Серафина и посох-оборотень

На краю поляны, под корнями огромной ивы, мать Серафины устроила логово для двух своих детенышей. И однажды ночью это место стало полем битвы, во время которой Серафина и ее друзья сумели одержать победу над мистером Торном, Человеком в черном плаще.

«Найдите Черного!» – приказал бородач своим волкодавам этой ночью. Серафина невольно окинула взглядом поляну, словно думала увидеть там обрывки черного плаща, который она разорвала на мелкие клочки с помощью острого как лезвие ангельского меча. Тогда девочка была уверена, что окончательно уничтожила плащ, но, может быть, следовало еще раскрошить в пыль серебряную пряжку и сжечь обрывки ткани? Серафина оглянулась на кладбище – его покосившиеся надгробия и разбитые гробы, – и впервые задумалась о том, что стало с обрывками плаща.

Всю жизнь, сколько Серафина себя помнила, она в одиночестве исследовала темные коридоры хозяйского дома в Билтморском поместье. Она всегда охотилась. Таков был ее инстинкт. Девочка не знала, почему у нее столь длинная гибкая спина, не такие, как у других людей, ключицы и по четыре пальца на ногах. Серафина могла только гадать, почему она отлично видит в темноте, а другие – нет. Все это объяснилось только после того, как она встретила свою мать. Та была горнольвицей – оборотнем, человеком, способным превращаться в горного льва. Лишь тогда Серафина поняла, что она не просто девочка, она – горнольвенок.

Страстно желая узнать как можно больше о себе и своем роде, Серафина в течение последних недель почти каждую ночь ходила на охоту вместе с матерью. Она знакомилась с лесом и с жизнью горнольвов, старательно запоминала все, чему учила ее мать; внимательно наблюдала за ней, когда та была в львином обличье. Серафина напрягала ум и настраивала сердце, как объясняла ей мать. Она тысячи раз пыталась представить и почувствовать себя горнольвицей. Но у нее ничего не выходило. Она ни разу не сумела обернуться и оставалась все той же девочкой.

Вот и сейчас Серафине ужасно хотелось, чтобы мать помогла ей сделать еще одну попытку и превратиться в пуму. Но какое-то неприятное внутреннее чувство подсказывало девочке, что мать откажется.

Львята барахтались возле Серафины и терлись носами об ее лицо, а она гладила и тискала их, теребила и прижимала ладонями их круглые ушки. Детеныши были чистокровными горными львами, не оборотнями, но они с самого начала приняли Серафину за свою, и, похоже, их ничуть не волновало то, что у нее клыки коротковаты, а хвоста нет вообще.

Серафине стало интересно, куда подевался темный лев. Он выглядел слишком молодо, чтобы быть отцом львят.

Тогда почему же он присоединился к семье?

– Мама, что за лев был вместе с тобой? Тот, молодой…

– Неважно, – раздраженно ответила мать. – Я велела ему держаться подальше от нас, особенно от тебя. Он на чужой территории и прекрасно это знает. Он здесь проходом, вместе с другими.

Серафина вскинула удивленные глаза:

– С какими другими?

Мать ласково коснулась ее щеки.

– Лежи спокойно, малышка, – сказала она и хотела отойти.

– Пожалуйста, объясни мне, что случилось, – взмолилась Серафина, хватая ее за руку. – О каких других ты говоришь? Почему животные убегают? Что это за человек в лесу и зачем он пришел?

Мать обернулась и посмотрела ей прямо в глаза.

– Тебя не должны ни видеть, ни слышать в лесу, Серафина. Держись тише воды, ниже травы. Ты должна быть в безопасности.

– Но я не хочу быть в безопасности! Я хочу знать, что происходит! – вырвалось у Серафины прежде, чем она осознала, что ведет себя, как ребенок.

– Мне понятно твое любопытство, поверь, – мягко проговорила мать, дотрагиваясь до ее плеча. – Но сколько, по-твоему, у тебя жизней, маленькая моя? Лес слишком опасен для тебя. В одну из таких ночей меня может не оказаться рядом, и я просто не успею к тебе на помощь.

– Я хочу научиться оборачиваться как ты, мама.

– Я знаю, котенок. Мне очень жаль, – ответила та, смахивая слезу с щеки Серафины.

– Скажи, что для этого надо делать, – умоляюще воскликнула Серафина. – Я буду тренироваться.

Мать покачала головой:

– Горнольвята начинают оборачиваться вместе с матерью, когда они еще совсем крошечные, до того, как научатся ходить, бегать или говорить. Для них это настолько естественно, что они даже не представляют, как может быть иначе. Они видят себя оборотнями и становятся оборотнями. Мне очень жаль, что я не смогла научить тебя этому, когда ты была маленькой.

– Так научи меня сейчас, мама.

– Мы тренировались каждую ночь, ты сама знаешь, – сказала мать. – Но, боюсь, тебе уже поздно учиться. Ты никогда не сможешь обернуться.

Серафина яростно замотала головой, чуть ли не зарычала на мать от боли и обиды.

– Я знаю, что смогу! Ты должна верить в меня!

– Тебе слишком опасно находиться в лесу, – повторила мать, грустно глядя на Серафину.

– Но тогда ты можешь прийти в Билтмор в своем человеческом виде, – взволнованно сказала Серафина. – И мы будем вместе.

– Серафина, – нежно проговорила мать, хотя в голосе ее чувствовалась твердость; она прекрасно понимала смятение дочери и ее страх остаться одной, – я двенадцать лет была заключена в тело львицы. Я даже представить себе не могу, что вернусь к людям, в их мир… пока – не могу. Постарайся понять меня. Моя душа раздвоилась, и мне нужно время, чтобы исцелиться, понять, кто я. Мне очень жаль, но сейчас мое место в лесу, и, кроме того, я должна вырастить львят.

– Но… – начала Серафина.

– Погоди, – мягко оборвала ее мать, – дай мне договорить. Я должна тебе это сказать. – Она помолчала, пытаясь справиться с волнением. – Все эти двенадцать лет, пока я была львицей, ты, так же, как и я, тоже была в заключении. В своем человеческом теле. – Мать утерла слезу. – И ты теперь человек. Ты выросла человеком. А я горнольвица. – Она опустила глаза и глубоко, прерывисто вздохнула. А потом снова посмотрела на Серафину. – Я так счастлива, что мы могли побыть вместе, что я узнала тебя и поняла, какой замечательной девочкой ты выросла. Я люблю тебя всем своим сердцем, Серафина, но я не смогу стать тебе той матерью, какой должна быть.

– Мамочка, пожалуйста, не говори так…

– Нет, Серафина, – проговорила мать, обнимая ее дрожащими руками. – Выслушай меня. Ты едва не погибла сегодня ночью. Я ни в коем случае не должна была отпускать тебя в лес одну. Я чуть не потеряла тебя. – Ее голос дрогнул. – Ты не представляешь, как много для меня значишь… и даже не догадываешься, какие страшные силы пришли в движение. Я хочу, чтобы ты вернулась в Билтмор и осталась там. Там твой дом, и за его стенами ты в безопасности. А здесь все изменилось. Мне придется уйти отсюда вместе с детенышами. А для тебя одной лес слишком опасен, особенно сейчас.

Серафина напряженно смотрела на мать.

– Ты уходишь? И что значит «особенно сейчас»? Объясни мне, что происходит, мама. Почему все животные покидают эти места?

– Это не твоя битва, Серафина. От такой опасности на двух человеческих ногах не убежать. И твоих коготков не хватит для защиты. Как только тебе станет лучше, ты должна уйти домой. И будь очень осторожна. Не показывайся никому и ничему. Беги прямиком в Билтмор.

Серафина с трудом сдерживала слезы.

– Мама, я хочу остаться с тобой в лесу! Пожалуйста!

– Серафина, тебе здесь не ме…

– Не говори так!

– Слушай, что я говорю, – чуть резче сказала мать. – Тебе здесь не место, Серафина.

Серафина яростно вытерла глаза. Но она хочет быть здесь! Хочет больше всего на свете. Слова матери разрывали ей сердце.

Она пыталась спорить, но мать не пожелала продолжать разговор. Она опустила голову дочери на травяную подстилку.

– Я дала тебе траву, которая поможет заснуть. А когда ты проснешься, сразу почувствуешь себя гораздо лучше.

Серафина лежала смирно, как велела мать. Все было так запутанно! В доме или в лесу, она хотела найти место, которое можно назвать своим. Но пока у нее появились друзья, которые не были ее друзьями, и родственники, которые не были родственниками. Черные силы собирались в лесу и пытались проникнуть в ее сердце так же незаметно, как до этого черный плащ пытался окутать ее душу.

Вытянувшись у подножия каменного ангела, Серафина медленно погружалась в глубокий темный сон, словно опускалась на дно бездонного колодца, и ничего не могла с этим поделать.

Проснувшись через несколько часов, девочка обнаружила, что уже не лежит на подстилке из трав. Она находилась в абсолютной темноте. А вокруг была земля – снизу, сверху, со всех сторон.

7

Прошло несколько мгновений прежде, чем Серафина поняла, что лежит в логове своей матери под землей. Наверное, мать перенесла ее сюда, пока она спала.

Ей было тепло, она чувствовала, что уже окрепла. Встав на четвереньки, девочка выползла из логова, затем выпрямилась возле ангела на поляне, освещенной луной. Судя по звездам, прошло несколько часов.

Раны не кровоточили и болели гораздо меньше. Серафина огляделась, и у нее упало сердце: и мать вместе с детенышами, и лев ушли. А ее оставили одну.

Но кто-то из них начертил прямо на земле:

Если ты помощи ищешьЛетом, зимой, весной,Туда приходи, где стена – это пол,А дождь льется стеной.

Серафина нахмурила лоб. Она не понимала, о чем идет речь, и даже не была уверена, что это написано для нее.

Она внимательно осмотрела поляну с надгробием, а потом вгляделась в окружающие деревья. Лес был неподвижен, лишь туман струился меж мокрых, блестящих ветвей. Серафина не слышала ни единого звука. Как будто мир за пределами поляны исчез.

Серафина подумала о матери, львятах и темном льве, а потом об ужасных словах: «Тебе здесь не место, Серафина». Из всех ран, какие ей нанесли, эта саднила больше всех.

А потом она подумала о Брэдене, папаше, мистере и миссис Вандербильт и обо всех остальных обитателях Билтмора, которые жили своей дневной жизнью, совершенно отдельной от ее ночной.

«Там тебе тоже не место».

Стоя посреди поляны с ангелом, Серафина внезапно с болью и горечью осознала…

…что она опять одна. Совсем одна.

При мысли о том, что она никогда не научится оборачиваться, душа ее разрывалась от боли и отчаяния, ей хотелось упасть и зарыдать. Девочка не понимала, что происходит. Она так радовалась переменам, наступившим в ее жизни, так надеялась, и вдруг словно повисла в пустоте, не нужная ни той, ни другой стороне. Ей не было места ни в доме, ни в лесу, ни во тьме ночи, ни в свете дня.

Прошло немало времени, прежде чем она повернула голову и посмотрела на прекрасного, молчаливого каменного ангела с изящными, но крепкими крыльями и длинным стальным мечом. Девочка перечитала надпись на подножии статуи:

Нашу внутреннюю суть определяют не битвы,В которых суждено проиграть или победить,Но сражения, в которые мы не боимся вступить.

Затем Серафина снова оглянулась на лес и решила: не важно, что она сможет или не сможет сделать, не важно, кому она нужна или не нужна, она все равно останется С.Г.К. Без всяких сомнений.

Этой ночью Серафина видела в лесу необъяснимые вещи. Она не знала, кем был бородатый мужчина, знала только: он воплощает нечто настолько темное, что все звери разбегаются, нечто настолько опасное, что даже мать не верит, что его можно побороть. Мать была уверена, что в лесу обитают опаснейшие существа, и, конечно, она не ошибалась. Серафина же на собственном опыте убедилась, что иногда эти существа пробираются в дом. Девочка снова вспомнила экипаж без кучера, который четыре жеребца умчали в сторону Билтмора. Она была готова поклясться, что кроме бородача в экипаже находился кто-то еще. В каком обличье этот чужак проникнет в дома мистера и миссис Вандербильт? В ее, Серафинин, дом? И зачем он явился? Может быть, он вор? Или шпион?

Именно там, на поляне с ангелом, Серафина приняла решение: если в доме завелась крыса, она ее поймает.

8

Добравшись до Билтморской заводи, Серафина присела в густую высокую траву и внимательно осмотрела окрестности.

Она смотрела и ждала.

С того места, где она находилась, никаких признаков опасности не наблюдалось. Все казалось тихим и мирным.

На зеркальной глади заводи поблескивали последние звезды, на смену им уже шел рассвет. Совсем низко пролетело семейство лебедей и, сделав круг, опустилось на воду, разбив гладкую поверхность с отраженным в ней звездным небом.

Вдали величественно возвышалось на холме Билтморское поместье. Казалось, дом вырастает прямо из зеленого моря, образованного кронами деревьев Билтморского парка. Первые лучи солнца коснулись стен, и окна тотчас засверкали стеклами. Стройное здание с синей черепичной крышей, изящными арками и высокими, украшенными шпилями, башнями, напоминало Серафине старинный замок из сказок, которые она читала в библиотеке по ночам, когда все спали.

Девочка смотрела на дом и чувствовала, как теплеет на сердце. Она была рада, что возвращается домой. Надо снова подружиться с Брэденом и еще раз поблагодарить миссис Вандербильт за подаренное платье, решила Серафина. И постараться слушаться папашу. Но в первую очередь необходимо узнать, кто явился в Билтмор этой ночью.

Раны уже почти не болели, но в глазах по-прежнему так и стоял кошмарный бородатый мужчина из леса и еще тот смутный образ в экипаже. Кроме того, Серафине все так же хотелось знать, что случилось с диким мальчишкой, который спас ее, а потом исчез.

Девочка направилась в сторону дома вверх по склону, заросшему высокой травой; лишь кое-где росли большие деревья. Она скользила от ствола к стволу, стараясь оставаться незамеченной.

Заметив впереди двух человек и собаку, которые шли к опушке леса, Серафина поспешно нырнула в траву. Она сразу узнала стройного темноволосого мистера Вандербильта, хозяина Билтморского поместья. Он был в высоких сапогах, куртке лесничего и фетровой шляпе. Как большинство джентльменов, он, отправляясь на разные встречи или прогулки, часто брал с собой изящную трость. Но сегодня мистер Вандербильт вооружился походным посохом из каштанового дерева с металлическим наконечником и кожаной петлей, в которую можно было продеть рук для удобства. Рядом шел его верный Седрик – большой, коричневый с белым сенбернар.

За последние недели Серафина лучше узнала мистера Вандербильта. Этот спокойный, сдержанный человек по-прежнему таил в себе много тайн, но теперь он вызывал у девочки симпатию, и ей хотелось бы верить, что и она у него – тоже.

Серафина была рада видеть, что он в безопасности и даже отправился на прогулку с утра пораньше. Это был хороший знак – значит, в Билтморе все в порядке.

И тут Серафина увидела человека, который шел рядом с мистером Вандербильтом. Он был одет в длинное коричневатое пальто, из-под которого виднелся светло-серый костюм джентльмена, а в руке держал прогулочную трость с медным набалдашником, который поблескивал на солнце при каждом движении. Лицо у него было старое, волосы на голове редкие, а борода – густая и седая. Серафина настороженно прищурилась. Незнакомец напомнил ее жуткого человека, которого она видела в лесу. У того было грубое лицо, а глаза сверкали серебром в лунном свете. Чем-то они были неуловимо похожи. Но, приглядевшись получше, девочка решила, что перед ней все же другой человек.

Новый гость мистера Вандербильта был старше, медленнее двигался, сутулился. Девочка не видела его лица и не могла понять, кто это, хотя он казался ей знакомым. Может быть, это и был второй пассажир экипажа? Слуга, которого бородатый отправил в Билтмор шпионить? Или демон вроде Человека в черном плаще? Серафина точно знала, что ночью в Билтмор кто-то приехал. Оставалось только выяснить, кто.

Спрятавшись за большим черным грецким орехом, она наблюдала, как двое мужчин медленно направляются в сторону леса. Вот незнакомец проткнул дырку в земле наконечником трости, затем достал что-то из висевшей на плече кожаной сумки, присел и, кажется, положил туда и закопал. Серафине это показалось очень странным.

Наконец мужчины и собака скрылись за деревьями, оставив Серафину в глубоких сомнениях и раздумьях о том, что это за незнакомец и как он связан с человеком, которого она видела ночью в лесу. Не переставая размышлять, девочка поднялась вверх по склону. Но, подходя к дому, она вдруг увидела возле конюшни Брэдена, оседлывающего одного из своих коней, и ее сердце радостно встрепенулось.

Брэден был жив и здоров. Серафина улыбнулась, чувствуя, как расслабляются мышцы. Кто бы или что бы ни прибыло ночью в Билтмор, оно не тронуло ее друга. Но все равно необходимо было немедленно рассказать Брэдену о том, что случилось с ней в лесу, и предостеречь его.

На Брэдене, как обычно, был твидовый жакет для езды верхом, куртка, а под ними – белая рубашка с бежевым галстуком. Ноги в высоких кожаных сапогах легко ступали по траве. Каштановые волосы чуть ерошил ветер. И, конечно, рядом крутился Гидеан – его любимый доберман. Брэден умел установить дружеский контакт с любым животным, которое встречалось ему на пути. Он подружился с этим необычным остроухим псом несколько лет назад, когда путешествовал с семьей по Германии. А после трагической смерти всех родных во время пожара, мальчик и пес стали неразлучны. В каком-то смысле Гидеан стал для Брэдена единственным, кроме него самого, выжившим членом семьи. Лишь после того, как он переехал в Билтмор к своим дяде с тетей, у него постепенно стали появляться друзья.

Серафина знала, что Брэден ездит верхом каждый день. Его конь, как ветер, проносился по полям, так что казалось, что он совсем не касается ногами земли.

Как хорошо снова увидеть друга! Выскочив из укрытия, Серафина побежала к мальчику. Она хотела в шутку неожиданно налететь на него и повалить на землю и уже открыла рот, чтобы позвать: «Брэден!», как вдруг из-за коня вышел еще один человек. Серафина мигом опустилась в высокую траву.

Выждав немного и убедившись, что никто не вопит: «Эй, гляньте, какая странная девчонка там, в траве!», она прокралась к ближайшему дереву и осторожно приподнялась.

Высокая девушка лет четырнадцати с длинными рыжими кудрями стояла, ожидая, когда Брэден подтянет стремена на предназначенной для нее лошади. На девушке был облегающий изумрудно-зеленый жакет для верховой езды со стоячим воротником, треугольными лацканами и отворотами на рукавах. Золотые пуговицы на жакете сверкали при каждом шаге и взмахе руки. Полосатое, зеленое с белым, пальто и длинная юбка идеально сочетались с жакетом.

Серафина недовольно поморщилась. Обычно Брэден катался один. Наверное, дядя и тетя попросили его поухаживать за юной гостьей. Но что теперь делать Серафине? Отряхнуть изодранное, повисшее клочьями, перепачканное в грязи и крови платье, подойти к Брэдену и девушке и представиться? Серафина вообразила, как это будет, – она, лохматая и дикая, выходит из зарослей: «Всем привет! Я прям из леса. Ходила охотиться на лесных крыс, да меня чуть не сожрала стая волкодавов. А вы как поживаете?»

Подойти к ним? Но, может, прерывать беседу Брэдена с девушкой – грубо и невоспитанно?

Серафина не знала.

И поэтому чисто интуитивно решила остаться в укрытии и понаблюдать.

Девушка позволила Брэдену помочь ей забраться в седло, затем села боком, свесив ноги налево и красиво расправив складки юбки. Тут Серафина заметила, что на ногах у девушки очень красивые шнурованные ботиночки из светло-серой кожи с цветочной вышивкой. Ездить в таких верхом было просто смешно, и пробежаться по лесу в этих изящных скорлупках – невообразимо, но они и вправду выглядели очень мило.

В дополнение к прекрасному наряду девушка прихватила с собой трость для верховой езды с серебряным набалдашником и кожаной плеткой на конце. Серафина тихонько фыркнула. Похоже, все господа, выходя из дому, обожают прихватывать с собой трости и палки самых разных видов. Лично она предпочитала, чтобы руки у нее всегда были свободны.

При виде трости Брэден сказал:

– Вам это не понадобится.

– Но это часть моего наряда, – возразила девушка.

– Как пожелаете, – ответил Брэден, – но, пожалуйста, не касайтесь тростью лошади.

– Пожалуйста, – согласилась девушка.

Она говорила очень надменно и высокомерно, как будто хотела, чтобы все видели: она воспитана, как настоящая леди. И еще она произносила слова в точности, как миссис Кинг, домоправительница Билтмора, которая приехала из Англии.

– Тогда скажите, – проговорила девушка, – как мне остановить это животное, если оно вдруг вздумает умчаться вместе со мной на спине?

Серафина хихикнула, представив, как лошадь рванет вперед, неся на себе визжащую девчонку в кружавчиках, как она вольно перепрыгнет через несколько изгородей, а затем с громким всплеском приземлится в какой-нибудь канаве, полной жидкой грязи.

– Вам всего лишь требуется слегка потянуть за поводья, – вежливо ответил Брэден.

Стало понятно, что он мало знаком с девушкой, и это утвердило Серафину в мысли, что присмотреть за ней попросили дядя с тетей.

Помимо самодовольства и высокомерия в девушке было еще что-то, что беспокоило Серафину. Эта тонкая штучка, одетая по последней моде, наверняка должна была уметь ездить на лошади. Но она прикидывалась, что не умеет. Зачем? К чему прикидываться беспомощной? Или именно таким способом девушки привлекают внимание молодых людей?

Но на Брэдена уловка девушки не подействовала. Ничего не говоря, он подошел к своей неоседланной лошади и легко вскочил ей на спину. На прошлой неделе он объяснил Серафине, что не использует уздечку и поводья для того, чтобы контролировать лошадь, но направляет ее и задает скорость лишь движением ног.

– Поедем помедленнее, – кокетливо произнесла девушка, когда они оба пустили лошадей шагом по территории поместья.

Серафине было очевидно, что она ни капли не боится лошади, просто изображает из себя нежную утонченную натуру.

– А я-то думал, мы устроим безумные гонки, – пошутил Брэден.

Сообразив, что его не трогает образ хрупкой принцессы, английская барышня сменила тон так же стремительно, как делает бросок гремучая змея.

– Я, конечно, могла бы посостязаться с вами, – высокомерно проговорила она, – да только боюсь забрызгать свою юбку грязью, которая полетит вам в лицо, когда я буду вас обгонять.

Брэден рассмеялся, и даже Серафина улыбнулась. Все-таки, девица была не такой уж слабачкой, какой прикидывалась.

Пока всадники ехали по тропе, Серафина слышала, как они дружески беседуют между собой. Брэден рассказывал о своих лошадях и псе Гидеане, а девушка расписывала достоинства наряда, который собиралась надеть сегодня к ужину. Серафина заметила, что, как только всадники въехали в лес, девица стала настороженно оглядываться по сторонам. Городской барышне вроде нее отдаленный район Северной Каролины казался местом глухим и пугающим. Она направила лошадь поближе к своему кавалеру.

Брэден посмотрел на подъехавшую девушку. И Серафина вдруг засомневалась в том, что он общается с гостьей лишь из вежливости. Может быть, он и сам хочет с ней дружить. Пара скрылась за деревьями, и Серафину внезапно охватило чувство такой пустоты, какое она до сих пор не испытывала.

Серафина легко могла бы проследить за парочкой, и они ни о чем не догадались бы, но она не стала этого делать. У нее были другие дела.

Этой ночью она видела, как бородач отправил в Билтмор экипаж. Значит, искать признаки появления нового гостя следовало на конюшне.

Она прокралась в здание конюшни через заднюю дверь, так, чтобы не попасться на глаза главному конюху мистеру Ринальди – итальянцу пламенного темперамента, который терпеть не мог всяких посторонних, пугавших его лошадей. Но беззвучно передвигаться по ровному и чистому кирпичному полу было несложно, тем более, что в конюшне даже днем всегда имелся темный уголок, где можно спрятаться. Лошадиные стойла были огорожены лакированными дубовыми досками с окантовкой из черного металла и острыми металлическими прутьями по верхнему краю. Серафина принялась обходить стойла. Кроме нескольких дюжин хозяйских лошадей, она обнаружила примерно двенадцать, принадлежащих гостям.

Ба-бах!

Серафина от неожиданности полетела на пол. Сердце ее заколотилось. Было такое ощущение, что кто-то вдарил кувалдой по стенке стойла с внутренней стороны. Не представляя, что там может быть такое, девочка осторожно оглядела центральный проход. Сверху опускалась взвившаяся столбом пыль, как будто после небольшого землетрясения, но вокруг было пусто. Вот только четыре самых дальних стойла оказались перекрыты до самого потолка. Их загородили так, словно хотели убедиться, что обитатели точно не смогут выбраться наружу.

Поднявшись на ноги, Серафина медленно пошла по проходу к загороженным стойлам. Она почувствовала, как взмокли ладони.

Дубовые доски полностью закрывали стойла, не давая увидеть, что находится внутри. Поэтому девочка подобралась вплотную, прижалась лицом к доске и заглянула в щелку.