Серый рассвет

Северцев сел на стул, рассматривая карту, что висела над столом Иванова.

– Как там у вас говорят, – он посмотрел на блондинку, – ищите женщину? – Тихо усмехнулся: – Ну, теперь ближе к телу. Ребята профи, а их возраст не уменьшает значимость для важного дела. Мутантов они научились уничтожать, поэтому я не понимаю, откуда информация об их гибели. Я только что выходил на связь.

– Ты знаешь, что бывший командный пункт не имеет средств слежения, поэтому ты выходил на связь только там. Несколько раз был замечен в пункте с ребятами из группы. Северцев, не нужно делать из меня идиота! Ты рассказал им?!

– Рассказал что? – непонимающе сжал губы Северцев. – Это единственное место, где я себя чувствую командиром. – Он опустил глаза. – До вашего назначения я командовал базой «Вулкан», Сергей Петрович, и привык к командному пункту – другого места для общения с подчиненными у меня нет. Кабинет – слишком шумное место, так как рядом расположен генератор. Товарищ майор, разрешите спросить: почему вы играете в солдатиков? – Северцев бросил взгляд на Грека и его людей. – Это его версия о том, что я готовлю нечто ужасное?

Иванов молчал. Северцев продолжил:

– Скажи им, Гречин, что у нас неприязненные отношения уже много лет. Ну, скажи же?

– Наши отношения тут ни при чем, – бросил Грек.

– Я думаю, пока снять с Северцева наручники. – Блондинка метнула в сторону Грека недоброжелательный взгляд. – А как с ним поступить дальше, решим позже.

Северцев потер затекшие руки. По приказу майора его отправили в камеру, где было решено продержать несколько дней.

Передатчик для связи Грек изъял, но рацию найти не сумел. Иванов попытался связаться с командой Севера самостоятельно, но не знал шифра для защищенного канала связи.

– Черт! – Он побагровел от гнева.

Ему было сложно справиться с желанием выпустить всю обойму в голову Северцева. Он знал, что тот скрывает важные сведения, но не мог понять какие.

Иванов попытался успокоиться, сел в кресло, закурил. Громко зажужжала вентиляция, засасывая сизый дым. Генерал Романова, скрестив руки на груди, прислонилась к стене. Не таким она ожидала увидеть прием в бункере Зоны отчуждения.

– Мне нужно сделать звонок, Сергей Петрович, – сказала она холодным тоном.

Иванов потушил недокуренную сигарету и вышел из кабинета. Внутри все кипело; он не знал, впервые за столько времени не знал, что делать.

– Соедините меня с Якорем. – Романова вытащила из сумки баночку с таблетками. – Спасибо, на связи. Якорь, тема «Серого рассвета» просочилась. Чтобы не было утечки, заделай брешь. Ты понял меня? Хорошо. Нет, я думаю, их необходимо устранить как непредвиденный ущерб. Канал незащищенный, поэтому я не могу сказать, когда вернусь. До связи.

***

Северцев лежал на холодных металлических нарах и улыбался – он был уверен, что поступает правильно. Свою жизнь он не ценил так, как жизни ребят, как Оксанкину – теперь только это было важным. Важным по-настоящему. Смерть долгие годы ходила за ним по пятам, испепеляя взглядом его друзей, врагов, а на нем словно был плащ-невидимка, защищающий от пуль и костлявой.

«Наверное, я просто удачливый такой», – раздумывал Северцев. Воспоминания ворвались в его мозг раскаленным смерчем. Игорь искал смерти, но был не нужен ей; она забрала всех, всех до последнего, оставив лишь одну родную девочку – Оксану. Именно поэтому Северцев не говорил никому кроме ребят, что она его дочь.

Родители разбились в авиакатастрофе много лет назад, Игорю было пятнадцать. Он помнил пустоту, что выжигала дыру в сердце, и то, как бабушка отдала его учиться в Суворовское училище.

Так на долгие годы армия заменила семью – он чувствовал себя там как рыба в воде. Военное училище, служба. Горячие точки: Чечня, где он не прятался от пуль, а защищал, как ему казалось, Родину, потом Югославия, Ливия и Сирия, Украина. На карте много мест, где наших солдат на самом деле не существует – они точно призраки, о которых известно немногим.

Когда Северцев был в Сирии, погиб его сын Макар, разбился на мотоцикле. Игорь долго не мог прийти в себя, ему так хотелось поддержать жену, которая уже не плакала, а просто медленно угасала, потеряла смысл в жизни.

Он хотел взять отпуск, быть рядом, но новый вызов подвел жирную черту под их браком.

Что любимой больше нет, Игорь узнал, вернувшись домой после очередной командировки. Сестра жены сухо сообщила, что Лариса покончила с собой и что в этом виноват только он.

– Эти стрелялки убили твою семью, – сказала сестра Ларисы, – ты несешь людям смерть. Посмотри на себя: смерть везде, где есть ты.

Северцев понимал, почему сестра винит его, так сложилась жизнь, судьба, или называйте как хотите. Боль, которую ничем не заглушить, снова разрастающаяся пустота в сердце. Война была его работой, он выбрал этот путь, и Лариса знала – его не изменить, а жизнь расставила приоритеты, разбросала кропленые карты и смеялась в лицо. «Ты жив, тебя же пули не берут, вот и живи, наслаждайся этим!»

Он и наслаждался, пока не попал в группу «Альфа», а потом после бомбежки и заражения территории принял на себя командование базой «Вулкан».

Что-то случилось странное, Игорь чувствовал это; он, точно талантливый режиссер, кричал нерадивым актерам погорелого театра: «Не верю!» Но кто его мог услышать? Тот, кто раньше был у него в подчинении, теперь упивался властью и, не разбираясь, кто прав, а кто виноват, ставил штампы на людей, а также подобострастно лизал начальству все, что ниже пояса. Северцев закрыл глаза: слишком много мыслей, а они, как часовые, мешали заснуть.

Утро просочилось ярким люминесцентным светом в камеру. Северцев, разлепил сонные веки, понимая, что подозрения Иванова так просто не закончатся.

Грек нашел, как подставить бывшего друга, залепив ему так называемую пощечину в виде слежки и компромата. Северцев улыбнулся: он знал, что доказательств нет и что он сможет противостоять любым обвинениям.

Они не догадывались, что Оксана его дочь, а это его слабое место. Северцев был уверен, что поступает верно, и, когда в двери щелкнул замок, поднялся, провел руками по волосам, собираясь с мыслями.

Горлов, один из бойцов «Альфы», приказал следовать за ним. Они не проронили ни слова. Северцев знал его как хорошего человека и отличного бойца, но с некоторых пор не заводил друзей. После того, как Грек предал его в Югославии, когда вез оружие через границу и ему, Северцеву, пришлось выкупать из плена у албанцев его нерадивую голову.

Их было немного, таких людей с дерьмом в голове, как говорил капитан, но он сделал свой выбор, вычеркнув из списка всех, кроме любимых. А их с каждым годом становилось все меньше. Смерть забирает лучших.

Теперь из семьи остались только ребята его группы, но они далеко, однако Северцев уверен – они справятся.

В кабинете майора Иванова накурено, за столом генерал Романова Кристина Витальевна. Тонкие сильные пальцы легко, чуть слышно барабанят по столу, а в пепельнице дымится недокуренная сигарета.

Северцев знал таких женщин: молодая, красивая стерва, наверняка не замужем. Он оценивающе смотрел на нее, словно просвечивая рентгеновским зрением. Кто ее поклонник или родственник, занимающий высокий пост? Он был уверен – эта девочка не может знать всю подноготную проекта. Или ей все известно? Как не любил он игры в «да» или «нет», «а что в черном ящике?»!

– Присаживайтесь, капитан Северцев. – Она указала рукой на стул. – Я понимаю вас, и вы производите впечатление честного человека. У вас много наград, вы не просто солдат. Удивительно, что до сих пор в звании капитана, при таком послужном списке… Что-то случилось?

Северцев пожал плечами, точно каменный идол с острова Пасхи, – не хотелось говорить по душам.

От нее пахло духами, и новая военная форма ей была к лицу. «Форма всех красит», – подумал капитан и отвернулся в сторону, разглядывая план бункера, который висел на стене.

– Вы не настроены на разговор? Понимаю. Вы честный человек, можно сказать герой нашего времени, а тут появляется какая-то баба и начинает командовать…

– Я не шовинист, – уронил Северцев, – и не хочу играть в ваши игры, генерал. Давайте поскорее закончим, и я приступлю к своим обязанностям.

– Хорошо, – хищно улыбнулась она.

В комнату вошли двое спецов: холодные бледные лица, серые костюмы. Северцев сразу узнал штабных крыс службы внутренних расследований. Полиграф. «Ну конечно, теперь они решили поиграть в агентов спецслужб с бывшим спецназовцем», – улыбнулся про себя Игорь. Полиграф был его спасением, так как он не раз обходил его кривые и диаграммы.

– Вы решили поиграть в расследование, генерал? – спросил Северцев.

– Поиграть, – она усмехнулась, кивнув своим людям, которые достали чемоданчики с аппаратурой, распаковали пакеты с датчиками и проводками.

– Я так понимаю, у ребят серьезные намерения. – Северцев в упор посмотрел в глаза Романовой. – Ну что ж, я готов.

– Отлично, шутник, посмотрим, что вы нам расскажете.

– Только правду и больше ничего.

Полиграф – это детектор лжи, который обычному человеку очень сложно обмануть. Учащается пульс, сердцебиение, потеют ладони – все происходит, когда вы говорите неправду. Однако для тренированного человека обмануть полиграф не составит особого труда.

Романова поняла это не сразу, но не показала виду, что расстроена, – у нее в запасе было одно средство, обойти которое практически невозможно. И что Северцев супергерой, она сомневалась. Капитан понимал: одним полиграфом дело действительно не закончится, и был готов к другим методам.

– Игорь Сергеевич, вы давали подписку о неразглашении.

– Да, как и все военные «Вулкана», – согласился Северцев.

– Вы уверены, что люди из вашей группы не знают, что являются частью эксперимента? – Она склонилась над ним, сверля ледяным взглядом.

– Я сам до конца не знаю всей правды, генерал, поэтому у меня свои версии происходящего.

– Тем лучше для вас, капитан. – Она медленно ходила по комнате. Ее каблучки тихо отбивали ритм шагов, словно часы: тик-так, тик-так. – Если раньше вы могли покинуть Зону отчуждения, сейчас для вас это стало невозможным.

– Покинуть? – удивился Северцев. – Вы считаете, ее можно покинуть? Куда же отправиться – в рай для военных псов или членов правительства?

– Перестаньте, давайте на чистоту. – Она села напротив, положив ногу на ногу. – Вы все заражены, и мы не можем позволить вам контактировать со здоровыми людьми, не попавшими в Зону. Ваш отряд не должен проникнуть за территорию Зоны отчуждения. Это угроза национальной безопасности. У меня предложение, – она коснулась его руки. – Я предлагаю вам возглавить поисковую группу отряда «Альфа» и найти ваших бойцов, капитан. Им не будет причинен вред, они останутся живы, если сложат оружие и не окажут сопротивления. Поэтому именно вам, Игорь Сергеевич, необходимо быть там – они доверяют вам и не совершат глупостей. Половина из них совсем еще дети, они так молоды и импульсивны, что сначала делают, потом думают о последствиях. Так будет лучше для всех. Если вы не согласитесь сотрудничать, мы все равно узнаем план маршрута группы. У нас там есть свой человек. Вы знаете, что такое амитал натрия?

– Да, – кивнул Северцев, – работал с ним.

– Действие на зараженный организм не изучено, и вы можете пострадать. А как же дочь?

Это был удар ниже пояса. Северцев стиснул зубы, чтобы не послать подальше эту красивую сучку, возомнившую себя представителем правительства.

– Дочь? – Он непонимающе вскинул глаза. – О чем вы?

– Оксана же ваша дочь?

– С чего вы это взяли, генерал? – Северцев устало посмотрел на Романову. – Мне надоели эти игры и пустые угрозы, дочь – не дочь. Кому какое дело, когда б я успел дочь завести…

– Ну, вообще-то лгать в вашем положении нецелесообразно, капитан Северцев. То, что она ваша дочь, стало известно недавно, после того, как девочка потеряла руку: ваша кровь подошла как-никак лучше других.

– Первая положительная является преступлением?

– Нет, капитан, – насмешливо улыбнулась Романова, – преступлением является ложь. А доктор Велкин провел генетический анализ, на основании которого можно с уверенностью сказать, что у вас одни гены и Оксана ваша дочь.

Северцев опустил глаза. Последний барьер был сломлен, и теперь они знают это. Он видел торжествующий взгляд генеральши, и ему стало мерзко, что поддался чувствам, проявил человечность, но как иначе.

– Я согласен вернуть группу, – неожиданно бросил он и добавил: – с одним условием. Вы скажете, кто в моей группе работает на вас.

– Как это мило, капитан Северцев, – рассмеялась Кристина. – Вы поняли, что в вашей норке завелась крыса? Отлично. Жаль, что немного поздно.

– Кто выходит с вами на связь?

– Не могу сказать, капитан.

Она вызвала охрану и приказала увести Северцева в камеру.

– Погодите. – Она вплотную подошла и добавила: – Соберитесь с мыслями. У нас, да и у вас мало времени, а задача одна – служить своей стране. Завтра выдвигаетесь в том же направлении. Крот под нашей защитой, его имя засекречено, и прошу, не стоит устраивать разборок – бойцы выполняют и мои указания также.

Северцев чувствовал себя раздавленным, это ощущение разъедало, словно внутрь плеснули кислотой. Впервые он дал волю чувствам – и что из этого вышло? Этого следовало ожидать, но почему Зона отчуждения, возникал вопрос. Капитан понял: его не до конца посвятили в планы операции. Что же произошло на самом деле. Если он часть эксперимента и огромная территория находится в Зоне отчуждения, что с остальным миром? Вопросы… Как он ненавидел эту недосказанность! Ему вспомнились Сирия, Украина и то что «Крым наш», где официально наших бойцов не было, снова эти игры в солдатиков. Фигуры, ведомые чьей-то рукой, их дергает за ниточки кукловод, насмехаясь над своими созданиями. Нет, он не хотел быть марионеткой, Потер усталые глаза – усталость как зубная боль, только во всем теле. Романова что-то говорила о заражении, но что имела в виду? Возможно, мутация – следствие вируса? Вирус… Он вырвался из-под контроля – интересно, что предпримут спецслужбы и кто они в этой игре: снова пешки или в их силах исправить ошибки?..

***

4 ноября 2022 года

Темнело. Мы потушили костер и забаррикадировались в одной из квартир на первом этаже. Большие окна заколочены, и вместо стекол старые металлические листы. До точки назначения несколько часов пути, однако выходить в каменные джунгли сейчас было равносильно самоубийству.

– Леха, посмотри, что притащил Жека! – Мелкая покрутила перед моим носом шлемом, что обычно носят омоновцы. – Ребята бомбанули полицейское управление. Круто, да?

– Ага. – Я кисло взглянул на нее. – Север не выходит на связь второй день, не нравится мне это.

– Мне тоже. – Она положила шлем на диван, поверхность которого была изрезана, точно кто-то хотел убить бывшего владельца.

– Что говорит Фил?

– А что Фил? – Мелкая пожала плечами. – Все идет по плану. Мы знали, что Игорь Сергеевич скрывал от командования назначение нашего похода, и то, что нам известно, – мы часть эксперимента. Главное – найти его человека, может, тогда станет кое-что ясно.

– Идем поужинаем! – позвал Татарин. – Пока чай горячий. Не хандрите, Север говорил, что может случиться всякое.

– Я понимаю. – Мелкая подняла руку, на которой был протез с выкидным ножом. – Круто придумал папа, теперь я настоящий киборг! – она рассмеялась, но в смехе не было радости, он походил на обреченность. – Когда все закончится, вы вернетесь к нормальной жизни, а я так и останусь уродом с металлической рукой.

– Перестань. – Я попытался утешить ее. – Потом у тебя будет такая рука, что ничем не отличишь от настоящей.

– Ага, отрастет новая. – Она отвернулась, сдерживая слезы. – Идем, чай стынет.

Жека слышал наш разговор и, сжав губы, молчал. Ник вскрыв банку с тушенкой, передал ее Филу и принялся открывать следующую.

– Запасов на один день, – констатировал он. – Около заданной точки супермаркет, там подземное хранилище – было бы интересно посмотреть, что там.

– Как-никак, а питаться придется, – улыбнулся Репа. – Да, кстати, шлемы очень громоздкие – это на случай прорыва, могут пригодиться. Вы лучше скажите, что там с оружием, есть что-то вообще?

– Да, – ответил Жека, – мало: взяли парочку винторезов, стечкин один, обойм несколько. Мало все равно, нам бы РПГ найти.

– Ага, тебе только РПГ, – усмехнулся Ник. – Не перепутай, с какой стороны выхлоп.

– Завтра подъем перед рассветом, сверим часы. – Фил посветил фонариком на циферблат.

В маленькой комнате стало темно хоть глаз выколи. Звуки ночи, шорохи и скрежет не давали уснуть. Я чувствовал, как стало холодно, и засунул ладони подмышки – так стало намного уютнее. Мы лежали все вместе на поролоне, Репа заснул первым, потом и Жека, который был теплый, как грелка, а я мерз, точно бездомная псина. Мелкая не спала – я слышал ее сбивчивое дыхание, хотел заговорить, но понимал, что разбужу остальных. Она точно ждала чего-то, потом обняла меня – рука холодная, точно металлическая. Я вспомнил, что у нее вместо искалеченной руки суперкибернетическая рука-нож, улыбнулся: «Чего она так переживает…»

Кажется, еще Фил не спал – он вместе с нами лежал, закрыв глаза. Если и спал, то очень чутко. Раньше я читал, что дельфины так спят: сначала одно полушарие мозга отдыхает, потом другое, поэтому к ним не подберешься внезапно. Вот бы нам, людям, так! Страшно уснуть – кажется, что тогда обязательно что-то случится. И не хочется надеяться на других – Фил типа не спит и охраняет наш покой. Вдруг что-то случится именно в тот момент, когда сон одолеет его, и мы будем разлеплять заспанные глаза и палить во все стороны?

Сон сморил – я согрелся, и мысли постепенно уплывали, сменяя одна другую.

Меня разбудил стук. Расклеив заспанные глаза и еще не сориентировавшись, я почувствовал тычок в спину.

– Тише, это мутанты, учуяли человечинку, – прошипел Татарин.

Мы старались не шуметь, быстро проверили оружие, которое было с нами. Рычание и скрежет когтей повторились снова.

– Им не пробраться сюда, – тихо сказал Жека, – вход отлично закрыт.

– По нервам ездят. – Ник подошел поближе к забитому железными листами окну.

– Ник, – дернулась Мелкая, – не надо.

Ник обернулся и приложил палец к губам.

Скрежет прекратился. Я подошел к окну, прислушался тоже: шорохи и шаги по камням. Город не хотел засыпать – монстры вылезли на поверхность.

– Они уходят. – Он повернулся к остальным ребятам. – Только спать уже никто не будет. Через час подъем.

Внезапно около входной двери что-то грохнуло. Я отскочил в сторону и увидел, как из щелей повалил едкий дым.

– Сомневаюсь, что это мутанты, – проскрипел Фил. – На пол, черт!.. Намочить платки или какие у вас там тряпки есть, закройте лицо. Походу, дымовая шашка.

Дым был едкий, сладкий, в горле начало першить, и мы понимали, что долго не сможем здесь оставаться.

– Леха, я не вижу тебя! – крикнул Жека.

Я слышал, как ребята взводят курки, снимают с предохранителя. Фил выругался, Татарин дернул меня за руку.

– Лех, ты?

– Блин, что делать будем?!

– Надо выбираться, но мы не знаем, что там!

– Всем спокойно! – Голос Ника заставил меня еще больше занервничать. Всегда, когда говорят, что не надо волноваться, страх начинает выбираться из всех закоулков души.

Мы услышали хлопок, потом треск. Рука Мелкой вцепилась в мое запястье, мы отползли в угол, понимая, что кто-то пришел за нами. Я не знал, люди это или мутанты. Засунул сопротивляющуюся Оксанку под стол:

– Сиди тихо.

– Мы не должны прятаться. – Я слышал в ее голосе слезы. – Мы должны сражаться.

– Тихо… – Я провел рукой по ее щеке. – Побудь пока здесь, Оксан…

Выстрелы. Я не понимал, откуда они исходят. Нас что, решили нафаршировать свинцом?

– Ничего не вижу. – Жека выстрелил в туман, где метались темные тени. Остальных не было видно.

– Уходим! – закричал Ник, прорываясь вперед.

Вспышки и выстрелы, крики друзей. Я не хотел, чтобы этим все окончилось, не хотел умирать, но стоп…

В голове словно что-то щелкнуло. Мутанты не могут стрелять, они не пользуются взрывчаткой. Это люди! Но зачем они хотят убить нас?!

– Леха, надевай шлем, – услышал я Репу, он кинул мне его. Тяжелый, зараза, чуть не выскользнул из рук. Я передал его Оксанке: – Давай – может, так прорвемся. Как гайвер – смотрела?

– Гайвер? – Казалось, она не понимала меня, но послушала.

Не знаю, что помогло нам; я стрелял без разбора, когда Жека заорал во все горло: «Ура-а!!!»

Я тоже завопил, чувствуя себя солдатом или каким-то суперменом, которому все нипочем. Отстреливаясь почти что вслепую, мы вылетели на улицу. Я увидел Жеку и Репу, Оксанку, ошалелую, с выкинутым ножом на металлической руке. Татарин, раненный в плечо, пытался отстреливаться, но… упал – пули прошили его насквозь. Все как в замедленном кино: дым, крики и выстрелы, Фил выбегает вслед за Татарином, поднимает его, тащит за собой. Жека снова стреляет, пытается прикрыть Фила, я слышу свист – пуля пролетела, чуть не задев меня. Оксанка. Оборачиваясь, вижу, как она успела отскочить в сторону. Маленькая, с громоздким шлемом на голове. Нелепо и в каком-то роде смешно выглядели мы все, но дрались точно разъяренные звери. Наш напор и это Женькино «ура», видимо, смутили нападающих, но мы отступали и теряли своих. Едкий дым заполнил легкие; я кашлял и понимал, что в данной ситуации надо бежать. Нас мало, мы не в силах противостоять чужакам. «Кому?» – задавал я тогда вопрос, но ответы пришли намного позже, чем хотелось.

Мы неслись по изуродованным улицам города. Рассвет окрашивал стены домов грязно-сизым светом. Серый рассвет окунул ржавое солнце в разлагающуюся купель из мертвых домов. Их изломы на горизонте обретали четкую линию – вектор направления, по которому лежал путь к спасению.

Впереди несся Жека. Я оглядывался, надеясь никого не потерять. Мелкая тяжело дышала, схватившись рукой за правый бок, Репа догонял, а Фила и Татарина мы не видели.

– Стойте! – крикнул я. – Погодите, кажется, Фил и Татарин пропали!

– Татарин ранен, я видел, – выдохнул Репа.

– Надо вернуться. – Я махнул рукой Жеке. – Там ребята, Ника вообще не видел, и в убежище осталось все: оружие и рация, карта, GPS… Черт, как мы найдем человека Северцева?!

– Погоди, не кипешуй, чувак, у меня один есть. – Жека вытащил из кармана GPS навигатор. – Ребята, вам надо укрыться, а мы с Лехой вернемся, чтобы найти ребят.

– Сейчас возвращаться туда глупо, – бросил Репа. – Одним не надо идти туда…

– Стойте! – выкрикнула Мелкая. – Вон они!

Я увидел, как на глазах девочки блеснули слезы. Репа бросился к Филу – его лицо было залито кровью, а раненый Татарин еле двигался.

– Что же теперь будет?! – заплакала Оксана. – Мы не можем оставить его!

– Никто никого не кидает, – бросил ей Фил.

– Но как же инструкция? – Репа развел руками. – Если он обратится…

– Все будет хорошо, да, Ильгиз? – Он посмотрел на Татарина, который был готов потерять сознание.

– Простите меня, ребята… – Он пошатнулся и упал на руки Фила.

– Ильгиз! – Фил потряс его за плечи. – Черт, он потерял много крови, но мы должны вытащить его. Он не обратится – сейчас нет времени объяснять, просто помогите мне.

Я видел, что Татарин слабо дышит, его смуглое лицо было забрызгано кровью, а на боку расползалось мокрое бурое пятно. «Он должен жить, он должен!» – кричало в моей голове, и, посмотрев по сторонам, я начал лихорадочно искать, из чего можно соорудить носилки.

– Кто эти люди? – спросил Жека Фила. – Ты понял, кто они?

– Конечно, – горько усмехнулся Фил.

– А Ник? – осторожно спросила Оксана. – Он остался там?

– Не знаю, я спасал Ильгиза. Надеюсь, Ник жив… А те ребята шли за нами – шли настолько тихо, что мы не заметили их. Точно призраки.

– Призраки? – нахмурился Жека.

– Ясно, – протянул я, понимая, кто послал их уничтожить нас – это были «Альфа».

– Да, Лех, – Фил сплюнул сквозь зубы, – и теперь мы в полной заднице, как говорит Север.