Астрологический детектив, в основу которого положено искусство предсказания по звездам, полный неожиданностей и закрученного сюжета. Главные герои должны не просто найти, но и понять, кто тиранизирует деревню: магическое существо или все-таки за этим стоит человек? Читатель сможет на практике увидеть действенность астрологии, сопереживать героям и радоваться их победам.

Глава первая. Чупакабра

Любому приезжему может показаться, что в холодный сезон жизнь в деревне замирает. Не посеешь и не пожнешь, как говорится. Земля покрывается плотным белым одеялом, из которого торчат голые стволы сонных деревьев и разбросанные темные избы. Эти урбанистические грибы, словно ожившие персонажи, выдыхают темную дымку неустанной работы жарких печей.

Улицы в эту пору обычно пустые, только днем слышны крики детворы, которая резвится в небольших оврагах с санками и ватрушками в руках. Домой их не загнать, как бы мать ни кричала: дни короткие, и юнцы и девы используют каждую минуту в удовольствие. А то с утра в школу, а там порезвись маленько, и уже темнота начинает окутывать станицу.

Солнце в эту пору не балует теплом, да и вообще ленится надолго вылезать из-под горизонтального одеяла: то и дело прячется за тусклыми облаками, нагоняет дремоту.

Если честно признаться, то, возможно, это любимое время года на селе: все заготовлено, если хозяин не ленив, то погреб его ломится от припасов. Рассадой заниматься рано, копать не нужно, с сорняком бороться тоже – все спит. Конечно, то там подмастеришь, то здесь подлатаешь, но все же зима легче для мужика, чем весна, лето и осень. Хотя что и говорить, холода жуткие бывают. Вот так идешь по улице, а снег хрустит под ногами и ярко отливает в лучах ночного светила. Холод кусает щеки и так и норовит залезть под шубу, и думаешь в это время: быстрее бы тепло, пусть и с работой сопряжено будет это.

Местный астролог очень любил зиму, не потому, что спину гнуть не нужно – этого он не боялся, просто Василий предавался своему любимому делу. Станичники считали занятие бесполезным и сильно затратным, но Васька отдавался ему полностью и не жалел на него никаких денег.

Это влечение для них было странным, непонятным и даже для многих неестественным: мужик и такие глупости делает. На селе вон баб одиноких куча, в глазах которых отражается желание крепких объятий. Любая бы рада была согреть его одиночество, а он… прости господи, против природы прет и такой глупостью занимается. Хорошо, что по воздуху эта гадость не передается, да и справно, что особняком он ходит, а то гляди еще и других мужиков заразит своим пристрастием, кто ж тогда население в деревне поднимать будет, ворчали бабы.

Вот поздней осенью, когда распродавал последний товар на рынке и набивал кошелек деньгами, то, влекомый страстями большого города, покидал он станичников и отправлялся туда, где приносил себя на алтарь своей слабости, где кошелек его быстро таял: в книжный магазин, и набивал тюки бумажными ведами. За раз порядка пятидесяти выходило. В город не наездишься, так что нужно было брать по максимуму. Больше не тащил – сильно извозчик ругался. Петрович был деревенским ямщиком, или проще, что-то вроде общественного транспорта. Мужики и бабы загружали его повозку всем необходимым, и кобылка Муська медленно, переваливаясь из стороны в сторону, тащила содержимое в деревню.

– Опять навалил макулатуры! А вот сдохнет Муська от такой тяжести, кто тащить-то будет? Нет бы по нужде там: красивое или вкусное, а то… – смачно плюнул ямщик, бубня себе под нос то, что не мог сказать в глаза астрологу.

С Васькой в деревне особо никто не хотел ссориться, человек он нужный: найти там что-то пропавшее по звездам мог или узнать там про кого что, и торговля шла у него лучше других. Да кучу вещей умел делать, только на небо взглянув, да и мужик был ученый, а самое главное – не женат. В деревне девок на выданье было много, а свободных да дельных мужиков мало.

Васька на все упреки Петровича только молча складывал свои тюки, кряхтя от тяжести. Всю дорогу ямщик не унимался, словно чувствуя свою мещанскую власть над попутчиками, и все бубнил и бубнил, аж бабы начинали возмущаться. Ну любит человек читать, на свои же эту макулатуру кровные тратит, да и за дорогу водитель берет немало; в общем, не его дело, кто там и что везет. Петрович продолжал бубнить, но еще тише, только по шевелению усов, которые отражались в боковых зеркалах, и было понятно его недовольство.

Васька дома книги раскладывал по стопкам, где наука, а где художественная словесность, и с жадностью и удовольствием поедал их днями, а порой и ночами. Так они перекочевывали из одной кучки новых и еще не прочитанных в другую – уже изученных. Читал он до тех пор, пока живот не начинал устраивать революцию: значит, трапезничать пора.

Какая там еда может быть у бобыля, так, все на закуску, или мать придет и накормит, пожалеет сына-горемыку, который все подарить ей внуков не может. Вот накроет стол, подопрет локотем свою седую голову и вздыхает горько, смотря на проголодавшегося верзилу. Кому нужна его наука, если в доме детишек нет – ей было непонятно. Астролог и сам неплохо кашеварил и в этот раз решил побаловать себя гастрономически, и в печи уже томилась гречка с бараниной. Осталось соус любимый сделать и можно приступать к еде. Взбив домашний майонез, он добавил туда горчицу, зелень и немного дробленных орехов. Все это смешал и уже полез было доставать горшочек, как в избу отворилась дверь.

Холодный ветер закружил по хате, побегал по углам и где-то запрятался под «Джеком»1. Местные нравы всегда раздражали Ваську, он все недоумевал, как можно без стука или предупреждения запереться в чужой дом, а если хозяева там будут в непотребном виде? Хотя что на деревне скрывать, и так все про всех все знают, вот и не стучат сроду, а лезут в дом как в свой.

Алефтина – местная старожилка, ей, наверное, уже лет семьдесят стукнуло, но здорова была бабка и телом и духом и сама управлялась с огородом и торговлей. Сажала всего и помногу, и крыжовника не счесть видов, и клубника на любой вкус, и помидоры цветов разных. Ей бы помощников побольше, но откуда их взять. Дети все в город убежали, а мужика, а где он был, Алефтина и не знала, как уехал в город, там и сгинул. Одни говорили, что прельстился тамошней жизнью, другие – что погиб в неравном бою. Бабка никогда о муже своем астролога не спрашивала: драчун он был, а так хоть и одна, но видимо, спокойнее. Алефина была зажиточной, правда, для кого она свои сокровища складировала, было непонятно: с детьми толком не общалась, подношения в церковь не несла, все плакалась, что денег нет, хотя полтележки занимала своими товарами на продажу в город.

Бабка беглым взглядом окинула красный угол, наспех перекрестилась и села за стол. Здрасьте, дескать, примите гостью дорогу. Снег с ее валенок и шубы таял, и буквально через минуты набралась приличная лужа под стулом – изба была натоплена на славу. Алефтина расстегнула верхние пуговицы шубы, сняла шерстяной павло-посадский платок, который купила в городе. Вот бабка, хоть и сто лет в обед, а тоже красивые да модные вещи уважила. Все удивлялись, когда Алефтина в платке появилась. Обычно она носила перелатанное все и буквально на хлебе экономила, а тут такую красоту недешевую приобрела. Видимо, как и любви – лепоте подвластен и зрелый возраст.

– Вася, беда, – запыхавшись, из-за одышки прерывая речь, загалдела бабка.

– Что стряслось? – в голосе астролога были слышны нотки неудовольствия: и от еды оторвали, и пришла без приглашения, и теперь и время трать на нее, а там и солнце зайдет – и почитать не удастся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

«Джек»; Джекский ковёр (азерб. Cek xalçaları) – ковры, входящие в кубинскую группу Куба-Ширванского типа Азербайджанского ковра. Носят название деревни Джек, расположенной приблизительно в 35 км юго-западнее Кубы, вблизи горы Шахдаг. Эти ковры широко производятся также в деревнях Крыз, Хыналыг, Сухейб, Будуг и Галейхудат, однако больше известны под названием «Джек».

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

На страницу:

Перейти

1 из 1