Я здесь

Ёжи Старлайт

Я здесь

«Людям свойственно бояться. Всем, без исключения. Только не все знают, что страх не так прост и однозначен, как им кажется. У него несколько лиц. А точнее – три.

Первое видели многие. Оно как пламя. Обжигает, заставляя кричать и метаться, теряя рассудок. Второе, как лед. Когда и пальцем пошевелить не можешь, а просто покорно ждешь, когда ЭТО произойдет. Третье, на первый взгляд, не такое пугающее, как первые два. Это – знание, которое живет внутри тебя. Оно как маленький червячок, спрятавшийся под огромным, покрытым мхом камнем. Ты его не видишь, но знаешь, что он там есть.

С первым страхом многим удается справляться. Второй победили единицы. Третий страх не одолел никто. И не потому, что «червячок» такой сильный. А потому, что не знаешь, когда он появится, как будет выглядеть и что с тобой сделает. Он победил тебя еще задолго до твоего рождения. Он победил всех ныне живущих. Он победит тех, кто еще не родился. Это – страх смерти».

***

Пал Палыч Мережков закрыл потертый кожаный блокнот. Встал, подошел к книжному шкафу, и аккуратно вставил блокнот между двумя книгами, одной из которых была «Тайна третьей планеты» Кира Булычёва, а второй – «Трудно быть Богом» братьев Стругацких. С нежностью коснувшись пальцами знакомых переплетов, вернулся к столу, устроился в кресле, которому, как и многим вещам в этом доме был не один десяток лет, и задумался. Повисла тишина, нарушаемая лишь равномерным стуком напольных часов.

Причиной столь глубокой задумчивости Мережкова был сон, во время которого Пал Палыч словно наяву услышал голос крылатого существа с телом человека и ликом льва, произнесшего громовым голосом: «Иди и смотри!». Сразу после этого устрашающего восклицания появилась парящая в воздухе книга. Она светилась тем неприятным холодным светом, какой бывает в больницах. Книга дрожала и подпрыгивала, словно то, что находится внутри, должно было вот-вот вырваться наружу. И хоть во сне она так и не открылась, Мережков проснулся в плохом настроении. Не желая лежать, он встал, облачился в халат и отправился в кабинет, по пути налив себе чаю, который, увлекшись чтением, до сих пор так и не выпил.

Вытащив стоящий среди книг блокнот, который был ни чем иным, как дневником его предшественника, которого Пал Палыч лично не знал и даже ни разу не видел, Мережков погрузился в чтение. Мысли, содержавшиеся в старом потертом дневнике, частенько помогали понять происходящее. Подобно дворецкому Габриэлю Беттериджу из «Лунного камня» Коллинза, он открывал дневник и читал первый попавшийся на глаза абзац, а потом пытался понять, что могут означать эти строки.

То, что он прочел сегодня, как ни парадоксально, могло означать все, что угодно. Начиная от встречи с чем-то необычным и заканчивая убийством, не исключено, что и самого Пал Палыча в каком-нибудь темном и грязном переулке. Впрочем, несмотря на седую шевелюру и довольно приличный возраст, Мережков мог постоять за себя. Поэтому он сразу отмел эту мысль, посчитав ее безосновательной, даже нелепой и стал думать о своем странном сне.

Здесь все было намного серьезнее. Мережков знал, что это знамение и сегодня ему предстоит столкнуться с тем, кто сыграет важную роль в его судьбе. Мужчина отбросил с лица прядь седых, но все еще густых волос, вспоминая, что сразу после пробуждения, когда сон уже уходил, стираемый повседневностью, он увидел троллейбусную остановку. Эта была подсказка. Именно отсюда ему и нужно было начинать свои поиски.

Часы пробили семь раз. Мужчина вздохнул и поднялся с кресла. Несмотря на теплую погоду, Пал Палыч облачился в длинное темное пальто. Нахлобучил на голову потерявшую форму шляпу с широкими полями и потянулся за тростью. Висевшее на стене в прихожей зеркало отразило высокого худощавого мужчину с чуть длинноватым носом, густыми темными бровями и необычными васильковыми глазами. Это интеллигентное лицо дисгармонировало с старым пальто и побитой молью шляпой. Секунду поразмыслив, мужчина разлохматил свою аккуратную бородку, придав ей неухоженный вид. Еще раз взглянув на свое отражение, он остался им доволен и, взяв в руку трость с набалдашником в виде совы, вышел на лестничную клетку. Если бы кто-нибудь в этот момент увидел, как сверкают его глаза, решил бы, что этот странный старик вышел на охоту.

ГЛАВА 1. Улыбка

Сегодня ничто не нарушало безупречную голубизну неба. Не иначе, Повелитель облаков еще не проснулся. Спал и Степан Огурцов, или Стёпушка, как ласково называла его бабушка. Деятельному утреннему ветерку это не нравилось, поэтому он кружил у Стёпиного окна, постукивая вертикальными жалюзи. Осмелев, проник в комнату и заметался по ней, переворачивая страницы тетрадей и играя бахромой пледа, стукнул напоследок ламелями и вылетел в окно.

Степан глубоко вздохнул, потер кулаками глаза, повернулся на бок и стал шарить рукой по тумбочке, пытаясь отыскать очки. Водрузив их на нос, он открыл глаза и уставился в потолок. Затем вдруг, испугавшись, что проспал, вскочил и бросился к окну. Раздвинул руками жалюзи и выглянул на улицу. Его взгляд привычно поднялся к небу, и юноша разочарованно вздохнул: оно было голубым, то есть неинтересным и скучным. Степан зевнул и «втянул» голову назад в комнату.

Его взгляд остановился на толстой тетрадке в клетку, которая вот уже почти год являлась своеобразным альбомом, в котором он зарисовывал облака, причем только утром и всегда в строго определенное время. Вечером под рисунками Стёпа делал пометки, пытаясь каким—то образом связать форму облаков и события минувшего дня. Проще говоря, Степан пытался гадать по облакам. Это было захватывающе и ново. Юноша был уверен, что никто до него ничего подобного не делал. И пусть бабушка считала это полной ерундой, юноша упорно продолжал свои исследования.

По его мнению, рано или поздно его кропотливый труд принесет плоды. Так сказать, количество перерастет в качество. Мечтая, Степан представлял себя лауреатом какой-нибудь престижной научной премии. Предвкушение этого радостного события неизменно согревало его душу и улучшало настроение. В такие минуты на лице юноши появлялась глуповатая улыбка, заставлявшая оборачиваться встречных прохожих. Иногда Степан замечал такую реакцию людей, но не обижался. Что с них взять? Они ведь не знали, что видят перед собой будущего великого… нет, величайшего ученого современности!

Юноша еще раз с грустью взглянул на тетрадь, тяжело вздохнул и пошел умываться. Он почистил зубы, побрился и, сощурив близорукие глаза, попытался оценить свой внешний вид. Вроде все было на месте: немного массивный «огурцовский» нос, высокий лоб, большие серые глаза и светлые с едва заметной рыжинкой волосы. Плеснув для верности водой в лицо, вытерся полотенцем и отправился на кухню, где его ждал завтрак. Бабушка расставляла на столе кашу, чай, нарезанные аккуратными ломтиками сыр и колбасу, одновременно поглядывая в телевизор. Степа поел, рассеяно бросил «спасибо» и пошел собираться.

Он натянул джинсы, застегнул рубашку и решил еще раз выглянуть в окно. Конечно, время, когда он обычно делал наброски, давно прошло, но все же…

Прямо напротив окна в воздухе висело огромное облако. И откуда оно только взялось? Степа мог поклясться, что еще полчаса назад его там не было.

Облако напоминало лицо, а точнее, череп. Вместо глаз и носа были темные провалы, зато рот скалился жутковатой улыбкой. Степа обернулся, чтобы взглянуть на тетрадь. Он колебался: зарисовывать облако было уже поздно. Сделать это сейчас – значило отступить от строгих правил, которые он сам для себя установил и которых старался придерживаться. С другой стороны, не зарисовать – упустить редкую удачу. Ведь такого яркого облачного образа Степан еще никогда не видел. Подумав, он все же решил отступить от правил, зарисовать облако, и, взяв тетрадь и карандаш, подошел к окну. Но облако исчезло, словно его и вовсе не было. Юноша почесал затылок, приподнял очки и вытер внезапно вспотевший нос. Не могло же всё это ему почудиться?

***

Он боялся опоздать на троллейбус и поэтому, разумеется, опоздал. Тот, на котором он обычно ездил, уже ушел. В ожидании следующего на остановке собрались люди: некоторых Степан знал в лицо. Получается, они тоже сегодня опоздали? Юноша вздохнул.

Перед глазами по-прежнему стояло зловеще улыбающееся облако. В душе зародилось неприятное предчувствие, и, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Степан стал разглядывать стоящих на остановке людей.

Вот толстая тётка лет сорока копается в необъятной сумке. Старик в старом пальто и побитой молью шляпе держит в руке трость с блестящим серебристым набалдашником в форме совы. Симпатичная девушка нетерпеливо постукивает носком туфли, поглядывая то в сотовый телефон, то на улицу, где должен появиться троллейбус.

Степа, как говорится, на несколько секунд «завис», засмотревшись на девушку, которая оказалась настоящей красавицей. Ребята-однокурсники часто подшучивали над его оценкой внешности той или иной девушки: уж очень она отличалась от их собственной. Но в этот раз они бы точно не стали над ним смеяться. Девушка действительно была красива. Настолько, что Степа разом забыл и об облаке, и о троллейбусе, и вообще обо всем на свете.

Незнакомка скользнула по нему равнодушным взглядом и снова взглянула на экран мобильника. «Наверное, опаздывает», – решил Степан. «Сколько же сейчас времени?» Он полез в карман джинсов, чтобы выудить оттуда телефон.

В кармане кроме нужного ему гаджета оказалось еще много разных вещей: мелочь, старые билеты, чеки, оторвавшаяся от рубашки пуговица… Выбросив мусор в урну, Степа засунул мелочь назад в карман и только хотел взглянуть на экран телефона, как услышал громкое: «пфф». Это открылись двери троллейбуса, появление которого он, увлекшись разглядыванием находок, выуженных из кармана, не заметил. Спохватившись, молодой человек сунул телефон в задний карман джинсов и, подсадив старика с тростью, следом за ним забрался в салон.

ГЛАВА 2. Встреча

Сегодняшний день начался с неприятностей. Сначала у Светы порвался шнурок на кроссовке, и ей пришлось не только переобуваться, но и переодеваться. Из-за этого она опоздала на троллейбус.

А потом какой-то парень, по виду ботаник, уставился на нее и вот уже несколько минут не сводил глаз, как будто она была не человеком, а неведомой зверушкой или музейным экспонатом. Света еще раз взглянула на юношу и быстро отвела взгляд. Не хватало еще, чтобы он подумал, будто она им заинтересовалась…

Троллейбус пришел уже переполненный, и девушке с трудом удалось в него забраться. Она стояла на передней площадке, уцепившись рукой за поручень, но, несмотря на давку, заметила, что странный субъект, разглядывавший ее на остановке, тоже умудрился втиснуться в троллейбус.

Он стоял совсем недалеко, у средней двери. Когда троллейбус тронулся, Свету качнуло и поволокло куда-то в сторону. «Вот почему я предпочитаю ездить в общественном транспорте в кроссовках. Мало того, что в туфлях неустойчиво, так еще и оттопчут все ноги…» – мрачно подумала девушка.

Её взгляд скользнул по пассажирам и остановился на женщине, сидящей на переднем сиденье, спиной по ходу движения, лицом к Свете. Она невольно привлекала внимание какой-то усталой обреченностью: странно было видеть молодую женщину в таком подавленном состоянии ранним солнечным утром. Какой же она станет ближе к вечеру?

Троллейбус снова резко затормозил, и пассажиров изрядно тряхнуло, некоторые чуть не упали. Послышались возмущённые крики и язвительные замечания в адрес неумелого водителя.

То ли от долгого ожидания на остановке, то ли от духоты, царившей в троллейбусе, но люди были настроены очень воинственно. Света вспомнила, что, самой устойчивой является третья балетная позиция и попыталась встать именно так: чуть выдвинула вперед правую ногу, а левую прижала к ней, уперев пятку в середину ступни. В результате получилось что-то вроде буквы «т». Почувствовав себя увереннее, она снова посмотрела на женщину. Солнце светило той прямо в лицо, вынуждая сидеть, низко опустив голову.

И тут Светлана с удивлением заметила, что, оказывается, у женщины на коленях сидит маленький ребенок, которого девушка сразу почему-то не заметила. У него были светло-рыжие волосы и очень бледное лицо, при взгляде на которое не хотелось умиляться и нежно щипать за щечку, приговаривая «Кто это у нас такой красивый?» Наоборот, в нем было что-то такое, что вызывало чувство брезгливости и неприятный иррациональный страх. Странным было и то, что малыш в галдящем скопище народу вел себя абсолютно спокойно.

Солнце светило ему в лицо, и другой ребенок попытался бы отвернуться, спрятаться на груди матери, наверняка начал бы капризничать, а этот вёл себя совершенно по-другому. Он сидел, не двигаясь, и смотрел на всех немигающим взглядом. Это было настолько противоестественно, что Света, забыв о приличиях, стала пристально разглядывать малыша. «Какой-то он странный… Белокожий, рыжий… А у матери кожа смуглая, да и волосы темные. Наверное, пошел в отца. Ведь рыжий ген доминантный. А может это чужой ребенок и женщина его похитила? Нет, не может такого быть! Ведь в таком случае он не сидел бы так спокойно…»

Пока девушка размышляла над загадками генетики, троллейбус «дополз» до следующей остановки и с трудом открыл двери, чтобы выпустить пассажиров, однако никто не вышел. Троллейбус напрягся, зарычал, застонал, утробно ухнул и вновь тронулся с места. Пассажиры качнулись вперед, потом назад, покрепче вцепились в поручни и поехали дальше.

Света вновь взглянула на странного ребенка. Он куклой сидел на коленях матери, уставившись глазами в одну точку. «Почему она не развернет его от солнца?» – подумала девушка, тяжело вздохнула и вздрогнула, неожиданно для себя услышав:

– Вам плохо?

Она повернулась: рядом стоял тот самый очкарик, который гипнотизировал её взглядом на остановке. Как он сумел пробраться к ней сквозь такую толпу людей? Между тем парень внимательно смотрел на нее, и Светлане пришлось ответить:

– Мне хорошо. Очень хорошо.

– Приятно это слышать, – очкарик неуверенно улыбнулся.

Света отвернулась: она не хотела продолжать разговор и уж тем более знакомиться. Но ее собеседник оказался очень настойчивым:

– Вы, наверное, студентка?

– Угадал.

– А где учитесь? – продолжал допытываться парень.

– В академии физкультуры, – не моргнув глазом, зачем-то соврала Светлана, но очкарик сразу же поверил в ее ложь.

– Я так и подумал. Вы очень спортивная… Выглядите… выглядишь спортивно, – решительно закончил он начатую фразу, перейдя на «ты».

– А как тебя зовут?

«Ну вот, началось… Сначала как зовут, потом где живешь… Сейчас еще ник Вконтакте попросит…или инсту. Что ему от меня нужно? Вот пристал… »

– Меня зовут Эсмеральда, – резко ответила Светлана, надеясь таким образом закончить разговор.

– Редкое имя. Никогда такого не слышал.

Света собралась съязвить: «Классику нужно читать!», но в последний момент сдержалась.

– А тебя как зовут? – по инерции спросила она, забыв, что не собиралась поддерживать беседу.

– Степа.

– Тебе идет это имя, – стараясь, чтобы в голосе не слишком заметна была ирония, ответила Светлана.

Девушка попыталась припомнить, встречала ли она раньше парней с таким старомодным именем, но так и не смогла. Юноша довольно улыбнулся, решив, что она сделала ему комплимент. «Интересно, как его зовут дома родители? – продолжала мысленно рассуждать Света. – Может, Степашка? Или Стёпик? А, впрочем, какое мне дело…»

Она отвлеклась от неожиданного собеседника и снова посмотрела на рыжеволосого малыша. Тот по-прежнему сидел на коленях матери, уставившись в одну точку. Троллейбус начал тормозить. Спальный район заканчивался, и скоро они должны были выехать на оживленную городскую магистраль. Это означало только одно – ехать они будут еще медленнее.

ГЛАВА 3. Пробуждение дара

Степан удивлялся сам себе: никогда еще он не был так настойчив, знакомясь с девушками, а если честно – он никогда и не пытался знакомиться. В компании парней-однокурсников он всегда был «белой вороной». Девушки не замечали его или открыто демонстрировали свое презрение, но сегодня все было иначе. Эсмеральда не смеялась над ним, и ей даже понравилось его имя, которое сам Степа считал весьма заурядным. А вдруг это именно та девушка, которая предназначена ему судьбой? В судьбу Степан верил: иначе зачем бы он стал изучать облака?

Троллейбус выбрался на оживленную магистраль, чтобы тут же застрять в пробке. Пассажиры стали разговаривать громче, чтобы перекричать льющийся в окна привычный уличный шум. Некоторые собирались выходить, о чем заранее уведомляли своих соседей. Суета, бесконечные разговоры, обмен местами… Воспользовавшись моментом, Степа придвинулся ближе к девушке. Та смотрела куда-то в сторону, и Степан, проследив за ее взглядом, увидел ребенка. Тот сидел на коленях у смуглой темноволосой женщины и чем-то напоминал рыхлый мешок, набитый каким-то тряпьем. «Надо же, какая красивая мать и какой уродливый у нее ребенок», – подумал юноша. И тут малыш медленно повернул голову и взглянул ему прямо в глаза. Степа замер, на мгновение перестав дышать: так мог смотреть хитрый и жестокий, умудрённый опытом человек, но уж никак не ребенок. Эсмеральда рядом вздрогнула, и Степа понял, что она тоже заметила этот взгляд.

– Странный какой малыш, – прошептала она.

Степан кивнул.

– Ты когда-нибудь видел таких необычных детей? – помолчав, негромко поинтересовалась девушка.

– Нет, – поспешил ответить Степа и вдруг задумался, осознав, что лицо этого почему-то ребенка кажется ему неуловимо знакомым. И вдруг, сам не понимая, почему, торопливо заговорил о том, о чем никому еще не рассказывал:

– Знаешь, а я занимаюсь изучением облаков.

– Облаков?!

Света повернулась, в упор посмотрела на Степана, и другое время такой пристальный взгляд обязательно выбил бы юношу из равновесия и заставил бы замолчать, краснея от смущения, но только не сегодня. Сегодня все, абсолютно всё было иначе. Степа спокойно кивнул и торопливо продолжил:

– Да, облаков. Я считаю, что они созданы не просто для дождя или красоты. В форме, которую они принимают, есть скрытый смысл. И стоит нам только разгадать эту тайну, как многое в нашем мире изменится, станет более предсказуемым. Облака – это своего рода откровение бога.

Светлане захотелось покрутить пальцем у виска, но одной рукой она держалась за поручень, а в другой у нее была сумка. Девушка ограничилась тем, что тихо спросила:

– А ты что, веришь в бога?

– А ты разве нет?

Странный все-таки сегодня был день… С самого утра странный. Светлана в очередной раз посмотрела Степану в лицо: за стеклами очков виднелись серые глаза. Взгляд юноши был спокойным и внимательным. По крайней мере, никакого сумасшествия в нем точно не было.

– И что тебе говорит бог с помощью облаков? – решила поинтересоваться Светлана, понимая всю абсурдность ситуации, но при этом умудряясь сохранять удивительное спокойствие.

– Разное… – с энтузиазмом начал Степан. – Вот, например, сегодня утром это было нечто совсем невероятное! Представляешь, собираясь выходить, я выглянул в окно и увидел странное облако: оно напоминало череп. А через секунду оно исчезло и небо стало абсолютно голубым, каким и было с самого утра. Как ты думаешь, что это может означать?

Светлане больше не хотелось крутить пальцем у виска. Она почему-то вспомнила свой порвавшийся шнурок. Степан продолжал:

– Из-за этого облака я и опоздал на свой троллейбус.

Света сглотнула и тихо спросила:

– А что делало это облако?

– Разве я не сказал? – юноша поправил пальцем съехавшие на кончик носа очки. – Оно улыбалось.

И тут они вдвоем разом повернулись и посмотрели на рыжеволосого малыша. Тот тоже смотрел на них и странно улыбался! Света почувствовала неприятную тревогу, словно должно было случится что-то страшное. По телу побежали мурашки, она начала задыхаться, ей внезапно стало нечем дышать. Желание сейчас же выбраться из переполненного душного троллейбуса становилось непреодолимым. По-видимому, Степан испытывал нечто похожее, потому что, наклонившись к ее уху, прошептал:

– Давай выйдем.

– Что? Но мы ведь еще не доехали, – из духа противоречия возразила девушка.

– Плевать. Идем. Понимаешь, нам обязательно нужно выйти! – Степа схватил Светлану за руку и потащил к выходу. Переполненный троллейбус как раз подъезжал к остановке.

***

Степану оторвали пуговицу на рубашке и оттоптали ноги, но он смог выбраться из троллейбуса, затем выдернул из толпы пассажиров Эсмеральду, и только после этого перевел дух. Девушка не собралась скрывать своего раздражения:

– Что за спешка? Зачем нам надо было выходить? – прошипела Светлана, вырывая руку.

– Не знаю. Просто надо было – и все.

Степан не стал говорить девушке, что улыбка ребенка напомнила ему оскал облачного черепа. Похоже, она и так считала его сумасшедшим. Света достала из кармана телефон и взглянула на экран:

– Я опоздала.

И тут Степан еще раз удивил ее:

– Может, в таком случае, посидим в кафе? Я угощаю.

Девушка собралась отказаться: не хватало еще, чтобы кто-нибудь из знакомых увидел ее в кафе с этим ботаником. Засмеют. Она взглянула на своего неожиданного попутчика. Серые глаза вопросительно смотрели на нее. Взгляд девушки скользнул по лицу Степана и опустился ниже. Она скептически посмотрела на рубашку без пуговицы, на грязные туфли и вздохнула.

–Я понимаю, что не самый лучший кавалер. Ты можешь отказаться, Эсмеральда. Я не обижусь, – угадав ее мысли произнес юноша.

Отвернувшись и заправляя за ухо выпавшую из хвостика прядь волос, Света произнесла:

– Меня зовут не Эсмеральда, а Светлана. И учусь я не в академии физкультуры, а в университете на социологическом факультете. Я обманула тебя.

– Зачем?

– Не знаю. Просто так.

– Я не понравился тебе, – уверенно заявил Степа – Что ж, тогда я, пожалуй, пойду, – грустно, но с чувством собственного достоинства, закончил он.

– Я согласна, – неожиданно для себя самой быстро ответила девушка, хватая его за руку.

– С чем именно согласна? – улыбнулся довольный Стёпа, ещё до конца не веря, что она приняла его приглашение.

– Я пойду с тобой в кафе, – серьёзно произнесла она, все еще держа юношу за руку, словно тот мог исчезнуть.

Степан огляделся: рядом с остановкой, на первом этаже дома, находилось кафе, куда он и хотел пригласить Светлану. Вдруг дверь открылась, и оттуда вышла женщина, держащая на руках ребенка. Степан замер. В горле у него пересохло. Он несколько раз кашлянул и хриплым от волнения голосом спросил:

– Ты видела, чтобы они выходили из троллейбуса?

– Кто? – Светлана повернулась к остановке. Там стоял старик в длинном черном пальто и старой, потерявшей форму шляпе.

– Ну, та женщина со странным ребенком. Я не видел, чтобы они выходили из троллейбуса и вернуться сюда со следующей остановки за такое время не могли. Она слишком далеко. Свет, – голос Степана дрогнул, – давай не пойдем в это кафе. Заглянем лучше в какое-нибудь другое. Ты не против?

Светлана кивнула. Она, как и Степа, во все глаза смотрела на женщину, которая удалялась от них, шагая по тротуару вдоль дороги. И тут рыжая голова высунулась из-за ее плеча: ребенок смерил их презрительным взглядом и улыбнулся. Передних зубов у него еще не было, зато клыки уже выросли. Степан, который хотел было отправиться следом за женщиной, чтобы узнать куда та пойдет, замер. Улыбка ребенка становилась все шире. Теперь она была не просто страшной, а зловещей. Руки стали влажными, но Степа, не раздумывая, шагнул вперед, закрывая собой Светлану от жутковатого ребёнка. Сердце юноши вновь неровно забилось в груди, как в тот момент, когда он встретился с малышом глазами в троллейбусе. В голове пронеслась мысль о вампирах. То, что когда-то казалось глупым вымыслом вдруг стало реальностью. Степа потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения, чувствуя, как ужас сковывает тело. Гордящийся своим умением анализировать, использовать во всем, даже в изучении облаков, научный подход, Степа не мог собраться с мыслями. Его желание проследить за женщиной исчезло, напротив, ему захотелось убежать, скрыться и никогда больше не видеть этого странного ребенка и его мать. Светлана сдавленно охнула, и Степа обернулся.

Когда они, теперь уже вдвоем, посмотрели туда, куда ушла женщина, ее не было. Лишь старик в помятой шляпе и тростью с блестящим набалдашником одиноко стоял на остановке. Ребята снова, в этот раз не скрывая удивления, переглянулись. И тут равномерный шум улицы сменился отвратительным визгом тормозов. Газель-фургон на полном ходу врезалась в троллейбус, из которого они вышли несколько минут назад. Света прошептала: