Роковой секрет

– В том-то и дело, в твоем возрасте пора бы научиться делать это нормально, а не как слюнявый щенок.

– Отец, не заводись, сегодня все погорячились, давай расслабимся, а завтра уже поговорим с тобой как цивилизованные люди.

– Rilassarsi? Puoi permettertelo. Ora mi occupero ' dei tuoi affari17, – спокойно произносит Рафаэль и, увидев, что сын понял, на чьей стороне превосходство, вальяжно покидает нас.

Я понятия не имею, что он сказал Матвею, но судя по побледневшему лицу, что-то не очень хорошее.

– Матвей, что происходит? Мне все это не нравится…

– Мне тоже, – раздраженно цедит он и, взяв меня за руку, утягивает за собой. – Идем. Мои родственники не любят ждать.

Впервые вижу его таким нервным.

Мы заходим внутрь элегантного здания, и я теряюсь в огромном зале. Внимание привлекает сцена с музыкантами, и живая мелодия красивыми переливами с первых аккордов затягивает меня в свой омут. Я замираю и просто наслаждаюсь тем, как высокие ноты играют на струнах моей души, заглушая ненужные переживания. В результате они сами по себе угасают.

Да, танцы и музыка не оставляли меня равнодушной с самого детства, в школьные годы я даже посещала танцевальный кружок. Но с возрастом меня стали интересовать только страстные танцы, где есть обжигающее взаимодействие тел, где партнеры сливаются в единое целое и где звучит безумство чувственной инструментальной мелодии. Но после травмы, полученной на одном из конкурсов, я не вернулась в мир танцоров. Это была первая мечта, которую я позволила похоронить своим страхам.

– Маттео, сынок, как я рад тебя видеть.

Поворачиваюсь на звук вкрадчивого баритона и каменею от пугающей, грубой, нестандартной брутальности. Нас встречает высокий мужчина в дорогом, сшитом на заказ костюме, который отлично сидит на его широких плечах. Его тело выглядит мощным, даже непробиваемым, и незнакомца просто окружает аура мачо.

– Дядя Марчелло, – тянет Мот, и мужчины обмениваются крепким рукопожатием и теплым похлопыванием по спине. Они о чем-то беседуют, но я даже не пытаюсь прислушиваться к диалогу, а вглядываюсь в суровое, несмотря на широкую улыбку, лицо с легкой щетиной, выразительными бровями и крупным, со шрамом, как у боевого орлана, носом. Но в то же время от него веет благородным лоском и харизматичной галантностью. В этой семье, похоже, только Матвею досталась ангельская внешность.

– Oh, mio Dio!18 – Незнакомец резко переключает внимание на меня. – Я, конечно, наслышан о русской красоте, но лицезреть такой цветок вживую – истинное удовольствие. – Он берет мою руку. – Марчелло Барбаросса к вашим услугам, синьорина. – Подносит ее к губам, оставляет легкий поцелуй и выпрямляется, одаривая меня восхищенным взглядом. – Bellezza selvaggia,19 – чувственно хрипит мужчина.

Я не сразу нахожу в себе силы ответить на столь пылкое приветствие, его напор подавляет во мне былую смелость. И пусть он красиво говорит, но коварный взгляд, пронзающий насквозь, настораживает. Думаю, сегодня мне стоит придержать язык за зубами.

– Спасибо, – наконец срывается с моих нервно подрагивающих в уголках губ, – Роксолана.

Вновь потеряв из вида Матвея, начинаю встревоженно озираться по сторонам, словно ищу повод, чтобы не встречаться с его дядей глазами.

– Еще и скромница, похвааально. Вы позволите? – Крупная ладонь раскрывается передо мной в ожидании.

– Конечно.

Принимаю приглашение от потенциального родственника и спокойно следую за мужчиной в заданном им направлении. Мы подходим к большому столу, за которым сидят пять человек, и теперь все их внимание фокусируется на пришедших, точнее, на мне.

– Добрый вечер, – стараюсь вложить в свой тон уверенность и слегка расправляю плечи, чувствуя себя при этом коровой на смотринах.

– Марчелло, какая милая piccina. – Колоритная старушка в шляпке и узких очках на тонком носике поднимает головку и, прищурившись, осматривает меня.

– Да, мама, вот думаю жениться во второй раз, – лукаво сообщает Марчелло, сопровождая свои слова бархатистым смехом.

– Уймись, негодник, и усади девушку за стол, – отмахивается дама в шляпке и вновь переводит взгляд на меня. – Располагайся, мышка. Мы не кусаемся.

– Спасибо. – Глава семейства радушно приняла меня, и на душе становится чуть легче. – У вас чудная шляпка.

– Мне нравится эта девочка, Маттео, – радостно восклицает женщина, кокетливо поправляя головной убор. – Как зовут тебя, деточка?

– Роксолана.

Устраиваюсь рядом с Матвеем. Марчелло садится рядом со своей матерью и молодым парнем, который сразу попадает в поле моего зрения.

– Тони Барбаросса, кузен Маттео, – сдержанно представляется тот, по-хозяйски разваливаясь на стуле, но теперь мое внимание останавливается совсем не на нем, а на женщине, сидящей рядом с Росси.

– Орнелла Бернетти.

Ее голос наполнен железной уверенностью. Вообще к ней можно смело применить эпитет «железной леди». Это читается и в горделивой позе, и в сосредоточенном взгляде. Ровная персиковая кожа, острые, ярко выраженные черты лица и стильная, дерзкая короткая стрижка. На вид женщине лет сорок-сорок пять, но она выглядит достойно, и про таких представительниц нашего пола говорят, что с возрастом они становятся только краше.

– Рада знакомству, – взволнованным голосом заполняю тишину, испытывая при этом ужасный дискомфорт.

Орнелла поднимает бокал и с хитрой улыбкой припадает к нему полными губами. Стоит отметить, что на ней минимум макияжа. В эффектном белом костюме женщина смотрится очень статной. Но что она делает по левую руку от Рафаэля? Эта особа вызывает во мне неподдельный интерес, а ее недобрый прищур в мою сторону лишь подогревает его.

– Ты попала в точку, малышка. Шляпки – слабость моей бабули.

Матвей незаметно берет меня за руку. Вновь ощущаю привычно ласковое прикосновение, и кажется, что неадекватный заскок социопата прошел.

– Только тебя это не спасет, Матвей. Я просто в бешенстве от твоего поведения…

– Может, я все же найду способ заслужить прощение?

Вздрагиваю от неожиданности, когда проворные пальцы проскальзывают мне между ног. Чертов разрез!

– Найдешь, – быстро соглашаюсь, – обязательно найдешь. Будешь сегодня просить прощения ниже пояса столько раз, сколько потребуется.

– Черт, Рокс, у меня сейчас член завоет под столом.

Не могу сдержать усмешки, потому что знаю наверняка, насколько это его заводит.

– Ты ненормальный, Мот, самый ненормальный, но я люблю тебя.

Заглядываю в его блестящие от похоти глаза и улыбаюсь, когда они слегка сужаются от коварной улыбки.

– Я тоже, лисичка. – Он склоняется к моему уху. – Не смотри на меня так. Мне на самом деле нельзя фривольничать перед ними. Придется потерпеть ради гребаного приличия, но если я не могу поцеловать тебя в губы, сделаю это здесь.

Горячий язык касается моего уха, отчего я невольно сжимаю кулаки и свожу бедра, пока мой жених развратно проходится по краю, немного посасывая мочку. Даже от такой небольшой прелюдии, я уже готова кончить. Но тут наши ласки прерывает знакомая струящаяся мелодия Карлоса Гарделя, и я резко отшатываюсь от парня.

– Боже, Матвей, прошу, потанцуй со мной, это же Por una cabeza. – Беру его за руки, а тело едва не звенит от порядком позабытого предвкушения любимого танца. Сегодня я станцую во что бы то ни стало.

– Рокси, ты же знаешь, из меня танцор так себе.

– Я возьму роль тангера на себя, – уговариваю, сильнее сжимая его ладони.

– Роксолана, вы любите танго? – прерывает мои мольбы мелодичный голос старушки. Видимо, из-за нахлынувших эмоций я не заметила, как привлекла к себе нежелательное внимание.

– Да, бабушка, Рокси даже участвовала в конкурсах, пока не травмировала ногу. Она невероятно двигается.

– Матвей, не преувеличивай, – одергиваю жениха.

– Рафаэль, мальчик мой, подари своей любимой старушке эстетическое удовольствие, станцуй с девушкой. В этом тебе нет равных. Ты и галстук мой любимый надел.

С испугом смотрю на будущего свекра, но все же пребываю в полной уверенности, что он отмахнется с очередной колкостью в мой адрес. Пока он не встает из-за стола и не подходит ко мне. Я внутренне съеживаюсь. Что будет, если я откажу? Да и смогу ли я отказать себе в танце, хоть и с самим дьяволом? С тем, кто давным-давно оставил неизгладимый след в моей памяти, но чей образ слегка размылся временем. Только вот сейчас он стирает слои пыли на воспоминаниях. Как бы ни хотела, как бы ни старалась, забыть эти чудовищные чувства я не в силах. А сейчас его мускулистая рука, покрытая переплетением выглядывающих из-под рукава рубашки мрачных татуировок, твердо протянута ко мне, а угольные глаза обращены на меня в ритуале кабесео20

– Рафаэль, девочка явно не знает правил этикета, – отвлекает меня ехидный голос той стервы.

Что ж, ради того, чтобы утереть нос этой престарелой сучке, я станцую с дьяволом, даже если это будет танец на раскаленных углях. Вкладываю пальцы в ладонь Рафаэля и теряюсь в пространстве, когда в ответ он властно сжимает мою руку. Мужчина доминирует, с первого движения заставляя подчиниться себе.

Но, прежде чем позволить ему это, встречаюсь с глазами Орнеллы.

– У вас такой острый язык, – меряю ее взглядом, поднимаясь из-за стола, – поаккуратнее, так можно и порезаться!

От продолжения перепалки меня отвлекает резкий рывок, и в следующий миг я утопаю в безумии черных глаз Рафаэля. Я настолько глубоко провалилась в эту бездну, что не могу выбраться, но все это становится неважным, когда его рука крепче прижимает меня к горячему телу. Я невесомо кладу ладонь на плечо Росси и растворяюсь в нем, разбивая на осколки свою гордость и ненависть. Ни с одним из мужчин я не испытывала таких скачков адреналина. Трепет и волнение отключают рассудок, и я полностью в плену Рафаэля. Нервно скольжу кончиком языка по нижней губе и вспыхиваю от дикого взгляда, которым он прожигает меня. Я совершенно не отдаю отчета своим действиям, не слышу музыки, охваченное чувствами тело само следует ритму и мелодии. Я буквально околдована этим мужчиной, и плевать, если это неправильно. Это нечто иное. Абсолютно новое. Больное, ненормальное, но настолько сильное, что не уничтожить никаким оружием. Ураган, который будит во мне Рафаэль, ничем не остановить.

– Расслабься, – будоражит нервные окончания хриплый бас, отчего я прикрываю глаза и шумно вбираю в себя воздух. В нос проникает терпкий упоительный аромат истинного дьявола, мгновенно пленяя меня. От осознания, что я даю такую яркую реакцию на малейшую деталь, становится не по себе. Он для меня слишком во всем. Понимаю, что этот танец – ошибка, и собираюсь убрать руки, но жесткая хватка приводит меня в чувства. – Даже не думай.

– Я нехорошо себя чувствую, думаю, это плохая идея…

Не успеваю договорить, как мощные ладони обхватывают мою талию и уверенным шагом несут в самую глубину звенящих нот. Однако волшебство момента разрушает зычный голос и колючая щетина, которая царапает мою кожу.

– Очень необдуманный шаг, – закручивает меня как юлу, а потом, подобно пауку, затягивает обратно в свои сети, и мы двигаемся в опасной близости, – вернуться туда, куда я велел тебе не соваться!

Если до этого я теряла себя от приятного волнения, то сейчас задыхаюсь от ужасной паники, что болезненно сдавливает горло. Стоило догадаться, что этот дьявол ничего не забыл. Свободной рукой упираюсь ему в плечо, ведь вторая крепко зажата в его ладони.

– Пустите, – цежу сквозь зубы, пытаясь оторваться от Рафаэля, разорвать соблазняющую близость тел. Я больше не хочу его чувствовать, но, видимо, он решает иначе, и мы ритмично шагаем под музыку, а мои ноги, зная свое дело, не отступают ни на сантиметр.

– Упрямься, сколько хочешь, но ты станцуешь со мной этот танец. Советую тебе прекратить жалкие брыкания. Мое терпение закончилось, и если ты не приструнишь свой дрянной характер, это сделаю я. – Прорычав это, он резко наклоняет меня к полу, нависая сверху и пронзая тяжелым взглядом.

– К чему был весь этот театр? – Ощущаю, как моя грудь ходит ходуном.

– Закрой рот и не отвлекайся, если хочешь получить удовольствие.

– Мне кажется, вы ничего не понимаете в удовольствии…

– Ты казалась мне умной девочкой, Сола.

– Прекратите меня так называть.

Рафаэль сжимает мою талию так сильно, что я забываю дышать. По телу разливаются волны сладострастия, и становится сложно держать марку. Глупо отрицать, что я трепещу от его прикосновений, да, к этому мужчине у меня отнюдь не родственные чувства.

– Была бы я умной, не подошла бы к вам в ту ночь, – выпаливаю ему прямо в губы, когда Рафаэль резко поднимает меня и практически впечатывает в себя, прижав ладонь к спине. Мы снова начинаем двигаться, прожигая друг друга взглядами.

– Да ты самокритична, – обдает горячим дыханием мои губы, и я не нахожусь с ответом.

Но и не отворачиваюсь. Смотрю на его тонкие губы, грубую щетину, что скрадывает волевой подбородок, и жутко хочется коснуться ее. Почувствовать проявление зверя, ощутить языком его дикость. Мелкая дрожь в теле мешает уверенно двигаться, но этого и не требуется. Я как марионетка в руках злобного бородатого Карабаса-Барабаса. Ни капли не раздумывая ни над одним движением в танце, я не ошибаюсь ни на одной ноте, ни на одном шаге. Все четко, чувственно, страстно. Сейчас я в его руках. В его власти. Пока звучит музыка, мое тело целиком и полностью принадлежит Рафаэлю. Это чувствуется по рваному дыханию, по ускорившемуся от его близости пульсу, по бешеной дрожи, что пробирает меня при каждом столкновении с обжигающей плотью Рафаэля. Я не хочу вспоминать ту злосчастную ночь, но не могу. Вновь и вновь чувствую жар его тела, отчего между ног разливается приятное тепло, и не могу игнорировать это. Дыхание становится глубоким и шумным, когда шероховатая ладонь, обхватывая мое бедро, скользит вверх. Откровенно. Грязно. Развратно. Плевать, я хочу этого и вжимаюсь в него еще сильнее, каждой клеточкой своего тела чувствуя напряжение Росси.

– Мне кажется, вы чересчур стараетесь, – произношу, судорожно выдыхая.

– А мне кажется, тебе надо потише стонать, ты танцуешь Сола, а не трахаешься.

После этих слов Рафаэль грубо хватает меня и резко прижимает спиной к своей груди, опаляя шею знойным дыханием. Но я вновь кружусь в вихре напряженных нот, отдаляясь на расстояние вытянутой руки, пока в очередной раз моя спина не отзывается болью от грубого прикосновения его ладони. Это не танец. Это секс. Ничем не прикрытый. Он сейчас имеет меня во всех смыслах этого слова, и я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не взорваться на сотни сладостных осколков и не взлететь подобно воздушному шарику. Росси снова наступает на меня, оттесняя уверенным шагом, и я не успеваю перевести дыхание от его напора, как он снова наклоняет меня назад, заставляя выгнуться грудью вперед. Рывок. И вновь эти жгучие губы в опасной близости, и я выдыхаю в них всю свою ненависть, смешанную со страстью. Немое противостояние, пока музыка набирает обороты, прежде чем ударить нас. Близость наших тел на пике. Попытки отдалиться бесполезны. Этот острый взгляд стегает как хлыст, отчего щеки пылают, будто их лижут языки пламени. Я отчаянно пытаюсь балансировать на грани сдержанности и вседозволенности, но стоит нашим телам вжаться друг в друга, грани стираются в пыль. Есть только мы. Потребность наших тел. Чувственная прелюдия. Надрыв эмоций. Замирающие сердца. Накаленная обстановка сжигает последние атомы кислорода, а быстрые движения закручивают меня в бесконечную карусель. Зрение возвращается ко мне, лишь когда наши взгляды уничтожают последнюю дистанцию. Мы вскидываем руки вверх и замираем, наши лица в миллиметре друг от друга. Не разрывая зрительного контакта, скользим вниз, и этого достаточно для того, чтобы наше дыхание сбилось. Как и разум, что мы растеряли в ритме дикого танца.

Пока мы пытаемся отдышаться, из-за стола доносятся бурные аплодисменты. Рафаэль наконец-то разрывает наши объятия, и я боюсь пошевелиться, чтобы не рухнуть. Ни слова не говоря, он уходит, снова посеяв в моей душе тревогу.

– Рокси, это было невероятно! – восклицает Матвей, внезапно оказавшийся у меня за спиной. – Я даже не думал, что мой старик способен на такое…

– Splendido! Splendido!21 – щебечет старушка, протягивая дрожащую руку, и я сжимаю ее. – Спасибо вам за эти эмоции. Ох, если бы только мой Антонио видел это…

Женщина едва сдерживает слезы, и я одариваю ее теплой улыбкой.

– Ба, – стонет Матвей, – тебе нельзя нервничать. – Он кладет ладонь на ее спину. – Идем, я провожу тебя за стол.

Матвей такой обходительный со своей бабушкой, что вызывает у меня искреннюю улыбку, но она тут же исчезает, когда я понимаю, что Орнелла уходит в том же направлении, что и Росси.

– Матвей, мне нужно припудрить носик. Я скоро вернусь.

Посылаю жениху воздушный поцелуй и нетвердой походкой следую в противоположный конец ресторана. Попадаю в длинный коридор с множеством каменных колонн, и лишь на долю секунды замечаю, как женщина скрывается в какой-то комнате. Подходя ближе, постепенно улавливаю шум голосов. Дверь приоткрыта, и я заглядываю в щель, но искомые силуэты я вижу лишь в отражении панорамного зеркала.

– Рафаэль, – изумленно произносит Орнелла, медленно хлопая в ладоши, – думала, ты уже ничем не сможешь меня удивить, но я ошиблась.

– Ты же знаешь, что я предпочитаю трахаться, а не вот эту возню. Не хотел огорчать синьору Барбаросса.

– Будь осторожней, вдруг дамочке понравится. Кстати, кто она такая, что вы притащили ее на званый ужин? Если память мне не изменяет, для Маттео уже есть невеста.

– Есть. Пусть развлечется перед тем, как погрязнуть в семейной жизни.

– Смотри, как бы ты сам не погряз…

Женщина не успевает договорить, когда Рафаэль толкает ее за шею в стену, и кроме его спины мне больше ничего не видно. Но, судя по блуждающей под его пиджаком тонкой руке, мне и не нужно видеть.

– Орнелла, не ревнуй, я не ведусь на русских шлюх, – жестко припечатывает Росси и, схватив ее руки, задирает их над головой. Услышав первый стон, я отшатываюсь.

Его жестокие слова острой бритвой проникают в мои вены и теперь вспарывают их, выворачивая наизнанку. Не желая больше ничего слышать, устремляюсь прочь. Перед глазами пелена слез, но я проглатываю их как разбитое стекло, раздирая себе горло.

Я не помню, как вернулась за стол.

Какое-то время спустя эта сука возвращается одна, но с довольным блеском в глазах. За столом идет непринужденная беседа, и я стараюсь вникнуть в нее, чтобы вывести яд, что впитался в меня, пока диалог резко не заходит обо мне.

– Маттео, ты так и не представил нам свою спутницу.

Орнелла непринужденно жестикулирует бокалом вина, победоносно улыбаясь и пронзая меня сучьим взглядом. Как жаль, что я не совсем отмороженная, иначе вцепилась бы в ее лохмы и припечатала пару раз о стол, чтобы стереть с довольного лица все признаки веселья. Гневные размышления прерывает затянувшаяся тишина, а такая длительная заминка заставляет меня напрячься.

– Это моя подруга из России, – как ни в чем не бывало выдает Матвей, а я замираю с поднесенным к губам бокалом. Натягиваю фальшивую улыбку, а дальнейшие слова своего так называемого жениха слышу словно сквозь вату: – Роксолана Гроссу, моя давняя подруга из Москвы, мы вместе учились…

«Подруга… подруга…» – вновь и вновь стучит в голове и подобно острому копью вонзается в самое сердце. Вероятно, мое изумление не осталось незамеченным, но я настолько растеряна, настолько разбита предательством и трусостью любимого человека, что сейчас просто не могу быть сильной. Хочу исчезнуть и не думать ни о чем. Я уже знаю, что тягостные мысли задушат меня, как накинутая на шею жесткая удавка, но необратимый процесс запущен.

Матвей незаметно запускает руку под стол и сжимает мое колено, возвращая в реальность, но я отбрасываю ее в сторону, а вместо горечи и разочарования происходит разъедающий взрыв ядерной смеси ненависти и злости.

– Извините, – прочищаю горло и едва выдавливаю из себя, сохраняя притворную улыбку на лице, – мне нужно на свежий воздух.

– С вами все в порядке? – обеспокоенно интересуется старушка в шляпке.

– Да. Да, все хорошо, похоже, сказывается акклиматизация. Прошу меня извинить.

Поднимаюсь из-за стола, заставляя себя не думать о дрожи, что пробирает конечности. Старательно шагаю прочь, прикладывая нечеловеческую силу, чтобы не рухнуть на пол. Как он мог?..

Опираюсь о перила на балконе и жадно втягиваю воздух. Быстро. Жестко. До головокружения. Но только так удается сдержать подступающие слезы.

– Малышка. – Теплое прикосновение к пояснице, но я отталкиваюсь от перил, отшвыривая руку Матвея в сторону.

– Подруга, значит? – рычу на него, что есть мочи. – Хорошо, что не шлюха из России!

– Рокси, я все тебе объясню, только не сейчас. – Он тянет меня к себе, но я выдергиваю ладонь.

– Значит, разговор с папочкой прошел успешно? Промыл-таки он тебе мозги! Можешь и дальше вылизывать задницу своему отцу за гребаные деньги, мне ни черта не нужно от вашей семейки! Я завтра же покупаю билет домой!

Плевать, что я ору как ненормальная. Матвей предал меня. Струсил. Больше не желаю видеть его лживые глаза, не желаю…

– Детка, прошу, не устраивай истерик, все не так…

Его останавливает жесткая пощечина, а моя ладонь вспыхивает от соприкосновения с кожей Матвея.

– Свадьбы не будет, – шепчу дрожащим голосом, снимаю кольцо и, швырнув в Матвея, бросаюсь прочь.

Подхватываю подол платья и несусь вниз по ступеням, не глядя по сторонам. Плотину, наконец, прорывает, и поток слез обжигает мои щеки, полосками рваных шрамов расчерчивая кожу.

Я не могла так ошибиться… не могла…

Глава 9

РАФАЭЛЬ

С минуту стою неподвижно, опершись о раковину и уставившись на себя в зеркало. Тело до сих пор искрит, как неисправный электрощиток. Черт подери! Даже перепих с Орнеллой не помог выбросить эту бестию из головы, напряжение ничуть не отпустило. А от осознания, что эту болезнь не побороть никакой таблеткой, становится только хуже. Сам виноват. Знал, что после буду подыхать, но все равно поддался гребаной иллюзии. Ее образ выжжен у меня на подкорке. Даже закрывая глаза, я вижу блеск ее изумрудов. Чертово танго словно вдохнуло в меня жизнь. Я дышал каждым движением Солы, близость ее тела и притворная покорность отключили нахрен все мои установки. Но как только закончилась музыка, я снова почувствовал себя мертвым.

– Босс, девушка исчезла, – запыхавшимся голосом докладывает внезапно появившийся солдат22, прерывая мой приступ самобичевания.

– Повтори.

Я оборачиваюсь, чтобы видеть лицо своего человека.

– Они поругались с Маттео, и она убежала.

– Идиоты! Как одна девушка могла незаметно проскочить мимо шестерых… – окидываю его злобным взглядом, – тупоголовых амбалов?!

– Виноваты. Камеры просмотрены, направление известно.

Пропускаю его жалкие оправдания мимо ушей.

– И что, мой сын даже не попытался остановить ее?

– Нет, босс, Маттео позднее тоже покинул ресторан.

– Твою мать! – С глухим рыком вбиваю кулак в деревянную столешницу. – Машину к черному входу.

Покидаю ресторан, минуя обеденный зал и стремительно оставляя позади узкие коридоры. Каждая секунда уничтожает возможность успеть вовремя. И пусть еще нет прямых доказательств, но я в курсе, что Маттео идет не по той дороге и, боюсь, итог известен наперед.

– Балдо, поедешь со мной, – отдаю приказ одному из ребят. Тот учтиво кивает и незамедлительно равняется со мной. – Узнали, чей это человек?

– Один из солдат Каморры.

– И что ему понадобилось от моего сына?

– Эту тайну он предпочел унести с собой в могилу.

– Не спускать глаз с Маттео, но для начала найдем девчонку.

РОКСОЛАНА

Темная пустынная улица все больше пугает, и переживания из-за предательства жениха выглядят уже не такими важными. Я абсолютно одна в незнакомом городе. Даже представить не могу, куда мне идти… пока мысли не прерывает резкий сигнал клаксона. Оборачиваюсь, и меня ослепляет яркий свет фар.

– Синьорина, сядьте в машину, – с сильным акцентом доносится из приоткрытого окна. Страх оборачивается леденящим ужасом и, не раздумывая, я устремляюсь прочь, но спустя пару отчаянных шагов оказываюсь перекинутой через мужское плечо.

– Нет! Нет! Пустите!

Начинаю брыкаться и извиваться, пока на голову не надевают вонючий мешок, и я начинаю задыхаться от паники. В следующий момент мое тело грубо скручивают и запихивают в автомобиль. Горло сковывает спазм, а в голове разливается тревога, прокручивая перед глазами черно-белую киноленту жизни.

Из глубоко транса меня вырывает череда выстрелов и криков. Все будто в вязком тумане: руки, которые держали меня, исчезают, но я не успеваю снять мешок, как вновь оказываюсь в мертвой хватке очередных рук. Темнота рассеивается, когда мешок исчезает, и я жадно глотаю воздух, быстро хлопая ресницами, но завеса растрепанных волос не позволяет разглядеть обстановку. И это тоже длится недолго. Меня снова хватают, и я уже в салоне другой машины. Дыхание сбилось, я пытаюсь осмотреться вокруг, судорожно поправляя непослушные локоны, и замираю, когда взгляд натыкается на Росси.