А может по-соседски?

Алан хотел сказать что―то ещё, но Терренс отрицательно завертел головой.

Две с половиной тысячи… уже прогресс.

– Ну а вот эта? Знает 21 оригинальный рецепт! При этом помнит правильную последовательность добавления ингредиентов: умеет добавлять в чашку сначала кофе, затем молоко. Большой цветной экран, сенсорные кнопки, 8 пользовательских профилей. Особая программа для американо с добавлением горячей воды в порцию эспрессо. Возможность сделать 2 порции капучино за одну программу. Двойной контейнер для зерен с ручным или автоматическим выбором. Подсветка чашек. Низкая относительно класса цена…

Низкая, да уж…

И вновь Терренс отрицательно покачал головой.

Я едва глаза не закатила ей Богу.

И ещё раз шесть―семь порывалась это сделать.

Бедняга Алан уже весь вспотел от волнения, пока рекламировал другие модели с этого ряда. Было жаль парня. И очень хотелось придушить Хардинга. Но я терпела. Потому что помнила, что сама согласилась на его помощь.

Помощь. Ага. Даже язык не поворачивался именно так назвать то представление, которое он устроил. В каждой модели Терренс находил, к чему придраться. И всё повторял, что они ищут что―то попроще. Ей Богу, в какой―то момент я даже готова была уехать ни с чем. Лишь бы уехать.

– Знаете, Алан, не нужно так много всего. Эти кофемашины очень сложны технически, а это ненужные проблемы при их поломке. ― Я выдохнула и отвернулась, понимая, что вот―вот сорвусь. ― Достаточно, чтобы регулировались степень помола и порции воды, настраивалась температура, контролировалась крепость. И чтобы кофемашина отключалась при неиспользовании. Дисплей не так важен. Количество чашек тоже. Да и программы нужны только самые необходимые. Думаю… мы возьмем вот эту. Она подходит идеально.

Я сморгнула и взглянула на ценник.

Да, 500 баксов ― это тебе не три тысячи. Разница существенная, согласна. Но раз он знал, что именно они ищут, зачем разводил весь этот цирк?!

– Вы уверены?

– Более чем, Алан. Спасибо. Вы очень помогли.

Парнишка явно не ожидал, что Терренс разбирается в кофемашинах. И тем более ― что его так жестко обломают. Но ему ничего не оставалось, как кивнуть и пойти оформить покупку.

– Ну и к чему был этот спектакль? ― Раздраженно спросила я, когда мы выходили из торгового центра. ― Нельзя было ткнуть на эту модель двадцатью минутами раньше и не тратить ни наше время, ни его?

– Я хотел доказать тебе, что был прав. И что без меня тебя развели бы на деньги.

– Я никогда не купила бы кофемашину за три тысячи баксов только потому, что рыжий парнишка напел бы мне в уши. ― Прошипела я.

Обиделась, признаюсь. Задело, что Терренс считал меня совсем уж наивной дурой.

– За три, возможно, и не купила бы. Но поверь, этот Алан нашел бы, что ещё тебе предложить. И в итоге всё равно бы развел. Так что я сэкономил тебе добрых пару тысяч. Могла бы и поблагодарить.

– Поблагодарить? ― Я усмехнулась. ― Так вот чего ты ждешь? Что я упаду тебе в ноги и начну кланяться твоему мастерству? Да ладно, Хардинг, признайся уже, что сделал это вовсе не ради меня, а лишь для того, чтобы в очередной раз показать, какой ты несравненный!

– Ты всерьез считаешь, что я помог тебе лишь для того, чтобы затащить в свою постель?

– А разве нет? ― Вдруг спросила я. ― Тебя ведь больше ничего в этой жизни не интересует! Ты водишь к себе девиц, развлекаешься с ними, а затем забываешь их имена! Ты используешь женщин и абсолютно этого не стыдишься! Ты циничный, избалованный, самовлюбленный нарцисс, для которого понятий «преданность» и «верность» просто не существует! Ты привык жить лишь ради своего удовольствия и получать от неё максимум выгоды! Поэтому не говори, что помог мне совершенно бескорыстно, потому что я ни за что в это не поверю!

Я выпалила всё это, как на духу, и мне пришлось вынудить себя замолчать, чтобы отдышаться. Я не ожидала, что когда―либо скажу нечто подобное. Особенно Терренсу. Но сказала. Причем так эмоционально, как ещё не говорила никому и никогда. Вообще.

Некоторое время Хардинг молчал. А затем вдруг усмехнулся. Но не так как обычно. Не так непринужденно. Не так весело и иронично. Не так. Совсем не так.

– Знаешь что, Барнс?

– Что?! ― С вызовом вскинула голову я. Казалось, вот―вот стрельну в него искрами из глаз, если он скажет мне что―нибудь эдакое.

– Попробуй хотя бы раз не быть такой стервой. Может быть, научишься видеть дальше своего носа.

Ещё ненадолго задержав на мне свой взгляд, он прошел мимо Жука и направился в другой конец стоянки. Опешив от такой наглости, я повернулась, намереваясь ответить, но не нашлась, что именно. От привычного пыла внезапно не осталось и следа. Отчего―то мне перехотелось ругаться и спорить, что―то доказывать и строить из себя острую на язык сучку. Только одно «но» ― для этого было уже поздно.

До ушей донесся звук включившегося двигателя, а затем я увидела, как машина Хардинга, вырулив с места в правом ряду, скрылась за ближайшим поворотом.

Глава 5

«Попробуй хотя бы раз не быть такой стервой, Барнс, может быть, научишься видеть дальше своего носа, Барнс», ― бесконечно вертелись в моей голове слова Терренса.

Да кто он такой, чтобы давать мне советы?!

Как заметила Кэрри ― человек, к которому я почему―то крайне несправедлива.

Вообще―то, я надеялась, что, рассказав всё сестре, получу от неё поддержку, но получила лишь смачный виртуальный подзатыльник. Мол, Терренс помог мне совершенно бескорыстно, а я его обидела. А он меня что, не обидел??

– И что в этом такого?

– Что такого? ― Искренне негодовала я, пытаясь перекричать настойчивое возмущение младшей племянницы. ― Он счел меня наивной дурой, вот что! Решил, что меня можно развести на кофемашину за три тысячи долларов! А затем и вовсе назвал стервой!

– Это он ещё долго тебя терпел. Ты четыре месяца беднягу изводишь.

– Это Я его извожу? ― Мне казалось, я даже взвизгнула. ― А я думала, что это ОН портит мне жизнь своими ночными траходромами!

– Это нечестно, Сэм. Он имеет полное право проводить своё свободное время как хочет и с кем хочет. Тем более ― в своей собственной квартире. ― Я открыла было рот, чтобы возразить, но Кэрри меня опередила. ― От чего ты бесишься больше ― от того, что он устраивает эти самые «ночные траходромы» или от того, что делает это не с тобой?

Я даже сморгнула.

Очень хотелось покрутить у виска и спросить в своём ли уме Кэрри, но она вновь меня опередила.

– Ты так резко решила всё поменять. Бросила своего почти что жениха, уволилась с любимой работы, оставила нас и с ног на голову перевернула всю свою жизнь. Решила уехать в другой город и попросила ни о чём тебя не спрашивать. Мы постарались понять. И отпустили тебя. Но я ведь вижу, как сильно ты изменилась. И что для этого была причина. ― Была. Но об этом никто из семьи не знал. Об этом вообще никто не знал. ― Что произошло между тобой и Джорджем?

От воспоминаний о человеке, из―за которого моя жизнь и перевернулась с ног на голову, я вздрогнула.

– Я не хочу об этом говорить. ― Ответила тихо. Наверное, голос меня выдал.

– Когда―нибудь придется. Или ты собираешься всегда держать это в себе?

Я молчала. И молчала довольно долго. А что я могла ответить?

Малышка снова заплакала, и Кэрри стала успокаивающе баюкать её на руках. И, когда её младшая дочка немного затихла, прошептала:

– Саманта… мы твоя семья, и мы всегда тебя поддержим. Если Джордж так сильно обидел тебя…

– Нет. ― Прервала я сестру. Только этого мне не хватало… ― Всё в порядке, я же уже говорила. Мы просто расстались. И я больше не хочу об этом вспоминать. Хочу просто жить дальше. Вот и всё.

Некоторое время Кэрри молчала, а затем я ощутила, как она кивнула.

Мы не говорили некоторое время. Только слушали тишину на другом конце трубки. Не знаю, о чём в этот момент думала Кэрри. А я думала о том, что, возможно, действительно, не совсем справедлива к Терренсу. Не всегда, но сегодня была. Он помог мне, ничего не требуя взамен. А я, вместо того, чтобы просто сказать «спасибо», повела себя как самая настоящая стерва. В этом он не ошибся.

Как бы сильно я ни ненавидела мужчину за соседней стенкой, и как бы сильно ни мечтала порой его придушить, на парковке я перегнула палку. И понимала это. Возможно, мне стоит быть немного терпимее к нему. И перестать видеть в нём подлеца Джорджа.

– Ханна постоянно спрашивает, когда ты приедешь. ― Раздался голос Кэрри. ― И будешь ли ты на её дне рождении.

– Ты ведь знаешь, я ни за что его не пропущу.

– Думаю, она ждет этот день только, чтобы тебя увидеть. Она сильно скучает.

– Я тоже, ― выдохнула я, вспоминая забавные золотистые кудряшки племянницы.

Помимо поразительного внешнего сходства, Ханна была точная я и по характеру, и по манерам, и даже по мыслям. Между нами всегда существовала какая―то особенная связь. Мы будто бы чувствовали друг друга на телепатическом уровне. Всегда и везде, где бы ни находились. И это было бесценно.

– Ну и что думаешь насчет Терренса?

– А что я думаю?

– Извинись, Сэм. От тебя не убудет. ― Выдохнула Кэрри. И на этот раз спорить я не стала.

Мы проговорили ещё некоторое время, а затем я отключилась.

Не сказать, чтобы извинения были моей сильной стороной.

Нет, я, конечно, извинялась, но делать это мне приходилось не настолько часто, как остальным.

Я могла с легкостью, смеясь, сказать «прости» Джорджу, когда, заигрывая, била его подушкой и визжа, убегала от него по квартире. Или маме, когда съедала весь её лимонно-ванильный пирог. Или Кэрри, когда в детстве воровала её одежду и косметику. Но всё это казалось мне каким―то обыденным. Нормальным. А вот просить прощение у человека, которого обидел ― совсем другое. И оказалось, что это даже труднее.

Почти полчаса я ломала голову, как бы это сделать. Как извиниться. И главное ― сделать это правильно. Но всё тщетно. Выпила четыре бокала вина. В голову так ничего и не пришло, поэтому налила ещё один и выбросила пустую бутылку.

Понимая, что сама не справлюсь, написала Кэрри.

«Как ты просишь прощения у Рика?»

Через несколько секунд я вышла из чата, чтобы не пропустить ответ от сестры, а затем, оставив мобильный на столике, направилась в ванную. Короткий звуковой сигнал оповестил меня о новом сообщении. Затем ещё об одном. И ещё. И снова.

«На коленях». ― Вернувшись, прочитала я. ― «Работает безотказно». «Но сомневаюсь, что ты воспользуешься этим методом, потому как навряд ли это входит в твои планы». «Или входит?».

Я выдохнула. Сделала глоток вина. А затем напечатала ответ.

«Нет, не входит. Есть другой способ?».

Кэрри прочитала сообщение сразу же. И сразу же начала печатать.

«Не мудри, Сэм. Просто извинись. Он оценит уже и это».

Пальцы уже было напечатали: «Откуда ты знаешь? Ты ведь даже ни разу его не видела!» Но я передумала и стерла сообщение. Отложила мобильный в сторону, а затем решила принять душ. Минут десять стояла под прохладными струями, настраиваясь на непростой разговор. А затем решила больше не тянуть. На часах было уже почти восемь. Кто знает, какие у него были на сегодня планы?

Наряжаться не стала. Переоделась в простой домашний комплект, состоящий из белой майки и черных шорт. Надела бюстгальтер. Проверила, чтобы нигде ничего не просвечивало. Поправила волосы, взглянула на себя в зеркало, а затем залпом допила вино, взяла с тумбочки ключи и вышла в коридор.

Подойдя к двери Терренса, прислушалась. В том, что он был дома, я не сомневалась. В том, что один ― тоже. Я слышала, как работал телевизор. Спортивный канал. А значит, никакой девицы рядом с ним точно не было. Сомневаюсь, что хотя бы одна из них стала бы смотреть бейсбольный матч.

Ну, была не была.

Выдохнула, а затем нажала на звонок.

Первые несколько секунд ничего не происходило, а затем я услышала приближающиеся шаги. Даже толком понять ничего не успела, а дверь уже отворилась, и на её пороге удивленно застыл полуобаженный Хардинг. Мокрые после душа волосы, крепкий обнаженный торс, горящие блеском глаза. В который раз я поймала себя на мысли, что мне нравится смотреть на него без одежды.

Чертовы феромоны.

– Саманта? Что―то случилось?

Видимо, да, раз я стою перед твоей дверью и пытаюсь поймать убегающее достоинство.

– Ты не занят? Я могу войти?

Казалось, на секунду он растерялся, но затем кивнул.

– Конечно. Проходи.

Я отвела от его тела взгляд, чтобы не дай Бог не передумать, а затем переступила порог. Терренс закрыл дверь и потянулся к рубашке, которая висела на спинке дивана.

– Хотела о чём―то поговорить? ― Спросил он, беря инициативу в свои руки. Это заставило немного расслабиться. И я почувствовала себя куда увереннее.

– Я хотела извиниться.

Правильно, Саманта, ты взрослая девочка. Хватит тянуть быка за яйца.

Я сделала шаг, неосознанно смяв пальцы.

– На стоянке я… перегнула палку. Здорово перегнула. Я вовсе не думаю о тебе так плохо, как говорила. И многое из этого… просто предназначалось не тебе.

Когда произнесла это вслух, стало даже как―то легче. Намного, нужно признаться.

– Ничего. Всё в порядке.

– Правда? И ты не злишься на меня?

Он усмехнулся. И теперь уже как обычно.

– Нет, Саманта, я не злюсь на тебя. Просто ты такая.

Брови самопроизвольно поползли вверх.

– Такая ― это какая?

– Колючая. ― Вновь усмехнулся он. ― И мне кажется, теперь я начинаю понимать, почему. ― Терренс подошел ближе, и мне пришлось чуть задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. ― Ты боишься. И таким образом защищаешься от мира. И от меня.

Тело отреагировало на его близость, на его теплый взгляд и на его странно понизившийся голос, но я быстро поставила предательское на место. Нет―нет―нет. Только этого мне не хватало!

Пора перевоплощаться в стервозную сучку. Прямо сейчас.

– Думаешь, что понимаешь женщин? ― Теперь усмехнулась уже я. ― Для того, чтобы стать долбанным психоаналитиком мало уметь доводить до оргазма, Хардинг. Поэтому расслабься и доставляй своим девицам удовольствие и дальше. Но не пытайся говорить с ними, иначе серьезно облажаешься.

Собиралась повернуться к двери, но услышала веселый смешок.

Пришлось вновь поднять на Терренса взгляд.

– Надолго же тебя хватило, Барнс. Пять минут и ты опять в своём репертуаре.

– Я хотела извиниться, потому что так правильно. ― Пояснила я. ― Но на этом всё. Мы не стали приятелями или друзьями. И хорошими соседями, приходящими друг к другу за солью тоже не стали. Для этого нужны как минимум не мы с тобой. Этот вечер абсолютно ничего между нами не изменил. И я хочу, чтобы ты знал, ― сделав лицо максимально твердым, подошла к нему практически вплотную, ― если ты снова начнешь отравлять мою жизнь, я вновь начну отравлять твою. И так будет всегда.

Я задержала на нём свой взгляд лишь на секунду дольше обычного. И это стало моей ошибкой. Нагнав меня у двери, Терренс захлопнул её прямо перед моим носом, а затем практически вплотную прижался ко мне сзади.

– Ты ведь что―то чувствуешь, признайся, Барнс. Не лги хотя бы самой себе.

Я боялась повернуться. Боялась ответить, ляпнув что―то не то. Боялась повести себя как―то не так. И его шепот у уха лишь всё усложнял.

– Тебя тянет ко мне. Я же вижу. ― Продолжал он. ― И знаю, что тот поцелуй что―то для тебя значил.

– Не мели чушь, Хардинг. Ты бесишь меня, как и всегда. ― Прошипела я. И вроде бы даже убедительно.

По крайней мере, мой голос не дрожал.

– Ты бесишься, потому что тебе понравилось, ― заметил он, и я уловила его довольную улыбку.

– Поцелуй, как поцелуй. У меня и лучше бывали.

– Уверена?

– Абсолютно. А теперь проваливай!

Попыталась оттолкнуть его, но сделала лишь хуже. Он резко развернул меня и прижал к двери с такой силой, что я едва не застонала. Вовремя закусила губу. По телу разлилась знакомая теплая волна, которую я не смогла удержать внутри.

– Ты не обманешь меня, Саманта. ― Не сдавался Терренс. ― Потому что я видел, как реагировало твоё тело. Видел каждую его мурашку. Видел, как оно жаждало моих прикосновений. И как желало больше, чем просто поцелуя.

– Тебе показалось, ― я ещё отчаянно сопротивлялась, хотя тело и оставило эти бесполезные попытки. Господи, почему я так на него реагировала? И почему так кружилась голова?

– Я лишь хочу, чтобы ты призналась, что не так уж и сильно меня ненавидишь. ― Вновь зашептал он, а затем, когда я подняла голову, заглянул мне в глаза.

Не знаю, чья именно это была ошибка. Наверное, обоих. Потому что взгляд Терренса переменился так же, как и мой. Его улыбка стала уже не такой игривой. Дыхание участилось. Мне даже показалось, будто бы его пульс стал стучать чаще. Игра воображения это была или нет, но факт оставался фактом ― мы оба что―то почувствовали. И это было ой как нехорошо.

Теплые шоколадного цвета глаза скользнули по моему лицу. Затем по шее и ключице. Ниже. Откровеннее. Я поняла, что практически не дышу. И инстинктивно приоткрыла губы.

Если Терренс и ждал приглашения к действиям, это оказалось именно оно.

Резко впечатав моё тело в дверь, он прижался к моим губам. Его язык по―хозяйски проник в мой рот, и я глухо застонала, не имея ни сил, ни желания сопротивляться.

Что я там говорила про его поцелуй? Бывали и лучше? Слукавила, признаюсь. Потому что что―что, а целовался этот мужчина как Бог. Так, что хотелось ещё, и ещё, и ещё…

Будто бы услышав мои мысли, он усилил напор, вынуждая меня перестать думать. Вынуждая утратить эту способность в принципе. И с каждой секундой лишь сильнее терять голову.

Понимая, что задыхаюсь, я отстранилась, заставляя Терренса вернуться взглядом к моим глазам. Он скользнул по лицу, а затем остановился на распухших от поцелуя губах. Задержался на них всего на несколько секунд, но и этого вполне хватило, чтобы невинная ошибка стала сладким грехом.

Край тонкой ткани моего топа скользнул вверх. А пальцы Хардинга ― по моей коже. Его руки ― теплые, большие и сильные ― блуждали по податливому телу и сводили с ума. Лишали последних остатков самообладания. И уже через пару секунд я окончательно их потеряла.

Мы отступили от двери. Топ полетел на пол. Следом за ним ― футболка Терренса.

Я непроизвольно прикрыла глаза, ощущая, как его губы вновь накрыли мои. На это раз решительнее, требовательнее, нетерпеливее. Инстинктивно обвила руками мужскую шею. А затем подалась вперед, сильнее прижимаясь к разгоряченному телу и чувствуя его усиливающееся возбуждение.

Алкоголь ударил в голову. И меня в самом деле прошибло током.

Потребовалась секунда, чтобы понять, что пути назад у обоих нет.

Терренс подхватил меня под ягодицы, и я инстинктивно обвила его бедра ногами. Зарылась пальцами в волосы, а спустя несколько секунд ощутила, как обнаженная спина коснулась шелковой простыни. Мои шорты повторили участь топа. А затем я помогла Терренсу избавиться от его тренировочных штанов. С застежкой от бюстгальтера он справился меньше, чем за три секунды, а ещё через две уже покрывал поцелуями всё моё тело.

Его губы обхватили набухший сосок, и я неосознанно выгнулась, сдерживая рвущийся наружу стон наслаждения. Он играл с ним, истязал, доводил до оргазма (!). Клянусь, до этого момента я и понятия не имела, что женскую грудь можно довести до оргазма. Оказалось, умелым ртом можно всё.

Когда я уже готова была умолять, Терренс внезапно остановился. Но лишь для того, чтобы свести с ума снова. Губами он проделал чувственную дорожку вниз, к моему животу. Его пальцы скользили по обнаженным бедрам, заставляя тело покрываться мурашками. А губы продолжали двигаться к последнему разделяющему нас куску ткани. Когда он добрался до края трусиков, я невольно затаила дыхание. А затем ощутила, как он медленно потянул их вниз.

Одним ловким, но осторожным движением Терренс развел мои ноги, а затем коснулся языком возбужденного бугорка. Не удержав прокатившейся по телу волны, я застонала, стиснув пальцами мягкую простынь. Всё, что происходило дальше, казалось мне самым невыносимым, но сладостным мучением на земле. Терренс мучил меня. И мучил так умело, что я забывала совершенно обо всём. Для меня существовало лишь здесь и сейчас. А здесь и сейчас я готова была продать душу Дьяволу.

Прикусив губу, откинулась чуть назад. Вновь интуитивно выгнулась и вильнула бедрами, понимая, что вот―вот сгорю от желания. Хардинг понял это. И тянуть больше не стал. Резко приподняв меня, усадил к себе на колени, заставив меня судорожно выдохнуть. А затем наши взгляды встретились.

Я впервые видела его таким. Пульс учащен, дыхание затруднено, зрачки расширены. Полумутные, сосредоточенные точно на мне глаза выдавали его вожделение. И точно говорили мне, что, как и я, он тоже на грани.

Секунда. Вторая. Третья.

Рывок. И Терренс наполнил меня, вынудив, не прерывая зрительного контакта, в придыхании приоткрыть губы. Он дал мне несколько секунд привыкнуть. А затем вошел глубже. Я застонала и медленно задвигалась, всё ещё смотря своему партнеру точно в глаза. Пальцы неосознанно врезались в крепкие плечи. Затем стиснули их, с каждым толчком всё сильнее впиваясь в кожу ногтями. Я знала, что делаю Терренсу больно, но остановиться уже не могла. Как и он.

Мужские пальцы зарылись в мои волосы. Грубо сжали их, а затем оттянули назад. Я застонала и выгнулась, чувствуя, как поясница касается второй ладони Хардинга. А затем закрыла глаза. Стало так хорошо. Так восхитительно хорошо, что остальное перестало иметь хоть какой―либо смысл. Даже самый незначительный. Из горла вырвался стон. Затем ещё один. И ещё. Я задвигалась быстрее. Услышала возбужденное мужское дыхание. А после ― и его удовлетворенное рычание. Слабо улыбнулась. Скорее на уровне подсознания. И ощутила, как ладонь с поясницы переместилась к моей груди.

Вновь толкнула бедрами. Затем ещё. И ещё. Терренс снова застонал, а я почувствовала, что вот―вот взорвусь. Прижалась к взмокшему мускулистому телу, встретилась с потемневшими мужскими глазами, а затем жадно прильнула к его губам. Толчок. Толчок. Толчок. Мы оба застонали. Оба едва не сошли с ума. Ещё один толчок. И ещё. Быстрее. Чаще. Жестче. Я прикусила его нижнюю губу. Слегка царапнула её зубами. И Терренс прижал меня к своему телу сильнее. Толчок. Мощнее. Запредельнее. Глубже. Из моего горла вырвался крик. Затем ещё один.

Толчок. Толчок. Толчок. Закрыв глаза, я застонала, понимая, что сдерживать себя больше не могу. И рванула вперед в последний раз. Отчаянно. Со всей силой. До самого основания. Вскрикнула, ощутив, как моё тело, получив желаемое, взрывается миллиардом мельчайших искринок одновременно с мужским, а затем вдохнула в легкие разряженный воздух.

Терренс успел поймать момент и быстро вышел из меня, но не отпустил, зная, что мне нужно время. Я содрогнулась и, облизнув пересохшие губы, уронила голову на мужское плечо, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Пытаясь собрать себя по кусочкам.

Глава 6

Если бы только вчера кто―то сказал мне, что из―за дурацкой бутылки вина можно переспать с мужчиной, которого всем сердцем ненавидишь, я бы только посмеялась, найдя кучу аргументов «против» этой весьма забавной теории. Не забыла бы к тому же упомянуть про разум, логику и немаловажный фактор «неприязни к этому самому человеку». Но не сегодня. Сегодня все мои аргументы горели синим пламенем, потому что я проснулась в квартире Терренса. В его спальне. И что ещё хуже ― в его постели. И да, я знала, что мы занимались сексом, потому что лежала абсолютно голая, а он (черт его подери) также абсолютно голый лежал рядом со мной.

А ещё я не до конца выжила из ума. И память пока не так сильно меня подводила.

Да, голова всё ещё кружилась, и некоторые детали ускользали. Но я отлично помнила, как хорошо мне было. Как я упивалась его ласками, отдаваясь предательскому наслаждению. Как стонала, кричала и требовала ещё. Как стискивала пальцами шелковую простынь. Как взрывалась, терялась и сходила с ума. Я помнила крепкое тело Терренса. Его затуманенные страстью глаза. Его губы, руки, поцелуи. Помнила, как играли его крепкие мышцы на теле. А ещё ― что вела себя как самая настоящая шлюха.

Прикрыв глаза, я едва не застонала от отвращения к самой себе.

Кто же знал, что после бутылки вина мне так люто снесет крышу?!

И что я не только пересплю с человеком, которого ненавижу, но ещё и усну после всего произошедшего на его кровати, и даже не вспомню, почему мне не хватило сил дойти до собственной!

Черт―черт―черт!

Мысленно выругнувшись, я попыталась очень осторожно, чтобы не разбудить Терренса, откинуть в сторону одеяло. Вроде бы это мне даже удалось. Так же осторожно спустила ноги на пол, а затем, прикусив губу, на цыпочках прошла вперед. Мне пришлось проявить смекалку, чтобы не только собрать разбросанные по полу вещи, но и в принципе их найти. Что―то оказалось в спальне, что―то ― в гостиной. А что―то я так и не нашла. Решив не испытывать удачу, быстро натянула одежду и, пока Терренс всё ещё спал, направилась к двери. Я очень хотела уйти незамеченной. Но у Вселенной явно были на меня совершенно иные планы.