Академия целителей. ДТП для варвара

Ясмина Сапфир

Академия целителей

ДТП для варвара

Пролог

Вахтер – существо полезное, но вредное

В Медицинской Академии перекрестий о человечности не слышали, да и при слове «гуманизм» только округляли глаза и пожимали плечами.

Наверное, потому, что здесь почти не было людей. Руководил вузом незабываемый глава династии Мастгури – Айливерт. Это его знаменитые сыновья успешно наводили страх и ужас среди прогульщиков и лоботрясов всех Академий перекрестий.

Чтобы попасть сюда в аспирантуру, достаточно повестись на обещания ректора по скайпу. Но уволиться можно только ногами вперед… Причем даже в этом случае тебя могут восстановить энергией жизни и снова вернуть на работу.

Мой научный руководитель, Димар Мастгури, прохаживался по своему просторному кабинету с электроустановками у каждой стены и с явным наслаждением зачитывал заявление. Вернее, служебную записку. Во всяком случае, так мне велел озаглавить сей документ сам Димар. И добавил: «Можешь написать «служебная отписка»… Сути не изменит, зато народ развлечет».

Бархатистый грудной бас Димара разносился по кабинету, и я невольно поймала себя на мысли, что руководитель затмил бы не одного артиста эстрады. Тем более что и пел Мастгури неплохо. Правда, обязательно частушки и зачастую ругательные. Но большинству нравилось. Да и как может не нравиться, когда частушки исполняют поставленным голосом оперного певца с серьезным лицом чиновника, что зачитывает очередной доклад.

– «Я, Гульнара Каштанова, нижайше умоляю предоставить мне недолгий допуск к собственному рабочему месту. Дабы забрать оттуда списки студентов и программы лекций. Конечно же, я оставила бы их в качестве подарка нашим замечательным новым вахтерам. Но увы! Без списков отмечать студентов очень сложно, очередная их перепись займет ползанятия. Ребятам приятно, но хочется немного рассказать им про физику. Просто хотя бы ради приличия и разнообразия. Читать лекции я, конечно же, могу на любые темы. Но наш ректор требует, чтобы я не рассказывала варварам о том, как получить радиоактивный газ из руды, а удерживалась в рамках общих понятий о физике. Третьи глаза и пятые уши, конечно, эксклюзивно, не побоюсь этого слова, креативно, но они не всем к лицу…»

Димар сделал паузу, метнул в меня хитрый взгляд с прищуром и продолжил чтение:

– «Я понимаю, что мое вчерашнее незаконное проникновение на собственное рабочее место стало вопиющим случаем в истории знаменитого вуза. Вахтеры не видели меня целых два дня и, конечно же, могли предположить, что за это время меня подменили инопланетяне, желтые карлики или хуже того – зеленые великаны крипсы. Я также могла уволиться, а наличие удостоверения вообще ни о чем не говорит. Этот никчемный бюрократический атрибут только раздражает властелинов шлагбаума и вертушки. Ведь всем известно – каждый первый способен подделать удостоверение с печатью нашего вуза, личной подписью ректора и его энергетическим клеймом».

Я молча застыла посреди кабинета, усиленно сдерживая смех и улыбку, уж больно с выражением зачитывал Димар – старался мужчина произвести впечатление. И ему, как всегда, это прекрасно удавалось.

– «Мне глубоко стыдно, что позволила себе вскрыть замок двери с моим именем собственным ключом и даже набралась коварства отключить сигнализацию. Без нее каждый первый мог лишить Академию самых главных ее ценностей – преподавательских бронзированных столов весом в десятки килограммов. И самых ценных ее достоинств – репутации вуза, откуда ничего и никогда не уносят. Только ноги и только во время сессии… Конечно же, я легко могла сунуть мебель в дамскую сумочку и пройти с ней через пункт нашей строгой охраны. И тогда вуз лишился бы самого важного – имиджа Академии, где абсолютно все кабинеты укомплектованы столами для преподавателей. Мне очень стыдно за мой отвратительный поступок. Посему нижайше прошу наших многоуважаемых вахтеров позволить совершить последнее незаконное проникновение в свой кабинет и забрать оттуда списки и программы. Торжественно клянусь, что после этого больше никогда и ни за что даже близко не подойду к своему рабочему месту, а полоску ватмана с моим именем на двери сожгу и развею по ветру».

Димар остановился, присел на рабочий стол, воззрился на меня взглядом сытого кота в разгаре марта и уточнил:

– Не пояснишь – что означает сей трактат? Ну, кроме попытки рассмешить начальство и повеселить студентов перед сессией? Нездоровое любопытство заставляет меня жаждать подробностей твоей схватки с вахтерами и нашей доблестной охраной. Тем более я только вчера лечил одного из них от фингала после твоего фирменного хука. Зачем же бить мужчину по самому больному – по самолюбию? Залепила бы между ног. Попыхтел бы, потренировался в перекрестной брани – и очухался. А теперь только ленивый не показывает на парня пальцем и не напоминает, что хрупкая девушка поставила ему фингал. Разве ж это дело? У нас тут достаточно народа с психическими отклонениями. Земные психиатры приняли бы Академию за выездной филиал дурдома. А теперь прибавился еще один – охранник с фобией. Как завидит женщину твоей комплекции, шарахается, как от шаровой молнии. А потом долго молится и плачет. Уж лучше бы глаз ему выбила. Надел бы повязку и делал вид, что потерял глаз в схватке с врагом. Ладно, рассказывай, женщина-физик! Я весь в нетерпении!

Димар водрузил мой трактат на кипу бумаг и сложил руки на коленях. Яркое солнце за спиной начальника очерчивало его мощную фигуру, какой позавидовал бы любой богатырь. Честно говоря, я и не ожидала получить от Димара подпись. Скорее надеялась, что он урезонит вахтеров. Объяснит им, что бюрократия хороша только в одном случае – когда не хочешь, чтобы кто-то ходил на работу. Причем на том справедливом основании, что его не пускают в здание. Но Мастгури сегодня проснулся с повышенным любопытством.

Пришлось взять себе кресло, любезно указанное Димаром, сесть, а затем вскочить и облокотиться на спинку. Ну не могла я сидеть, рассказывая о вчерашнем спектакле с вертушкой и сигнализацией. Терпения не хватало. Возмущение бурлило внутри, выплескивалось рваными жестами и ускоряло речь.

Димар замер, прищурился и молчал.

– Как вы знаете, я ездила на роды, к Марделине Зарзелази. Она подбила оба глаза местному акушеру еще на этапе первичного осмотра. И тот потребовал подмогу. Ребенка мы приняли. Вначале, правда, акушеры приняли мрагулской настойки. Наша подруга, ваша родственница – Слася Мастгури, принесла нам ее перед потугами. И слава богу! После Сласиного пойла акушеры едва держались на ногах. Шатались так, что Марделина ни разу больше не попала им в глаз ногой. Только одного смогла достать на подлете. Он попытался принять ребенка. Младенца перехватила я, практически на лету. В общем, все обошлось почти без приключений.

Димар закинул ногу на ногу, хохотнул, но промолчал.

– Я вернулась в Академию ночью и поняла, что забыла бумаги в кабинете. Прибежала на работу пораньше, прошла через вахтера, трижды показав ему удостоверение…

– Стоп! Почему трижды? – удивился Димар.

– Да там такая вышла петрушка с вертушкой… В общем, на кафедру пытались пройти аспиранты с лабораторными лягушками. Их не пускали. У одного было удостоверение, другие забыли в кабинетах. На лягушек требовали документ от владельца. Аспиранты не понимали – брать его у болота, где и выловили живность, или же у самой госпожи Флоры. Вахтеры разозлились, потребовали, чтобы «лабораторное оборудование» оформили правильно. Началась ссора. Лягушки разбежались. Вахтеры рассвирепели. Аспиранты расстроились. И меня снова попросили предъявить документы. Второй раз.

– А третий?

– Я собиралась пройти через вертушку, но ее заело. Вызвали местного электрика. Он отказался чинить вертушку с лягушкой на голове. Одна все время туда запрыгивала. Думала, кочка, наверное. Электрик-то – леплер, невысокого роста. А тут он еще приседал, чтобы легче работалось. Лягушку поймали, оформили как неучтенный груз, вертушку наладили. Вахтер посмотрел на меня, не вспомнил и снова потребовал удостоверение.

Димар сглотнул и тихо выругался.

– А потом?

– Потом я вошла, открыла кабинет, и врубилась сигнализация. Ее забыл отключить вахтер, занятый лягушками, электриком и удостоверением. Прибежал охранник и попытался меня скрутить. Защитить, так сказать, вузовские тайны от вандалов с ключами, пропуском и даже фамилией-именем местного преподавателя! Да что там фамилией! Ведь и лицо мое предательски напоминало фотографию в корочках! Такого охранник стерпеть не мог – набросился, как барс на трепетную лань. Драться я абсолютно не планировала. Просто как раз в этот момент зачесался затылок. Ну и охранник глазом наткнулся на мой локоть. Упал, я прошлась по нему… совершенно случайно. Чтобы не рухнуть самой. А как иначе выйти наружу, если под ногами развалился детина под два метра, шириной с платяной шкаф? Я вернулась к вахтеру. Он снова проверил документы… Очнулся охранник… Дополз до вертушки и попросил пропуск, мотивируя это тем, что упал, ударился головой и не помнит, как я показывала корочки.

Димар спрыгнул со стола, прошелся по кабинету и задал сакраментальный вопрос:

– А зачем мы наняли новую охрану?

Глава 1

Пожар, алхимия и профпригодность

Неделька выдалась просто адская. Дождь лил не прекращая. Словно пытался превратить наш обычный российский город в филиал Венеции. Грузовики выезжали из-под моста, как баржи, легковушки «отрывались от корней» и мирно плавали в глубоких лужах. Погода тихо сходила с ума. Горожане сходили с ума намного громче. Ругались на чем свет стоит на небесную канцелярию, что по ошибке выписала средней полосе России годовой объем осадков.

По интернету гуляли шутки, что пора закупать лодки, весла и нанимать рабов-гребцов. Желательно мускулистых мачо, чтобы вода неспешно стекала по их телам, подчеркивая шикарные мышцы.

Зонт перестал называться аксессуаром. Перешел в разряд самых необходимых вещей, почти вытеснив оттуда кошелек и косметичку. Не каждый рисковал под проливным дождем рвануть в магазин даже за хлебом, перебиваясь макаронами и выпрашивая у соседей последние яйца.

И, конечно же, по закону подлости, именно в эти дни мне понадобилось отправиться на прежнее место работы. Увольнялась я из родного вуза уже месяца три. Вначале все выглядело просто. Подписать обходной лист у ста человек, поставить четыре печати в десяти кабинетах – а вот так вот, количество кабинетов и печатей не обязано совпадать! Иначе каждый дурак сможет уволиться! Получить подписи трех проректоров, помощника ректора и, наконец, – самого главы вуза. Еще каких-то четыре печати – и я свободна!

Неделями я гонялась за всеми этими жутко занятыми людьми, что никогда не сидели на рабочем месте. Более того! Выследить их на территории вуза оказалось сложнее, чем найти иголку в стоге сена. Всякий раз, когда я приезжала в отмеченные черным маркером на двери «приемные часы», сиятельные персоны либо отправились на совещание, либо уходили обедать, либо уезжали по архисрочным университетским делам. В какое именно место они ушли, уехали или отправились, не знал никто. Секретарши жестко держали оборону, угрожая дыроколами, карандашами и чашками. А потом для успокоения нервов давали печеньку. Использовали метод кнута и пряника.

Ближе к концу третьего месяца я изловчилась застать всех неуловимых вузовских начальников, получила печати и даже вызволила трудовую книжку. Казалось бы – можно вздохнуть с облегчением. Но начальница отдела кадров забыла поставить какую-то закорючку.

Учитывая, что пенсия в нашей стране всегда была понятием эфемерным вроде единорогов, сфинксов и кентавров, за стаж я не боролась. Да и едва разменяла четвертый десяток, далеко еще до заслуженного отдыха. Но нервная девушка на том конце провода убедила – если не приеду, звонки участятся. Надрывные просьбы посетить отдел кадров перейдут в угрозы. Боюсь, даже банки не обзванивают должников с таким усердием… В общем, я сдалась.

Надела кожаные лосины, плащ-непромокайку, стянула длинные каштановые волосы в тугой пучок, уныло вздохнула и вышла на улицу.

Пешеходы смачно хлюпали резиновыми сапогами по лужам. Радостная зелень придомовых клумб цвела и благоухала так, как еще никогда за всю мою жизнь. Свинцовые тучи нависали над головой. Толсто намекали, что надеяться на прекращение дождя не стоит, а вот на новые ливни – пожалуйста.

С подъездного козырька прямо на голову с бульканьем скатились ручейки воды. Зонт я открыть не успела, пришлось попрощаться с прической, легким макияжем и хорошим настроением.

Автобусы резво рассекали по мокрому асфальту, выписывали крутые виражи и мастерски обливали прохожих с головы до ног. Этот нехитрый аттракцион, наверное, не надоест водителям общественного транспорта никогда. Иначе как объяснить, что неповоротливые красные громадины двигались так, словно враз превратились в гоночные авто? Автобусы подлетали к остановкам, фонтанируя брызгами на несколько метров, и притормаживали в самых глубоких лужах, больше похожих на озера. Водители щурились в зеркала заднего вида. Пассажиры пытались растянуться в шпагате и забраться в салон, не утонув по колено.

По счастью, мне ехать никуда не требовалось. Любимый вуз располагался в пешей доступности. Вернее, нужный корпус, со статуей неизвестного мыслителя перед входом. Мужчина сурово хмурился и тыкал пальцем в небо. Видимо, осуждал один из самых известных способов сдачи зачетов и экзаменов.

У дверей мялись мокрые студенты. Надеялись, что дождь хоть немного ослабнет. Наивная молодежь! Все еще верят в светлое будущее… Наверное, и в повышении стипендии со следующего семестра тоже не усомнились… Хотя это объявление ректор делал уже в седьмой раз за последние годы. Блаженные… Что с них взять?

Я заскочила в корпус, закрыла зонт, с которого немедленно натекла лужа, и поставила ногу на ступеньку. Бзинн-динн-динн… Бзинн-динн-динн…

Звонок скайпа на сотовый удивил несказанно. Большинство знакомых перешли на ватсап. В крайнем случае по старинке набирали номер мобильника. Но чтобы скайп! Я отошла под лестницу и приняла вызов.

Мое собственное лицо в окошке камеры выглядело не столько удивленным, сколько ошарашенным. Темно-карие глаза расширились, бледные щеки стали еще белее. По счастью, привлекательности я не потеряла – ну какая же женщина согласится выглядеть плохо даже по скайпу? Наверное, такая же безумная, как мужчина, который признает, что по умственным способностям недалеко ушел от гориллы. Меня сравнивали с куколкой за маленький нос, губы бантиком, аккуратный овал лица и брови вразлет. Правда, для канонов Барби пришлось бы убрать излишне округлые бедра и грудь. Зато талия вполне соответствовала пропорциям пластиковых красоток.

Неведомый собеседник решил не сражать меня своей красотой и видео не включил. Низкий грудной бас прямо завораживал, обволакивал и почти вводил в транс:

– Гульнара Сергеевна, доброго времени суток! – с явным намеком на незнание моего часового пояса начал неизвестный. – Я хотел бы предложить вам работу…

Хм… работу… предложить. Мне бы уволиться для начала.

– Уволиться помогу! Хоть прямо сейчас! – пообещали на том конце скайпа, словно прочли мои мысли. – Видите ли, нам очень нужны такие кадры. Академия у нас необычная, немного странная. Зато работа интересная. И самое главное – мы готовы выплатить за вас ипотеку. Интересно?

Фраза «выплатить ипотеку» в последние годы означала примерно то же, что в средние века – «изгнать беса» из одержимой. Кризис выкосил средний класс подчистую, а банки пощады не знали. Едва ли не все мои деньги уходили в чертову долговую яму – на оплату квартиры, которой уже лет десять.

– Я вижу, вам интересно, – радостно произнесли на том конце «провода». Складывалось ощущение, что незнакомец читает мои мысли, как открытую книгу.

Мне следовало еще тогда насторожиться. Но какой же русский откажется от халявного закрытия ипотеки? Наверное, только мертвый. И то не факт! За него вступят в игру дети, внуки, правнуки!

– Вы оплатите ипотеку в этом месяце? – растерянно уточнила я, потому что не знала, что еще спросить.

– Конечно! – заверили меня. – Хоть сегодня! Уверяю вас, у нас отличные отношения с вашими банками. От вас требуется исключительно устное согласие. Просто отчетливо произнесите в трубку: «Я согласна работать в Медицинской Академии перекрестий». И все. Вы уволены, трудоустроены и избавлены от долгов. Что скажете?

Наверное, в ту минуту все выглядело настолько неправдоподобным, похожим на розыгрыш, фантасмагорию, что я не подумала: чем рискую? Решила – была не была. Не получу обещанное, так хоть пошучу над юмористом.

– Я согласна работать в Медицинской Академии перекрестья! – отчеканила я, хотя совершенно не понимала – каким образом обычный преподаватель физики связан с медициной. И уж тем более, что за перекрестье имеется в виду. В трубке шумно порадовались и отключились.

Брр… Бывают же такие шутники! И вот стоило мне так подумать, как мир вокруг начал стремительно меняться. Только что над головой наискось расчерчивал пространство угол под лестницей. Сбоку мигали ртутные лампы. Заменять их в нашем вузе начинали, только если приборы отказывались светить наотрез. Пунктирное освещение никого не смущало. Никого из руководства. Мнением учащихся и преподов пренебрегали так же, как третьими цифрами после запятой в студенческих задачках. Ребята выходили с занятий с нервным тиком, лекторы – тоже. Но кого это смущает, когда речь идет о десятках тысяч рублей? Правильно – только не начальство!

Внезапно вместо коричневой будки вахтера образовался длинный голубой коридор. Потолок взмыл на недосягаемую высоту. Запахло паленым и перченым.

Вдалеке раздался взрыв, а затем еще несколько – один громче другого. Полыхнуло неслабо. Навстречу мне потянулись языки пламени, будто приветствовали после долгой разлуки страстными объятиями. Я инстинктивно отшатнулась, поскользнулась на чем-то мокром и едва не распласталась на полу. Чьи-то сильные руки подхватили меня под мышки и водрузили на ноги. Эти же руки крутанули на сто восемьдесят градусов, и перед моим лицом оказалась мускулистая мужская грудь, туго обтянутая светло-голубой футболкой.

Я вскинула взгляд. Так, волевой подбородок, льдистые серо-голубые глаза, мужественное, по-своему красивое лицо и длинные черные волосы, собранные в тугую косу. Почему-то вспомнился Джейсон Мамоа в фильме «Игра Престолов». Фигура незнакомца тоже ничуть не уступала телосложению звезды. К футболке прилагались черные брюки, явно на размер больше нужного, и высокие армейские ботинки, весом килограммов по пять каждый… М-да… оригинальный наряд.

– Если уже нагляделась, может, попробуем спастись? – без малейшего намека на страх спросил великан. Я коротко кивнула, просто потому, что вообще перестала понимать, что творится вокруг.

Заметив мою растерянность, незнакомец указал на языки пламени – они все еще ползли по коридору, твердо намереваясь заключить нас в объятия. Мужчина ткнул в ручку ближайшей двери. Та немедленно отворилась, как по волшебству, и меня втащили в просторную аудиторию, похожую на вузовскую.

По крайней мере, длинные ряды парт и скамеек, правда, почему-то наглухо вмонтированных в пол, выглядели очень знакомыми. Вот только на преподавательском столе столпились колбы, мензурки и прочие стеклянные и пластиковые сосуды. В них бурлила, дымилась, текла и сочилась разного цвета жидкость. Казалось, угодила в кабинет алхимика, который зачем-то решил поделиться таинствами мироздания с молодежью.

Незнакомец окинул взглядом сосуды, удовлетворенно хмыкнул и… ткнул пальцем в розетку. Вот тут я было решила, что вижу ужасный сон. Ну кто же в трезвом уме и твердой памяти будет спасаться от огня, тыча пальцем в розетку? Если, конечно, он не собрался покончить с собой, дабы не сгореть на пожаре.

Однако в руке великана обнаружился странный искрящий прибор, внешне похожий на ручку. Его встреча с розеткой привела к яркой вспышке, от которой у меня перед глазами заплясали желтые кружочки. Незнакомец ухмыльнулся, легким движением руки отодвинул преподавательский стол вместе со всем, что на нем зазвенело, и ткнул прибором в одну из колб. Раздался тихий хлопок, в воздух взметнулся пар, во все стороны потекла странная синяя субстанция, а следом за ней зеленая и фиолетовая.

Я тряхнула головой с твердым намерением проснуться. Но не тут-то было. Фантасмагория вокруг лишь набирала обороты.

Жидкость в сосудах шипела и пузырилась, стремительно превращаясь в пену. Мужчина наблюдал за процессом с лицом человека, только что получившего глубокое моральное удовлетворение. А возможно, и физическое тоже. Снова запахло паленым, перченым и даже жареным.

Почему-то вспомнилось, как бывший муж сжег суп. Я пришла домой и едва не задохнулась от едкой вони и дыма. На мой вопрос невозмутимый супруг терпеливо пояснил:

– Вначале выкипает вода. Затем догорает содержимое. Потом обугливается кастрюля. Следом отлетает эмаль…

Мои размышления прервал незнакомец.

– Так, дорогая! – сфамильярничал он. – У нас тут зевать нельзя. Чуть зазеваешься – и все, ты в медблоке. Энергия жизни – дело такое… Восстановит быстро, но другие-то потратятся. Оно нам надо?

Я пожала плечами, потому что из всего монолога великана поняла только «У нас тут зевать нельзя» и «дорогая». Не дожидаясь моей реакции, незнакомец схватил под руку, и мы ракетами вылетели в коридор. Следом потянулась неведомая субстанция, которую великан заставил покинуть уютные склянки и колбы. Коридор наполнился лиловым туманом. В глазах защипало. Огонь встретился с субстанцией, послышалось шипение, и все стихло так, что я прочистила уши. Ну мало ли? После всего увиденного возможность внезапно оглохнуть ничуть меня не смущала.

Туман схлынул, осел на пол и будто бы просочился сквозь плиты, огонь потух практически бесследно. Лишь раскаленные камни пола напоминали о недавнем происшествии. Я подняла глаза на великана. Тот спокойно скрестил руки на груди и сообщил:

– Добро пожаловать на кафедру безграничного исцеления имени Айливерта Мастгури!

Я даже дернулась от очередного потока словесной абракадабры. Но мужчина криво усмехнулся, сверкнул глазами и добавил:

– Шутка! Тебя же приняли на кафедру исцеления энергией жизни. Значит, безграничным займемся попозже. Так, для общего развития. К тому времени и пленных подтащат… Будет на ком безгранично практиковаться… А пока я провожу тебя к нашему ректору. Пообщаетесь, подпишешь документы – и можешь приступать к обучению.

– К чему? – поразилась я. Безумие набирало обороты. Каждый раз, когда чудилось – ничего более странного уже не случится, происходило нечто еще более невероятное.

– Ну тебе же нужно освоить исцеление энергией жизни? Иначе как ты будешь обучать студентов этой науке? Помимо занятий физикой… У нас тут такая физика, кстати-и… В общем, тебе понравится, – терпеливо пояснил великан. – Обучением магии займемся сегодня же. Считай, я принял тебя в аспирантуру. Я, правда, никогда не беру женщин. И мужчин ниже двух метров. Они с установками не гармонируют. Не сочетаются, издалека кажутся тумбочками. Только вообрази! Две тумбочки тащат шкаф! Странно, правда ведь? Тумбочки же маленькие…

Тот факт, что мебель вообще не должна ничего носить, а совсем наоборот – просто обязана стоять на месте на всех четырех ножках, незнакомца не смущал ни капли. Он продолжал без малейших пауз и выражения – будто судебный протокол зачитывал:

– Но ты меня впечатлила. Не испугалась огня, не завопила, не упала в обморок. Считай, тест на профпригодность прошла с блеском.

– Эм? А я думала – профпригодность заключается в способности работать по специальности. В вузах требуется владение предметом, на худой конец – научная степень… А не флегматичное наблюдение за пламенем и странными шипящими жидкостями, – протянула я.

– Молодец! Чувство юмора здесь просто необходимо! Без него у нас никак! Только ногами вперед. Но должен тебе заметить, что смерть – вовсе не повод увольняться! Никто не обязан отрабатывать чужие часы, если их владелец решил передохнуть в уютном гробу. В общем, оживим, взбодрим и настроим на долгую и плодотворную работу. Пойдем.

Пока я переваривала тот факт, что уволиться отсюда невозможно даже после смерти, великан уже привычно взял меня под руку и стремительно повел в потушенный коридор.

И с каждым шагом я все больше проникалась ощущением, что попала из огня да в полымя. Только начальников меньше, печатей, видимо, тоже. Часть меня безудержно захотела, чтобы все оказалось сном. Зато другая часть восторженно радовалась новым приключениям. Была еще и третья, которая считала, что я сбрендила.

Наверное, первая именовалась благоразумием, вторая – адреналиновой наркоманией, а третья – здравым смыслом. Но менять что-то оказалось уже поздно. И – что самое поразительное – я не очень-то и переживала по поводу потери нормального мира, стандартного начальства и обычной преподской работы в вузе.