Иногда

Альго Мира

Иногда

Глава 1

27 июня Семнадцать часов двадцать восемь минут

Виталий сидел перед ноутбуком. Клавиатура, монитор, открытый чат – с перепиской, которую не продолжить. Новых сообщений уже не было двадцать один день. А самой мамы не стало шестнадцатого. И она не была старой. Ладно бы девяносто лет или хотя бы восемьдесят. Он бы тогда подготовился. К расставанию…

Но ей исполнился только шестьдесят один год. И она не увидела внуков, о которых мечтала.

Квартира казалась пустой. Они делили её с мамой тридцать пять лет – с его рождения. Папа давно умер. Он его не помнил. А потом раз… и пришёл на похороны с байкой, что это мама не разрешала приходить. Но так ли это. Или он лжёт. Или он вообще не его отец. Наверняка, врёт. Ведь он уже далеко не маленький, и разрешения мамы в этом возрасте не требуется.

Виталий вскочил – упал стул. Опять ненужные мысли. Куда-то хотелось идти, и он пошёл в коридор, потом в ванную, а следом в большую комнату. Даже не заходя в мамину спальню, от её присутствия невозможно было избавиться. Точнее от груза отсутствия. Ведь мамы не было. А каждая вещь, даже каждая стена впитали её. Виталий ощущал, что её частички по-прежнему носились в воздухе, как и вещи лежали на своих местах. Иногда он верил, что она вот-вот вернётся. Должна вернуться. К нему. К их размеренной жизни, к которой он так привык.

Да, её забрали на скорой. Но должны были выписать. И он ждал её, скучал по неизменному «доброму утру» и по тому, что она ждала его, во сколько бы он не возвращался. Тосковал по сообщениям «Где ты?» и « Во сколько будешь дома?», которые раньше раздражали его. А теперь этого не хватало.

Да, он тоже пропитан ею. Ведь они жили вдвоём столько лет. У неё так никого и не появилось после отца.

И как же она хотела внуков. В их трёшку. Торопила его, даже ругала. А он сердился.

Виталий рывком открыл дверь в её спальню и закусил губу. Всё также, как раньше. Тёмно-бардовое покрывало на кровати, чуть приоткрыта дверца шкафа – он так и не сделал новые петли, хоть она просила. Туалетный столик в самом тёмном углу комнаты. Он подошёл и взял расчёску с её волосами. Слёзы подступили к глазам, и он дал им волю. Он даже сдержался на похоронах, а сейчас нет. Там на него смотрели какие-то чужие люди. Что-то болтали, выражали соболезнования, а он их ненавидел, закипал внутри и не плакал. Какие-то полузнакомые бабки вытирали глаза, а он смотрел на гроб, на её лицо и не верил, что это она. Даже не похожа. Смерть изменила её. Очень. Жизнь ушла. И из него тоже.

Виталий прижал руки к щекам. Щетина кололась. Он не ходил на работу и не брился. Начальник дал отгулы, а если бы не дал, он бы всё равно не вышел. Не мог выйти. Он не хотел видеть других людей, да и себя тоже. Мужчина с отвращением посмотрел в зеркало:

– Теперь ты никому не нужен, – горько выдавил он и усмехнулся. – А в бороде-то уже седина. А ты всё хорохорился перед нею, хорохорился – говорил: «Какие внуки?! Я в самом расцвете сил». А теперь что? Внуки будут ли неизвестно, но у них точно не будет бабушки.

Среди щетины действительно то тут, то там виднелись белые волоски, хотя волосы на голове оставались по-прежнему чёрными, как воронье крыло. Но борода, которую он обычно сбривал тщательно каждое утро, выдавала, что не за горами то, чего он боялся – ведь он столько не успел. Столько хотел сделать и не сделал. Петлю, купить землю, родить детей, сказать хорошие слова, сказать, что любит…

На окне любимые герани мамы. Он подошёл и посмотрел на закатное небо. Ярко-фиолетовое, а к горизонту светло-оранжевое. Она любила смотреть на закат. Виталий зарычал, будто раненый зверь, и горшки полетели на пол. Один за другим. Первый, второй, третий, четвёртый и последний – пятый. Осколки разлетались вместе с землёй. Но Виталию было всё равно. Он вылетел из комнаты и даже не закрыл дверь. Смартфон занял руки, но не отвлёк мысли. Засветился экран. Любимый мессенджер. Последнее сообщение от мамы десятого июня: «Привези мне яблок и зубную нить». Сообщение пришло в два часа ночи – она там плохо спала. И он приехал с пакетом яблок, а ещё соком и мандаринами. Но пакет не взяли. В пять утра женщину перевели в реанимацию. Больше он с нею не говорил.

Перед Виталием светились последние его слова к ней: «Хорошо, мама. Завтра до работы заеду. Часиков в девять».

Виталий сглотнул и начал набирать сообщение:

– Мама, прости меня.

Вена на виске пульсировала, а Виталию этого было недостаточно – он хотел ещё говорить с нею, пусть так. Пусть она не ответит, но может прочтёт. Ведь она верила в жизнь после смерти. Не то, что он.

Вытерев слёзы, мужчина посмотрел на телефон и замер. Сообщение не просто дошло, а было прочитано. Там стояли две синие галочки. Не может быть…

Это глаза плохо видели из-за слёз. Ведь её телефон утерян в больнице. Наверняка, украли, симку выбросили и уже давно продали.

Виталий бросился в ванную и набрал полные ладони холодной воды, умылся. А потом ещё раз. И ещё. Но этого показалось мало – он полил на волосы, а через мгновение забрался под душ. В одежде. Как был.

Холодная вода сменяла горячую и проясняла мысли.

– Мне просто показалось, – шептал Виталий, но не выходил.

Мужчина боялся. Ведь это была маленькая, но надежда. Призрачная надежда. Ведь он видел её в гробу, но она была на себя не похожа. Конечно, мать можно было узнать. Но вдруг в больнице спутали. Вдруг похоронили кого-то очень похожего…

Он вышел из ванной спустя час. А потом ещё час сидел на кухне и пил кофе. Телефон ждал в гостиной. И сколько Виталий не тянул, пора было разрешить этот вопрос. Мужчина приложил палец для снятия блокировки. И он прочёл:

– Привет.

Глава 2

27 июня Двадцать один час тридцать пять минут

Руки дрожали, когда он набирал ответ. В голове крутились мысли: «Точно это ошибка! Ошибка! Её перепутали, а мы похоронили другого человека. Не зря сразу казалось, что это не она».

Виталий даже не поздоровался, а сразу спросил:

– Ты где?

Ответ загорелся спустя пару секунд – на том конце точно был человек. Его мама! Которую он оплакивал вот уже одиннадцать дней. Неужели она потеряла память? Что случилось?

– А ты как думаешь?

Дурацкий вопрос, что он думает! Он думал, что она жива. Что произошла ошибка! Что всё вернётся, на круги своя. Он так и написал:

– Ты жива? Мы похоронили не того человека?

Ответ не приходил долго. Виталий стал думать, что это просто дурацкая шутка человека, укравшего телефон.

– Нет, Витька Первый и Единственный. Нет. По твоему разумению я мертва. А вот по вселенским законам жизнь вечна и продолжается. И у меня в том числе.

Так называла его только она. Да и то, только дома, да и то только, когда говорила что-то очень важное. В переписке она так называла его впервые. Сердце ухнуло, а на глазах выступили слёзы. Он написал:

–Тебе хорошо?

– Конечно, – этот ответ высветился незамедлительно, и показался насмешкой.

А ему плохо! Он гневно спросил:

– Почему ты бросила меня?

– Ты уже большой мальчик, а меня позвала дорога.

– Какая дорога?

– Своя собственная.

– Но как я без тебя? – Виталий искусал губы в кровь. Хотелось кричать и швырять горшки герани на пол. Ей хорошо! А ему нет. Она жива! Но не с ним…

Он прочёл ответ:

– Также, как и со мной. Ведь я в твоём сердце. И в детях, которые у тебя родятся, буду я.

– Но ты не увидишь внуков! Ты не дождалась их. И в этом виноват я.

– Я их ещё увижу. Я знаю точно. А ты ни в чём не виноват. Я тебя торопила, просила их для себя, а ты не был готов. Да, я их очень хотела. Но я могла бы родить ещё пятерых детей, но не родила. Представляешь, сколько бы у меня тогда было внуков. Но я стала требовать от тебя того, чего ты не мог дать. Прости меня.

Виталий охнул и застучал по дисплею:

– Отец приходил на похороны. Он сказал, что отец и что ты не разрешала видеть меня. Это так?

Ответ был долгим – всё горело и горело, что мама печатала. Виталий ходил и смотрел на экран. Смотрел и ходил. Минуты казались такими длинными, как в детстве в очереди к зубному, где ему выдирали второй зуб. Когда выдирали первый, время пролетело быстро – он носился по коридорам. Но во второй раз бегать не получилось – дрожали коленки, да и он сам, а мать его держала за руку, да ещё и шлёпнула, когда он хотел убежать. О, как он злился! И сколько злился! До самой её смерти. Которой не было?

Сообщение появилось. Большое сообщение:

«Да, здесь я тоже виновата. Я не смогла простить его, когда он ушёл к другой женщине. Та родила троих детей, и он не хотел тебя видеть. Целых тринадцать лет. Тебе было пятнадцать, когда он вышел со мной на связь. И я запретила. Запретила из-за тех бессонных ночей, когда я была одна, а ты болел. Запретила из-за тех вечеров, когда назавтра у нас не было даже хлеба, а он не платил алименты. Запретила из-за того, что когда тебя первый раз побили, я не смогла дать отпор обидчикам, и тебя побили второй раз, а потом и в третий. И били до тех пор, пока ты не занялся боксом. Но это прошло долгих два года. Запретила потому, что любила его одного, и он оказался единственным мужчиной в моей жизни, который не хотел тебя видеть целых тринадцать лет. А меня не захотел никогда. Да, это была слабость. Да, это была обида. Да, это была ненависть. А на этом месте могла цвести любовь. И пусть в пятнадцать лет ты бы узнал отца, но тогда ты бы узнал и о том, что я тебе всё это время лгала, лгала о том, что он умер в командировке, и нет даже могилы. Я виновата. Очень. Но это понимаешь только, когда на грани жизни и смерти. А после смерти – особенно хорошо. Прости, сын мой. Прости. Я так много тебе не дала.

Не кори себя за петлю или не купленную землю. А особенно за внуков. Ты мне дал так много, что даже не можешь представить. И я тебе благодарна за это. Очень. Жаль, что я поняла это слишком поздно».

Виталий читал и плакал. Плакал и читал вновь. Прежде чем он смог написать ответ, прошло несколько часов:

– Мама, я плачу.

– Почему?

– Мы столько всего не успели…

– Что?

– Столько всего сказать друг другу. Я никогда не говорил тебе, что люблю тебя.

– Несмотря на столько лжи, которую я принесла в твою жизнь?

– Это в тебе говорила любовь.

– Нет, это во мне говорил эгоизм. Но он уходит перед смертью, стирается будто надпись, сделанная мелками на асфальте, под дождём. И тогда остаётся любовь. Так ты теперь знай, что эгоизм ушёл, а любовь осталась. Моя огромная любовь к тебе. Мне жаль, ведь её могло быть больше в твоей жизни, а я строила стены, возводила укрепления и не пускала.

– Что ты мне не дала?

– Любовь отца. Любовь братьев и сестёр. Наверное, поэтому я требовала внуков, чтобы заменить тебе то, что не дала в детстве, чтобы уйти спокойно, с уверенностью, что ты получил своё сполна.

– А ты спокойно ушла?

– О да! Очень! Потому что я поняла, что любовь – внутри. И открыть её может только каждый. Сам. И в себе. Не надо жалеть о прошлом. О том, чего ты мне не дал! Смотри в будущее, а моя любовь всегда с тобой.

– Но внуки не увидят тебя!

– Они меня почувствуют. Дети чувствуют намного больше, чем взрослые. И даже если их не будет, то мне будет хорошо. Потому что любовь она не в других, она – во мне. Я так долго её искала снаружи, а когда пришло время уходить, нашла у себя внутри. Помни, что я люблю тебя, – ещё раз написала мама.

Ум Виталию не давал покоя – он хотел найти логическое, научное объяснение того, что происходит. Столько хотелось спросить, о стольком поговорить – мужчине казалось, что они и не говорили толком при жизни. Так о быте, о чепухе, а о главном – нет. Или они говорили на разных языках – он не понимал её, а она – его. Это раздражало. А сейчас все заслоны рухнули.

Он никогда не верил, ни единой мысли не допускал о Боге, Высшем разуме, о чём-то большем, чем то,что доказала наука. А теперь… Он переговаривался с умершей матерью при помощи современных средств связи.

«Пора в психушку», – прошептал Виталий. На дисплее высветилось:

– Даже не думай, что ты сошёл с ума. Просто тебе открылось то, что ты до этого не видел.

– Ты где? А где телефон?

– Как говорят, я – на небе. Или в других измерениях. Или на других вибрациях. Какая разница! Главное, я есть. А телефон? Телефон у тебя.

– А ты с какого мне пишешь?

Но на этот вопрос Виталий не получил ответа. Пришло сообщение «Доброй ночи», и абонент вышел из зоны действия сети. Он даже звонил. Не один раз. Тридцать четыре. До пяти утра. Лишь на рассвете тяжёлый сон одержал вверх и утащил горюющего мужчину в свои владения.

Глава 3

28 июня Семь утра сорок четыре минуты

Виталий рывком сел на кровати и схватил телефон – убедиться, что вчерашнее не было сном. Да, это ему не приснилось. Длинная переписка сохранилась в телефоне, а вот абонент с того момента не появлялся.

Виталий настрочил:

– Доброе утро, мама.

И стал ждать ответа. Горе уходило, будто его продырявили. Да-да, кто-то сделал в нём множество дырок и из него утекала безысходность с тоской от смерти матери. Ведь она не умерла. А он был дураком. Не верил в жизнь после смерти, подшучивал над ней, когда она говорила о Боге, уходил от любых разговоров на эту тему. А теперь ждёт известий с того света. Виталий усмехнулся.

Он перечитал переписку двадцать два раза и выучил наизусть многие места, но две голубые галочки не загорались, даже две серые – сообщение так и не было доставлено. Часы показывали два часа дня. Мужчина даже побрился и убрался в маминой комнате. Герани и земля полетели в ведро – он всё равно не любил поливать цветы и не хотел заниматься этим после смерти матери. Пылесос весело загудел, а потом и ведро с тряпкой обрадовались делу. До этого убиралась только мама, даже в комнате сына. Уборка отвлекла – шутка ли без опыта и сноровки убрать трёхкомнатную квартиру. Но Виталий убрал. Дочиста. Каждый уголок. Устали руки, спина. Целых четыре часа телефон скучал в одиночестве – мужчина не желал отвлекаться от уборки. Точнее отвлекал себя уборкой от мучительного ожидания.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.