Пушки первых Романовых. Русская артиллерия 1619–1676 гг

Алексей Лобин

Пушки первых Романовых: русская артиллерия 1619–1676 гг

Иллюстрация на обложке Олега Федорова

© Лобин А.Н., 2022

© ООО «Издательство Эксмо», 2022

© ООО «Издательство Яуза», 2022

Введение

1. Архив русской артиллерии

«Русская артиллерия, которая весьма хороша и эффективна, состоит не только обычных, принятых у нас различных типов картовертов, полевых и полковых пушек, шлангов, мортир и пр. Кроме того, они имеют свои пушки и мортиры и другие маленькие изобретения…»[1]. Эти слова из шпионского отчета артиллерийского капитана, шведского инженера Эрика Пальмквиста, написанные в 1674 г., могли бы стать эпиграфом к данной книге. Действительно, сохранилось множество свидетельств иностранцев о русской артиллерии XVII в., и среди них невозможно найти негативный отзыв.

Однако в историографии сложился другой взгляд на «допетровскую» артиллерию. «“Наряд” (артиллерия), со множеством орудий разного калибра, при сложной, плохо устроенной материальной части, при отсутствии технических знаний, при затруднительных способах перевозки, служил в тягость полкам», – писал военный историк П.О. Бобровский[2]. «Калибры артиллерийских орудий… отличаются крайним разнообразием, так как отливка и конструкция орудий до Петра I зависела всегда от произвола литейщика»[3]. О том, что в русской артиллерии XVII в. господствовал полный хаос и «минимальная стандартизация», говорит целый ряд работ историков, как дореволюционных, так и советских[4]. Можно привести еще несколько соответствующих цитат о «хаотичности» и «недоразвитости» русской артиллерии XVII в., но это не входит в рамки нашей работы. Я неоднократо в своих работах указывал, что подобные стереотипы оказались живучими из-за слабой разработки архивной Источниковой базы.

Архив Пушкарского приказа в XIX в. был только в стадии начального изучения. После пожара 1812 г. долгое время считалось, что его документация полностью погибла[5]. Выявленные в 1830-1870-х гг. Императорской археографической комиссией отдельные акты, по сути, являлись лишь «каплей в море». Е.Б. Сташевский в своей работе отмечал, что «архив Пушкарского приказа неизвестен и исследователь лишен возможности восстановить подготовленную к войне деятельность приказа во всем ее объеме»[6]. Также и С. К. Богоявленский ошибочно полагал, как и многие другие историки, что архив Пушкарского приказа, «хранившийся при Московском Артиллерийском Депо, надо считать погибшим…»[7].

Изучение архива Пушкарского приказа началось только к середине XX в. В этой связи высокой оценки заслуживают работы А. П. Лебедянской, посвященные судьбе архива Пушкарского приказа. Она не только обнаружила остатки архива в фондах Москвы и Ленинграда, но и дала более развернутую характеристику сфер деятельности Пушкарского приказа. В своей первой монографии, которая так и не была опубликована, А. П. Лебедянская описала историю архива Пушкарского приказа с XVI по XX в. Она проследила, каким образом и куда попали остатки документации артиллерийского ведомства, оценила степень их сохранности, а также установила, что «возникновение архива связано с принятием Руси на вооружение «огненного боя», а его содержание вскрывает деятельность артиллерийского управления»[8]. В диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, которая была защищена на ученом совете МГУ в 1950 г., А. П. Лебедянская продолжила дальнейшее изучение архива Пушкарского приказа. Отдельные главы ее работы были посвящены управлению приказа и его функциям.

До настоящего момента отечественная историография не сформулировала проблемы изучения сохранившегося архива артиллерии.

Поредевший в результате бедствий архив оказался распыленным по разным собраниям. В результате развития отечественной архивной системы основное количество документов попало в Санкт-Петербург.

В архиве СПбИИ РАН дела Пушкарского приказа находятся в коллекциях И. X. Гамеля, П. Б. Строева, Ф. А. Толстого и Археографической комиссии. Самое крупное собрание дел Пушкарского приказа – фонд академика Гамеля (№ 175) – содержит документы и их копии с 1598 по 1701 г. Много новых сведений они могут дать о развитии рудокопного и литейного дела, что немаловажно в нашем исследовании. В коллекции Ф. А. Толстого (кол. 133) встречаются акты об отпуске пушечных припасов с Пушечного двора; коллекция московских актов (кол. 244) содержит указы об изготовлении корабельных и дробовых пищалей в 1690-х гг. и выписки об отпущенных припасах из Москвы в города (1653–1695 гг.). В собрание П. Б. Строева (кол. 12) есть материалы, касающиеся частной деятельности служилых людей пушкарского чина. В коллекции М. П. Погодина (кол. 107) хранится дело Пушечного приказа (1688–1689 гг.) о вывозе с Пушечного двора в село Новое Воскресенское пищалей и пушкарей для «потешной огнестрельной стрельбы», с росписью пищалей и справкой о стрельбе. Собрание «пушкарских» документов АСПбИИ РАН – одно из крупных.

Фонд 532 Отдела рукописей РНБ имеет разрозненные материалы с 1627 по 1701 г., прежде составлявшие частные собрания М.П. Погодина, С.Д. Шереметева и упомянутого Ф.А. Толстого. Акты фонда отражают все основные стороны деятельности приказа. Между прочими делами в нем неплохо представлены дела засечные, пушечные, зелейные и селитренные. До 1964 г. в ГПБ находился фонд № 38 (Артиллерийский приказ), содержащий некоторые книги Пушкарского приказа конца XVII в. («Вседневная книга» 1700–1702 гг.; «Опись орудий» 1695 г.; «Книга приходных денег»; «Приходная книга всяких припасов» 1694 г. и др.). В 1964 г. фонд полностью был передан в Центральный государственный исторический архив СССР (ныне РГИА). Долгое время собрание находилось на временном хранении и до 2017 г. так и не было включено в состав основных фондов. Исследователи на долгое время были лишены возможности знакомиться с делами Приказа артиллерии начала XVIII в. Благодаря деятельности сотрудника РГВИА

B. И. Егорова бывший фонд № 38 был включен в состав постоянных фондов РГИА под № 1700. Сейчас в нем имеются такие уникальные документы, как «Описная книга «наряда» орудий, пушечных и полковых припасов в Москве, отпущенных в походы Азовские и «Свейский» и находящихся в Азове и его укреплениях» 1695–1700 гг. (Д. 3,144 л.), «Тетрадь артиллерии, пушечному снаряду и припасам нынешнего 1701 году в Новгороде» (Д. 4, 23 л.), «Вседневная книга» 1701–1703 гг. (Д. 5., 128 л.), «Тетрадь об отпуске всяких пушечных припасов в Смоленск 1704–1709 гг.» (Д. 7, 8 л.). В перечисленных документах находятся интересные сведения об орудиях XVII столетия.

Собрание ВИМАИВиВС (фонд 1) включает в себя 581 единицу хранения. Документы фонда – акты и книги – отражают следующие вопросы: о личном составе и бытовом положении чинов приказа, об артиллерийском производстве и снабжении, о крепостном строительстве, но в фонде слабо представлены «засечные дела». Фонд содержит самую большую коллекцию книг и тетрадей, среди которых приходо-расходные книги 1643–1644, 1655, 1683 гг., «Входящий журнал судного стола», Описи орудий 1694 г. и др. По другим фондам архива музея раскиданы «репорты о достопамятных орудиях» 1750-х гг., содержащих сведения о доставленных в Московский арсенал старинных пушках. Дело в том, что для учета Главная Артиллерии и Фортификации канцелярия в 1756 г. разослала приказы по гарнизонам, в которых велено сделать чертежи и подробные описания «куриозным» и «достопамятным орудиям». В документах отмечены пищали XV–XVII вв.[9]

В фонде приказа Воинского морского флота (№ 177) РГА ВМФ хранится переписка с Пушкарским приказом, из которой можно обнаружить данные о производстве и состоянии «огнестрельного наряда» в конце XVII в. (например, дело № 5).

Собрания петербургских архивов составляют примерно 2/3 всех сохранившихся документов Пушкарского приказа.

В отделе рукописей ГИМ хранится Пушкарского приказа книга 1680 г., дьяка Артемия Волкова (из бывшего собрания купца И.Н. Царского)[10]. Книга состоит из «прихода всяким пушечным запасам» (л. 1-80), «Росписи полковым пищалем и железным ядрам, и железу, и свинцу, и олову, и зелью, и всяким пушечным запасам, и что взято с Тульских и Коширских железных заводов всякого железа и ратных припасов, и за те всякие ратные припасы, что из которого приказу по памятям из Рейтарского приказу дано иноземцу Крестьяну Марселису денег» (л. 81-345), записи о постройках в Кремле и Китай-городе (л. 346). В рукописи можно найти данные о производстве чугунных пищалей на железоделательных заводах X. Марселиса.

Книга похожего содержания, но чуть более позднего времени 1681–1685 гг. хранится в Отделе рукописей РГБ (ф. 256)[11]. И хотя она хронологически относится ко времени правления Федора Алексеевича, в ней можно найти данные по более раннему времени – от производства с 1654–1668 гг. бердышей, рейтарских лат с шишаками и латных рукавиц (л. 24 и сл.) до чугунных пищалей, ручных и пушечных гранат и прочей железной продукции. Книга содержит интересные сведения о производстве групп однотипных 3-фунтовых пищалей для замены в городах старых бронзовых тюфяков (напр. на л. 236–237). При подобных оборонительных мероприятиях были пущены на переплавку подлинные шедевры литья XV–XVII вв. Это стало причиной того, что в музейных собраниях не сохранилось ни одного бронзового тюфяка.

В Отделе письменных источников ГИМ, в фонде 17 (Уваровых), оп. 2, оказалось около 200 актовых документов с 1631 по 1658 г. Необходимо отметить, что акты уваровской коллекции содержат уникальные сведения о производстве в 40-е гг. XVII в. однотипных полковых пищалей, о пушечных запасах и о деятельности пушечных мастеров. Значительный комплекс документов связан с положением служилых людей пушкарского чина (материалы по севским, ржевским, калужским, белевским, лихвинским, мещовским, торопецким, великолуцким, мосальским, карачевским, волоколамским, боровским, коломенским, путивльским, перемышльским, серпуховским пушкарям, поручные записи, набор на службу, выдача жалованья, посылка под Тулу и Рязань на засечную службу, смена московских и городовых пушкарей у пушечного наряда на засеках и др.). Собрание Уваровых содержит достаточно представительную коллекцию документов Пушкарского приказа по конкретному периоду – 1640-е гг. Памяти, указы, росписи позволяют подробно осветить вопросы производства военной продукции в 1640–1641 гг.

В РГАДА документы, относящиеся к деятельности Пушкарского приказа, встречаются в фондах военных, четвертных и дворцовых приказов. Среди них наше внимание привлекают только «пушечные дела». В фонде Разрядного приказа (№ 210), среди столбцов Белгородского, Новгородского, Владимирского и Севского столов есть переписка Разряда с артиллерийским ведомством. Переписка между приказами шла по вопросам приготовлений в походы, состояния городов. А. В. Чернов указывал, что в ЦГАДА (ныне – РГАДА) всего 6 дел Пушкарского приказа[12]. Просмотр описаний фондов показывает, что их на самом деле больше.

Кроме этого, в РГАДА есть отдельный фонд Пушкарского приказа № 1470. В составе последнего находятся приходно-расходные столбцы Пушечного двора и Пушкарского приказа за 1650–1651, 1674–1676, 1677–1678, 1699 гг., всего 445 единиц хранения[13]. Среди интересных документов этого фонда следует отметить росписи головам и пушечным мастерам 1620-1640-х гг., дела о доставке испорченных орудий в Москву, документы о снабжении городов и полков орудиями и др. материалы.

Отдельные разрозненные столбцы Пушкарского приказа сохранились в региональных музейных собраниях. Так, в ФГБУК «Государственный Ростово-Ярославский архитектурно-художественный музей-заповедник» хранятся несколько документов Пушкарского приказа о выдаче жалованья служилым людям пушкарского чина в 1640-1660-х гг.[14]

Итак, из обзора рукописных собраний Санкт-Петербурга и Москвы видно, что, несмотря на жестокие потери, которые понес архив приказа, сохранилось много документов. Однако дела, относящиеся к артиллерийской сфере, составляют небольшую часть по сравнению со всем уцелевшим комплексом документов.

Тем не менее эта малая сохранившаяся часть представляет собой сотни дел и тысячи листов, распыленных по архивным собраниям (для сравнения: архив Разрядного приказа фонда 210 РГАДА состоит из тысяч дел и миллионов листов).

Еще в 1889 г. под руководством Д. П. Струкова был издан фактически первый обзор документов XVIII в. из архива Артиллерийского музея, названный «Архив русской артиллерии»[15]. Однако неизученность переданных из ГАУ в Артиллерийский музей дел Пушкарского приказа XVII в. стала причиной того, что в своем труде Д.П. Струков обошел вниманием уникальный комплекс источников допетровского времени.

Под понятием «архив русской артиллерии» я имею в виду массив документации из разных фондов государственных учреждений XVII в., отражающий какие-либо сведения об «огнестрельном наряде». Историк, обратившийся к изучению отечественной артиллерии, может быть введен в заблуждение той иллюзией, что будто бы все основные материалы по этой теме должны храниться только в делах Пушкарского приказа, ибо само название этого учреждение означает «артиллерийское ведомство». Если исследователь рассматривает функции Пушкарского приказа через призму структур государственных учреждений XVIII–XIX вв. – коллегий и министерств и проводит соответствующие параллели, то делает крупную системную ошибку.

В реальности, несмотря на тенденции к централизации управления, приказная система Российского государства характеризовалась нечеткостью сфер деятельности, параллелизмом функций. Пушкарский приказ являлся лишь централизованным органом производства артиллерии в Москве, но никак не на периферии. Сложная система приказной бюрократии XVII в., при которой сферы деятельности государственного учреждения то сужались, то расширялись, формировала определенные межведомственные отношения с другими государственными учреждениями. По финансовым вопросам артиллерийское ведомство переписывалось с Большим Дворцом, Большой казной, Казенным, Хлебным и четверными приказами. По вопросам материального снабжения велась переписка с Каменным (материалы на крепостное строительство и пушечные раскаты), Конюшенным (обеспечение подвод для орудий, посылка «лошадиного свежего калу» для формовки пушек и др.), Ямским (обеспечение посохи), Аптекарским (пересылка металлов, инструментов, скляниц «для селитренных и зелейных опытов») приказами. По военным вопросам имелись сношения с Рейтарским, Стрелецким, Иноземным, Разрядным, Сибирским, Малороссийским (памяти о присылке в города и полки пушек и снарядов «по образцу», о производстве различных видов боеприпасов) приказами. Вследствие реорганизации некоторых отделов («столов») Пушкарского приказа часть артиллерийской документации кочевала по разным государственным учреждениям, «вливалась» в фонды других приказов, затем, с начала XVIII в., в архивы коллегий, с начала XIX в. – министерств и… предавалась забвению на долгие годы.

Фондообразование архива русской артиллерии образно можно представить в виде дерева, в котором «стволом» является документация Пушкарского приказа, а ответвлениями – дела других учреждений, чья деятельность так или иначе была связана с артиллерией и артиллерийским ведомством. Подобная «разветвленность» создает определенные сложности, отягощенные, кроме того, отсутствием единого фонда Пушкарского приказа в пределах одного государственного архива и распыленностью архивов других приказов. Между тем главное значение документации Пушкарского приказа в том, что при всей трафаретности и повторяемости она дает объемную картину военной промышленности. Никакой другой источник не может сравниться с ней по степени подробности.

Несмотря на обилие источников, до сегодняшнего времени объем военной продукции и развитие артиллерийского вооружения в России допетровского времени практически мало изучены. Проблемы в исследовании заключаются в том, что практически отсутствуют работы, непосредственно посвященные источниковедческому изучению архива русской артиллерии XVII в.[16], которые включали бы в себя не только анализ документов Пушкарского приказа, но также и рассмотрение пласта приказных источников других военных приказов – Разрядного, Стрелецкого, Оружейного и т. д. Разобраться в этом клубке переплетения функций довольно непросто. Поэтому данная работа ни в коей мере не претендует на полноту и завершенность. Даже объем солидной монографии не может технически вместить работу по выявлению всех фондообразователей архива русской артиллерии. Надо учесть, что сам Пушкарский приказ руководил литейными работами только в Москве, а на периферии производство орудий ведалось в «четвертных» (Устюжская четь, Новгородская четь), Разрядном, Оружейном, Малороссийском, Сибирском и других приказах, собрание которых только в РГАДА составляет несколько тысяч единиц хранения. Кроме того, среди документов того же артиллерийского ведомства мы не найдем ни одного дела о боевом применении и тактическом использовании «огнестрельного наряда», так как боевыми действиями на полях русско-польской 1654–1667 гг., русско-шведской 1656–1658 гг. и русско-турецкой 1673–1681 гг. войн руководили Разряд, Приказ Великого государя тайных дел и Малороссийский приказ. Поэтому одна из серьезных проблем в исследовании отечественной артиллерии заключается как в определении приказных фондов, содержащих сведения об артиллерии, так и в прослеживании судьбы того или иного приказного архива. Самый характерный и наглядный пример – история главного фондообразователя архива русской артиллерии, Пушкарского приказа.

Большинство артиллерийских дел Пушкарского приказа посвящены материально-технической стороне «огнестрельного наряда», главным образом литью. Указы, наказы, памяти, сказки, росписи, записи книг учета и другие документы рассказывают об истории создания осадной, войсковой, городовой и полковой артиллерии на всех этапах производства – от заказа орудий и до испытаний их на полигонах.

Одни из самых ценных и информативных источников по бомбардологии – описи, сделанные пушкарскими головами после 1660-х гг. Дело в том, что примерно с 1660-х гг. стали составляться подробные описания орудий. Прежние формуляры, включающие указание металла (медь или железо), калибр, а в редких случаях длину, были слишком лаконичны и не учитывали происхождение ствола, орнамент, надписи, массу, состояние ствола. Для крупных крепостей с внушительным арсеналом были разработаны требования к наиболее полному описанию орудий.

В июне 1664 г. головам А. Мещеринову и М. Трофимову велено «по Кремлю, и по Китаю, и по Белому городу на воротех, и на глухих башнях в верхних и средних и в нижних боях и Кремля и города в застенках меж Спасских и Никольских ворот, и за Москвою рекою на Болоте, и под навесом, что у Серпуховских ворот, пушек, в сколько гривенок которая пушка по кружалом ядром, и каковы те пушки в длину мерою аршин, и что в которой пушке весу, и вес ли с станы и с колесы», и чтобы пушки были «не засорены и все чисты»[17]. Вскоре подобное задание получил пушкарский голова Прохор Шубин в Смоленске. По таким описям можно реконструировать особенности каждого артиллерийского образца.

Если Пушечный двор полностью подчинялся Пушкарскому приказу, то Тульские и Каширские железоделательные заводы, специализировавшиеся на выпуске чугунных орудий калибром от 2 до 12 фунтов, только отчасти контролировались артиллерийской канцелярией с 1649 г., но в 1654 г. они были отданы в Большую казну. Затем эти предприятия ведались в Приказе Великого государя тайных дел и Оружейной палате. В 1667 г. они вновь отданы в Пушкарский приказ[18]. А в следующем году заводы стали подведомственны Посольскому приказу. В указах этого времени отмечено: «…что надобно будет в Пушкарский приказ, и то отсылати и ссылаться о том памятьми…»[19]И если книги учета производства и приходно-расходная документация не уцелели до наших дней, то сохранились переписные, описные и отказные книги заводов, которые составлялись при передаче заводов из приказа в приказ[20]. Подробные описи заводского имущества, складов и военной продукции позволяют оценить масштабы производства орудий.

Небезынтересно упомянуть здесь о документах, в которых отражены сведения, пусть даже и мимолетные, касающихся производства оригинальных, экспериментальных образцов русского оружия. Так, в приказных архивах можно найти упоминания о «пищалях, что с лошадей стреляют» (челобитная X. Иванова 1661 г.)[21], «деревянных пушках» (дело 1671 г.)[22], ручных мортирках (роспись 1678 г.)[23] и др.

1.1. Источники по истории осадной артиллерии

Вся промышленная документация о производстве тяжелой осадной артиллерии хранилась в архиве Пушкарского приказа. В настоящее время корпус промышленной документации по этой теме нельзя назвать полным. Разрозненные акты из ОР РНБ и ОПИ ГИМ, к примеру, упоминают об отдельных случаях отливки тяжелой артиллерии и не дают целостной картины производства. В этом случае достаточно информативны приходно-расходные и записные книги Пушкарского приказа (РГАДА. Фонд № 1470; АВИМАИВиВС. Фонд № 1; АСПбИИ РАН. Фонд 175), среди которых не мешает отметить «Книги расходные» за 1644–1645, 1655, 1683 гг.[24], «Книгу приходо-расходную пушкам и пищалям, находящимся в Москве…» 1694 г.[25], «Тетрадь записную всяким делам денежного стола» 1700 г., отражающую моменты литья с 1660-х по 1690-е гг.[26] и др. И, наконец, особняком стоят росписи московских орудий[27], которые также представляют собой ценный источник. По ним можно реконструировать пушечное производство с XVI в., узнать, какие орудия отливались, их характерные признаки и размеры. При сравнении их с другими документами открывается впечатляющая картина артиллерийского производства в Московской Руси.

Но по перечисленным материалам невозможно узнать, каким образом отлитые орудия вписывались в структуру постоянно пополнявшегося «государева большого осадного наряда». Для выяснения организации осадного инженерно-артиллерийского корпуса русского войска XVII в. необходимо привлечь документы Разрядного приказа (РГАДА. Фонд 210) и Оружейной палаты (РГАДА. Фонд 396)[28].

В описях и сметных книгах Москвы, Пскова, Новгорода и Смоленска встречаются уникальные подробные характеристики крупных проломных орудий, которые в случае необходимости могли входить в состав «большого государева наряда». Так, по сметной книге 1696 г. в Пскове базировались тяжелые пищали «Троил» (60 фун.), «Аспид» (45 фун.), «Лев» (40 фун.), «Медведь» (40 фун.), «Соловей» (25 фун.), «Раномыжская» (20 фун.), «Барс» (17 фун.), «Грановитая» (15 фун.), «Соловей» (15 фун.), гигантская верховая пищаль «Ягуп»[29]. В Новгороде – пищали «Свиток» (40 фун.) и «Скоропея» (24 фун.)[30]. В Смоленске, согласно «Описи Смоленску приему пушкарского головы Прохора Шубина» 1671 г. – «Базл» (50 фун.), «Онагр» (47 фун.), «Брат» (35 фун.), «Острая Панна» (35 фун.) «Дедок» (19 фун.), «Левик» (15 фун.), «Лисица» (12 фун.) и др. Как правило, описания орудий включают в себя калибр, вес, длину ствола и характерные признаки, «которая пищаль меры в длину, и сколько весу и признаки московского литья или немецкого». Иностранная артиллерия («по иноземному образцу») также входила в состав осадного парка. С 1632 г., и наиболее массово – с 1654 г. в «большой государев наряд» входил «Большой голландский наряд», по сути, артиллерийский полк из 25–34 стволов новейшей нидерландской артиллерии.

Скорее всего, тяжелые голландские орудия закупались через Посольский приказ, привозились к Архангельску и поступали под ответственность Новгородского приказа, в обязанность которого входила доставка в Москву. К большому сожалению, рассмотреть материально-техническую часть «Большого голландского наряда» в 1655–1667 гг. не всегда представляется возможным, так как множество ценных документов о комплектовании иностранной артиллерии погибло, среди которых были «росписи Смоленскому и Балансному пушечному наряду… за рукою дьяка Михаила Воинова»[31].

В этом случае исключительную ценность представляют дела «территориальных столов» Разрядного приказа. Например, сохранилось дело о доставке «Большого галанского наряда» (25 орудий) из Москвы в Путивль в 1673 г., состоящее из указов, «памятей», челобитных и записей Разрядного приказа, которое позволяет в некоторой степени проследить организацию артиллерии «иностранного образца» в России. Но часть листов находится в плохом состоянии[32].

В то же время документы Разрядного приказа не дают никакой информации о нормативной базе комплектования, и тем самым вопрос о структуре и организации «наряда у разрядного шатра» остается открытым.

1.2. Источники по истории городовой (крепостной) артиллерии

С начала XVII столетия Пушкарский приказ осуществлял контроль над всеми крепостями европейской части России. В дальнейшем часть «городовых дел» перекочевала в другие приказы. Сметный список 1629 г. перечисляет только 83, а список 1637 г. – 64 города в ведомстве Пушкарского приказа[33]. К 1647 г., по неполным данным, городовой стол контролировал артиллерию около 100 крепостей[34]. С конца 30-х гг. XVII в. города Новгородской земли ведались в Новгородской четверти, Понизовье и Мещерские города до 1672 г. подчинялись приказу Казанского дворца, а «огненный наряд» в Сибирских городах – Сибирскому приказу[35]. Приморские города, наряд в них и пушкари ведались в приказе Устюжской четверти. Но деньги пушкарскому чину переводились по-прежнему из Пушкарского приказа[36].