Планета биороботов

Алексей Доброхотов

Планета биороботов

«ГЛАВА 1

26. И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землёю, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.

27. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; Мужчину и женщину сотворил их.

28. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле.

31. И увидел Бог всё, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой».

«ГЛАВА 2

7. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою».

Книга «Бытие», Первая книга Моисеева, глава 1. Библия, т. 1, стр. 5, 6, Изд. Северо-Западной Библейской Комиссии, Ленинград, 1990 г.

О книге

Человеку невероятно сложно определить себя, находясь внутри современной, технологической, западной цивилизации. Зачастую он даже не предполагает, какими возможностями наделила его Природа самим фактом рождения в человеческом обличии. Если конечно, он – человек. Но возможны и, даже более того – весьма вероятны, иные варианты, которые, собственно говоря, и делают нашу жизнь такой, какой она предстаёт перед нашим взором во всём своём парадоксальном противоречии.

Эта книга повествует о том, кто такие люди-биороботы и откуда они взялись на нашей планете. Как человеку жить в их обществе и не потерять себя, растворившись в их паразитарной культуре.

Автор заранее приносит читателям свои извинения, если вольно или невольно в ходе прочтения этой книги у кого-либо возникнут какие-либо сравнения, параллели или подобия с какими-либо историческими событиями, народами, расами или отдельными личностями. Автор уверяет, что любые такие совпадения являются случайными и относятся исключительно к плодам безудержной его фантазии.

Современная ведическая молитва

Родушка Вседержитель,

Ладушка – Матушка,

Сварог – Отец мой Небесный,

Перун – защитник мой и опора,

Велес – учитель мой и наставник,

да, славятся Ваши имена

во все времена,

среди всех народов, населяющих все Земли.

Услышьте мой голос

с далёкой Миргард – Земли.

Поддержите меня

на моём пути в этом Мире.

Разожгите в сердце моём

негасимый Огонь Вашей Безусловной Любви.

Наполните Дух мой

Светом своим и Силой.

Растворите в небесном своём сиянии

все преграды и препятствия,

все мои болезни,

все грибы и всех паразитов,

стоящих на пути моего просветления.

Одарите меня

Ясновидением и Яснознанием,

самым наилучшим и наивысшим образом.

Да, пребудет в сердце моём

Безусловная Любовь к этому Миру

Да, наполнится каждая клеточка моего тела

Светом Её и Силой.

Да, растворятся в небесном Её сиянии

все преграды и препятствия,

все мои болезни,

все грибы и все паразиты,

стоящие на пути моего просветления.

Да, раскроются во мне

Ясновидение и Яснознание

самым наилучшим и наивысшим образом.

Прямо здесь и сейчас.

Благодарю Вас!

Да, будет так!

Глава 1. Просто думающий человек

– Ты, Алёна, можешь на меня сердиться, но я этим делом заниматься больше не хочу, – заявил симпатичный молодой человек лет тридцати, своей спутнице, девице приятной и русоволосой.

– Что, значит, не хочу? Ты, что – дурак, что ли? – сверкнула та большими очками, – У тебя есть что-нибудь лучше?

Они быстро шли по узкому тротуару одной из оживлённых, центральных улиц Санкт-Петербурга в направлении Невского проспекта, лавируя между прохожими. Он – в бежевом, модном, летнем плаще, накинутом поверх спортивной, синей футболки; она – в фирменном джинсовом костюме, сидящем на ней столь плотно, что полное тело выдавливалась из него во всех свободных местах, как бабушкино тесто из еврокастрюли.

– Нет. Но, ты, посуди сама, – следовал он за ней, стараясь никого не задеть большой, кожаной, чёрной сумкой, наброшенной через плечо, – То, чем мы занимаемся это же – не хорошо. Не честно. Мы же их всех, просто, обманываем.

– Ну, и что, – бросила она быстрый взгляд на номер очередного дома, – Лично я так не считаю. Лично я, никого не обманываю. Нас попросили, мы – несём. Нашёл о чём думать. Это их выбор. Лично я ничего, никому не навязываю.

– Но мы всё равно к этому причастны, – не отставал молодой человек, – Мы втюхиваем им это, и берём у них деньги.

– Нам что, не нужны деньги? – остановилась девушка на перекрестке у пешеходного перехода и пристально посмотрела в глаза своему спутнику.

– Нужны. В принципе, – признался тот, немного смутившись.

– Тогда в чём дело? – улыбнулась она, обнажив широкие, квадратные зубы, отмеченные желтизной.

– В том, как они зарабатываются, – уточнил он.

– Раньше, я тоже так думала. И, что? Чуть не стала проституткой, – на светофоре загорелся зелёный свет, – Пошли, – Алёна устремилась вперёд, – Дура была. Носом крутила. Всё мне не нравилось, – продолжила несколько назидательным тоном, – И это было не по мне, и то. Очень хотелось много и честно зарабатывать. Как же! Не тут-то было. Чуть с голоду не подохла. Не помогли ни высшее образование, ни красный диплом. Нет тут такой работы, чтобы честно было и много. Потому, что где честно – там не много. А где много – там не честно. И что делать? Можно подумать, что кого-нибудь это сильно волнует. Никого не волнует: откуда мы взяли свои деньги. Они есть, и это хорошо. Попробуй, прожить без них. Посмотрим, что из тебя будет.

На другой стороне перекрестка поравнялись с Кондитерской.

– Может, по чашке кофе? – предложил он, улыбаясь тонким ртом её левому уху.

– Некогда. Работать надо, – отрезала она, не оборачиваясь.

– Всех денег всё равно не заработаем, – заметил он.

– Всех не надо. Нам много – давай, – на ходу бросила она через плечо.

Дошли до нужного дома. Сверили адрес с записью на бумажке. По лестнице поднялись на третий этаж. Позвонили в одну из квартир.

– Кто там? – поинтересовался изнутри старческий голос.

– Это мы, бабуленька. Лекарствочко, вам, принесли. Как, вы, заказывали, – мелодично промурлыкала девушка.

Загремели тяжёлые дверные засовы. Дверь отворилась.

– Входите, – пригласила их обширная женщина лет семидесяти, облаченная в потрепанный, фиолетовый халат с полинявшими драконами желтого цвета.

– Здравствуйте, бабуленька. Вот, опять мы. Вот, как, вы, заказывали. Принесли, вам, две баночки, – проворковала Алёна, проходя в тёмный, заставленный старой мебелью коридор, – Всё правильно?

– Может чайку? – радушно предложила хозяйка.

– Спасибочки. Извините. Некогда. Заказов много. Успеть бы. Всем надо. Все спрашивают. Такой спрос, такой спрос, – озабоченно покачала головой девица, – Доставай, – кивнула своему спутнику.

Тот извлек из сумки две ярко раскрашенные картонные коробочки.

– Получите, – протянул хозяйке квартиры.

Та с радостью приняла их обеими руками.

– С вас десять тысяч. Ровненько, – тут же отсчитала девушка.

– Ой, как дорого, – всплеснула руками женщина, – Хоть бы скидочку дали.

– Никак невозможно. Извините. Оно уже вам со скидочкой пятнадцать процентов. Как постоянному клиенту. Только для вас. Только потому, что вы у нас его раньше заказывали. Сами понимаете, лекарство импортное. Таможня дорогая. Сырьё особое. Последняя разработка геронтологов. Всё ЦК его в своё время принимало. В свободной продаже его нет. Даже не ищите. Ограниченная партия. Распределяем только среди своих.

– Ну, хорошо, хорошо. Ох-хо-хо… – тяжело вздохнула старушка, – Десять тысяч…

– Сейчас всё дорого. Но здоровье важнее, – заметила Алёна.

– Это да… Это так…, – достала пенсионерка потрепанный кошелёчек из стоящей на комоде маленькой, дамской сумочки, – Вот. Возьмите, – протянула две денежные купюры, – Всё, что осталось от пенсии.

Девушка легко подхватила их двумя пальчиками и быстро спрятала в карман джинсовой куртки:

– До свиданья, бабуленька. Будьте здоровеньки, – сладкоголосо пропела, и молодые люди быстро покинули квартиру.

* * *

– Ну, и как это, по-твоему, называется? Забрали у старушки последние деньги, – заметил молодой человек на улице, как-то не сильно удрученный данным обстоятельством.

– По-моему, – это удачный бизнес, – весело заявила девушка, – Теперь есть, на что выпить по чашечке кофе.

– Да, только кофе теперь не хочется.

– Это почему же?

– Обед скоро. Жрать хочу. Да и на чужих костях счастье не выстроишь.

– Ладно тебе… Больно, ты, впечатлительный. Пятый день со мной ходишь, и ещё не привык. Думаешь, это у неё, действительно, последние деньги? – усмехнулась Алёна. – Как же! Знаю я таких старушек. Жила я у одной такой, какое-то время. Всё время прибеднялась. Крошки со стола собирала. Скулила, что ей кушать не на что. Знаешь, сколько у неё денег нашли после смерти? Почти миллион из разных углов выгребли. Распихала по тайным местечкам. На чёрный день. Как хомяк. Знаешь, как родственнички порадовались… Лучше бы себе платье хорошее купила, дура. А то всё ходила в каком-то тряпье. Тьфу, вспоминать противно.

– Может быть, эта не такая, – предположил он.

– Всё они одинаковые. Ну, что там у нас дальше? – достала она из кармана бумажку, – Так… У нас ещё пять адресов. В разных концах города. Давай, сначала на Ваську. Этот ближе всех. Там и кофе попьём. Там, в кофешке одной, булочки – просто чудо.

– Чудо – это то, что нас ещё не арестовали. Это, вот, действительно чудо, – заметил он, – Продавать пустышку за дорогое лекарство – это мошенничество.

– Ничего не пустышку, – возразила Алёна, начиная движение в обратном направлении, – Вечно, ты, Толя, всё преувеличиваешь. Это же натуральный глюконат кальция. Самого, что ни на есть, фабричного изготовления. Только в нашей, более яркой, упаковке. Он, кстати, очень полезен людям пожилого возраста. Так что, никто, никого не обманывает. Это – настоящее лекарство от старости. Вожди ЦК действительно регулярно его принимали, – снова остановились на перекрёстке, – Так что, моя совесть в этом отношении совершенно чиста, – сверкнула на солнце очками, – И потом, мы только его разносим. Наше дело маленькое: привезти, отдать, взять деньги и отвалить. Всё остальное – это к Георгичу. Это он их разводит. Это он им лекции читает. Это он их на это подсаживает. Это его идея. Ему и отвечать, если что, – начали движение, – Кстати, очень неплохая идея: дарить людям надежду. По сути, он не делает ничего плохого. Снимает с населения лишние деньги, которые и так, на халяву, им достаются. Пенсия – это же чистая халява. Ничего не делаешь, и тебе, за это, деньги приносят. Почему бы с другими людьми не поделиться? Особенно с теми, кто тебе, за это, предлагает долгую жизнь? Лекарство от старости. Только вдумайся в это: лекарство от старости! Что для женщины может быть важнее, чем отодвинуть от себя старость!

– Но оно же ни на что не влияет, – следовал молодой человек за своей спутницей, как привязанный.

– Почему не влияет? Во-первых, наполняет стареющий организм кальцием, который, кстати, весьма активно вымывается из их костей при закислении организма.

– При каком таком закислении?

– Как объясняет Георгич старость – это результат именно этого самого закисления организма, – остановилась девушка посреди тротуара, – Ты же на девяносто процентов состоишь из воды. Так?

– Так, – воткнулся в неё молодой человек.

– Ну, так вот, – вперилась она в него своими очками, – Исходя из основ общей биологии, ты, должен помнить, что вода может быть либо кислой, либо щелочной. В кислой воде развиваются грибы и вирусы. В щелочной – водоросли и бактерии. В нас много бактерий. Они помогают нам усваивать пищу. Мы живём с ними в симбиозе. Но если вода в наших клетках становится кислой, бактерии начинают гибнуть и вместо них начинают развиваться грибы и вирусы. Для них кислая среда является благодатной почвой для размножения. Дефицит бактерий приводит к тому, что пища внутри кишечника не усваивается. Её остатки гниют. В гнили заводится опять те же грибы и вирусы. Они выделяют из себя кислоту, что опять же убивает полезные нам бактерии и усиливает общее закисление организма. Наша иммунная система включается в борьбу против них. Начинает гасить повышенную кислотность. А гасит она её кальцием, который забирает из наших костей. Кости от этого становятся хрупкими и отсюда все старческие переломы и все прочие косные заболевания. Вот так, если кратенько, – снова двинулась по направлению к метро.

– То есть причиной всего является закисление, – сделал он для себя вывод, – От чего же оно появляется?

– Как говорит Георгич, от стрессов и закисляющих нас продуктов питания, – бросила она ему через плечо, – Это, прежде всего, белая мука, сахар и крахмал. Потом алкоголь, кофе и мясные продукты. Вся зелень наоборот ощелачивает. Тебе вообще-то не вредно было бы посидеть на его выступлениях. Послушать, что он говорит. Он говорит много дельного, – снова шла по узкому тротуару, огибая прохожих, – Во-вторых, это эффект плацебы. Забыл, что ли? Послушав его, они начинают верить в то, что он говорит, и в его новое лекарство. И оно, наше лекарство, им помогает. Действительно помогает. Они сами в этом признаются на встречах с Георгичем. Благодарят его. Я сама слышала. Просто наперебой хвалят его «Чудодейственное средство». Да ещё хвастаются друг перед другом эффектом омоложения. Показывают друг другу, кто, в каком месте и как помолодел. Так, что, ты, Толя, не прав. Мы делаем хорошее дело. И себя не забываем. Где бы, ты, ещё смог столько заработать за один день? Пятьсот рублей с проданной коробки – это хорошие деньги. Вот сейчас мы тысячу легко подняли. А впереди у нас ещё пять заказов. Это, уже, считай – шесть. И это – за один день. Это притом, что спрос только растёт. Только успевай развозить. Я, надеюсь, ты взял с запасом? Ещё, ведь, и позвонить могут. Накинуть адресочков, – остановилась посреди людского потока в ожидании ответа; он утвердительно кивнул головой, – Молодец, – обхватила его шею двумя руками, притянула к себе и быстро поцеловала в губы, – Если мы за сегодня десятку с тобой снимем, то, я, думаю, о комнатёнке можно будет забыть. Квартирёнку себе снимем. Ты, меня, понимаешь? – шаловливо притёрлась к нему животом. – Пупсик, ты, мой, – снова поцеловала. – Заживём с тобой, как короли. Всё. Погнали.

* * *

Молодой человек не возразил. Вытер влажные губы тыльной стороной ладони и, молча, последовал за девушкой, что та, видимо, расценила, как полное с ней согласие и покорность. Однако, он мыслей своих не оставил.

– Знаешь, я знавал и более приличные заработки, – вернулся он к ним, когда они вошли в метро и встали на эскалатор, – Но они не были связаны с таким риском.

– С каким? – положила она руки ему на плечи.

– В очередной раз встретить вместо старушки вежливых людей в форменных фуражках, – пояснил он, рассматривая её чёрные, тонкие усики над верхней пухлой губой, – Мне как-то не очень хочется лишний раз с ними встречаться.

– У тебя, что, уже был такой опыт? – игриво улыбнулась Алёна.

– У меня по жизни много чего было. Но отсидки, Слава, Тебе, Господи, пока, не было, – перекрестился Толя. – Я тебе уже говорил, что я много, чем занимался. Был рабочим на стройке, продавцом бытовой техники, клерком в каком-то офисе. Не помню, чем они там занимались. По-моему продавали оптом какой-то китайский ширпотреб. Был даже помощником юриста в адвокатской конторе и бухгалтером на овощной базе. Недолго, правда. Опыта не хватило. Пытался даже стать археологом. Учился на истфаке. Тут, в Универе. Четыре года отучился. Потом меня оттуда вежливо выперли.

– За что?

– Я, разве, тебе, не рассказывал?

– Нет ещё. Это интересно. Давай, рассказывай.

– За гражданскую войну.

– Это как!?

– Видишь ли… я попытался доказать, что гражданская война началась у нас не в 1917 году, как об этом привыкли все говорить, а значительно раньше.

– Это когда?

– Во времена Петра Первого, – сошли они с эскалатора, – Именно Петр расколол русское общество на два непримиримых лагеря: тех, кто стоит у власти, и на всех остальных.

– Вот как?

– Видишь ли… я, как-то, не привык верить на слово никаким авторитетам. Поэтому, пытливым своим умом докопался в библиотеках до некоторых закрытых источников. Изучил их. Подумал. Сопоставил с некоторыми фактами и пришёл к выводу, что все наши хвалёные цари и царицы, со времён прихода к власти Романовых, нашими никогда не были. Они все являются немцами. Все они ставленники Ольденбугской династии. Представители её Гольштейн-Готторпской ветви со штаб квартирой в городе Любеке, бывшем некогда столицей Ганзейского союза.

– Это, извини, где?

Шумно подошла электричка. Они вошли в вагон. Встали у противоположной двери. Она прижала его к себе, обняв руками за талию.

– Это в Германии. Рядом с Данией. Ты, кстати, знаешь, что такое «Ганзейский союз»? – продолжил он говорить ей на ухо из-за большого шума.

– Слышала. Но точно не знаю.

– Это политический и экономический союз, объединявший почти 300 торговых городов северо-западной Европы: Дании, Голландии, Германии. Деньги крутились громадные. Вся торговля по Балтике шла через них. Диктовали свою волю всем императорам. Имели свою армию. А богатыми купцами в то время, впрочем, как и сейчас, были представители, сама знаешь какого народа. Так вот, знаешь, какой флаг развевался на мачтах их кораблей?

– Какой?

– Наш современный, государственный, трехцветный. Представляешь? Какое совпадение! Думаешь, случайное? Много об этом говорят? Что-нибудь, где-нибудь, когда-нибудь, ты, об этом слышала?.. Нет?.. Вот, тебе и ответ на вопрос, почему власть в нашей стране всегда была для народа чужой. Никогда народ не признавал эту власть своей, народной, национальной. Были, правда, периоды некоторого перемирия перед лицом внешнего врага. Как, например, в 1812 году или в 1941. Но, только на время войны. Вспомни, как развивались события.

– Извини. Я в истории не сильна.

– Вот, ты, сама, как к власти относишься?

– Как к полным придуркам.

– А почему?

– Не знаю…, – пожала девушка плечами.

– Так я тебе скажу, почему. Чужой царь чужих ему людей никогда сильно беречь не будет. Русские для Романовых были только источником дохода. Рабочей скотиной, если хочешь. Они к русским так и относились, как к рабочей скотине. Им не было никакого дела до русской культуры, обычаев, веры. Их интересовали бабки, которые они получали с огромной территории и всё. Для этого они добивались от народа полной покорности. Ты бы долго терпела того, кто считает тебя скотиной?

– Да, сразу бы удавила гада.

– Вот и народ этого не терпел. Поэтому эта самая гражданская война с тех пор и не прекращается. До настоящего времени. Война народа с собственной, так называемой, «национальной аристократией». Она, то вспыхивала каким-нибудь восстанием, вроде Пугачевского, то слегка затухала. Но всегда в народе оставалось желание пустить этой власти Красного Петуха. А всё потому, что менталитет тех, кто стоит у власти и менталитет остального населения страны полностью не совпадают. Это два разных мировоззрения. Два разных полюса. Как два разных народа. Две замкнутые в себе и на себя системы ценностей, где одна существует исключительно за счет другой. Паразитирует на ней и совершенно её не ценит.

– Точно. Я всегда считала их паразитами.

– Вот видишь, интуитивно, ты, об этом уже знала. Ты это чувствовала. Ты видела, что это не те люди, которым, ты, можешь доверять.

– Точно. Не те. А, где те?

– Тех никогда у нас не было. Со времен Петра Первого, во всяком случае. Я бы даже сказал больше: с тех времен, когда перестали созывать Народное Вече. Когда князья стали наследственными. С тех пор так и повелось. До сих пор, к сожаленью. Нами управляют не те, кого мы хотим, а те, кто нам предлагает избирать тех, кого мы избираем. Но лица тех, кто нам это предлагает, мы никогда не увидим. А если и увидим, то сразу умрём. Вот за это меня и выперли, когда я попытался это всё объяснить и обосновать.

– Понятно. Выходит, ты, диссидент.

– Можно сказать и так. Хотя я – не он. Их время прошло. Они своё дело сделали. СССР развалили. Национальные интересы русского народа предали.

– Тогда, кто, ты?

– Просто, думающий человек.

– Просто думающий человек?

– Нет, человек, просто, думающий. Иначе говоря: человек простой и думающий. В данном случае слово «простой» употребляется в значении «обычный».

* * *

Они вышли из вагона. Встали на эскалатор.

– Постой, так, по-твоему, получается, что у нас нет никакой независимости? – сделала для себя вывод Алёна.

– Конечно, нет, – подтвердил Толя, – Откуда же ей взяться? Как были мы всегда колонией, так колонией и продолжаем оставаться. Только администрация, номинально, меняется: то Романовы, то большевики, то демократы. Но суть остается прежней: собственной аристократии русский народ до сих пор не имеет. А, значит, не имеет собственной, национально ориентированной системы власти и управления.

– Куда же она делась?

– Петр всю выкосил. Извёл тех самых бояр, заменив их в системе управления на цепных, преданных ему дворян. Людей без чести, совести, рода, племени и образования. Они как дворовые собаки: кто кормит, тому и служат. Именно с тех пор нами управляют ставленники то Ольденбургов, то масонов, то левитов.

– Кого? Кого? – вскинула на него девушка сквозь очки тёмные, карие глаза.

– Левитов, – уточнил он.

– Это ещё кто такие?

– Ты их всех знаешь. Это владельцы крупных транснациональных корпораций. Ротшильды, Рокфеллеры, Морганы и прочие. Чему, ты, удивляешься? Тут же всё просто. Сейчас их время. У нас сейчас, что в жизни главное?

– И что же у нас сейчас, по-твоему, в жизни главное?

– Деньги. У нас сейчас повсюду царит власть денег. Разве не так?

– Ну, так.

– Все деньги находятся у кого? Все деньги находятся у них. В их банках. У кого деньги, у того, как известно, и власть. Всё остальное – дело техники. Вернее – политтехнологии. Задача заключается лишь в том, чтобы скрыть истинное положение вещей. Запудрить народу мозг. На это работают сейчас все средства массовой информации. Все медиа-империи, которые, кстати, тоже находятся в их руках. Равно как и все системы образования, науки и культуры по всему миру. Все они дружно создают в наших головах иллюзии свободы и суверенитета. Вокруг нас вообще создано много иллюзий. Мы просто погружены в них по самые уши. Настолько глубоко, насколько это только возможно. И всё только ради одного: не дай Бог нам, русским, проснуться и осознать себя. Если это случиться, то конец наступит всем этим левитам. Всему их могуществу и власти.

– Ты, это так говоришь, как будто это знаешь, и в этом уверен, – заметила Алёна.

– То, что это действительно так, это я знаю точно. Но в том, что мы, как народ, сумеем проснуться – в этом я совсем не уверен. Слишком сильно нас всех затюкали за все эти годы.

– Не знаю… Лично я затюканной себя не считаю.

– Никто не считает. В этом и кроется весь фокус иллюзии. Потому она и иллюзия. Иначе бы её попросту не было бы.

– Знаешь, что Толик, кончай умничать, – подытожила беседу Алёна, сходя с эскалатора, – Так оно или не так: лично для нас большого значения не имеет. Всё равно мы с тобой ничего сделать не можем. Это задачка не из нашего учебника. У нас с тобой проблемы попроще. Нам с тобой в этой жизни как-то устроиться надо. Квартиркой своей обзавестись. Машиной. Делом приличным, чтобы доход давало. А для этого пахать много надо. Деньги зарабатывать. Вот, о чем думать надо. А не о каких-то там левитах. Или, скажешь, что я не права? – молодой человек неопределенно пожал плечами, – Тем более, что рассчитывать на с тобой не на кого. Только на себя. Мы здесь чужие. Приезжие. У нас с тобой, тут никого нет. Папа с мамой далеко. И возвращаться нам с тобой некуда. Что, вот, я буду делать в своём Запендрищенске, если вернусь? Корову доить? Так её давно продали эту корову. На мясо. Одни куры, мать говорит, остались. И чему я там своего ребёнка учить стану? Кто из него, там, вырастет? Ещё один алкоголик, вроде его дедушки? И здесь зацепиться нам, пока, не за что. У тебя койка в общаге. У меня съемная комната. Из койки и комнаты квартирку не вылепишь. Так, что пошли лучше бабушек лечить, умник.

* * *

«И что такого я в ней нашёл? – думал Анатолий, следуя за своей девушкой по Среднему проспекту Василевского острова, – Баба, как баба. Ничего особенного. Всё, как у всех. Интересы всё те же: дом, тачка, дачка. Больше ей ничего не надо. Ни страны, ни народа. Одни бабки на уме. Готовый продукт современного образования. Как говорится, где кормят, там и Родина. Свой лифчик к телу ближе. Вон, как её раздуло с хорошего хавчика. Того и гляди джинсы на ней лопнут. И чего я с ней связался? И как она меня так окрутила? Дернуло дурака в подъезде её прижать… Нафига я к ней перебрался?.. Работу из-за неё бросил… В блудняк этот вписался… Теперь того и гляди, повяжут на очередной квартире. Нет, похоже, это не мой вариант. Пора с этим завязывать. Обратно возвращаться. В свою общагу. Снова электриком. Если возьмут… А что, работа не пыльная. Платят гроши, зато крыша над головой. Ни от кого не зависишь. Никому ничего не должен… Но как?.. Отдать ей сумку, развернуться и уйти?.. Как-то неудобно… Да, и что скажу?.. А не скажу, так завтра будет опять то же… И так по кругу изо дня в день… Надо подумать…».