Россия HELL

– Учитесь конкурировать, – сказал он вслух. – Если не можете продать товар, значит кто-то торгует лучше вас.

– Не говори о том, в чем не разбираешься, парень. Конкуренцию придумали высоколобые вроде тебя, чтобы лохов разводить. А на деле без лоббистов ты посрать не сможешь, не то что товар продать.

– Я не понимаю, к чему вы клоните.

– Сейчас разжую, раз не догоняешь. Те люди, за которыми вы пришли… Они помогли нам сбыть часть урожая. И обещали помочь еще. И если вы их заберете…

– Ясно, – перебил его Викентьев.

Видимо, сбежавшие вашингтонские ублюдки решили помочь реднекам и устроили сбыт по старым связям. Оплатили гостеприимство.

Реднеки напоминали ему давно умершего отца, который в конце прошлого века ходил на многотысячные митинги, помогая разваливать первый Союз. А через пару лет удивлялся, почему его выгнали на улицу, превратив в бесправного вечно голодного нищего. «Да потому что вы своими руками собственную империю развалили, – сказал ему тогда Викентьев. –Империя тебя кормила. Нет империи – нет работы».

Эти реднеки тоже слишком поздно поняли, что прошлое благоденствие – всего-навсего объедки со стола их элиты. Нет элиты – нет объедков. Ничего нет. Поняли бы раньше – зубами защищали бы своих престарелых миллиардеров, чванливых генералов и тупых ботоксных баб из конгресса.

Судя по суровому виду толпы, реднеки собирались исправить ошибку.

– Ну? – прищурился старик. – Теперь понял? Если хочешь их получить, надо что-то дать взамен.

Викентьев медленно повернул к нему голову.

– Я могу дать тебе взамен много свинца. Стоит мне сказать одно слово – и от твоей толпы даже лужи не останется.

– И что? – сплюнул старик. – Придет другая толпа. Нас много.

«Лжет, – послышался в наушнике голос Барановского. – Тут все жители, даже подростки. В домах осталась только пара лежачих больных».

– Ясно.

Викентьев поднял палец, и над головами реднеков прошла короткая очередь, заставив их пригнуться.

– Следующая будет на поражение. Убирайтесь с дороги.

– Стой-стой-стой, парень, – старик поднял руки. – Мы же будем отстреливаться. Ты потеряешь бойцов. Тебе это надо? Не обязательно пускать друг другу кровь. Есть другой вариант.

– Какой?

– Контракт с вашей администрацией. Вы помогаете нам со сбытом. Мы отдаем вам тех людей. Простая сделка. Все по-честному.

Викентьев скользнул по старику презрительным взглядом. Ну конечно. Все дело в бабках. За бабки эти гнилушки родную мать продадут, не то что левых чинушек.

– У меня нет полномочий вести бизнес-переговоры. Составьте заявку и обратитесь в экономический отдел.

– Нет, парень, это долго. А тебе ведь надо сейчас. Давай я покажу тебе наши амбары, ферму, завод по переработке…

«Шеф, – послышалось в наушнике. – Они явно хитрят. Там что-то происходит».

Викентьев прислушался.

Со стороны домов уже давно доносился едва слышный перестук.

«Сейчас дрон еще один круг сделает, увидим».

– Ну как? – старик криво улыбался. – Договоримся?

– Обязательно, – пробормотал Викентьев.

И тут перестук внезапно стал громче, будто приблизился, превратившись в стрекот раскручивающихся винтов.

«Это вертолет! – заорал Барановский. – Они выкатили из ангара вертолет! Все семь объектов рядом с ним. Готовятся к погрузке».

Вся эта толпа реднеков просто тянула время.

Удар был чисто рефлекторный, от слепой ярости, ворвавшейся в голову.

Старик отлетел к обочине, как мешок с костями.

– Поздно, тупни! – выкрикнул он, нагло ухмыляясь и вытирая кровавые сопли. – Они уже улетают. Но оккупас!

– Но оккупас! – подхватила толпа, вскинув ружья.

По капотам машин застучали пули.

Заныл, раскручиваясь, миниган. Но тут же смолк, когда головы склонившихся над ним охотников вдруг лопнули от снайперских выстрелов, раскидав мозги по кузову пикапа.

Викентьев откатился за броневик.

Присевший рядом Багор повернул к нему голову.

– Подавить огнем? – спросил он бесцветным голосом. – Или парализующим газом?

Викентьев мотнул головой.

– Это минут десять. Нет у нас времени ни на газ, ни на перестрелку.

Багор молча ждал распоряжения.

– Непосредственный контакт, – сказал Викентьев. – Пробиться сквозь толпу и добраться до вертолета. Выполнять.

Багор быстрыми жестами отдал приказ командирам отделений.

Два десятка спецназовцев стремительно рванули в атаку, за считанные секунды преодолели расстояние и ворвались в толпу.

Замелькали саперные лопатки.

Воздух задрожал от воплей.

Спецназ прорубал себе дорогу, выбивая в первую очередь тех, кто был с ружьями. Попавшие под раздачу реднеки валились на асфальт и пытались отползти подальше, но их затаптывали обезумевшие от страха люди.

Спустя какие-то мгновения толпа уже разбегалась от рукопашной в разные стороны, воя и обливаясь кровью. С десяток тел оставались лежать на асфальте.

«Черт, – угрюмо произнес в наушнике Барановский. – Опоздали. Они уже взлетели».

Викентьев поднялся.

Пятнистый «Блэк Хоук» вынырнул из-за дальних домов и понесся вдоль улицы.

Стоявшие рядом бойцы вскинули трубы ПЗРК.

– Не стрелять! – заорал Викентьев. – Они нужны живыми!

Пилот, видимо, об этом не догадывался, поэтому шел на бреющем, не поднимаясь выше трех метров. Каждые пару секунд вертолет скрывался за встречными домами.

– Мля… – протянул вдруг Багор, и Викентьев не сразу понял, о чем он.

На плоской крыше одного из домов вдруг появился двухметровый темный силуэт. Склонился, готовясь к старту, и, когда вертолет поравнялся с домом, сорвался с места, прыгнул, вышиб ногами ветровое остекление и влетел внутрь.

«Блэк Хоук» взвыл, пошел боком, с визгом вспорол винтами землю и рухнул вниз, уродуя асфальт и газоны.

Спецназовцы уже бежали к нему, не дожидаясь приказа.

– Гребанный клоун, – процедил Багор.

– Зато эффективен, – возразил Викентьев. – Согласись, необычный способ останавливать низко летящие вертолеты.

Когда они подошли ближе, Антон стоял рядом с покореженным «Блэк Хоуком» и отряхивал свой дорогой, сшитый на заказ костюм.

– Спасибо за службу, – сказал Викентьев, широко улыбаясь. – Ты как всегда неподражаем.

Антон кивнул, ничего не ответив.

– Тебе надо в цирке выступать, – тихо сказал Багор, шагнув к нему вплотную. – Акробатом со смертельными номерами. Много денег заработаешь. Пока не сдохнешь.

Антон холодно улыбнулся.

– А, господин Багор. Что вы здесь делаете? Вам надоели стройные студентки, решили перейти на мясистых деревенских тёлок?

Багор сплюнул и отошел.

Все семеро сбежавших федеральных чинушек, грязные, оборванные, в ссадинах и гематомах, стояли на коленях со скованными за спиной руками.

Викентьев не спеша прошелся рядом, разглядывая опущенные головы.

– О, я смотрю, у нас тут каждой твари по паре, – сказал он и приподнял одну из голов за волосы. – Два сенатора, двое тупиц из госдепа, двое из контрразведки. Привет, коллеги. И… – Он остановился в конце ряда. – Какой сюрприз. Председатель Совета ФРС собственной персоной. Банкир из банкиров. Вы-то мне и нужны.

Чернокожая мужеподобная женщина в рабочей спецовке подняла голову с ежиком седых волос и взглянула на него со смесью страха и ненависти.

***

Подбежал Барановский, вспотевший и всклокоченный.

– Шеф!.. Шеф!

– Распорядись рассовать пленников по машинам, – бросил ему Викентьев.

– Шеф! У нас…

– Впрочем, нет, – Викентьев посмотрел на понурых чиновников. – Полдня потеряем, пока доберемся. Здесь начнем допрашивать. Химию с собой захватил?

– Да… Но…

– Знаю. Лучше в стационаре. Химия на крайний случай. Если молчать будут. Да, госпожа Брейнар? Вы же не будете молчать?

Афроамериканка резко отвернулась.

Спецназовцы взяли пленников под руки и поволокли к ближайшему дому. Викентьев двинулся следом.

– Шеф, – остановил его Барановский. – Только что сообщили из Главного Управления. У нас проблема. Мастерс сбежал.

– То есть как? – Викентьев замер.

– Никто не знает. При вечернем обходе сидел в одиночке. А утром его уже не было. Словно сквозь землю провалился.

– Да они там что, в Управлении, совсем с ума посходили?! Его что, никто не охранял? Может у него в камере и видеонаблюдение забыли поставить?

– Забыли. Точнее, никто и не собирался. Управление теперь ссылается на вас. Мол, вы же сами присвоили Мастерсу четвертый уровень. Как не особо важному арестанту. Вот они и не стали напрягаться.

– Не особо важному. Идиоты. Ладно. Он нам и впрямь уже все рассказал. И все отдал. Больше не нужен. Надо было его пристрелить.

Викентьев поднялся к дому и пинком распахнул фанерную дверь.

***

Пленники сидели на полу гостиной вдоль стены, пристегнутые наручниками к декоративной решетке.

Викентьев плюхнулся в кресло и сложил ладони домиком.

– Итак, госпожа Брейнар. Вы же знаете, что я хочу от вас услышать?

– Опять будешь глубинным государством мозги выносить? Сколько раз повторять – не знаю я ничего об этих глупостях. Я простой федеральный служащий, меня назначают, потом выкидывают. Даже если и были какие-то тайные сборища, мне о них точно никто не докладывал. У финансовых воротил спрашивай. Или цэрэушников.

Оба сидящих рядом контрразведчика заметно напряглись.

– До вас мы позднее доберемся, – пообещал Викентьев. – А ты, Лиз, не прибедняйся. Назвать главу Федеральной Резервной Системы простым служащим – это надо сильно погрешить против истины. В твоих руках были все деньги мира.

Брейнар рассмеялась.

– Ты совершенно не представляешь, как была устроена наша финансовая система. Несешь такую наивную ересь. Вы, русские, совсем как дети. Даже удивительно, как вы умудрились войну выиграть.

– Ну, в этом тайны никакой нет. С божьей помощью. Мы же русские. С нами бог.

Глаза Брейнар злобно сверкнули.

– Это Ночь Тысячи Ракет ты называешь богом? Миллионы погубленных жизней? Русский блицкриг – вот ваш бог. Вы хорошо научились у вашего старого друга Гитлера.

– Гитлер не был нашим другом.

– В учебниках написано по-другому.

– В ваших учебниках чего только не написано. Например, не написано о биолабораториях у наших границ и сотне терактов прошлым летом. И о грязной бомбе в Воронеже. Тоже миллион жизней, кстати. Не думали, что мы ответим?

Брейнар отвернулась.

– Это другое. И вы до войны так и не доказали нашу причастность.

– Доказали сейчас. Когда все документы и исполнители оказались в наших руках. Остался главный вопрос. Кто был заказчиком? Кто дал команду «фас». Один из организаторов, перед тем как его грохнули, проболтался, что кто-то очень важный. Кто-то повыше вашего никчемного президента. Кто?

– Понятия не имею. Причем здесь ФРС? Это дело спецслужб.

– Врешь, сука! – от пощечины ее стриженная голова ударилась о стену. – Ты знала. – Он бросил ей под ноги несколько листов бумаги. – Вот распечатки твоих конфиденциальных переговоров. Кто-то за шесть часов до первых терактов приказал тебе поднять ставку рефинансирования. Сразу в два раза. Кто-то хорошо погрел руки на инсайде и начавшейся биржевой панике. Кто-то знал, что будет через шесть часов. Кто он, Лиз? Кто отдавал тебе приказы?

Брейнар скользнула взглядом по бумагам и вздернула нос в сторону.

– Ладно, – сказал Викентьев, помолчав. – Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Готовьте раствор!

Барановский раскрыл медицинский чемоданчик.

– А насчет того, почему мы победили, – продолжил Викентьев, – я тебе объясню. Знаешь, что отличает русских от вас, да и от всех остальных народов мира?

– То, что вы все конченные ублюдки?

– Нас отличает отношение к войне. Вы все воюете, чтобы жить хорошо. Чтобы ограбить ближнего и дальнего, забрать у них земли и месторождения, превратить население в дешевую рабсилу. Русские – единственный народ в мире, который воюет не для того, чтобы жить хорошо. А чтобы уничтожить врага. Не взирая ни на какие жертвы. Не смотря на голод и лишения. Заплатив любую цену. Разбить все его армии, добраться до его логова, дойти до его столицы. И сравнять ее с землей. Мы всегда так воевали. Вы на такое не способны. Вы воюете ровно до тех пор, пока прибыль от войны остается выше потерь. Если же чувствуете непосредственную опасность для ваших задниц – тут же сворачиваетесь и поднимаете лапки к верху. А мы в этот момент воевать только начинаем. Поэтому, сколько бы денег вы не вваливали в свой военный бюджет, какие бы технологии не выдумывали – вы все равно с самого начала были обречены. Если бы у нас не хватило ракет, мы бы загрызли вас зубами. И забили саперными лопатками.

Брейнар смотрела в сторону, оскалив зубы.

– Говорю же. Конченные ублюдки. Вы вообще не люди.

– Шеф, всё готово, – Барановский поднял инъектор.

– Готово – коли, – огрызнулся Викентьев. – Чего встал?

Барановский шагнул к Брейнар. Та в ужасе отпрянула, выпучив глаза.

– Не скажет она ничего. Даже с раствором, – глухо сказал один из контрразведчиков. – У нее блок стоит. Если начнет говорить, ее мозги тут же превратятся в кашу.

– Заткнись, Мартинес, – прошипел второй.

– Вот именно, Мартинес. Мне плевать на ваши белые разборки. Вы нас все равно никогда за людей не считали. Прислуга. Подай-принеси.

– Говорю, заткнись, дебил. Только всем хуже сделаешь.

– Ты что-нибудь знаешь, парень? – повернулся Викентьев.

– Почти ничего. Допуск маленький. Но я знаю, где сидят те, кто знает больше. Они…

Раздался звон стекла

Голова контрразведчика дернулась. На рубашке стремительно растеклось красное пятно.

Брейнар завизжала.

С десяток черных теней влетели в окна.

Спецназ не успел отреагировать. Двое погибли от пуль сразу. Оставшиеся двое – чуть позже, после того, как выстрелами в упор снесли головы троим из нападавших.

Викентьев отлетел от удара в угол.

Барановский залез под стол.

Черные тени замерли. Вытянутые яйцеобразные шлемы полностью скрывали лица. Обтягивающая все тело черная броня казалась легкой, но по вмятинам на груди у некоторых было ясно, что пули ее не пробивали.

Сенатор Мастерс в песочном камуфляже, кряхтя, забрался в окно и шагнул к пленникам.

– Ну, наконец-то, – сварливо протянула Брейнар. – Сенатор, освободите меня.

– Извини, Лиз, – сказал Мастерс. – Но так будет лучше.

Он поднял пистолет и выстрелил ей в голову.

Брейнар дернулась и затихла.

Черные вскинули штурмовые винтовки и короткими очередями покончили с остальными пленниками.

Мастерс повернулся к Викентьеву.

– Дорогой директор! Мы снова вместе. Поговорим?

Викентьев попытался встать и скривился от боли.

– Не представляю, о чем нам с тобой говорить, Марк.

– Ты задавал так много вопросов. Теперь моя очередь, – Мастерс огляделся. – Кстати, не вижу здесь твоего брутального помощника. Того, со шрамами во всю морду.

– А, так тебе нужен Багор? Зачем? Хочешь, чтобы он поделился с тобой впечатлениями о твоей дочурке?

Мастерс побелел.

– Когда я с вами закончу, – тихо сказал он, – вы оба будете визжать, как свиньи, умоляя поскорее вас прирезать.

– Нисколько не сомневаюсь, – усмехнулся Викентьев. – Ты всегда был сведущ в пытках. О твоих подвигах в Гуантанамо до сих пор легенды ходят.

– Гуантанамо тебе курортом покажется.

Один из черных шагнул к Мастерсу.

– Сенатор, надо уходить. Русские близко. Их патрули возвращаются.

– Хорошая фраза, Марк, – сказал Викентьев. – Русские близко. Запомни ее. Русские всегда близко.

– Грузите эту падаль, – приказал Мастерс.

Двое черных шагнули к Викентьеву.

Сверху раздался треск, гнилые доски потолка лопнули.

Массивная фигура рухнула вниз, подмяла под себя двоих боевиков одновременно. Пудовые кулаки с хрустом разнесли вдребезги шлемы вместе с черепушками.

Черные замерли на полу, едва заметно дергая конечностями.

– Гребанный робот, – пробормотал Мастерс. – Ты как всегда не вовремя.

Антон поднялся, загораживая собой Викентьева.

Оставшиеся пятеро черных вскинули штурмовые винтовки. Очереди ударили по стенам, но быстро заглохли.

Антон стремительно бросался от одного боевика к другому, вспарывая плазменным резаком животы и отрубая конечности.

Двое последних подхватили Мастерса, выкинули в окно, как мешок с картошкой, и сиганули следом.

– Мы еще встретимся, директор! – донесся с улицы голос сенатора. – Не прощаюсь!

Взвыли мотоциклетные движки, завизжали колеса и быстро затихли в отдалении.

– Конечно, встретимся, урод, – процедил Викентьев и посмотрел на Антона. – Чего встал? Догнать! Немедленно!

– У них Судзуки Хайбарс, – спокойно возразил тот, глядя в окно. – Триста километров в час. Я хоть и модификант, но не до такой степени.

Из-под стола, шумно сопя, выполз Барановский. Недоуменно повертел в руках погнутый инъектор.

– Кажется, я его сломал. Теперь придется в Управление тащится.

Викентьев сплюнул.

– Идиоты.

Глава 6

Эксперт отдела вооружений тяжело вздохнул и отошел от стола.

– Не знаю, что сказать. Первый раз такое вижу. Нужно везти все это добро вместе с трупами в отдел. В любом случае, без лабораторных исследований я не смогу дать заключение.

– Мне не нужно заключение, – сварливо сказал Викентьев. – Мне от тебя нужны только две фразы. Кто это такие? И откуда они взялись?

– В этом и сложность, – эксперт вернулся к лежащему на столе трупу боевика. – Ваши покойники ни по фото, ни по отпечаткам по базе не прокатываются. Никаких татуировок, опознавательных знаков и тем более документов. Можно пробить по ДНК, но здесь я это не сделаю. Их одежда… Это даже не одежда, а какая-то защитная оболочка из бронированного полимера. Без пуговиц, застежек и всего прочего. Даже непонятно, как ее надевали. Шлем выплавлен из высокопрочного стекла. Видимо, новейший продукт очередной засекреченной военной лаборатории. Но самое непонятное – это их оружие.

Он шагнул к полуразобранной штурмовой винтовке.

– А с ним-то что не так? – спросил Викентьев.

– На первый взгляд – это стандартный армейский «скар» в тяжелом варианте. Только вот планка не на месте, она укорочена и смещена к стволу. Нестандартного вида магазин, к тому же толще обыкновенного на полсантиметра. Приклад и глушитель также необычные.

– Какие-то опытные образцы?

– Я тоже так подумал, пока патрон не увидел, – эксперт поставил на стол патрон. – У него калибр 6,9.

– Такого не бывает. По крайней мере у «скара». Разве что, у охотничьих ружей.

– У охотничьих ружей тоже не бывает.

– Экспериментальный «скар» под экспериментальный патрон? Зачем?

– Не знаю. Найдете, спросите. Есть еще кое-что. На прикладе выбит порядковый номер. И судя по этому номеру, таких экспериментальных «скаров» было выпущено около пятидесяти тысяч штук.

– Может, это не номер?

– Может. Говорю же. Одни вопросы, никаких ответов. Нужно оборудование. Сделать материаловедческую экспертизу. Тогда хоть на производителей сможем выйти.

– Ясно. Грузите весь этот хлам по машинам. Возвращаемся в Управление.

– Трупы тоже? – спросил Барановский.

– Тоже. Только не эти, – Викентьев кивнул на расстрелянных чиновников. – Эти уже бесполезны. Уходим.

Следственная группа потянулась к выходу.

– Антон, не отставай, – обернулся Викентьев.

– Задание выполнено, господин директор, – сказал тот.

– А. Ну да. Свободен.

***

Когда шум двигателей стих вдали, Антон вызвал базу.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил Крамер.

– Вряд ли это экспериментальное оружие. Скорее, это наши параллельные друзья. Они уже здесь. И связаны с сенатором Мастерсом. Найдем Мастерса, найдем параллельных.

– Нельзя было позволять Викентьеву забирать трупы.

– У меня нет полномочий на такие действия.

– Если при вскрытии из их голов что-нибудь выползет…

– У двоих боевиков были раздавлены черепа. И оттуда ничего не выползло. Думаю, с остальными так же. Это бойцы, не хозяева. Могут найти блоки управления, но вряд ли быстро поймут, что это такое.

Крамер почесал лоб.

– Есть у меня в Комитете парочка спящих. Если там что-нибудь найдут – заберем.

– Вы не думаете, что пора докладывать о ситуации? Хотя бы в Центр Главного Командования.

– Рано. Доказательств пока нет. Вот если найдешь Мастерса с его боевиками…

– Разве что по горячим следам.

– Намек понял, – хмыкнул Крамер.

Один из прикованных пленников вдруг дернулся и захрипел.

– Подождите! – Антон кинулся к нему.

– Ничего не знаю… Ничего, – пробормотал пленник, захлебываясь кровью. – Допуск маленький.

– Тихо, парень, тихо. Тебе нельзя говорить.

– Знаю тех, кто знает… скажу…

– Говорю же, молчи!

Кровь хлынула горлом.

– Пусть говорит, – приказал Крамер. – Это тот, кого не успел допросить Викентьев.

– Темный рай… темный рай…

– Какой еще темный рай? Парень, ты о чем?

– Темный рай…

Пленник судорожно вытянулся, обмяк и затих окончательно.

Антон отстранился.

– Умер.

– Жаль, – сказал Крамер. – Видимо, он действительно что-то знал.

– О чем? Что еще за темный рай?

– Кодовое слово. Я с ним уже сталкивался, когда работал по местному сопротивлению. Довольно забавный выбор.

– Почему?

– Потому что «Темный рай» это бордель в Даунтауне.

***

Остовы сгоревших небоскребов черными скалами нависали над всем районом.

Бордель располагался на маленьком пятачке между шумным китайским кварталом, где даже ночью было многолюдно, и бывшим финансовым центром, где уже давно не могли жить даже крысы.

Был уже поздний вечер, когда Антон припарковал машину у мигающего кислотными красками входа. Скудно одетая неоновая баба на двухэтажном фасаде плясала канкан, нагибалась, трясла грудью и призывно раздвигала ноги.

На парковке кроме нескольких гражданских машин выделялись три броневика Росгвардии и длинный армейский автобус, По местным борделям солдат теперь возили организованно, раз в неделю. За уклонение полагался штраф и наряд вне очереди. Это было новое правило, введенное после того, как в соцсетях появились сообщения о миллионах изнасилованных американок.

Антон взмахнул комитетским удостоверением, и шкафообразные бугаи на входе расступились.

В просторном фойе с колоннами и женскими статуями царил полумрак. По стенам разливалось красноватое свечение. Из темного угла доносились возня, писк и басовитый шепот. Там какой-то десантник лапал полуголую блондинку. На длинном диване сидели несколько девок в коротких клетчатых юбках и с любопытством разглядывали Антона. Одна из них с чмоканьем выдернула изо рта чупа-чупс и хрипло протянула:

– А он ничего. Большой.

– Если он сам большой, – громко сказала другая, – то это не значит, что у него и в штанах все большое. Был у меня такой качок. Даже вставить не смог.

– Они же на стероидах, – пояснила третья. – Вся сила в мышцу уходит. Только не в ту, что надо.

Антон шагнул к стойке.

Распорядитель поднял бритую голову и наклеил улыбку.

– Добрый вечер. Что предпочитаете? Девочку? Мальчика? Или может гендерную альтернативу? У нас есть представители всех пятидесяти восьми полов, внесенных в реестр Калифорнийской республики.

– Рад за вас, – буркнул Антон.

– Или можете пока пройти в Главный зал. Сегодня тематический вечер. «Школьный выпускной». Девиз – каждому гостю по королеве бала.

Антон мельком обернулся на сидящих девок.

Клетчатые юбки и белые блузки с вырезом до пупа, видно, должны были изображать школьную форму.

Он достал жетон.

Золотая монета с русской буквой «Б» на реверсе звякнула о столешницу.

= Мне нужен эксклюзив.

Распорядитель выпучил глаза.

– О! Прекрасно. Тогда вам сюда, – он указал на неприметную дверь за своей спиной. – Эшли, проводи гостя.

Стоящая невдалеке дама в коротком обтягивающем платье улыбнулась перекачанными губами.

– Сюда, пожалуйста.

За дверью был длинный узкий коридор, по обеим сторонам которого тянулись витрины с полуголыми женщинами. Одни из них крутились вокруг шеста, другие лежали на кушетке или просто сидели на полу. Лица некоторых показались Антону знакомыми. Персонал заведения состоял в основном из голливудских актрис, оставшихся без работы.

– Если вам кто-то понравился, можете просто остановиться и нажать кнопку выбора сбоку от витрины, – обернулась Эшли.

– Мне нужен эксклюзив, – повторил Антон.

– Как скажете.

Эшли двинулась дальше. Ее обтянутая тканью тяжелая задница гипнотизирующе покачивалась.

За коридором открылось небольшое круглое помещение с расставленными вдоль стены низкими диванами. В центре свисал с потолка прозрачный экран из тех, что показывали изображение с обеих сторон.