Назад дороги нет. Часть 1

– Присаживайтесь, мистер Маккуэй. Что вам угодно? – вкрадчиво спросил директор, указывая рукой на стул.

Тайлер сел. Лицо его приняло отстранённый вид, хоть и было понятно, он с трудом сдерживается.

– Мистер Киллиган, я хотел бы отдать этих детей в ваш приют, но на особых условиях, внакладе вы, конечно же, не останетесь.

Директор внимательно посмотрел на Тайлера:

– И каковы ваши условия?

– Я в курсе ваших дел здесь, и знаю про торговлю детьми, – начал Тайлер.

Директор нахмурился, его глаза чуть сузились, он посмотрел на Тайлера одновременно презрительным и оскорблённым взглядом.

– Не думайте, что я вас как-то осуждаю, мистер Киллиган. Каждый зарабатывает как может.

– Торговля детьми? – возмущённо воскликнул Тео. На такое он точно не подписывался. Тео сжал ладони в кулаки, готовый всеми силами отбиваться и от Тайлера, и от человека-птицы. – Ты хочешь нас кому-то продать?! Какого…

– Заткнись, Генри! – резко оборвал мальчишку Тайлер и, замахнувшись, ударил его в солнечное сплетение, выбивая весь дух из тощего тела, отчего мальчик согнулся, сдерживая стон боли. Габби громко закричала, испуганно уставившись на Тайлера. Мужчина взял Тео за его чёрные кудри, больно дёрнул, наклонившись, так чтобы никто, кроме пацана не услышал, прошептал в его ухо. – Я сделаю всё возможное, чтобы избавить вас от этой участи. А теперь помолчи, если не хочешь, чтобы этот говнюк что-нибудь прознал.

Тео, морщась от боли, слабо кивнул головой. Он не доверял Тайлеру, но другого выхода у них не было. А если этот ублюдок врёт, и их всё же отправят куда-нибудь в рабство? Он сделает всё возможное, чтобы выбраться, найти его и убить голыми руками.

– Всё хорошо, Нэнси, – попытался улыбнуться испуганной сестре Тео и, потянувшись, взял её за руку.

Она недоверчиво сощурилась, сердито взглянула на Тайлера и сжала ладонь брата.

– Простите, нынешняя молодёжь совсем отбилась от рук, – сказал Тайлер, стараясь не обращать внимания на Габби и то, с какой злостью она на него смотрела.

– Кто эти дети? – спросил директор, наклонив голову и с любопытством рассматривая их.

– Не думаю, что это важно, и, надеюсь, что это и дальше будет неважно, – холодно произнёс Тайлер.

– Ну, разумеется! – с приторной улыбкой согласился директор.

– Вы никуда не отправите этих детей, каждый месяц я буду платить за них наличными. Отдавать буду лично. Вам осталось только назвать сумму.

Директор медлил. Ему нужно было время, чтобы обдумать это предложение, но у Тайлера времени не было вовсе. Поэтому мужчина, как мог, поторапливал директора:

– Соглашайтесь, мистер Киллиган, это хорошее предложение, и я не вижу смысла отказываться.

– Наверняка это важные дети, раз вы так стараетесь их уберечь, мистер Маккуэй, – директор Киллиган пытливо посмотрел на Тайлера, но поняв, что объяснений он не услышит, решил перейти к делу, назвав сумму.

Ничего не говоря, Тайлер достал из кармана куртки бумажник, вынул из него деньги и положил на стол.

– Я рад, что мы с вами договорились. Ровно через месяц я приеду, – с некой угрозой произнёс он.

– Мистер Маккуэй, я гарантирую, что их никуда не отправят, они будут чувствовать себя здесь как дома, – директор Киллиган любезно улыбнулся, но улыбка никак не коснулась его хищных глаз.

Они пожали друг другу руки, и круто развернувшись, Тайлер открыл дверь и, резко хлопнув ею, ушёл, ни разу не оглянувшись на замерших детей.

Тео провожал его недоумённым взглядом: «Зачем Тайлеру это? Почему ему не плевать, отправят нас куда-то или нет? Тот второй убийца что-то говорил про его дочь…». Из раздумий мальчика вырвал громкий крик директора:

– Сэм!

В дверях тут же появилась знакомая неприятная рожа воспитателя, который окинул любопытным взглядом Тео и Габби. Наверняка он стоял под дверью, скрючившись в три погибели и подслушивая весь разговор Тайлера и человека-птицы.

– Мистер Киллиган, – заискивающе проговорил воспитатель, слегка склонившись, будто бы в поклоне.

Директор взглянул на него с отвращением, покривил тонкие губы и произнёс:

– Сходи за миссис Дженкинсон, и приходите вместе в мой кабинет. Что ты смотришь, идиот?! Быстро!

Сэм испуганно вздрогнул, весь затрясся, словно в любую минуту директор накинулся бы на него с ножом и проткнул несколько раз его огромное брюхо.

– Я мигом, – выпалил он и ринулся вон из кабинета, подтягивая сползающие штаны.

Мистер Киллиган проводил его взглядом, что-то пробормотав, а затем посмотрел на детей. Его серые глазки любопытно заблестели.

– Итак, кто же вы такие на самом деле? – спросил он, неприятно ухмыляясь. Один уголок его рта приподнялся чуть кверху, глаза сощурились. Он потёр ладони друг о друга, и склонил голову набок, словно приготовился узнать самый важный секрет. Сейчас всем своим видом он ещё больше напоминал птицу.

– Никто, – грубо ответил ему Тео, вскинув подбородок и с неприязнью посмотрев на мужчину. Он был уверен, ему не стоит доверять.

Директор нахмурился, ухмылка сошла с его птичьего лица. Своей прихрамывающей на одну ногу походкой, он подошёл вплотную к детям, уставился немигающим взглядом прямо на Тео.

– Я думаю, вам лучше сказать сейчас, – вкрадчиво произнёс он.

Его водянистые глазки бегали по лицу Тео, внимательно изучая, брови сошлись на переносице. Наверное, он хотел казаться угрожающим, но Тео было всё равно.

– А я думаю, что мистеру Маккуэю это не понравится. Не так ли мистер Киллиган? – холодно произнёс мальчик и ухмыльнулся, смотря, как меняется выражение лица директора: тот поджал тонкие губы, крылья его носа начали гневно раздуваться, словно он с трудом сдерживался, чтобы не впасть в ярость и закричать или того хуже кого-нибудь ударить.

Они так и замерли, сверля друг друга взглядами, не моргая и не желая уступать. Отвлеклись только тогда, когда вернулся жирдяй Сэм, ведя за собой немолодую женщину. Она была очень высокой и тощей, как жердь, с каштановыми волосами, собранными в тугой пучок и суровым выражением лица. Видимо, это и была миссис Дженкинсон.

– Уведите их, – проговорил директор, поморщившись, и махнул рукой. А затем, прихрамывая, вернулся на своё рабочее место.

В молчании они вышли из кабинета мистера Киллигана, двинулись по узкому пустынному коридору. Миссис Дженкинсон внимательно посмотрела на Габби, остановившись взглядом на кровавом пятне на её пижаме.

– Как тебя зовут, девочка? – резким тоном спросила она.

Габби неуютно поёжилась и посмотрела на женщину, слегка нахмурив брови.

– Га… Нэнси, – запнувшись, сказала девочка и бросила быстрый виноватый взгляд на брата.

– Нэнси, ты пойдёшь со мной на второй этаж.

Миссис Дженкинсон положила ладонь на худенькое плечо девочки и крепко его сжала, повернув её в сторону лестницы.

– Ты пойдёшь со мной на третий, – обратился Сэм к Тео.

Мальчик нахмурился. Он не хотел расставаться с сестрой, хотя и понимал, что в приюте их будут держать по отдельности. Ему вдруг захотелось кинуться к сестре, схватить её за руку и бежать. Плевать, что там говорил им Тайлер.

– Нет! – закричала Габби. Вырвавшись из хватки женщины, она бросилась к Тео, крепко обняла его за талию, не желая его отпускать.

Воспитатели недовольно переглянулись, а затем устремили свои взгляды на мальчика, словно говоря: «Давай разберись с ней, и побыстрее».

Тео, кинув на них ненавистный взгляд, осторожно расцепил руки сестрёнки, опустился перед ней на колени и, приподняв её личико за подбородок, постарался улыбнуться.

– Нэнси, всё хорошо, – мягко сказал он. – Я скоро навещу тебя. Обещаю. Помнишь, что я говорил тебе? Мы всегда будем вместе.

Габби насуплено на него посмотрела, словно до конца не доверяя. Ей было очень страшно оставаться одной в незнакомом месте без Тео. Но она была храброй, может быть, не такой храброй, как старший брат, но ей хватит смелости двинутся вперёд.

Девочка крепко обняла Тео за шею, а затем, отстранившись и ничего не говоря, медленно пошла за воспитательницей, оставив Тео обеспокоенно смотреть ей вслед.

Глава 5

Весна 1964

Неловкое молчание, наступившее после того, как Ричард открыл дверь, решила нарушить девушка: наклонив голову, она внимательно осмотрела юношу и улыбнулась.

– Я гляжу, у вас была весёлая ночка, – с толикой иронии произнесла незнакомка, – дорогуша, эт’ ты новый сосед Калеба?

Ричард, всё в таком же смятении рассматривая её. Он сначала даже не понял, что она сказала. Юноша отметил, что девушка обладала своеобразной внешностью – её едва ли можно было назвать симпатичной: большой рот с пухлыми губами, невыразительные глаза, которые она совсем не собиралась как-то выделять, пятна краски на шее, и, наконец, торчащие в разные стороны рыжие волосы вкупе с общей неухоженностью составляли незавидную картину. Но её насмешливое мальчишеское лицо, несомненно, притягивало к себе внимание. От него исходила непосредственность, живость и сила духа, но вместе с этим в этих чертах была какая-то грубость, что так не сочеталась с добродушной улыбкой, которой девушка одарила Ричарда, и которой могла подкупить каждого. Быть может, грубоватыми чертами лица наградила её природа, а может, девушка просто предпочитала казаться более мужественной, потому что считала проявления женственности слабостью? Круглое лицо было покрыто россыпью веснушек, а слегка вздёрнутый маленький носик тихонько подёргивался. Одета она была в бесформенный серый свитер, в котором девушка из-за своей худенькой комплекции просто утопала, и широкие, вышедшие из моды, расклёшенные джинсы. Именно как девушку, её сложно было воспринимать, но всё же, Ричарду она понравилась.

– Да, я… – юноша слегка запнулся под её любопытным взглядом. – Меня зовут Ричард.

Немного смутившись, он протянул руку девушке. Она взяла его ладонь в свою и с удивительной силой встряхнула. На её веснушчатых пальцах юноша также заметил плохо отмытые следы голубой краски.

– Оч’ приятно, Ричард. Я Эмма, подруга Калеба, – голос у неё был также несколько грубым и громким, таким, будто она всю жизнь работала на рынке или была малость глуховата.

– Ты его девушка? – Ричард вытаращил глаза. В голове всплыли все вчерашние события, которые он запомнил: легкомысленные рассуждения Калеба о любви, его флирт с Жаклин, желание затащить её в постель, их безумный побег от её мужа. Неужели всё это время у Калеба была девушка?! Сам того не осознавая, Ричард начал обдумывать, что сказать Эмме, чтобы выпроводить её. Он уже открыл рот с желанием выпалить «Калеб ушёл в барбершоп», но Эмма, взглянув на его растерянное и перепуганное лицо, залилась громким звонким смехом. Она не могла решить, что её развеселило больше: предположение юноши об их отношениях с Калебом или его лицо в этот момент.

– Нет, слава богу, я не егошная девушка! – воскликнула она, отсмеявшись, и покачала головой. – Он для меня как брат. Калеб не рассказывал те’ про меня?

– Что не рассказывал? – спросил Ричард, неловко потянувшись рукой к волосам и привычным движением взъерошил их. Голова его нещадно трещала, в горле пересохло, и во рту стоял неприятный жёлчный привкус. Невыносимо хотелось пить, подставить голову под поток холодной свежей воды, чтобы мозг, наконец, заработал в полную силу, и он перестал так туго соображать.

– Кто там, Ричи? – хрипло прокричал из комнаты Калеб. Вероятно, он всё же проснулся, но так и не решился встать.

Услышав его голос, Эмма фыркнула. Привстав на носочки, она заглянула через плечо Ричарда, и, не сдержав ещё один смешок, приложила ладонь к губам.

– Так, я зайду? – она перекатилась с пятки на носок, посмотрела на Ричарда своими улыбающимися глазами медового цвета. Он вдруг отметил, что, когда она улыбалась, сотни веснушек начинали бегать по её круглому, будто изнутри сияющему лицу.

– Да, конечно.

Он отступил в сторону, давая ей пройти, случайно задел плечом дверной косяк и покраснел, услышав, что она снова хихикнула, бросив на него хитрый искрящийся взгляд.

– А-а-а-а, это ты Пташка-Кин-Дин[4], – протянул Калеб, слегка привстав с кровати. Он близоруко сощурился и посмотрел на девушку. Лицо его было ужасно помятым, на щеке проступил фиолетовый синяк. Видимо, тот дружок муженька Жаклин всё-таки смог его разукрасить.

Эмма, привыкшая слышать это прозвище миллионы раз, закатила глаза, после чего направила насмешливый, немного презрительный взгляд на Калеба. Наклонившись, она подняла с пола его очки, швырнула их ему прямо в лоб, а затем потрепала Калеба по щеке со словами:

– Давно не виделись, малютка-Кейли.

Калеб громко застонал, потрогал свою голову и обиженно взглянул на Эмму. Его вид до того позабавил Ричарда, что тот не удержался и прыснул от смеха, закрыв рот рукой. Калеб выглядел как обиженный избалованный ребёнок, которого наказали, отобрав все его игрушки. И юноше подумалось, что не будь рядом с Калебом Эммы, он бы был ещё тем ублюдком.

– Ах, тебе смешно! – Калеб оскорблённо фыркнув, потянулся, схватил свою подушку и кинул её в Ричарда, но парень успел пригнуться, и та, попав в стену, упала на грязный пыльный пол, вызывая гневный вздох Калеба.

Ричард засмеялся ещё сильнее, отчего из глаз у него выступили слёзы и слегка заболел живот, но он не мог никак остановиться. Привалившись к стене, для опоры, провёл под глазами рукой, вытирая слёзы.

– Ты труп! – Калеб встал и, шатаясь, подошёл к Ричарду и ловким приёмом повалил его на пол.

– Придурок, отвали! Только не дыши на меня! – всё так же смеясь прокричал Ричард, безуспешно, пытаясь скинуть с себя Калеба.

Эмма же, уперев одну руку в бок, переводила насмешливый взгляд с одного юноши на другого, будто бы старшая сестра, наблюдающая за неразумными братьями, устав от их детских забав. Ричард украдкой на неё взглянул и почувствовал резкое смущение. Ему вовсе не хотелось выставлять себя клоуном перед незнакомой девушкой, к тому же являющейся Калебу подругой. Что она тогда о нём подумает? Она и так уже успела увидеть его в неприглядном виде: опухшее после пьянки лицо, мешки под глазами, волосы, которые нуждались в том, чтобы их хорошенько помыли, мятая наполовину расстёгнутая рубашка с пятном возле груди, возникшим не пойми откуда. Да и к тому же от него наверняка на милю несло перегаром. Хорошее первое впечатление он о себе создал, нечего сказать.

Но Эмма, кажется, вообще о нём не думала, или для неё это было привычным. Она села на кровать Калеба и стала ждать, когда же их шуточная драка завершится.

– Всё! Хорош, Калеб! – пропыхтел молодой человек, пытаясь спихнуть с себя друга. Тот был куда спортивней и сильнее Ричарда, и поэтому все попытки юноши были заведомо проигрышными.

Калеб смилостивился над бедным, извивающимся под ним Ричардом, встал, помог подняться приятелю и поплёлся к кровати, плюхнувшись туда вниз головой.

– Эй! Ты помнишь, что мы, вообще-то, договаривались встретиться на углу семнадцатой авеню и тридцать пятой западной улицы, где ещё магазин пластинок? – Эмма состроила обиженное личико и затормошила Калеба.

Молодой человек перевернулся, его лицо вытянулось, он хлопнул себя по лбу и виновато улыбнулся.

– Чёрт! Прости, сестрёнка. У нас с Ричи была такая бурная ночь.

Эмма вскинула брови, её глаза лукаво заблестели, а лицо приняло такой хитрый вид, что Ричард сразу понял, ничего доброго ждать от неё не стоит.

– Как-то двусмысленно звучит, не находишь? – ехидно заметила она, покачивая головой. Солнечные лучи, проникающие сквозь окно, красиво заиграли на её лице и волосах. Казалось, вся она светится и будто бы сама состоит из солнечного света.

– Браво! Ты меня сделала, – воскликнул Калеб, театрально похлопал в ладони и улыбнулся, но как-то скованно, стараясь не смотреть на Ричарда.

– Можь’, ты нас догонишь? – спросила Эмма. Она никак не обратила внимания на эту странность Калеба, чуть повернула голову, взглянув на Ричарда дружелюбным взглядом.

Юноша неуверенно улыбнулся ей, неловко скрестил руки на груди, толком не зная, куда их деть. «Догонишь? – непонимающе сдвинул брови юноша. – Чёрт! Это же Кин-Дин, грёбаный рифмованный сленг. Рифма к слову «догонишь»… «Познакомишь»? Да точно!» Он снова стоял у стены, мучаясь головной болью и жаждой, но при Эмме совсем не хотел жаловаться на своё состояние или засовывать голову под кран с водой. Его джентльменские замашки, привитые с детства матерью, давали о себе знать. Эмма же без труда прочитала непонимание, отразившееся на лице юноши, и немного смутилась. Ей, бывало, стыдно перед другими за то, что она Кин-Дин, за свой диалект, и она старалась говорить правильно, но это ей давалось с трудом.

– Принеси мне воды сначала, – простонал Калеб. – Я умираю.

Изображая невыносимое страдание, юноша приложил ладонь к своему лбу и закрыл глаза, всем своим видом напоминая мученика, прошедшего тяжкие испытания, борющегося с голодом, жаждой и несправедливостью всего мира, желающего самого малого – покоя и тишины.

Эмма, смотря на всё это представление со скептическим выражением лица, закатила глаза, подмигнула Ричарду и одними губами прошептала: «С ним так всегда». Уже громче, обращаясь к Калебу, она с издёвкой произнесла:

– Да, выглядишь ты, однако, паршиво!

Калеб распахнул глаза, смотря на неё щенячьим взглядом, слегка надул губы и состроил жалобный вид.

– Эмма, ну будь человеком! – протянул он, сложив на груди руки в молитвенном жесте.

«Эх, бедолага! – про себя с лёгкой иронией подметил Ричард. – Он же сущий ребёнок, избалованный до предела, хорошо хоть Эмма может его урезонить».

– Щас принесу, ток’ не ной.

Эмма поднялась с кровати, и, проходя мимо Ричарда, легонько, по-дружески, похлопала его по плечу. С ней непременно хотелось дружить, обсуждать прочитанные книги, узнавать её мнение и слушать советы, весело смеяться и шутить. Ребёнком Ричард всегда хотел иметь такую сестрёнку. Ему думалось, что тогда он бы не был таким одиноким и вдвоём уж точно они смогли бы противостоять матери. Может быть, и она была бы мягче, имея маленькую дочь.

Эмма вернулась, молчаливо подав стакан с водой Калебу, и уселась рядом с ним, спиной прижимаясь к стене, поджав под себя ноги. Калеб, в три глотка осушив стакан, поставил его на тумбочку и нацепил на нос очки, поправив их указательным пальцем. Из-под матраса он вытащил спрятанную пачку сигарет. Вынув одну, затянулся, блаженно улыбнулся и посмотрел прямо на Ричарда.

– Ричи, это дочь мистера Беннета, Эмма, – наконец представил он девушку. – Даже не знаю, как я терплю её столько лет?!

– Это ты меня терпишь?! – возмущённо охнула Эмма, и со всей силы пнула его в плечо, отчего Калеб упал на спину, едва не уронив сигарету.

Ричард с каким-то отчаянным любопытством следил за ними глазами. Они были как брат и сестра, хоть и отпускали колкости в адрес друг друга. Калеб – счастливчик, если у него такие отношения с Эммой. В голове вдруг всплыл их вчерашний разговор с другом. И всё-таки, почему родная семья его выгнала, а посторонние люди приняли с распростёртыми объятиями, дали ему новую семью и любовь? Что могло произойти?

– Калеб мне рассказывал немного свою историю, как его взял к себе мистер Беннет, – медленно промолвил Ричард. Он отлепился, наконец, от стены, присел на свою кровать и потёр пальцами слегка ноющие виски. Пить хотелось невыносимо.

– Сначала мы были врагами и строили друг другу козни, но потом стали одной семьёй, – весело говорила Эмма. Глаза её слегка затуманились. Улыбка девушки стала тёплой и ясной, с какой-то нежностью она посмотрела на юношу, и он ответил ей взаимностью. Калеб потянулся к ней, щёлкнул по её маленькому носу, отчего она смешно наморщилась. Все их движения были пропитаны теплотой и заботой. При взгляде на них сразу складывалось впечатление, что у них близкие и доверительные отношения. Ричард даже ощутил лёгкую зависть, у него никогда ничего подобного ни с кем не было.

– Так всё и было, – Калеб перевёл смеющийся взгляд на Ричарда и указал на него рукой. – А это Ричи. Мы вчера познакомились и решили вместе жить.

Эмма, которая в это время делала глоток воды, вдруг резко закашлялась, прикрыла ладонями рот, во все глаза удивлённо уставилась на друзей.

– И как же вы познакомились?

– Сели рядом в пабе… – Калеб задумчиво почесал лоб, – Ну в этом… Ну как он называется? Там ещё Фрэнки работает…

– «Мэд Хорс» – в один голос воскликнули Ричард с Эммой и удивлённо переглянулись. Юноша улыбнулся ей, одной из своих самых приятных улыбок, и вдруг с каким-то удивлением отметил, что щёки девушки слегка порозовели. Она опустила голову, закусила губу и быстро на него взглянула. Глаза её сияли.

– Точно, – Калеб щёлкнул пальцами. Обмен взглядами между Ричардом и Эммой ушёл от его внимания и как ни в чём не бывало он продолжал. – Так вот, мы разговорились, и я понял, что он хороший парень, и позвал жить к себе.

Ричард понял, почему друг смолчал, о причине их знакомства и о краже всех его денег мелкими воришками. Это ведь были младшие братья Эммы и Калеб не хотел её расстраивать. Он решил, что тоже об этом не заговорит. Эмма была такой милой и весёлой, ему не хотелось видеть, как она грустит. Однако же, если ему удастся встретить близнецов, Ричард не сомневался, он отлепит каждому по подзатыльнику, чтоб неповадно было воровать.

– Ричи, ты недавно приехал в Эн-Си?

От размышлений юношу отвлёк голос Эммы. Он вскинул голову, увидев, что она на него смотрит.

– Да, я приехал из Ротфолда вчера вечером, – слегка хмурясь ответил он.

О своём месте рождения Ричард не хотел говорить. Ротфолд являлся маленьким городком, где было чуть больше тысячи жителей и каждый знал друг друга по имени. Сам того не желая, Ричард вспомнил маленькие кирпичные домики, построенные чуть ли не вплотную друг к другу, аккуратные деревянные заборы, за которыми хозяева поливали газон и непременно вытягивали шеи, желая подслушать секрет соседа или очередную выдуманную сплетню, узкие неприметные улицы, по которым носились подростки, задирали девчонок или мальчишек помладше. А если в этом городке что-то случалось, то уже через час все жители знали об этом событии, пылко обсуждали и осуждающе качали головой. Единственной достопримечательностью Ротфолда был старенький музей истории. Маленький и покосившийся, он не разваливался каким-то чудом – старая крыша протекала, половицы поскрипывали при ходьбе, а запылившиеся экспонаты отдавали дань минувшим дням и мало кого интересовали. Музей почти никогда не посещали, и только Ричард проводил там много времени, да и то, потому что заведующим музеем был отец Одри Трентон, уже не молодой сгорбившийся мужчина со смешной бородкой и маленькими добрыми глазками, он часто болел, сильно кашлял и часто оставлял Одри в музее за главную. А Ричард, прячась за чучело медведя или за полкой с редкими изданиями древних книг, наблюдал за ней не отрываясь. Наблюдал за тем, как она улыбается или накручивает локон волос на тонкий пальчик, как слегка хмурится, читая свою книжку, звонко смеётся, прикрывая рот маленькой ладошкой, когда пришедшая навестить её подруга рассказывает шутку. Он понимал, что мог показаться одержимым, но ничего не мог поделать, ему так нравилось на неё смотреть. Хотелось подойти к ней, сказать простое: «привет» или, например, «мне нравится ваш с отцом музей», или «а что ты сейчас читаешь?», но он так и не решился, боялся, что она посмотрит на него как на пустое место, скорчит недовольную рожицу и отвернётся, не одарив его и словом, а теперь уже поздно об этом сожалеть.

– Те’ понравится в Эн-Си. Ся' сила в этом городе исходит от молодёжи, – пылко говорила девушка. Лицо её одухотворённо сияло. – Гиллз устроили настоящую революцию – сломали классовый барьер, и каждый могёт быть кем хочет.

Ричард улыбнулся – диалект Кин-Дин для его ушей был странным и смешным, но имел своё очарование. И он думал точно так же, как Эмма. Слышал множество рассказов об Эн-Си от знакомых матери хоть и многие из них имели негативный окрас. Миссис Марч, например, любила строить испуганное лицо и рассказывать, что город полон мафиози, устраивающих перестрелки на каждой улице. Её саму ещё маленькой девочкой увезла оттуда мать, когда отец кому-то сильно задолжал, а после был найден юной миссис Марч на кухне повешенный на простыне, с посиневшим одутловатым лицом и ужасом в глазах. Он до конца не верил в её историю, миссис Марч любила привирать и каждому, кто слушал, рассказывала её по-новому.

– Именно поэтому я и приехал сюда, – сказал он, – для меня это шанс изменить мою жизнь.

Он окинул Эмму любопытным взглядом. Он ничего о ней не знал, но почему-то был уверен, что она творческая личность. По-другому и не может быть, пятна краски говорили сами за себя.

– А ты? Дай угадаю… Ты художница? – с неподдельным интересом спросил он.

Эмма как-то слегка смутилась, опустила голову, посмотрев на свои колени, бросила на юношу быстрый взгляд из-под ресниц.