Шестьдесят килограммов нежности

Однажды за этим занятием к нему и подкатил заскучавший Мартин.

– Что делаешь? – спросил он, усевшись на свободную часть стола и закурив новую сигарету.

– Не знаю, как это будет по-английски, но по-японски – перепаиваю материнскую плату, – ответил Юки, как обычно, с легкой смущенной улыбкой и не поднимая глаз.

– Прикольно, – хмыкнул Мартин, все равно ни во что не въехав, и, попридержав вездесущие волосы, чуть наклонился, чтобы получше разглядеть эту непонятную темно-зеленую пластину с застывшими металлическими капельками, иголочками, черными кубиками и еще черт знает чем. В технике Мартин был плох, просто очень плох. Компьютерами тоже никогда не интересовался, предпочитая передовым технологиям бесхитростные развлечения обыкновенной уличной шпаны.

Забывшись за своими бессмысленными наблюдениями, он выпустил струю дыма прямо на работу Юки и обратил на это внимание, лишь когда тот начал отмахиваться ладошкой.

– Ой, извини, я не специально! – переполошился Мартин.

– Ничего, мне не мешает, – ответил Юки и машинально, одной рукой упершись в кость его бедра, совсем рядом с ягодицей, второй вытянул из-под его тощей задницы свою тетрадку. И тут до него очень некстати дошло, что он впервые в жизни потрогал чей-то зад! – Мне нравится запах сигарет, – добавил Юки чуть тише, чувствуя, что безбожно краснеет.

– Мне тоже! – живо подхватил Мартин. Святая простота, он даже не заметил, что на что-то уселся, не говоря уже о том, что его только что облапали! – А вкус какой классный! А когда зубы почистишь, дым вообще сладким кажется! Знаешь, как это удобно, когда у тебя аллергия на сладкое?

Юки, все еще в состоянии небольшого шока от своей случайной выходки, неопределенно пожал плечами, а Мартин протянул ему пачку сигарет, которую достал из заднего кармана, предварительно совершив акробатические манипуляции со своей тощей частью тела, не дающей Юки покоя.

– Нет, спасибо, – агрессивно помотал тот головой.

– Почему? – спросил Мартин наивно.

Юки открыл уже было рот, чтобы ответить, и тут понял, что не знает, что именно он должен сказать. «Действительно, почему?» – подумал он. Потому что все вокруг твердили, что это вредно, плохо, некруто, некрасиво… Однако сам он знал людей, которые курили уже много-много лет и это никак не сказывалось на их здоровье. А вшивые эстеты просто никогда не видели Мартина Хартлесса, глубоко и самозабвенно втягивающего дым в свою порочную грудь и выпускающего его через приоткрытые губы, бледные и тонкие, под которыми прятались ровные ряды красивых белых зубов. Тут ни один ценитель прекрасного не устоит!

– Это, конечно, твое дело, я уважаю твой выбор и все такое, – распинался Мартин в то время, пока Юки был погружен в свои мысли. – Просто если тебе нравится, то почему нет?

– Ты прав, давай, – ответил тот так стремительно и неожиданно, что Мартин слегка опешил, а потом, самодовольно лыбясь, проследил, как Юки несмело вытянул сигарету. Помогая ему прикурить, он заботливо попридержал его отросшую челку. Если бы Юки знал, что он так сделает, он бы начал курить с первой же минуты, как они встретились!

У Мартина продолжаются загадочные перебои с техникой

Из Парижа Мартин вернулся намного раньше, чем планировал. С функционирующим наполовину смартфоном командировка казалась ему тоже какой-то половинчатой, поэтому, чтобы не тратить время и нервы, он вылетел в Токио ближайшим рейсом. И первым об этом узнал ни кто иной, как его с Юки секретари: прямо из аэропорта Мартин отправился сразу в офис, даже не удосужившись заехать домой и выложить чемодан.

– С возвращением, Харетересу-сан! – растерянно поприветствовала его наша старая знакомая Аи-тян. – Вы рано, мы ждали Вас только послезавтра…

– Да я вижу, – хмыкнул Мартин, обведя пустые столы нехорошим взглядом: несмотря на то, что рабочий день только начал подходить к концу, многие уже успели смотаться. – Юки, как я понимаю, снова нет на месте? – спросил он, указав пальцем за дверь позади себя.

– Кирияма-сан уже второй день не появляется, – отчиталась Аи-тян слегка испуганно.

– Даже так! – дернул краешком губы Мартин, что убедило ее в полной обоснованности своего страха.

– Как Вы съездили, Харетересу-сан? – осторожно поинтересовалась девушка, надеясь хоть как-то смягчить своего жестокосердого босса.

– Как я съездил? Как я съездил?! – вспыхнул тот. – Лягушатники снова чуть было не заартачились! У меня из телефона пропала вся информация! Шторы в гостинице были мерзкого горчичного цвета, а шампанское в самолете – теплым!

Аи-тян и еще одна секретарша, честно отрабатывающая свой день от звонка до звонка, уставились на него дикими глазами: с каких это пор хищный Харетересу-сан, которого в стенах «Глории» называли не иначе как «змеей» и «акулой», вдруг стал таким истеричным и привередливым?

– Да шучу, я еще не вконец зажрался, – фыркнул он, удостоверившись, что сострил эффектно. – Уломать картавых мне все-таки удалось, и это значит, что впереди нас ждет успех, процветание и еще больше работы. А вот по поводу телефона я не пошутил, и это большой косяк. Мегуми-тян, – обратился он ко второй секретарше, – скажи-ка мне, кто занимался разработкой последней модели? У меня ни с того ни с сего все вернулось к заводским настройкам. Это что, новая функция такая?

Названная подчиненная, которая была привязана к сектору технарей, быстро застучала по клавиатуре.

– Я сейчас найду информацию, которая Вас интересует, Харетересу-сан, – отозвалась она, не отрываясь от работы. – Однако, насколько мне известно, такой функции в новой модели смартфонов не предусматривалось.

– Вот как? – нахмурился Мартин и извлек из кармана свой телефон. – Тогда почему он резко вернулся к заводским настройкам без всякого предупреждения? И с концами стер абсолютно всю информацию, начиная с моего расписания и заканчивая очень важными контактами?

– Не могу знать, Харетересу-сан. Может быть, Ваш экземпляр просто неисправен?..

Мартин почувствовал, что сейчас взорвется. Куда катится этот мир?! Работники его собственной компании подсовывают ему бракованную продукцию!

– Мне плевать, просто пойди и разберись с этим! – швырнув ей телефон, рявкнул он тем самым тоном, который Юки называл: «Ну все, вип-персона вернулась».

Та, в диком ужасе, помня, что этот страшный человек сделал с предыдущей переводчицей, раскланялась и побежала исполнять поручение. Мартин переметнул молнии на вторую секретаршу.

– Аи-тян, что у нас завтра?

– Сейчас! – пискнула та, чуть не плача от страха, и забарабанила по клавиатуре. Она не хотела, чтобы ее постигла та же участь, что и предыдущую переводчицу, нет!

– Ну, что там? – нетерпеливо поторопил ее Мартин, которому казалось, что она роется в его расписании целую вечность.

– Минуточку, Харетересу-сан, – всхлипнула она. – Какая-то ошибка…

– Что еще за ошибка?!

Фурией подлетев к ее компьютеру, Мартин обнаружил на экране красный восклицательный знак.

– Пароль требует… – еле слышно произнесла Аи-тян, уже мысленно попрощавшись со своим рабочим местом.

– Как будто ты пароля не знаешь! 1311.

– Не подходит…

– Как не подходит?!

Рванув на себя клавиатуру, Мартин собственноручно ввел заветные четыре цифры и нажал кнопку «Пуск», однако система, нисколько его не испугавшись, снова бесстрастно показала ему красный восклицательный знак.

– Ничего не понимаю! Что за чертовщина с техникой происходит?!

– Может быть, перед отъездом Вы закрыли свой сетевой блок и изменили к нему пароль?.. – предположила Аи-тян несмело.

– Делать мне больше нечего! Ну-ка, давай через Юки попробуем. 1201.

– Да, я помню пароль Кириямы-сана…

Однако и тот не подошел, и экран продолжал выкидывать восклицательный знак точно такого же цвета, каким от злости наливались глаза Мартина.

– Да что за бред-то?! – вскричал он, едва не грохнув кулаком по монитору. – Неужто тоже к заводским настройкам вернулся?!

– Может быть, Вы все-таки сами поменяли пароль и забыли?..

– Ничего я не менял! Не выставляй меня полоумным, который не помнит, что делал!

Злой на весь свет, Мартин метнулся в их с Юки кабинет, как разъяренная кобра. Что вообще в этой «Глории» творится? Стоит ему отлучиться на пару дней, как обязательно произойдет какая-нибудь катастрофа!

Рабочий стол Юки, само собой разумеется, пустовал и, казалось, был оставлен в панике и спешке. Мартин со злостью швырнул на него документы, которые привез из Парижа и которые генеральный директор «Глории» должен был подписать. А потом надо сделать с них копии и отправить французам… Нужно сказать об этом Аи-тян, пока не забыл… Но как, черт возьми, Юки подпишет эти клятые документы, если он опять ушел в запой и даже на работе не появляется?! На всех парах, поди, бедняжка, в алкомаркет полетел, даже стол свой не прибрал! Важные договора и отчеты оставлены на самом видном месте. Переполненная точилка для карандашей валяется прямо на контракте с партнерами из Швейцарии… Долбанная точилка! Обтерлась уже вся, облезла, от Биг-Бена остались только очертания, которые даже коренной англичанин не узнает. Мартин подарил ее Юки на первом курсе, после зимних каникул, эдакий небольшой милый сувенир из Англии. Заметил просто, что тот активно пользуется карандашами, когда делает чертежи, вот и решил убить двух зайцев – дешево и сердито. Ей, получается, двадцать лет почти, выкинуть бы уже пора, новую купить, а Юки все ею пользуется! Впрочем, подаренную им вместе с тамагочи Курта книжную закладку с красивым японским орнаментом Мартин тоже хранил, хотя вся она уже ободралась и потеряла форму. «Старые сентиментальные ублюдки!» – подумал он и бережно положил точилку на место.

Подойдя к своему столу, он полез в ящик за ежедневником. За время существования «Глории» всякое случалось, поэтому Мартин изо всех сил старался приучить себя не полагаться целиком и полностью на компьютеры. Конечно, жизнь шла стремительно, поток информации не успевал даже усваиваться, не говоря уже о том, чтобы быть зафиксированным на бумаге, однако важные даты, встречи и номера Мартин строго записывал в свои ежедневники, которые заканчивались с такой скоростью, что из них можно было собрать целую национальную библиотеку. Вот и сейчас, открыв, наконец, ящик, он с похолодевшим сердцем обнаружил, что на дне его аккуратно лежит совершенно новенький, только-только купленный ежедневничек с целехонькой корочкой в кожаном переплете и хрустящими белыми страничками без единой надписи.

– Какого хрена?.. – произнес он занемевшими губами вместо того, чтобы обрадоваться обновке. – Где мой ежедневник?!

Перерыв весь стол на несколько раз и не обнаружив искомого, Мартин сокрушенно рухнул на пол, навалился спиной на тумбу, запрокинул голову и устало накрыл ладонью глаза.

– Ну как так-то? – проскулил он, ощущая болезненный комок отчаяния в горле. – Там же расписание, контакты… Куда он делся?..

«Может, Юки взял?..» – слабенько вспыхнула в голове спасительная мысль, и Мартин резко уставился на рабочее место генерального директора «Глории». «Конечно, Юки!» – спустилось на него озарение, сопровождаемое ядовитой злостью, разъедающей внутренности. И пароль поменял Юки! И телефон его почистил тоже Юки! Не по-детски занервничал, наверное, когда допедрил, что натворил, иначе бы не оставил свой стол в таком беспорядке!

– Харетересу-сан… – в кабинет робко заглянула Мегуми-тян, застав Мартина именно в таком состоянии – сидящего на полу, злого, побледневшего, уставившегося на захламленный стол генерального директора «Глории» глазами маньяка-убийцы. – С Вашим телефоном все в порядке… Может быть, Вы сами вернули его к заводским настройкам и не помните?..

Бутерброды с сыром

В ночи, когда Мартин должен был вернуться из командировки, Курт спал крайне чутко, однако поскольку о его нынешнем приезде, ровно как и отъезде, он не имел ни малейшего представления, то в эту ночь проснулся от звуков гвалта, которые доносились из кухни. Отправившись туда в полусонном состоянии и даже не задумываясь о том, что это могут быть опасные японские грабители, ворующие йогурты из холодильников, он застукал там Мартина, который свирепо рылся в ящике для ножей.

– С возвращением, что ли, – надулся Курт, сложив руки на груди. Он был все еще зол на него.

Тот, обернувшись, мысленно чертыхнулся: «Его еще тут не хватало!» – и отмахнулся:

– А, привет. Я ненадолго. Иди спать.

Со взглядом, полным скепсиса и недоумения, Курт наблюдал за тем, как дядя судорожно пересматривает кухонные ножи, а потом останавливает свой выбор на топорике и в решительности захлопывает ящик.

– Что ты, блин, делаешь? – спросил он, наконец.

Вместо четкого ответа Мартин ткнул ему рукояткой под нос и приказал:

– Если придет полиция, скажешь им, что ты спал и не видел меня!

Курт закатил глаза и проследил за тем, как Мартин метнулся на порог.

– Ты это серьезно? – крикнул он ему вдогонку.

– Запаролил базу данных, – ворчал тот себе под нос, дрожащими руками натягивая начищенные до блеска туфли, – уничтожил мое расписание, стащил ежедневник (Курт даже не осмелился уточнить, что он его сжег), еще и тебя одного оставил!

– Он не обязан быть моей нянькой, и я не вконец больной, я сам могу о себе позаботиться!

Мартин опять отмахнулся и рывком открыл дверь в общий холл.

– Прошу тебя, успокойся! – взмолился Курт, бросившись наперерез. – Его там нет!

Мартин резко остановился и поглядел на племянника звериными глазами. Это что, заговор какой-то?.. Почему мелкий в курсе?..

– Что, прости? – уточнил он резко севшим голосом, а то вдруг померещилось.

– Он не в Токио, – ответил Курт решительно.

– Как интересно… И где же он?

– У родителей в деревне.

– ЧЕРТ!!! – Мартин в бешенстве вогнал топорик в тонкую стену. – Хитрая сволочь! Знает же, что я туда не сунусь!

Тихо признав свое полное поражение, он медленно сполз на пол и сокрушенно вплел белые худые пальцы в свои отросшие волосы с легкой проседью. Отскочивший было Курт тоже опустился на колени и начал боязливо к нему подкрадываться.

– Прочь, предатель! – отпихнул его Мартин, когда тот потянулся к нему с лаской.

– Я тебе это припомню! – надулся тот, но дядю не оставил – ясно видел, что он разбит и ему нужна помощь. – У тебя нелады с его родителями? – спросил он, чтобы как-то его отвлечь.

– А как же! – фыркнул Мартин уже спокойнее. – Я же хренов наркоман, который испортил их лапочку сыночка! Это же из-за меня вместо того, чтобы работать фермером на этой богом забытой клубничной плантации, он стал каким-то генеральным директором «Глории»!

Курт неопределенно хихикнул. Забавно, однако. Родители Юки ненавидят Мартина. Хорошо, что предки Гина, Акумы и Кицуне не против того, чтобы они дружили с Куртом. Хотя, с другой стороны, грустно это все. Наверное, и Мартину, и Юки пришлось порядком натерпеться во имя их запретной дружбы.

– Ладно, – горестно вздохнул Мартин, собираясь подняться, – позвоню им, и если его папаша снова бросит трубку, я просто подожгу эту клятую деревню!

– А может, – несмело вцепился в его локоть Курт, – ты, наконец-то, возьмешь парочку выходных, и мы с тобой погуляем или на великах покатаемся?

– Не неси ерунды! – выдернул руку Мартин. – У меня сто по сто завтра какая-нибудь встреча, а я с тобой на великах кататься буду!

– Но ты же обещал! – закричал Курт, скривившись от подкатывающих рыданий. – Ты мне с самого начала говоришь, что возьмешь выходной и потусишь со мной! Полгода уже прошло, а ты ни одного выходного не взял!

– Ты только о себе и можешь думать, да? – вспылил Мартин. – Да я же ради тебя вкалываю, я для тебя деньги зарабатываю!

– Отлично! – всплеснул руками Курт, со слезами ударившись затылком о стену. – Я еще и неблагодарный сученыш теперь! Чертов спиногрыз твоего отбросившего коньки брата, которого теперь надо опекать!

А это был удар ниже пояса…

– Эй, полегче на поворотах! – попросил Мартин строго.

– А знаешь, что? – резко повернулся к нему Курт, горя блестящими от слез злыми глазами. – Если я тебе в тягость, не надо было меня из Манчестера забирать!

– Полегче, сказал!

– А что? Там я уже совершеннолетний. Пошел бы работать на завод, снимал бы хату вместе с Эдгаром, тебе бы не мешал. Я и так до конца был уверен, что ты на меня забил.

– Ну, хватит!

Мартин развел руками и возвел глаза к потолку. Это странное чувство, когда что-то пошло не так… Он любил Курта, черт возьми, очень любил! Ради него «Глорию» раскрутил! Неужто получилось так, что она задушила то, благодаря чему была создана?..

– Тебе действительно так кажется? – спросил Мартин, нахмурившись.

– А что, не так, что ли? – буркнул Курт, отвернувшись и украдкой утирая слезы.

Само собой. В последнее время Мартин даже не пытался скрывать раздражения по поводу того, что племянник требует внимания и тем самым мешает ему работать. Обрадовался, что может уехать в командировку без его недовольных воплей и слезливых прощаний. Когда вернулся в Токио, первым делом побежал в «Глорию», а не к нему. Даже когда разбудил его, то разозлился – вместо того, чтобы обрадоваться и раскрыть ему объятия после разлуки. Будь Мартин на его месте, он бы и сам, наверное, подумал точно так же…

– Нет, вовсе нет, – ответил он, наконец, и крепко потер подушечками пальцев потяжелевшие веки. – Понимаешь, просто когда ты много лет строишь какую-то махину, каждый день подписываешь по два, а то и по три договора… Каждый на несколько миллионов или миллиардов американских долларов… Трясешься за каждую мелочь, которая может испортить рейтинги… Ты становишься совершенно другим человеком… Как бы это сказать…

– Помешанным на карьере старпёром? – подсказал Курт, все еще дуя припухшие от плача губы и вытирая мокрые глаза.

– Пожалуй… – задумчиво пожал плечами Мартин. Такой эпитет ему не очень понравился, но доля правды в нем была. – Это, наверное, как стать родителем… Знаешь… – он аккуратно обнял племянника за костлявое плечо. Тот без труда поддался, хоть и противился поначалу для приличия. – Пока твой папаша не женился, он был мировым чуваком. Не таким балбесом, как я, конечно, но и пай-мальчиком его никто бы не назвал. Пойти купаться в канаве посреди ночи – без проблем. Стащить остатки еды в детдомовской столовке – только в путь. Выкурить полпачки за раз – пожалуйста. Школу прогулять – милое дело. Ухо ржавой булавкой проколоть – базара ноль. А как вы с Кетти появились, его словно подменили. Правильный весь стал, строгий. Туда не лезь, с этими не якшайся, эту отраву не пей, уроки делай, в десять чтоб дома был!

– А меня вообще в восемь загонял, – пожаловался Курт, чувствуя себя еще более обиженным.

– Вот видишь… – вздохнул Мартин, крепче прижав его к себе и нежно погладив по мокрым щекам. Курт тут же обхватил его руками под ребра и ткнулся носом в отворот пиджака. – Поздно уже, пойдем спать, – сказал Мартин немного погодя. – Проспим завтра до обеда, а потом покатаемся на великах.

Курт поднял лицо и недоверчиво на него посмотрел.

– А твоя встреча?

– Благодаря стараниям одной известной личности я не знаю, с кем она будет и будет ли вообще. Но точно знаю, что с самой главной встречи я уже вернулся, а со всем остальным справятся замы. Не зря же мы с Юки берем в команду только самых беспринципных ублюдков.

– Шикарно! – вскричал Курт счастливо.

– Только будильник надо отключить, а то опять заорет в пять утра, и я по привычке подскочу, как долбанутый.

Как оказалось, проблема была не только в будильнике. Где-то к полудню на телефон Мартина раздался звонок с незнакомого номера. Впрочем, до ссоры с Юки он наверняка принадлежал либо главному заместителю, либо Аи-тян, либо верному «Глории» рекламному агенству, однако теперь, когда вся информация была стерта, он был просто незнакомым, требовательным и до жути пугающим. Поэтому Мартин поступил как всякий серьезный взрослый человек – отклонил вызов и вырубил телефон к чертовой матери! После, отборно сматерившись, он уткнулся лицом в подушку и отчаянно заскулил:

– Что же я делаю?.. Там работа кипит, все меня потеряли, а я тут дрыхну, как конь…

Услыхав это, разбуженный Курт, тепло сопевший под боком, забеспокоился. Чего доброго, сейчас еще Мартин передумает и в панике ломанется на работу!

– Вставать будем? – живо встрепенулся он. – А то проспим до вечера. Пока соберемся, прокат закроется.

Мартин, тяжко вздохнув, оторвал от подушки свое заспанное лицо и несмело посмотрел в окно, за которым жизнерадостно светило жаркое августовское солнце.

– На улице светло… – тихо сказал он сам себе. – Я уже не помню, когда в последний раз просыпался, а на улице было светло…

– Ты хотя бы чуть-чуть выспался? – поинтересовался Курт, обняв его со спины.

– Ну, полегче немного стало. Если честно, я бы еще чутка поспал…

– Вечером поспишь, когда вернемся. Давай вставать! Ты пока собирайся, а я чайник поставлю.

Крепко чмокнув дядю куда-то в затылок, Курт с топотом умчался на кухню. А Мартин скептически взглянул на шкаф и с ужасом осознал, что на велосипедную прогулку ему совершенно нечего надеть. Одни только деловые костюмы и шелковые рубашки, чтоб их…

– Рейджи тоже к родителям поехала, – отчитался Курт, когда вернулся в спальню. – Думала, что со мной Юки посидит. Но жратву кое-какую оставила.

– Вот и хорошо, хоть над душой стоять не будет со своим: «Что-то ты, Мартин, совсем ничего не ешь», – ответил Мартин из глубины гардероба. – Смотри, что нашел!

И вытянул из самого дальнего угла свою старую зеленую футболку, выцветшую, сыроватую и пропахшую запахом давно не ношеной вещи.

– Я в ней в Токио приехал, – объяснил он заинтересованному Курту. – Гонял в ней, пока на нормальные шмотки не накопил. А потом выкинуть жалко было, вдруг, думаю, пригодится. Не везде же в рубашках будешь ходить. Как ты думаешь, налезет?

Курт оценивающим взглядом окинул худощавую фигуру своего моложавого дядюшки и удовлетворительно кивнул.

– С чего бы она не должна на тебя налезть? Ты жрешь меньше меня.

– Только Рейджи не включай. Опачки, смотри! – выворачивая футболку на лицевую сторону, Мартин обнаружил на ней очень длинный черный волос, крепкий и жесткий, как проволока. – Остатки роскоши былой…

– Это у тебя такие волосы были?! – восторженно вскричал Курт, аккуратно взяв волос и растянув его в стороны. Он оказался чуть-чуть меньше, чем размах его рук.

– Ниже задницы, – гордо ответствовал Мартин, поправляя натянутую футболку. Действительно, в пору, как и 8 лет назад.

– А что ты с ними сделал?

– Состриг, наверное, как ты думаешь?

– Ты охренел?!

– Мне за них тысячу баксов заплатили! Да и деловому дресс-коду не соответствовало. Типа неопрятно и отпугивает приличных людей. Насчет приличных людей не знаю, но когда Юки увидел меня после стрижки, он заплакал.

Курт пожал плечами, с жалобным видом наматывая несчастный волос на палец. Лучше бы в хвост собирал, вполне бы опрятно смотрелось. Хотя серьезным взрослым людям виднее.

– Долго отращивал? – спросил он.

– Лет с десяти, наверное, в детдоме еще. Просто проснулся однажды, как раз в день стрижки, и подумал – а какого хрена? Кто сказал, что мужикам обязательно надо стричь волосы? Какое право имеет какой-то вшивый законодатель мод, которого я даже не знаю и который сдох сто пятьсот лет назад, распоряжаться моими волосами?

– Ого! Мне еще отращивать и отращивать!

– А ты почему перестал стричься? – вдруг спросил Мартин. С болезненным волнением он вспомнил, как, выведя Курта за ворота борстала, посадил его в автомобиль, и тот испуганно зажался на сидении, занавесившись сильно отросшими гладкими волосами. «Не хочешь подстричься, пока мы в Манчестере?» – спросил Мартин. Тот яростно помотал головой. Мартин тогда подумал, что этой шторой из волос его племянник просто-напросто отгораживается от нового мира, пожалуй, еще более страшного, чем в интернате для несовершеннолетних преступников, и оставил его в покое.

– Когда ты отдал меня в детдом, я поклялся, что ни один чужой человек до меня не дотронется, – ответил Курт, нахмурив брови.

– Ты всегда был неласков к посторонним, этим ты в меня, – сказал Мартин, коротко покосившись на него с теплотой и нежностью. – О нет! – вскричал он после, вытянув свои старые драные джинсы, которые восемь лет назад шли в комплекте с футболкой. – Я это не надену!

– Почему? – удивился Курт. – Самое то джинсы! Я сам свои распороть собираюсь, да руки никак не доходят.

– Тебе не за тридцатник, ты можешь себе позволить!

– Не нагоняй на меня тоску! Ты не выглядишь на тридцать, когда не ведешь себя, как старпёр!

– Нет, нет, – уперся Мартин. – Можешь их забрать, а мне срочно нужно купить новые.

– Блеск! Давай весь день по бутикам проходим!

Мартин собирался что-то ответить, что-то взрослое и серьезное, но резко замолчал. Обшаривая карманы, он нашел там что-то и поспешно сунул это обратно.