Еще одно пагубное теоретическое предположение состоит в том, что для решения проблем молодого человека достаточно укрепить его уважение к самому себе. Мы каждый день должны убеждать его с помощью слов, в том, что ему фантастически удаются любые дела во всех областях, и это должно поднимать его самооценку. Но, тем не менее, если это не подкрепляется реальными достижениями и успехами ребенка, то такая поддержка остается бессмысленной и может иметь негативный эффект, зародив у подростка неверие в свои силы и сомнения в искренности взрослых. Действительно, самоуважение приобретается через личный опыт человека, оно не может быть дано нам другими людьми.

Другая опасная и глубоко укоренившаяся в современной культуре идея гласит, что мать является главным архитектором жизни детей. Её обвиняют во всех их проблемах и, если они испытали эмоциональную депривацию, то лишь потому, что их мать не была «достаточно хорошей». Сторонники этой идеи утверждают, что если не было «надежной базы» или не была установлена тонкая, интуитивная связь «мать-ребёнок» (прим. ред. – в английском языке для характеристики такой связи часто используется термин «bonding») (то есть отсутствовал физический контакт биологической матери с ребенком в первые часы после его рождения), то нормальное развитие ребенка не гарантировано, и может возникнуть целый ряд проблем, в том числе расстройства личности и поведения, которые приведут к глубоким психическим изменениям во взрослом возрасте. Неудивительно, что подобные теории способствуют формированию у родителей тревожного типа воспитательного поведения, которое проявляется в окружении ребенка любовью и заботой. Таким образом, чтобы избежать риска последствий от недостатка внимания, родители бросаются в другую крайность – в гиперопеку.

Дисциплины, занимающиеся изучением психического здоровья, также большое внимание уделяют семьям, члены которых подвергаются жестокому обращению внутри семьи или лишены внимания и заботы.

Утверждается, что за любым проблемным подростком стоит жестокое обращение в семье. Мы считаем, это – влияние уже устаревших теорий, которые были популярны в довоенный период и сразу после войны, когда семья имела структуру, основанную на жесткой иерархии, и придерживалась воспитания репрессивного типа. Современные семьи уже меньше следуют этим традициям, но теории не обновляются, игнорируя происходящее в мире и изменения в структуре и функционировании семьи.

На сегодняшний день ситуация уже совершенно иная, и проблема уже состоит не в отсутствии заботы о детях, а, наоборот, в чрезмерной опеке.

Джером Каган, известный исследователь психологии развития, посвятил свое лонгитюдное исследование, длившееся более десяти лет, изучению различий между гиперопекающими семьями (под этим термином он имел в виду семью с определенным внутренним климатом, где взрослые из-за страха, что проблемы сделают их детей невротиками или вызовут иное расстройство их здоровья, постоянно делают что-то за молодых людей, пытаются им помочь и устранить все их трудности) и семьями других типов. Его интерес был сосредоточен на развитии эмоциональной стабильности молодого члена семьи, и в ходе своей работы психолог продемонстрировал, что именно в гиперопекающих семьях подростки чаще подвержены психологическим расстройствам тревожного, навязчивого, фобического и депрессивного характера, а также расстройствам пищевого поведения.

Майкл Япко, один из ведущих мировых экспертов в области изучения и лечения депрессии, считает, семья, освобождающая ребенка от ответственности, создает идеальный климат для возникновения расстройств в подростковом возрасте.

В наши намерения не входит устраивать суд над институтом семьи, семья и так постоянно подвергается нападкам; более того, мы абсолютно убеждены, что родители, каким бы не было их поведение по отношению к своему ребенку, руководствуются самыми лучшими намерениями и желанием делать детям добро. На наш взгляд, проблемы, связанные с семьей, отчасти обусловлены процессом развития итальянского общества в частности и латинского мира в целом, а отчасти – внушением родителям чувства вины, что нередкость для многих теорий. Теоретически, если родитель ударит своего ребенка, тот может позвонить на горячую линию и в итоге привлечь родителей к суду за жестокое обращение с несовершеннолетним. Если родитель злится и приходит в ярость, вызываются социальные работники. Если родитель не помогает ребенку в учебе на постоянной основе, он считается безответственным и виновным в неудачах ребенка. Список примеров может быть бесконечным. Сегодняшняя ситуация в Италии характеризуется парадоксальностью в плане отношений между взрослыми и молодежью.

В связи с этим интересны данные лонгитюдного исследования, проведенного учеными из американского и шведского университетов. Исследователи наблюдали, какие последствия влечет за собой определенный стиль воспитания, и фиксировали, что происходит в тех семьях, где не применяется наказание, и родители, например, никогда не давали пощечин детям, и в тех, где родители используют эту древнюю форму корректирующего воздействия. Конечно, речь идет не о жестоком обращении с детьми или ситуациях, когда родитель выплескивает свою агрессию на ребенка, а о прибегании к некому сильному невербальному коммуникативному жесту, имеющему бо́льший эффект для восстановления иерархии, нежели тысяча слов, жесту действенному и в тех случаях, когда ребенок, похоже, перестал чувствовать границы дозволенного. Интересными для нас представляются данные этого исследования о том, что в семьях, практикующих воспитательный стиль, допускающий пощечину в качестве инструмента коррекции неправильных действий со стороны ребенка, дети оказываются более эмоционально устойчивы и более уверены в себе по сравнению с детьми из семей, где царит вседозволенность.

Как такое возможно? Простой и обезоруживающий ответ дают сами дети. Знаете, как говорят подростки о своих родителях? «Я не могу на него рассчитывать». – «Почему ты не можешь на него рассчитывать?» – «Потому что у него кишка тонка». Вот так этот подросток в поиске модели поведения, характеризующейся силой и уверенностью в себе, может прийти в восхищение от хулигана, бросающего камни с эстакады, или от болельщика-экстремиста. Именно потому, что подростки не находят в своей семье желаемых моделей поведения или, что еще хуже, не находят безопасных ориентиров, они начинают искать в другом месте образцы для подражания – образцы, обладающие силой и решимостью. А так как большинство сегодняшних героев отрицательные, то неудивительно, что молодые люди из хороших семей могут превратиться в жестоких бунтарей, а их поведение станет девиантным. Покладистый родитель позволяет ребенку подчинять себя и не может, когда это требуется, заставить его делать то, что нужно; возможно, он хороший, милый и ласковый, но при этом он не является образцом для ребенка, который делает вывод: «Мои родители никогда не проявляют по отношению ко мне твердости и решимости, а значит, они не смогут мне помочь, не смогут поддержать и защитить меня».

Таким образом, итальянская семья, имевшая жесткую структуру, для которой были характерны агрессия, жестокость и эмоциональная депривация, эволюционировала в сторону стиля крайней вседозволенности и гиперопеки. Кроме того, с семидесятых годов возникла странная форма дружбы между родителями и детьми, когда мать и дочь называют себя подругами, а отец и сын говорят про себя: «Мы – друзья». Но родитель никогда не может быть другом ребенка: это две разные роли. Если он становится другом, то он больше не может играть роль родителя. Можно быть сообщниками, но нельзя вести себя как равные, потому что на самом деле этого равенства нет. Если вы становитесь одним из них, то вы перестаете быть надежным в качестве родителя. Это может показаться тривиальным, но это действительно является источником многих клинических и социальных проблем современного подростка.

Еще одной характеристикой современного итальянского общества является создание различных родительских объединений, периодически вступающих в бой с опасным и нездоровым обществом, чтобы защитить от него своих детей. Например, эти объединения родителей просят пораньше заканчивать дискотеки, чтобы их дети не успевали напиться или не попали в аварию, потому что слишком устали. Никому из этих родителей и в голову не пришло, что проблема не столько в часах дискотек, сколько в том, что дети их не слушаются. В итоге мы сами создаем общество защитных запретов и лишаем наших детей права и возможности выбирать, а это равносильно заявлению, что им не хватает ума. Чего же им на самом деле не хватает, так это опыта преодоления – через усталость и даже разочарование – препятствий; этот опыт помог бы им осознать и прочувствовать собственные ресурсы, подвергнув их испытанию. Как утверждал Жан Пиаже, подросток строит свой собственный мир на основе опыта, который позволяет ему предвидеть новые ситуации, создавать репертуары, сценарии, перцептивно-когнитивные системы, чтобы противостоять различным жизненным обстоятельствам. И так, мы видим – и в этом с нами согласны ученые и исследователи, изучающие семью – что латинская семья сильно отличается от англосаксонской или североевропейской семьи. Она известна своей ядерностью, закрытостью с целью защиты членов семьи, страхом за их безопасность и беспокойством за их ощущение себя равными с другими. Давайте вспомним очереди из машин перед школами в период окончания рабочего дня: ведь если дети поедут на общественном транспорте или пойдут пешком, то они, бедняжки, промокнут под дождем или поздно пообедают, или заведут плохие знакомства.

Пусть читатель поразмышляет о том, какое огромное количество родителей ежедневно и в любом возрасте помогают своим детям с домашним заданием, чтобы те не произвели плохого впечатления и не страдали, что они хуже других. В результате дети растут, уверяясь в том, что в одиночку, без родителей, они никогда ни с чем не справятся, и это все больше подпитывает их неуверенность в себе и собственных силах. Вспомните тех родителей, которые решают любую проблему своих детей: что они делают, если транспортная полиция забирает техпаспорт мопеда на несколько месяцев за то, что подросток ехал без шлема? Нет проблем: либо ему разрешают водить без техпаспорта, либо ему дают другой мопед, но при этом не заставляют носить шлем, ведь молодой человек не хочет его носить, так как тот портит его прическу… Если он постоянно теряет мобильник, или у него его крадут по невнимательности, то необходимо каждый раз покупать новый, ведь ребенок не может без телефона, телефон же есть у всех! Если он попадет в аварию и разобьет машину и, возможно, в большой мере по собственной вине, он просто поблагодарит небеса за то, что ничего не случилось с ним самим. Если учитель позволит себе обратить внимание на несоответствующее школе поведение или одежду, то его тут же обвинят в неправомерном вмешательстве в некасающуюся его сферу. Некоторые родители официально оспаривают оценки своих детей по разным дисциплинам и даже добиваются желаемого результата путем угроз учебным заведениям судебными апелляциями и министерскими проверками… Мы могли бы продолжать приводить примеры до бесконечности. Гиперопека расползается как плесень, поражая и другие сферы жизни, так как мало кто имеет достаточно решительности, чтобы противостоять этому явлению, а тех, кто пытаются это сделать, обычно признают опасными и изолируют.

И снова мы видим, как благое намерение обеспечить детям лучшую жизнь приводит к наихудшим последствиям: общество получает молодых людей не уверенных в себе, не способных брать на себя ответственность и жить самостоятельно, автономно от родителей.

Глава 2. Подросток и его семья: новое определение

Наблюдая явление, мы разделяем его на части, чтобы собрать заново.

Аббат де Кондильяк, «Логика»

Продолжая наше наблюдение и анализируя трудности, с которыми сталкиваются современные подростки, и то, как эти проблемы возникают, нам представляется целесообразным начать с уточнения терминов семьи и подросткового возраста; это необходимо, чтобы указать на тот факт, что с нашей точки зрения, причины возникновения проблем кроются не в индивидуумах, понимаемых как «монады», оторванных от окружающего мира и руководимых врожденными инстинктами, а в качестве отношений, которые эти индивидуумы создают и развивают в контексте своей социальной принадлежности и в их взаимодействиях с собой, с другими людьми и миром вообще.

Мы начнем с предположения, что не существует фиксированных структур личности. С нашей точки зрения, поведение не определяется ни биологически врожденными качествами характера (как считают психиатры-органисты), ни последствиями переживаний, прожитых в раннем детстве, и на которые сложно повлиять во взрослом возрасте (как утверждают психоаналитики). Мы же будем отталкиваться от индивидуальных систем восприятия и реакций на разные условия, в которые попадает человек, на его биологически обусловленные склонности или возможности, отличающиеся у разных индивидуумов в зависимости от системы отношений, в которую включен субъект и особенности которой определяются характером сообщений, транслируемых взрослым, воспитывающим его.

Как утверждал аббат Кондильяк: «Человек есть плод своего образования». Согласно этой точке зрения, фундаментальную роль играет социальный климат, в котором растет и развивается индивид: он посылает сигналы, подтверждающие или не подтверждающие только что возникшие у индивида способы восприятия себя, других людей и окружающего мира, и это может приводить к двум важным последствиям: 1) закрепление модели отношений и поведения, которая определяется как «личность» или «характер»; 2) предотвращение или благоприятствование возникновению ситуаций, формирующих уверенность в собственных возможностях. Первым и наиболее важным контекстом, в котором субъект проживает этот опыт, несомненно, является его собственная семья.

Семья

Семья представляет собой присутствующую во всех культурах систему важнейших эмоциональных взаимоотношений, в которой человек находится в течение длительного времени, при чем не просто в какой-то период своей жизни, а в тот, когда он проходит решающие фазы своего развития (неонатальный, младенческий и подростковый).

Важными особенностями этой системы, более всего интересующими нас в рамках нашей работы, являются следующие: 1) это – первая социальная среда, от которой человек полностью зависит в течение довольно длительного периода; 2) это – социальная среда, в которой умы взрослых, родителей или опекунов постоянно взаимодействуют с формирующимся сознанием детей, являясь иногда при этом единственными факторами влияния и оказывая огромное воздействие на формирование у детей моделей поведения[7]; 3) именно в этой среде частые, интенсивные, длительные взаимодействия приводят к высокой степени взаимозависимости, которая может принимать форму избыточного вмешательства или наоборот, отторжения.

Чтобы рассмотреть концепцию семьи как организации, мы обратимся к модели, используемой кибернетикой[8]. Таким образом, мы определяем семью как некую управляемую правилами кибернетическую систему, члены которой склонны вести себя организованно, определенным образом, совершая повторяющиеся действия.

Принятие правил, т. е. тех явных и неявных норм, ограничивающих поведение индивидуумов, организует взаимодействие между ними таким образом, чтобы поддерживать всю систему в стабильном состоянии и превратить семью в структуру, способную защищать своих членов.

Из всех многочисленных возможных видов взаимодействий внутри семьи (питание, защита, ласка, обучение, жертвоприношение и т. д.) каждая семейная система обычно выбирает и организуется вокруг тех, которые кажутся ей наиболее полезными и эффективными для поддержания единства семьи и стабильных отношений внутри неё[9]. По нашему опыту, преимуществом пользуются те отношения, которые лучше всего согласуются с личными идеологическими убеждениями одного или обоих родителей.

Если правила становятся слишком жесткими, то порождаются «бесконечные игры[10]», порочные круги, из которых нельзя вырваться, поскольку никто не в силах изменить правила; система становится патологической и напоминает пластинку, которая заедает и бесконечно воспроизводит одну и ту же мелодию. Это повторяющееся поведение часто является неосознаваемым для того, кто его воспроизводит. Для внешнего наблюдателя, то есть для ученого, такое поведение становится подсказкой, ключом к пониманию той конкретной модели семейных отношений, которую он будет учитывать при построении и применении стратегии терапевтического вмешательства.

В течение последних пяти лет нашей исследовательской группе удалось обнаружить значимую корреляцию между расстройствами различного вида у детей (перерывы в учебе, фобии, навязчивые идеи, отклонения в поведении, расстройство пищевого поведения и т. д.) и определенными моделями семейного общения. Таким образом, терапевтическое вмешательство, имеющее целью решение представленных проблем, чаще всего требовало изменения этих моделей семейных отношений, чтобы и дети с каким-либо расстройством, и их родители вскрыли свои заблокированные проблемы. В процессе нашей работы стало ясно, что эти паттерны взаимодействия были важной причиной стойкости расстройств у подростков, находящихся у нас на терапии. Как мы уже упоминали ранее, именно стратегия решения проблемы после того, как доказывала свою эффективность, показывала нам взаимосвязь между проблемой и моделью взаимодействия, которая и создавала эту проблему.

На основе этого опыта исследований и терапевтического вмешательства мы пришли к определению и описанию ряда патогенных моделей взаимодействия между родителями и детьми, которые будут подробно описаны в следующей главе.

Конечно, мы не думаем, что полученные нами данные составляют полную и окончательную картину современных семейных отношений, но они позволяют нарисовать карту, которая даст читателю необходимые координаты для навигации в этом сложном океане взаимодействий между людьми, связанными кровными узами и отношениями любви.

Подростковый возраст

Тема подросткового возраста требует еще более детального размышления и осмысления. Дело в том, что традиционное представление об этом периоде развития сталкивается с современной ситуацией.

Термин «подростковый возраст» обычно обозначает тот период жизни человека, когда ни тело, ни разум человека еще сформировались в полной мере, и сам он еще не ведет независимую и самостоятельную жизнь.

Как мы знаем, это возрастной период жизни человека в индустриальную и постиндустриальную эпохи, прежде всего, в итальянском обществе претерпел изменения в сторону увеличения продолжительности срока, в течение которого молодые люди продолжают жить в родительском доме, что значительно замедляет процесс их взросления. Поэтому можно сказать, что подростковый возраст затянулся до 35 лет, и молодые люди с подростковыми проблемами – это наша повседневная реальность.

И официальная медицина, и психиатрия, и различные признанные школы психологии согласны с тем, что подростковый возраст – это трудный и беспокойный период из-за действия следующих имеющих место в это время внутренних факторов:

• физические изменения, связанные с половым созреванием;

• эмоциональные бури, вызванные повышенной секрецией гормонов, что повышает привязанность к группе сверстников и интерес в противоположному полу;

• развитие познавательной сферы, проявляющееся в появлении абстрактного рассуждения, в развитии способности представления реальности, отличной от проживаемого опыта, в возникновении критических замечаний и разногласий, в оспаривании повседневного опыта.

Но эти факторы уже нельзя принимать во внимание как раньше, ведь в современном обществе подростковый возраст оказывается настолько растянутым. С нашей точки зрения, проблемы и расстройства во взаимоотношениях подростка и его семьи возникают тогда, когда их общение становится дисфункциональным и препятствует процессу формирования автономии и независимости молодого человека вместо того, чтобы способствовать им.

С точки зрения развития очевидно, что человек подвергается сильным физическим и психологическим изменениям в возрасте от 12 до 19 лет, но это не означает, что последствия всегда обязательно будут катастрофическими. Подросток занимается пересмотром образа самого себя и определением своего нового места в мире. Чтобы ответить для себя на такие вопросы, как «Кто я? И что я здесь делаю?», он впервые в своих размышлениях прибегает к логике и абстрагированию, то есть работает как с символами, так и с конкретным опытом, и это позволяет ему выстраивать сеть своих собственных мыслей и идей, которые определят в будущем его дальнейшие действия.

На построение этих ментальных карт, полезных для определения его пути в мире, огромное влияние оказывают сообщения, получаемые им от самых важных групп, к которым он принадлежит, и решающую роль среди которых играет семья.

Часто между родителями и детьми в этот деликатный период возникают нездоровые формы отношений, и родители, с самыми лучшими намерениями, стараются навязать своим детям готовые схемы и модели со своими убеждениями, выработанными на протяжении их жизни. Преисполненные энтузиазмом помочь, они забывают, насколько важно, чтобы этот опыт был приобретен самим подростком лично, «от первого лица». Действительно если их заботы и поддержки слишком много, даже если подросток и просит родителей о помощи из-за недостаточной веры в себя, то это значительно ограничивает естественный процесс приобретения им уверенности в своих собственных силах. Этот процесс обязательно требует от подростка самостоятельного противостояния жизненным препятствиям и преодоления трудностей путем проб и ошибок, взращивая через получаемый опыт веру в свои собственные возможности.

Так, например, период полового созревания дает прекрасную возможность для физического и эмоционального развития человека, но в то же время, этот период может стать минным полем, полным опасностей, особенно если ответом на естественные препятствия и проблемы, с которыми сталкивается подросток в этом возрасте, будет несбалансированный поток информации от взрослых на темы греха, опыта неудач, жестокого обращения, нежелательной беременности, венерических заболеваний и т. д.

Что касается того, как проходит социализация, то мы заметили, что стремление подростка к принадлежности к группе сверстников и появляющееся у него желание найти себе пару могут быть подавлены, если родители, имея намерение уберечь детей от самых ужасных вирусов современного общества, таких как наркотики и разные виды девиантного поведения, создают вокруг них своего рода защитный стеклянный купол.

Родитель, наблюдая за изменениями, происходящими в ребенке, понимает, что эти изменения обозначают, что ребенок вот-вот расправит крылья и вылетит во взрослую жизнь, неизбежно испытывает побуждение дать поучения и наставления, которые защитят ребенка от трудностей, разочарований и неудач. По нашему опыту, «наблюдение без вмешательства», предполагающее, что родители позволяют ребенку взять на себя ответственность за свои действия, представляет собой тот самый камень преткновения в функциональном взаимодействии между родителями и детьми.

Подросток, со своей стороны, остро ощущает новые заряды энергии, стремление к новизне и познанию мира, к борьбе с «несправедливостью»; он хочет испытать новые возможности своего тела и ума и создать новый образ себя, окружающих людей и мира. Он не переносит советы родителей и по этой причине часто бунтует, иногда вплоть до проявления крайних форм девиантного поведения и жестокости. Или же, напуганный внешним миром, он дает согласие на покровительство со стороны семьи, избегая, таким образом, трудностей и испытаний и выполняя «взамен» на это покровительство просьбы родителей быть «хорошим» во всех отношениях. И это происходит до того момента, пока поведение подростка не приобретет черты психологической патологии.

Какой же способ оказать помощь или попросить о ней будет эффективным? Мы надеемся, что эта книга даст читателям пищу для размышлений и побудит их искать ответы – свои для каждой отдельной семьи.

Формирование моделей семейного взаимодействия

Наш анализ моделей патогенной семейной организации и коммуникации начался с наблюдения за тем, что происходит, когда семьи пытаются решить проблемы, в ловушку которых они попали. На основе анализа вербальных и невербальных актов взаимодействия, зафиксированных нами в процессе консультаций и терапевтических интервью, мы выбрали «сильные взаимодействия», то есть наиболее часто повторяющиеся, звучащие рефреном, представляющие некую поведенческую и коммуникативную избыточность во взаимодействии родителей и детей.

Такое повторение некоторых типов взаимодействия свидетельствует о некоторой ригидности процесса общения между членами семьи. В большинстве случаев это касается коммуникации между разными поколениями, то есть между родителями и детьми, которая принимает форму игры в пинг-понг за счет повторяющегося обмена действиями и реакциями на них.

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3