. Потом никак не мог уйти, она держалась и не отпускала. Только когда уснула, я смог вернуться домой. Потом воспитатели ей объяснили, что я не ее отец, но она все равно меня ждала, всегда просилась на руки и во все глаза на меня смотрела.

Они дошли до подъезда Светы, и она предложила зайти и поужинать:

– У меня суп с фрикадельками есть, а то мы с тобой так и не поели. И расскажешь мне еще про Марту. Она такая милая!

У Сергея появились мысли удочерить ее три месяца назад, когда он понял, что со Светланой у него так ничего не выйдет, и даже занялся подготовкой документов. Но, как оказалось, бабушка Марты тоже вдруг решила забрать девочку.

– Меня поразила в нем любовь к чужому ребенку, как он держал ее на руках, поправлял запутавшие локоны, целовал в щечку, в висок. Не знаю, возможно, я тогда просто позавидовала этой девочке? Меня отец никогда не брал на руки, а уж про поцелуй и говорить нечего. Да и девочка мне так понравилась! Правда, она на меня волком смотрела, но тогда я это приняла на тот счет, что она меня не знает…

– Что было дальше? Вы полюбили его за секунду, за то, как он нежен с чужим ребенком?

– Не только. У меня тогда отобрали музыку, и я смогла наконец-то трезвым взглядом оценить мужчину, который добивался меня.

– Неужели это был первый мужчина, который претендовал на ваше внимание?

– С такими серьезными намерениями – да, первый. Я его рассмотрела и поняла, что мне нравится в нем все. А особенно то, что он не унижался, не преклонялся и оставался настоящим мужчиной: внимательным и обходительным.

У Светланы с Сергеем была договоренность, что если первого января она говорит ему «нет», то он уходит и больше не докучает ей своей любовью. Время шло, уже наступил декабрь, Светлана с каждым днем влюблялась в него все сильней, а Сергей не предпринимал никаких шагов.

Они встречались каждый вечер, обсуждали новости в стране, он делился с ней отрывками новой книги, которую писал по ночам, они вместе готовили ужин, смотрели телевизор. И все это время он даже не пытался взять ее за руку. Только смотрел. Не смотрел, а пожирал глазами так, что у нее мурашки по телу бегали. Но, как ни странно, спрятаться от такого взгляда не хотелось. Даже наоборот, девушка сразу расправляла плечи и еле заметно улыбалась. Только вот одних взглядов для любви мало! А в последнее время ей даже казалось, что он смотрит на нее как-то осуждающе, и Света стала подозревать, что его чувства к ней изменились. Она решила проверить, а заодно подтолкнуть к тому, к чему она уже давно была готова, – к близости. Они пошли гулять в парк, девушка специально оставила в машине свои перчатки и, когда они отошли на приличное расстояние, стала греть ладошки дыханием. Сергей сразу заметил и спросил, где ее перчатки.

– В машине оставила.

Возвращаться за ними смысла не было, и он без раздумий снял свои и протянул ей.

Но у Светланы был другой план:

– Погоди, давай сделаем немного по-другому.

Она подошла к нему ближе и вернула одну перчатку. Сергей назвал это «ребячеством» и заставил «сейчас же надеть обе перчатки и не морочить ему голову».

И этим в первый раз неприятно удивил ее. Нет, она понимала, что он поступил как настоящий мужчина: подумал в первую очередь о ней, а не о себе. Но ее оскорбило то, что он даже не спросил ее о том, что она хотела предложить.

– Ты меня обидел… – сказала тихо, но максимально уверенно. – Ты даже не поинтересовался о том, что я предлагаю тебе…

– Прости, но бывают такие моменты, которые не нуждаются в обсуждении.

Света не на шутку оскорбилась, грубо вернула ему перчатки, развернулась и пошла к выходу. Сергей направился за ней, отставая на пару шагов. Девушка шла и всю дорогу думала, что ей такой мужчина не нужен, он же не считается с ее мнением, ему же плевать на нее! Несколько раз она обернулась и заметила, что он не отстает, и злость стала уходить: он хотел как лучше, он беспокоился о ней. Но гордость все же взяла вверх, и когда она подошла к квартире и даже когда открыла дверь, не пригласила его войти, а закрыла ее перед его носом без объяснений.