Рабыня демонов в Академии магии

– Вовсе я не зубрилка! – Тася остановилась. – Простите, а еще далеко? Когда мы придем?

Он повернулся наклонился над лицом девушки, погладил ее по щеке и искусительно прошептал:

– Как только ты меня поцелуешь, детка.

Глаза Таси изумленно расширились:

– Что?!

– Ты меня поцелуешь. И я провожу тебя к аудитории.

Ее взгляд заметался по сторонам. Они находились в каком-то полутемном коридоре с давно немытыми окнами. На подоконниках лежала пыль, а в воздухе стоял чуть затхловатый запах, какой бывает в редко проветриваемых помещениях.

– Это нечестно! Вы специально меня сюда заманили!

Он ухмыльнулся:

– А ты не такая тупая, как я думал. Ну, давай, зубрилка. Поцелуй меня.

– Ни за что! Отведите меня обратно.

Он расхохотался и смех эхом отразился от стен и вернулся. На мгновение Тасе стало страшно. Она же здесь совсем одна. И по виду в этот коридор даже уборщица нечасто заглядывает. Никто не услышит криков, не прибежит, не спасет.

– Боишься? – прошептал над ухом вкрадчивый голос. – Правильно, бойся. У твоего страха очень сладкий вкус, детка.

Она отступила. На шаг, потом еще один. Потом повернулась и побежала изо всех сил. Вслед ей летел хохот демона.

***

Она потратила на блуждания по Академии почти полчаса и робко постучалась в двери аудитории «пять-биз» незадолго до окончания лекции.

– Входите, адептка Блэквуд, – процедил профессор Равендорф. – На будущее прошу пометить себе, что на мои лекции следует приходить не когда вздумается, а четко до сигнала начала занятий. Если опоздаете, можете даже не стучаться.

– Извините, – выдавила Тася.

Все повторялось, совсем как в давешнем сне. Тася почувствовала, как полыхают щеки и уши.

Пусть сон был наведенным мороком от наркотика, но ведь профессор и вправду как-то раздел и выпорол студентку перед всей группой. Что же такого сделала эта девушка?

Под суровым взглядом профессора Тася сперва побледнела, а потом покраснела. Если он сейчас прикажет раздеться, она просто убежит!

– Вы пропустили всю вводную часть по поводу структуры и распорядка занятий. Возьмете потом эту информацию у ваших сокурсников. А пока садитесь.

Она помялась, раздумывая, где сесть. Тася привыкла садиться как можно ближе к учителю, чтобы не пропустить ни слова, но единственное свободное место в первом ряду было возле той самой девицы, которую Тася вчера видела на танцполе в объятиях красноволосого демона.

На девице было уже новое платье, но тоже черное и с глубоким декольте, обрамленным пикантным кружевом. Ярко-алая помада на губах девушки контрастировала с черными как смоль волосами и белой-белой кожей.

– Садитесь с Присциллой, – приказ Равендорфа разрушил сомнения Таси.

– Вы же сказали, что я наказана и буду сидеть одна! – капризным голосом протянула девица.

– Не думаю, что соседство адептки Блэквуд облегчит ваши муки, – ледяным голосом отрезал профессор. – Адептка Блэквуд, обратите внимание на наряд адептки Присциллы д'Эстен. Такой вид на занятиях абсолютно недопустим. Здесь учебное заведение, а не бордель.

Тася робко опустилась на краешек стула. Девица гневно фыркнула, смерила ее злым взглядом, принюхалась.

– Челове-е-ечка! – зашипела она. – Профессор, она человечка!

– Я знаю, – бесстрастным тоном отрезал Равендорф. – Вы хотите еще что-то сказать, адептка д'Эстен? Или мы можем вернуться к лекции?

– Но она же человечка! – растерянно повторила девица. На лице ее было написано неподдельное возмущение. Она оглядела аудиторию. Другие студенты хмурились или отводили взгляд.

– Как интересно, – протянул профессор. – Я не веду историю, но думаю, что небольшая проверка знаний нам не повредит. Никто не возражает, адепты?

От его издевательского голоса первокурсники как по команде потупились. Профессор Равендорф пугал. Никому не хотелось вызвать его гнев.

– Адептка д'Эстен, встать.

Черноволосая девица поднялась словно против воли.

– Когда был принят пакт о равных правах людей и нежити?

Она молчала.

– Забавно, – профессор обвел аудиторию взглядом. – А ведь это есть в программе вступительных экзаменов. Кто может ответить вместо адептки д'Эстен?

Все молчали.

– Да ну? Никто не помнит? Я разочарован. Всем неуд.

Тася откашлялась и робко протянула руку.

– В три тысячи сто двадцатом году от сошествия Великой Матери.

– Отлично, адептка Блэквуд, ваши знания спасли это сборище неудачников от плохой оценки в первый же день. Адептка д'Эстен, сколько лет прошло с тех пор?

– Пятьдесят пять, – выдавила девица и с ненавистью покосилась на Тасю.

– Итак, уже пятьдесят пять лет, как люди признаны полноценными, разумными существами, обладающими свободой воли и равными правами. К вашему сведению, Присцилла, результат адептки Блэквуд на вступительных экзаменах на сто баллов превышает ваш. Так что я на вашем месте уменьшил бы гонор. Можете сесть. Поскольку из-за вашего незнания истории мы потеряли почти десять минут урока, вы все задержитесь на десять минут после сигнала. Кроме того, я жду от каждого из вас к завтрашней лекции доклад по историческому период Освобождения не меньше чем на три тысячи слов. Кто не сдаст, получит свой первый «неуд». Адептка Блэквуд, поскольку вы сумели верно ответить на вопрос, вас это не касается.

– Я все равно напишу, – выдавила Тася.

Не надо ей поблажек.

– Как вам будет угодно. А теперь вернемся к теоретической магии.

***

Профессор, как и обещал, задержал первокурсников почти на всю перемену. Когда он наконец смилостивился и разрешил идти, адепты и адептки бегом рванули в соседнюю аудиторию, где ждал профессор рунистики. Потом было зельеварение, артефакторика, общая теория астрологии… Тася так увлеклась, что почти забыла о Присцилле. Поэтому нападение в коридоре стало для нее полной неожиданностью.

– Ты что о себе возомнила, сучка? – прошипела Присцилла д'Эстен, почти не разжимая ярко накрашенных губ.

Тася попробовала вырваться, но Присцилла мало того, что была выше ее на полголовы, еще и обладала нечеловеческой силой. Она легко удерживала Тасю у стены одной рукой. Пальцы у Присциллы были холодными, просто ледяными.

Она наклонилась. Пахнуло душно и сладко – дорогими притираниями. Сквозь приторный аромат просачивался еле уловимый и тревожный запах крови.

– Ты опозорила меня перед всем классом.

– Но ведь это не я…

Разве Присцилла не понимает, что сама навлекла на себя гнев профессора?

– Поэтому ты уберешь свою жалкую человеческую задницу из Академии. Или я превращу твою жизнь в ад.

Тася опешила. За что эта девушка ее так ненавидит? Она же ничего ей не сделала.

Мимо шли люди и нелюди, не обращая внимания на двух адепток у стены.

– Не уйду! У меня не меньше прав здесь учиться, чем у тебя.

– Не уйдешь? – Присцилла обнажила неестественно длинные клыки и сразу все встало на свои места. Бледность кожа, ледяные руки и запах крови…

Вампир!

Тася сглотнула, ощущая, как накатывает знакомый ужас. Словно и не было двух лет терапии. Мир вокруг сузился до ощеренных клыков, остальное стало неважным, незначимым. Только злые красные глаза, клыки и ледяные руки…

– Цилла! – окликнул веселый голос. – Ты еще долго?

– Иду! – буркнула вампирша.

Хватка пальцев ослабла. Присцилла смерила Тасю напоследок недобрым взглядом, прошипела: «Подумай как следует, человечка» – и присоединилась к ожидавшей ее компании.

Ушла…

Ноги дрожали так, что Тася еще долго стояла у стены, потирая плечо и не решаясь сделать шаг в сторону. Леденящий ужас тоже ушел, но словно не до конца. Отступил, спрятался, чтобы еще напомнить о себе позже.

Совсем как сама Присцилла.

Глава 5. Роковая ошибка

Несмотря на человеческое происхождение Таси и отсутствие за спиной сильного клана, однокурсники легко приняли ее. Общительная, с легким характером, всегда готовая помочь девушка быстро стала своей нежити. Учеба тоже не вызывала сложностей. Даже зубодробительный теормаг, от которого стонало большинство адептов.

Присцилла д'Эстен оставалась единственной, кто на дух не переваривал студентку-человечку, и пользовалась любым удобным случаем, чтобы нахамить, задеть или сказать какую-нибудь гадость. Тася понимала, что нужно дать отпор, но не могла побороть своего глубинного ужаса перед вампирами. Когда Присцилла улыбалась, обнажая острые клыки, девушка впадала в ступор.

Порой она сталкивалась в коридорах с демонами. Беловолосый ди Форкалонен оказался не только сыном лорда-протектора, но и кузеном двух ди Небиросов, о чем Тасе поведала обожающая сплетни ундина.

Тройка демонов держалась чуть особняком, придирчиво отбирая, до кого снизойти. Тем не менее они оставались самыми популярными парнями в академии, и любая девушка не задумываясь бросила бы все, помани ее любой из трех братьев хоть пальцем.

Тасю же они скорее пугали. Она хотела бы верить, что непонятный интерес, который она ощущала к себе со стороны всех трех демонов, был всего лишь игрой ее воображения. Но на всякий случай, завидев любого из них, стремилась исчезнуть.

Профессор Равендорф тоже пугал. О нем ходили самые невероятные слухи, среди которых рассказ о выпоротой на глазах однокурсников девушке как-то терялся. Никто из адептов не знал его клана или возраста. Профессор выглядел как человек, но кое-кто вспоминал, что Равендорф читал теормаг еще их родителям.

Поговаривали, что в своих исследованиях профессор не чурается опытов над разумными существами. Что в его лаборатории в банке живет гомункулюс. Что раньше Равендорф был наемным убийцей, работавшим на преступные кланы.

Что из этого правда, Тася не знала и на всякий случай обходила грозного куратора десятой дорогой.

Так прошло две недели.

***

– О-о-о-о!

В пыльной тишине библиотеки, заполненной запахом книг и шелестом страниц, стон прозвучал неуместнее, чем хохот на похоронах.

Тася вздрогнула и отдернула руку от «Введения в уравнения рунических преобразований». Сначала ей показалось, что застонала сама книга, протестуя против ее прикосновений.

Но нет. Повторный стон – глубокий и низкий, но приглушенный, словно его пытались подавить, – донесся из-за стеллажа.

Кому-то плохо? Нужна помощь?

Тася поспешно обогнула шкаф и замерла.

Как она ошиблась! Кому-то было не плохо, а наоборот, очень-очень хорошо.

Присцилла д'Эстен сидела на подоконнике широко расставив белые ноги. Длинная юбка с разрезом на боку была задрана и подтянута к самой талии. А между раздвинутых бедер вампирши находился мужчина. Он стоял перед девушкой на коленях, обхватив руками ягодицы Присциллы, и ласкал ее губами и языком. С места, где стояла Тася, не было видно лица. Только затылок, мужская одежда и край шейного платка, какие носят все студенты.

Длинные пальцы Присциллы с ухоженными алыми коготками зарывались в волосы любовника. Она подавалась вперед бедрами и довольно грубо дергала за короткие темные пряди, заставляя его интенсивнее работать языком. Девушка сидела откинув голову, закатив в блаженстве глаза. Прекрасное лицо исказила гримаса наслаждения. Вампирша прикусывала накрашенные губы, но тихие стоны все равно прорывались и повисали в воздухе, вместе с запахом ее духов и желания.

Нужно было уйти в первую же минуту, как только Тася поняла, что ошиблась. Но нечаянное зрелище так шокировало девушку, что она забыла обо всем. Происходящее было таким откровенным, наглым и бесстыдным, что вызвало в душе Таси не только отвращение, но и восхищение. Искаженное экстазом, порочное лицо вампирши, закушенные алые губы, выгнутая спина, белые бедра, обхватившие голову неизвестного мужчины, – вся эта картина дышала чувственностью, притягивала и отталкивала одновременно.

Черное кружево платья, кожа белей алебастра и алые как кровь ногти и губы. Белое и красное на черном.

В голове не осталось ни единой мысли. Девушка стояла, словно заколдованная, и следила широко распахнутыми глазами, как вампирша все резче дергает несчастного за волосы. После одного особенно сильного рывка тот протестующе замычал. В ответ Присцилла стиснула его голову меж бедер.

– Schneller! Schlecken!11 – приказала вампирша, буквально вдавливая его лицо в свою промежность.

В глаза бросились черные чулки с кружевными бортами, ярко-красные лакированные туфли на невозможной шпильке. Вампирша застонала, впилась в волосы партнера обеими руками и вонзила острый каблук ему в спину.

Мужчина вскрикнул от боли. Ему вторил крик наслаждения вампирши. Присцилла напряглась, потом обмякла. Откинулась на витражное стекло за спиной и открыла глаза.

Несколько мгновений в абсолютном безмолвии девушки смотрели друг на друга. Вампирша и человечка. Дочь главы клана и простолюдинка, воспитанная в сиротском приюте. Порочная искушенная брюнетка – крупная, сильная, фигуристая – и маленькая хрупкая блондинка, не знавшая даже поцелуев.

Потом алые губы вампирши искривились в ухмылке.

– Подгля-я-ядываешь, человечка? – прошипела она. И в этом вкрадчивом злом голосе Тася услышала свою смерть.

Она сделала шаг назад. И еще один.

– Послушай, Присцилла, – голос Таси дрожал. – Прости, пожалуйста, что я увидела тебя. Это случайно. Клянусь, я никому не скажу…

– Конечно не скажешь, – все с той же тихой угрозой пообещала вампирша. – Ты уже никогда и никому ничего не скажешь.

Она дернула мужчину за волосы и отпихнула его ударом ноги, попутно снова вонзив каблук в плечо.

– Взять ее!

…Капли срываются с тонких женских пальцев, падают в лужицу крови, разлетаются мелкими брызгами.

Раз-два-три-четыре-пять. Вампир идет тебя искать.

Сиди тихо, не то найдет.

Заглянет под кровать, ощерит испачканные в крови клыки и скажет: «Привет!» И дальше не будет уже ничего.

Кап-кап-кап.

Мама…

Прошлое накатило волной паники. От давнего кошмара помутилось в голове. Девушка вскрикнула, отступила еще на шаг и понеслась к выходу из библиотеки. И дальше, по коридору. Древний инстинкт жертвы и память о прошлом гнали ее, велели бежать, бежать, найти самую неприметную норку и спрятаться.

Чтобы не нашли.

***

Тася задыхаясь бежала по коридору. Казалось, что обезумевшая Присцилла, принявшая облик кошмара из тасиного детства, преследует ее. И, как в дурном сне, внезапно пропали куда-то все люди и нелюди. Только пустой гулкий коридор, двери справа и слева.

Она рванула какую-то дверь на себя, ввалилась в комнату. Замерла у двери пытаясь отдышаться. Паника уходила медленно.

– Ну и ну, вы посмотрите, кто к нам пришел! – прозвучал знакомый насмешливый голос.

Девушка подпрыгнула, огляделась. Она находилась в какой-то лаборатории. На столе тихо булькал перегонный куб, жидкость в нем светилась и переливалась всеми оттенками изумруда. Чуть в отдалении на высоком столике светилась сфера магического шара.

А еще в этой лаборатории находились демоны. Все трое. Красноволосый Дэмиан. Его брат Армеллин, который помог ей донести книги. И коварный Раум, из-за которого она так безнадежно опоздала на первую лекцию.

Она попятилась и наткнулась спиной на закрытую дверь.

– Селючка, – на лице Дэмиана расцвела улыбка. – Сегодня ты не такая страшная и потная.

– Человечка? – приподнял бровь Армеллин ди Небирос. – Ты по объявлению?

– Подопытная куколка, – возникший словно из ниоткуда рядом с ней Раум подхватил ее под руку и потянул вглубь комнаты. – Сама пришла.

Тася, спотыкаясь сделала несколько шагов, а потом резко остановилась.

– Извините! – ее голос дрожал, как и она сама. – Я, кажется, ошиблась.

– Никакой ошибки, – вкрадчиво пошептал беловолосый демон, склонившись к ее ушку. – Мы ждали тебя.

– Ждали? Меня?

Тася растерялась. Как демоны могли знать, что она придет, если она сама не знала этого еще пять минут назад.

– Тебя или любого другого человека, – ответил Армеллин и кивнул на уже знакомый плакат, висевший на стене.

«Нужны деньги? Хотите продвинуть магическую науку?» – вопрошала надпись крупными буквами.

– Нет-нет, – Тася вырвалась из объятий беловолосого. – Я не хочу. Я не для этого…

– Поздно, селючка, – хихикнул Дэмиан, наклоняясь к ее шее и вдыхая запах волос. – У нас эксперимент, и нет других подопытных. Так что придется тебе.

– Н-н-не надо, – она еще отступила и наткнулась на что-то спиной. Это «что-то», очевидно, было неустойчивым и хрупким. От толчка оно покачнулось, а потом Тася услышала мелодичный звон, и в воздухе повисла светящаяся голубым мелкая пыль.

Этот звук и бранные слова, вырвавшиеся сразу у трех демонов, заставили Тасю похолодеть. Молясь в душе, чтобы разбитая ею вещь была какой-нибудь никому не нужной вазой, девушка обернулась. И застонала от отчаяния.

На полу лежали осколки магического шара. Они еще слабо светились и пульсировали, но было очевидно: отремонтировать это невозможно. Не стоит и пытаться.

Вся ее короткая жизнь в одно мгновение пронеслась у Таси перед глазами, помахав на прощанье рукой. Все старания, мечты, надежды лежали сейчас у ее ног горсткой осколков.

Какой позор! Какой ужас! Она разбила преобразователь магической энергии!

Девушка всхлипнула и отшатнулась, закрывая ладонью рот. Ей хотелось, чтобы все это было страшным сном, не по-настоящему.

Она вскинула голову. Сквозь выступившие слезы Тася видела демонов. На лице Дэмиана отражалась легкая досада, алые глаза Раума светились интересом и предвкушением, и только Армеллин был бесстрастен. Как всегда.

Именно он подошел к осколкам. Наклонился, провел рукой над ними и сообщил:

– Восстановлению не подлежит.

– Да-а-а, – в фиалковых глазах второго ди Небироса вспыхнул азарт. – Селючка, ты только что разбила ценный прибор. Он стоит… Мел, сколько стоят накопители-преобразователи?

– От ста до двухсот тысяч золотых. В зависимости от модели и степени износа. – Армеллин достал постограф и быстро нацарапал на эбонитово-черной глади несколько слов. – Я свяжусь с крупнейшим поставщиком приборов и артефактов. Самое большее через час у нас будет точная стоимость разбитого.

Он еще что-то говорил, но это все проплывало мимо сознания Таси. Названная сумма огорошила ее. Девушка стояла покачиваясь, не отрывая взгляда от почти потухших осколков на полу.

Сто тысяч золотых! Ей никогда в жизни не расплатиться! Никогда!

Ослабевшие ноги не смогли больше держать хозяйку. Тася опустилась на пол, не обращая внимания на валяющиеся вокруг осколки. Что-то болезненно кольнуло ногу чуть ниже коленки.

– Осторожней, селючка, – Дэмиан опустился рядом и поднял ее на руки. – Хочешь истечь кровью и умереть, чтобы не платить за шар? Не выйдет.

Тася не ответила, лежа в его руках покорной куклой. Ей было так плохо в эту минуту, что она и вправду больше всего хотела умереть.

Демон отнес ее на диван. Медленно потянул вверх край юбки, обнажив уже пропитавшийся кровью чулок.

В душе Таси что-то вяло шевельнулось. Она попробовала вырваться:

– Что вы де…

– Молчи! – приказал демон, поднимая юбку еще выше, до края чулка.

– Не надо, – простонала Тася.

– Надо. О, это у тебя такая вышивка по-деревенски? – гоготнул Дэмиан при виде нескольких аккуратно заштопанных дырочек.

Не давая девушке опомниться, он ловко отстегнул бретели и скатил чулок вниз, погладив горячими пальцами нежную кожу.

И прижался губами к свежему сочащемуся кровью порезу.

Тася сначала взвизгнула, пытаясь вырваться, а потом затихла. Демон не пил кровь. Он просто зализывал ранку своим необычайно длинным и вертким языком. И каждое это прикосновение приносило прохладу и успокоение.

Она расслабилась и задышала ровнее, уже не пытаясь сопротивляться. Кровотечение прекратилось. Перед глазами маячил затылок демона. Спутанные алые пряди, как языки пламени, и крохотные черные рожки – длиной с половину мизинца, не больше, – спрятанные среди них.

– У тебя сладкая кровь, – сообщил демон, отрываясь от Таси и облизываясь.

– Сто семьдесят две тысячи пятьсот двенадцать золотых. С учетом амортизации, – сообщил Армеллин, опускаясь на диван рядом с Тасей.

– И как же ты будешь расплачиваться, сладенькая? – промурлыкал Раум, нависая над девушкой сверху. – Банковским переводом? Ценными бумагами? Или наличными? Думаю, отец предпочтет перевод.

– Я… – она снова задрожала. – У меня нет денег.

– Нет денег? – пальцы беловолосого погладили девушку по встрепанным светлым волосам, щеке. Спустились ниже, скользнув вдоль нежной шейки. – Бедняжка. В таком юном возрасте попасть в тюрьму!

Под притворным сочувствием в его голосе пряталась насмешка. Он походил на кота, который забавляется с мышью.

– П-п-почему в тюрьму? – Тася одернула юбку и села.

Ей снова стало очень страшно.

Дэмиан издал смешок.

– Ты что, совсем тупая?

– Должников ждет тюрьма и принудительные работы, – холодно сообщил Армеллин. – Все деньги, вырученные за работу, идут на погашение долга. В среднем заработок заключенного, не обладающего ценной квалификацией, – пятьсот золотых в год. Из него вычитается стоимость содержания, это примерно пятьдесят золотых. Учитывая размер твоего долга, тебе нужно будет работать… – Он на мгновение задумался. – Приблизительно триста восемьдесят три года. Если суд не примет решение о начислении пени.

– Что?

Тасе показалось, что мир вокруг зашатался и обваливается под ногами. Что не за что зацепиться, она повисает в пустоте и вот-вот рухнет в бездну. Ее полный отчаяния взгляд перебегал с лица на лицо, встречая только насмешку, равнодушие и неприкрытое предвкушение.

– Скорее всего, ты умрешь раньше и так и не сможешь полностью расплатиться, – добил ее голос Армеллина. – Средний срок человеческой жизни – семьдесят лет, тебе сейчас двадцать.

– Восемнадцать, – механически поправила его Тася.

– Восемнадцать. Так что после смерти ты все еще будешь должна Академии около ста сорока тысяч.

– Бедняжка, – нежно прошептал Раум, склоняясь над ее побелевшим лицом. – Провести всю жизнь в тюрьме.

Девушка почувствовала, как слезы сами собой текут из глаз. Всю жизнь в тюрьме за одну маленькую ошибку?! Нет, пожалуйста, пусть это будет неправдой!

– Или, – коварно продолжил беловолосый, – мы могли бы тебе помочь…

Она почувствовала, как невыносимая тяжесть, сдавившая грудь, отступает.

– Помочь? – Тася посмотрела на него с безумной надеждой. – Но как?

Демоны над ее головой переглянулись и обменялись понимающими улыбками.

– Мы могли бы оплатить твое преступление. Но ты должна будешь как следует отблагодарить нас.

Глава 6. Договор

– Но… – Тася подняла растерянный взгляд от документа. – Как это «в полную собственность»?

Армеллин поморщился.

– Глоссарий в конце договора.

«Какая же ты тупая», – слышалось в его раздраженном голосе.

Снова замелькали перед глазами листы. Плотные, темно-желтые. Вечная бумага, на которой заключаются любые значимые сделки. Такой договор скрепляется кровью и сразу проходит магическую регистрацию в едином нотариальном центре. Нарушившего его условия ждет немедленная кара.

– Рабыня? – дрожащим голосом переспросила девушка, еще раз вчитавшись в определение. – Я?

– Ты, малышка, – Дэмиан осклабился и подмигнул. – Ты нам сразу понравилась.

– Но я не хочу.

– Ты правда думаешь, что кого-то волнует, чего ты хочешь?

«Это все сон, – уже в сотый раз подумала Тася. – Сейчас я проснусь».

Она снова перечитала условия. Строчки расплывались перед глазами, смысл ускользал.

– Мне надоела эта возня, – жестко бросил Раум. – Считаю до десяти. Или ты подписываешь, или я вызываю охрану и мы даем делу ход. Раз, два…

Что же делать?! Если она сейчас подпишет, то на полгода станет бесправной рабыней, игрушкой для трех скучающих пресыщенных демонов. И понятно, какое именно рабство ее ждет. А ведь она даже не целовалась ни разу ни с кем!

А если откажется? Тогда суд и тюрьма до конца жизни. Без малейшей надежды на помилование. Хоть люди и были признаны полноценными мыслящими существами, большую часть высоких должностей в империи занимала нечисть, и многие до сих пор относились к людям с брезгливостью. Как к домашней скотине, которая внезапно заговорила и потребовала равных прав. Какие равные права для коров и овец, ну что вы?

Полгода в унизительной роли секс-рабыни против целой жизни? Много это или мало?

– Семь, восемь, девять.

Тася всхлипнула и склонилась над документом. Взяла в руки Кровавое перо, чувствуя, как артефакт прокалывает кожу, чтобы впиться в ладонь. Под «десять», прозвучавшее над ухом подобно последнему удару колокола, она дрожащей рукой поставила подпись. Кровь мгновенно впиталась в бумагу, застыв светло-коричневыми росчерками.