Образы русской классической литературы в произведениях М. А. Булгакова

Образы русской классической литературы в произведениях М. А. Булгакова

Irma Narbut

© Irma Narbut, 2024

ISBN 978-5-0056-1840-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Содержание

1. Проблема «индивидуалиста» в традициях русской литературы ХIХ века и творчестве М.А.Булгакова: «глядящие в Наполеоны»

2. «Мечтатели» Ф.М.Достоевского и М. А. Булгакова

3. «Демонические» образы М.А.Булгакова и классиков

4. «Маленькие люди»

5. Создание эффекта комического образа в творчестве

М. А. Булгакова»

Заключение

Литература

Введение

Актуальность исследуемой темы «Отражения образов русской классической литературы в творчестве М.А.Булгакова» заключается в ее значимости для отечественного и зарубежного литературоведения. М.А.Булгаков хорошо знал русскую классику, широко использовал в своем творчестве пушкинские, лермонтовские, гоголевские традиции. В нашей работе мы предположили, что будет важным и необходимым обращение не только к названным традициям классики «золотого» века русской литературы, но и к малоизученным, как думается, традиционным подходам в творчестве М.А.Булгакова – образам и темам иднивидуалиста, «мечтателя», «маленького человека» (в творчестве А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова и М.А.Булгакова). Особенно значительное внимание в работе мы уделили традициям Ф.М.Достоевского. Еще В.В Зеньковский подчеркивал, что проблема индивидуальности и индивидуализма теснейшим образом связана у Достоевского «с огромной силой и непревзойденной глубиной религиозной проблематики в темах антропологии, этики, эстетики, историософии. Именно в сознании этих проблем с точки зрения религии и состояло то, о чем он говорил, что его «мучил Бог» [13,226]. Другими словами, всякая индивидуальность как явление жизни в мире Достоевского, оставаясь самой собой, вместе с тем выходит за свои границы, попадает в «четвертое измерение», как бы обнажает собственные корни, определяющие его смысл и судьбу. Сама фигура Ф.М.Достоевского, его индивидуальность, горести, выпавшие на долю писателя, в этом отношении также значительны для исследования. Испытание казнью стало решающим моментом в судьбе Достоевского, заставило задуматься о прожитых годах и значении как бы второго рождения. В тот же день после мнимой казни, через несколько часов, он писал брату Михаилу: «Как оглянусь на прошедшее, да подумаю, сколько даром потрачено времени, сколько его пропало в заблуждениях, в ошибках, в праздности, в неуменье жить; как не дорожил я им, сколько раз я грешил против сердца моего и духа, – так кровью обливается сердце мое. Жизнь – дар, жизнь – счастье, каждая минута могла быть веком счастья… Теперь, переменяя жизнь, перерождаюсь в новую форму… Я перерожусь к лучшему. Вот вся надежда моя, все утешение мое» [12,164]. Перерождение «к лучшему» переживают и герои Булгакова в «Морфий», «Собачьем сердце», ««Мастере и Маргарите». В этом отношении есть традиционность образов и тем. Изучение проблемы индивидуальности и индивидуализма – одна из самых насущных целей современного литературоведения, и образ «индивидуалиста», как традиционный в русской литературе, нам кажется, один из самых интересных образов в творчестве М.А.Булгакова. В этом отношении рассматриваемая тема актуальна.

Цель нашей работы: исследование традиций образов русской классической литературы в произведениях М.А.Булгакова.

Задачи:

– изучение теоретических литературоведческих источников по проблеме классических традиций в литературе;

– исследование образа «индивидуалиста» и «мечтателя» в творчестве М.А.Булгакова в традициях Ф.М.Достоевского;

– обращение в образам «маленьких людей» в «Мастере и Маргарите» М.А.Булгакова в русле традиций классической литературы;

– исследование темы традиционных комических образов.

О проблеме индивидуальности и индивидуализма, мировоззренческих, философских, идеологических, тематических, эстетических аспектах ее рассмотрения заходит речь в трудах В. В. Зеньковского, Г. В. Флоровского, Н. С. Арсеньева, З. А. Штейнберга, К. В. Мочульского, Р. В. Плетнева, А. Л. Бема, А. Л. Зандера, Г. А. Мейера, Ф. А. Степуна, С. А. Левицкого, митрополита Антония Храповицкого, В. В. Вейдле и др., а также ряда иностранных авторов (Р. Гуардини, Р. Лаута, Дж. Паччини, Л. Аллена и др.). Творческие поиски Достоевского и Булгакова, страстно вглядывавшихся, говоря словами В. Н. Майкова, «в сокровенную машинацию человеческих чувств, мыслей и дел» [19,4], не были поняты и приняты многими современными им литераторами, ограниченными определенными стереотипами и традициями. И тот и другой авторы переживали жизненные и творческие трагедии и возрождались вновь к писанию, жизни. В. Крапоткин в монографии «Ф.М.Достоевский» писал: «Достоевский обладал способностью как бы прямого видения чужой психики. Он заглядывал в чужую душу, как бы вооруженный оптическим стеклом, позволявшим ему улавливать самые тонкие нюансы, следить за самыми незаметными переливами и переходами внутренней жизни человека. Достоевский, как бы минуя внешние преграды, непосредственно наблюдает психологические процессы, совершающиеся в человеке, и фиксирует их на бумаге… В даре Достоевского видеть чужую психику, чужую „душу“ не было ничего априорного. Он принял только исключительные размеры, но опирался он и на интроспекцию, и на наблюдение за другими людьми, и на прилежное изучение человека по произведениям русской и мировой литературы, то есть он опирался на внутренний и внешний опыт и имел поэтому объективное значение» [14,54]. О булгаковских образах можно сказать, что они были филигранно выписаны, а души их гротескно, но «прямо» увидены автором. Булгаков также умел «видеть» человеческую душу и человеческую психику. Психологизм Булгакова – это особый художественный метод проникновения в объективную суть противоречивого людского коллектива, в самую сердцевину тревоживших писателя общественных отношений и особый художественный метод их воспроизведения в искусстве слова. Достоевский и Булгаков мыслили психологически разработанными, полифоническими образами. История каждой индивидуальной «души» дана у Достоевского и Булгакова не изолированно, а вместе с описанием психологических переживаний многих других индивидуальностей. Ведется ли повествование у Достоевского и Булгакова от первого лица, в форме исповеди (Девушкин, Бездомный) или от лица рассказчика-автора – все равно мы видим, что писатели исходят из предпосылки равноправия одновременно существующих переживающих людей. Миры образов Достоевского и Булгакова – это миры множества объективно существующих и взаимодействующих друг с другом образов. В центре творчества Ф.М.Достоевского – болезненный и острый вопрос, который явился одним из главных вопросов для всей реалистической литературы XIX века. Это – вопрос о возможных путях развития человеческой личности. Этот же вопрос в своем творчестве ставит М.А.Булгаков.

1. Проблема «индивидуалиста» в традициях русской литературы ХIХ века и творчестве М.А.Булгакова: «глядящие в Наполеоны»

В «Евгении Онегине», «Пиковой даме» А.С.Пушкин показал, что индивидуалистическая жизненная философия и мораль личности, «глядящей в Наполеоны», бесцельна и бесчеловечна.

Со времен великого поэта в русской литературе получили выражение две, на первый взгляд противоположные между собой, но в действительности взаимно связанные, дополняющие друг друга темы: тома защиты прав личности и тема критического анализа и развенчания принципов буржуазно-индивидуалистической философии и морали – морали человека, который «для себя лишь» хочет воли, как писал Ф.М.Достоевский.

Писатели начала XIX века были готовы идеализировать любой бунт человеческой личности против мира «посредственности» и «прозы». Достоевский же, живший во второй половине XIX века, в более сложной исторической обстановке, стремится подвергнуть философскому и психологическому анализу не только условия жизни внешнего мира, окружающего героя, но и его субъективные, движущие мотивы поведения.

В «Пиковой даме» Пушкин первый в русской литературе нарисовал образ молодого человека с «профилем Наполеона» и «душою Мефистофеля», молодого человека, сжигаемого тайным честолюбием и в то же время способного к холодному расчету, которые приводят его к преступлению и к духовному краху.

М.Ю.Лермонтов продолжил пушкинскую традицию, выхватив из времени «голубых мундиров» молодого человека «демонического» и «наполеонического» склада – Григория Печорина. Николай I, ознакомившись с текстом «Героя нашего времени», назвал образ Печорина вредным и пагубным для молодого поколения, ибо «невыносим» был характер героя, его поступки бесчеловечны. Однако притягивала сила индивидуальности, доселе невиданной в русской литературе…

Ф.М.Достоевский продолжил традиции «индивидуализма». Байронический герой Лермонтова (Печорин, Мцыри, Арбенин) преобразуется у Достоевского в тип «подпольного человека», издевающегося над «шиллеровщиной» и «байронизмом».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.