Дар чародея

– Руслан? – пролепетала, опешив, Надя.

Вмиг оторвавшись от губ светловолосой девушки, парень медленно опустил руки с ее талии. Невольно оглядев с ног до головы темноволосую изящную Надю в золотистом соблазнительном наряде, он кисло выдохнул:

– А, это ты…

Светловолосая девушка тоже обернулась и прищурилась. В этот момент Руслан чуть отодвинулся от нее, и Надя узнала Яну из параллельного класса.

– Что ей надо, Руслан? Ты же сказал, что вы уже расстались, – заявила с вызовом блондинка.

– Так и есть. Только она, видимо, непонятливая, – нагло соврал Руслан.

Надя вконец опешила. Нет, она совсем не была готова к такому, и эти поцелуи молодых людей, и сама эта блондинка Яна ну никак не укладывались в ее голове, разум не хотел принимать всего этого, тогда как минуту назад она была так счастлива.

Руслан чуть подтолкнул блондинку с ярко-красными губами и велел ей:

– Яночка, иди, подожди меня у крайнего гаража. Я быстро поговорю с этой и найду тебя.

– Так и быть, мой котик, – кивнула Яна и провела рукой по его груди. В следующий миг, вперив взор в Надю, она процедила: – Это мой мужчина! Только посмей его тронуть, поняла?

– Иди, иди, кисуля, я сейчас, – сладко проворковал парень.

Красавица, призывно виляя бедрами в обтягивающем красном платье, прошествовала мимо Нади и скрылась из виду. Руслан скрестил руки на груди и оперся спиной о железную стену гаража.

– Ты теперь с ней? – тихо вымолвила Надя, устремив на него влажные от слез глаза и наперед зная ответ.

– Ты же видела? Чего дурацкие вопросы задаешь?

– Прости.

– Яна – моя девушка, я – ее парень. И у нас все зашибись, ясно?

– Но как же я? – не удержалась она от вопроса. Надя понимала, что ей немедленно надо уйти, показать гордость и забыть об этом неверном парне. Но отчего-то ее сердце не хотело верить в эту жуткую реальность, она надеялась, что, может, у них с Русланом еще есть шанс. – Разве все, что было между нами, не в счет?

– А что было? Поцеловались пару раз и гуляли без толку. Ты слишком сложная и правильная, Надюха, я устал от тебя. Так что давай по-хорошему, разбежались и все. И не надо трепать мне нервы.

– Я и не хотела трепать, просто думала…

– Слушай, Надюха, давай пока, я все сказал, – перебил ее Руслан и направился вслед за Яной.

Сердце девушки болезненно сжалось, и она вновь ощутила боль, которая была ей знакома с детства. Мать тоже не любила ее, хотя Надя постоянно пыталась заслужить ее любовь. И теперь, видимо то же происходило с Русланом, в котором она не чаяла души. В голове Нади гудела только одна мысль: «Ты не заслуживаешь любви, с чего ты решила, что кто-то должен любить тебя, такую никчемную?».

Одноклассники считали ее белой вороной, ведь она вела себя не как все, могла иметь мнение, отличное от большинства, и вообще казалась «неудобным» человеком, который не подстраивается под толпу. Кроме красоты лица и стройности фигуры, Надя не могла приписать себе ни одного качества, которые в их время ценились в девушках. Она не была взбалмошной, наглой, знающей себе цену и сексапильной. Она всегда чувствовала себя чужой среди окружающих ее людей. Она более ценила книги, чем дискотеки, душевные разговоры с людьми, а не тусовки с попойками. И вообще, на прогулки с единственной подругой или с Русланом у нее почти не оставалось времени.

– Что во мне не так, Руслан? Скажи? – спросила она глухо ему вслед, когда он прошел мимо и уже почти свернул за гараж.

– Не так? Да все! Ты не от мира сего, – нервно выпалил парень, обернувшись и подтвердив все ее тяжелые думы. – Губы не красишь, пивасик не пьешь, в музыкалке какой-то училась, даже не материшься. Дискач не любишь, тебе бы все дома пироги стряпать. Девственница до восемнадцати лет! Это вообще дичь какая-то!

– Ты обиделся на меня за это? За то, что я не стала с тобой… – уточнила тихо девушка, ухватив самую суть. – Но пойми, мне надо привыкнуть к человеку, полюбить его, наверное. Не могу я так сразу… я говорила тебе…

– Не можешь – твои проблемы, а мне нужна нормальная девка, чтобы горячая была, а не девственница.

– Я поняла, прости, – пролепетала Надя, понимая, что против светловолосой страстной Яны без комплексов, в соблазнительном красном платьице, ей точно не выстоять, – может, это и к лучшему…

Она отвернулась от него, понимая, что, наверное, Руслану никогда и не нравилась по-настоящему, не говоря уж о том, чтобы он мог любить ее. Вообще, говорить о любви в их циничный, развратный век было дурным тоном и большой глупостью. И, видимо, Яна оказалась более сговорчивой. Как бы ни стало больно в этот минуту Наде, она была готова скорее отпустить Руслана, чем поступиться своими принципами. Однако ее последняя фраза отчего-то задела парня, и он процедил:

– Для мужа себя бережешь? Береги. В сороковник, может, кто и позарится.

– Почему в сороковник? – удивленно вымолвила она, вновь оборачиваясь к нему. – Я просто хотела, чтобы все было по любви…

– Вот и дура, ну и береги себя до гроба.

– Я… – она хотела возразить, но подумала, что не стоит объяснять ему то, что для нее светло и ценно, тогда как для Руслана это были лишь ее глупые выдумки и старомодные запреты.

Вновь отвернувшись от него, она ощутила, как комок подкатил к горлу. Через миг она услышала быстрые удаляющиеся шаги Руслана.

Это было время, когда мужчины не говорили о любви. Они боялись чувств и всячески вытравливали из себя все возвышенные и романтичные порывы к женщине. Считалось, что мужчина, признавшийся в любви или влечении к девушке, слаб, глуп и примитивен. Уважение к женщине и восприятие ее как божественного существа, которое дает новую жизнь, потерялось у настоящего поколения. В этот век низменные чувства на уровне животных инстинктов, неразборчивость в связях и въевшийся стереотип, что доступных женщин безумно много, взрастили огромное поколение циничных, бессердечных и озабоченных удовольствиями парней, которые не ценили чистоту и верность в девушках, а жаждали лишь доступности и глянцевой пластмассовой красоты.

Только спустя полчаса вдоволь наплакавшись в гаражах, Надя, чуть пошатываясь на каблучках, медленно направилась в сторону школы, ощущая, что еще долго рана от предательства Руслана, который стал ее первым парнем, будет напоминать о себе.

Последующие события того дня Наде показались хаотичными, шумными и гнетущими. Выпускной бал, поздравления, веселый гомон голосов, пиццерия, в которую они зашли с тремя одноклассницами, перед тем как пойти гулять в центр города, – все это не задевало душу Нади, и она делала все машинально, стараясь быть как все. Но сердце страдало, и она жаждала остаться наконец одна и наплакаться вдоволь.

Около восьми вечера они гуляли с подругами по набережной Исети, и в какой-то момент Марина предложила перейти на другую сторону реки, потому что там было устроено веселье с шариками и ведущими, которые горланили в микрофоны на всю округу. Когда девушки приблизились к перекрестку, чтобы перейти улицу, Надя оказалась чуть впереди от подруг, которые остановились у лотка с мороженым.

Оглядываясь на одноклассниц, она посматривала на красный глаз светофора, думая, что вот-вот загорится зеленый, и девушки не успеют. Придется ждать новый сигнал.

– Зеленый огонь, что ли? – раздался около Нади хрипловатый голос. И девушка невольно обернулась на сгорбленного старика, стоявшего справа от нее, среди других людей, ожидающих зеленого сигнала. Старик добавил: – Ничего не вижу, внученька, глаза совсем плохи стали.

– Нет, дедушка, – ответила Надя приветливо, отмечая неприятное морщинистое лицо старика, который опирался на длинную сухую палку и весь трясся. – Еще красный. Я скажу вам, как будет можно идти.

Старик был странным, лохматым и неопрятным, в заношенном балахоне, похожем на монашескую рясу, и непонятной меховой фуфайке. Довольно крупного телосложения, он очень сильно горбился, склоняясь почти вполовину. Вывернув неестественно шею, он как-то боком поднимал на нее лицо и сверлил неприятным взглядом.

– А может, поможешь мне перейти, внученька? – попросил он.

– Хорошо, помогу, – кивнула Надя, обернувшись на подружек и видя, что они еще покупают мороженое, решила перевести деда на другую сторону, а потом вернуться обратно.

– Могу я взяться за тебя, внученька? – прокряхтел старик.

– Конечно, дедушка, – улыбнулась девушка и подставила ему локоть.

Проворно ухватившись, старик сильно сжал ее своей морщинистой трясущейся рукой ее локоть. Девушка подумала, что для такого пожилого человека у него довольно сильные пальцы.

Загорелся зеленый свет, и Надя двинулась вперед, старик засеменил за нею, сильнее сгорбившись и тяжело опираясь на палку. Стараясь идти небыстро, чтобы за ней успевал дед, девушка отметила, как морщинистая ладонь старика как-то нечаянно переместилась на ее запястье.

Вдруг до слуха Нади донесся пронзительный птичий крик. Вмиг подняв голову, она удивленно увидела, как прямо на нее летит птица с широкими крыльями. Это был не голубь и не ворона. Птица с желтым закругленным клювом и рябыми перьями пролетела над ее головой, едва не задев волосы, и девушка даже чуть приклонила голову от испуга. Делая последние шаги по переходу, Надя невольно обернулась вслед птице, очень похожей на сокола или ястреба. Она не знала точно, так как плохо разбиралась в животных. Сделав большой круг в воздухе, как заметила девушка, птица устремилась обратно в их сторону. Не понимая, откуда в центре города лесная птица, Надя проворно переступила поребрик, отделяющий проезжую часть от тротуара, и обернулась к старику.

– Все, дедушка, перешли. Дальше вы сами, или как? – спросила она.

Медленно подняв голову, старик немного выпрямился, и Надя отметила его немигающий и какой-то стеклянный темный взор. Чувствуя, как ладонь старика яростно сжала ее запястье, а пальцы просто впились в кожу, она ощутила, как голова закружилась. Снова раздался крик птицы. Надя успела только поднять голову и увидела, как сокол или ястреб вновь летит к ним. Через секунду птица оказалась совсем рядом и умело села на ее плечо, а в глазах девушки мгновенно потемнело. Голова ее закружилась сильнее, и через секунду она потеряла сознание, оседая на землю.

– Ой, внученька! Ты что? Что с тобой? – закряхтел показно-испуганно старик, пытаясь придержать падающую девушку с закрытыми глазами. Его руки казались немощными, но он все же крепко держал Надю, не давая ей упасть.

– Вам помочь, дедуля? – послышался рядом голос молодого парня.

Старик резко обернулся к молодому человеку и пронзил его колючим взором темных глаз, словно предупреждая, чтобы тот не вмешивался. В следующий миг сокол вновь громко закричал, захлопав крыльями, прыгнул вверх и уселся на плечо старика, привычно вцепившись в его плоть лапами…

Надя очнулась внезапно. Сознание вернулось с шумом в ушах. Распахнув глаза, она уставилась непонимающим взором на серую стену в трех метрах от нее. Чуть помотав головой, она отметила, что вокруг темно, и она находится в каком-то коридоре или длинной комнате. Вокруг, кроме серых каменных стен, не было ничего и никого, только полоса света пробивалась откуда-то сбоку, разгоняя мрак, окружавший ее. Воняло сыростью, а стены были выложены из необтесанного камня. Надя сидела прямо на полу, ощущая под руками ледяные камни.

Она не понимала, где она и как здесь очутилась. Последнее ее воспоминание было о неприятном старике и о странной птице. Уже окончательно придя в сознание, она подумала, что надо, наверное, найти кого-то из людей и вообще понять, где она находится. Возможно, с ней случилось нечто скверное, раз она оказалась в этом жутковатом месте, тогда как должна была находиться в центре города с одноклассницами.

Надя попыталась встать, но это удалось только с третьей попытки, она выпрямилась, пошатываясь на невысоких каблучках босоножек. Голова все еще кружилась, и девушка медленно поковыляла к дверному проему, откуда лился свет. Уже через минуту она увидела ступени, ведущие наверх, и устремилась по ним как можно быстрее, ощущая дурноту и слабость во всем теле.

Когда она вышла наружу, невольно остановилась, созерцая картину, представшую перед ее глазами. Ее окружал густой лес, место было незнакомое. Она огляделась по сторонам и отметила, что только что выбралась из подвала какого-то небольшого полуразрушенного дома, у которого окна были заколочены ставнями, как в деревне. Дом, казавшийся заброшенным, стоял прямо посреди соснового леса, и людей поблизости не наблюдалось.

Испуг и паника вмиг охватили девушку, и ей подумалось, что кто-то хотел ее убить и приволок в это место, а может, ее… Она опустила взор на платье и начала лихорадочно ощупывать себя руками. Платье оказалось целым, да и вроде бы телесных повреждений и синяков на ней не наблюдалось. Это было уже хоть что-то утешительное. Ее внутренний голос стал настойчиво твердить, что надо немедленно бежать отсюда, пока не вернулись те, кто сюда ее привез или притащил.

Вновь оглядевшись, она увидела, что солнца не видно за серыми тучами. Не раздумывая более ни минуты, Надя ринулась бегом вперед, думая о том, как бы поскорее выйти из этого неприветливого леса и повстречать хоть кого-нибудь из людей. Ее голова все еще кружилась, и уже спустя четверть часа, задохнувшись и ощущая, что силы истекают с каждой минутой, девушка осела на траву, задыхаясь и привалившись к стволу дерева, вновь потеряла сознание…

Глава II. Незнакомка

Судьба играет с нами в странные игры…

посылая на нашем жизненном пути то,

что в кратчайшие сроки может привести нас

к счастью, а нашу Душу к спасению…

Российская империя, Воронеж, 1860 год

пригородная дорога

Перепачкавшись в грязи, Сергей наконец выбрался из перелеска. Оглядываясь назад, он еще раз осмотрел все вокруг, но, как и полчаса назад, не увидел ничего подозрительного. Этот проклятый колдун растворился в утреннем тумане, как черт в ночи. Уже выбравшись на дорогу и немного обтерев о траву короткие грязные сапоги из дорогой кожи, молодой человек проворно зашагал в сторону пролётки, которая ожидала его неподалеку.

Кучер Ефим, сидя на козлах, терпеливо дожидался его уже несколько часов. Едва услышав шаги, мужик обернулся и услужливо поинтересовался:

– Все хорошо, ваше сиятельство?

Сергей нахмурился сильнее и отрицательно покачал головой.

– Домой поехали, – велел Чернышев, запрыгивая на подножку открытой коляски.

Ефимий стегнул запряженную пару, и рысаки резво понесли по пустынной проселочной дороге. Туман потихоньку рассеялся. День предстоял ясный, оттого крыша легкой пролётки была спущена. Сергей напряженным взором осматривал пробегающие мимо деревья и кустарники, надеясь на удачу и желая увидеть силуэт человека, но кругом было пустынно. Он прикрыл глаза, так было легче вспоминать образы. В голове он начал методично прокручивать все то, что видел за последние два часа, пытаясь все же найти хоть какую-то зацепку и понять, где искать этого проклятого колдуна, который уже третий раз уходил от его возмездия.

Рысаки не проскакали и версты, как вдруг Ефим дико вскрикнул:

– Куда! Твою ж… – услышал Сергей нецензурную брань мужика и едва не слетел с сиденья, так как кучер резко осадил лошадей, остановив коляску.

Невольно открыв глаза, Чернышев отметил, как кучер стремительно слез с козел и поспешил к лошадям.

– Ефимий, что там? – выглянул из коляски молодой человек, привстав.

– Девица прямо под лошадь угодила, барин! – через плечо крикнул Ефим, склоняясь к дороге.

– Как? – опешил Сергей и вмиг спрыгнул с подножки, устремившись к кучеру.

Действительно, на пыльной дороге лежала девушка, причем очень странно одетая: в узком полупрозрачном палевом платье или скорее нижней сорочке, которая едва прикрывала колени. Темные волосы ее, длинные и густые, рассыпались по грязной дороге. Закрытые глаза и недвижимая поза указывали на то, что девица мертва или потеряла сознание.

– Как кошка дикая прямо из леса выскочила и под копыта бросилась! Я не увидел ее совсем, – разорялся Ефимий Иванович, несчастно глядя на незнакомку. – Доктора бы надо, наверное, Сергей Михайлович?

– Погоди, – отмахнулся от него молодой человек.

Присев на корточки над девушкой, Сергей отметил на ее виске большую кровавую ссадину-синяк. Явно лошадь или оглобля ударила ее по голове. Ее лицо справа было сильно испачкано в грязи. Он немедленно протянул руку к шее девушки, чтобы нащупать пульс и понять, что с ней, но ладонь замерла, не коснувшись кожи. Лицо девушки было невероятно знакомо. Миловидное, бледное, с небольшими губами, оно вызвало невольный возглас у молодого человека. Но, тут же придя в себя, Сергей все же приложил руку к ее шее и прощупал, уловив довольно хороший пульс. Она просто была без сознания.

Тоже склонившись над девушкой, Ефим невольно воскликнул:

– Господи, как похожа на Лидию Ивановну! Прямо…

Слуга замялся, ибо молодой человек мгновенно вскинул глаза на кучера и пронзил его диким пораженным взглядом.

– Сам вижу… – лишь только прошептал Чернышев и вновь обратил взор на девушку. Она так и была без сознания. Но сходство с его покойной женой было совершенно поразительным, отметил Сергей.

Он быстро стянул с плеч плащ и завернул в него девушку, пытаясь скрыть невозможную наготу ее ног от посторонних глаз. Очень бережно он поднял ее на руки, стараясь осторожно прижимать ее к себе, чтобы не нанести еще большие увечья. Быстро направившись к коляске, он взобрался на подножку, чуть выше приподнимая девушку, чтобы ее распущенные темные волосы не задели бока экипажа.

– Домой гони. Я сам ее осмотрю, – велел Сергей, обернувшись к кучеру.

– Сергей Михайлович, вы что же, ее домой намерены забрать? – опешил Ефим, умело запрыгнув на козлы впереди. – А вдруг она воровка или попрошайка какая-нибудь? Вид у нее уж больно дурной.

– Ефимий, ну что ты говоришь, в самом деле? – ответил, вздохнув, Сергей, быстро опустившись на мягкое кожаное сиденье. Осторожно положив девушку к себе на колени, он так и удерживал ее плечи в своих руках, чтобы голова была чуть выше. – Неужто ее здесь оставим? Мы ведь виноваты во всем. Надо помочь. Домой говорю, гони, голубчик!

– Слушаюсь, барин, – слуга понятливо кивнул и натянул поводья, зная, что хозяин его уж больно сердобольный человек, который постоянно так и жаждал кому-нибудь помочь. К тому же Чернышев, хоть и был потомственным графом, но учился в медицинских институтах в столице и слыл искусным доктором, хотя и не вел постоянную практику.

Воронежская губерния,

усадьба Михайлово

– Велена Александровна изволили прилечь, барин, – объявил с порога Илларион, распахивая шире дверь и оглядывая незнакомую девицу на руках Чернышева. Однако слуга не сказал ни слова более, зная, что не его дело вмешиваться в то, что делал граф.

– Чудно! – ответил приветливо Сергей и, торопливо войдя в парадную, через плечо приказал дворецкому: – Илларион, вели принести в мою спальню чистой воды и полотенец.

– Будет исполнено, Сергей Михайлович, – кивнул слуга.

Уже направившись к лестнице, молодой человек, словно что-то вспомнив, велел:

– Голубчик, и воду, будь добр, теплую сделай. А то девица вся в грязи, обмыть ее надобно.

Войдя в спальню, Сергей положил бессознательную девушку на свою постель, на покрывало. Распахнув плащ, он осторожно снял с нее непонятную короткую шелковистую гипюровую рубашку, чуть порванную внизу. Его взор непроизвольно описал круг по ее телу и остановился на нижнем белье, которое было на ней. Округлый мягкий лиф, едва прикрывающий грудь, и тонкие тканевые полоски на бедрах вызвали у него удивление. Никогда он не видел ничего подобного.

Понимая, что забылся, Чернышев мотнул головой и быстро сосредоточился. Он начал осматривать незнакомку, проводя руками по контурам ее тела, но не прикасаясь. Уже через пару минут он облегченно выдохнул. С девушкой все вроде было хорошо, только синяк темнел на ее бедре, расплывшись некрасивым сиреневым пятном по коже, и небольшая рана на виске немного кровоточила.

В этот миг в спальню вошел Илларион.

– Вот, барин, и водица, – заявил с порога слуга, ставя чистое ведро с теплой водой на пол у небольшого столика с кувшином и тазиком. Илларион остался стоять у стола и, заглядывая за широкое плечо Чернышева, пытался лучше разглядеть обнаженное тело девушки, совсем не торопясь уйти.

– Я все вижу, Илларион, – произнес, не поворачивая головы, Сергей. – Прекрати глазеть на нее и лучше попроси у Велины Александровны чистую сорочку. Только так, чтобы она не поняла для чего. Покамест я не решу, что делать с этой девицей.

– Слушаюсь, барин, – кивнул Илларион и быстро вышел прочь из спальни.

Спустя полчаса, отмыв девушку от пыли, крови и грязи, Сергей осторожно вытер ее полотенцами и надел на нее принесенную слугой рубашку бабушки, которая оказалась ей по колено. Велина Александровна имела маленький рост, а девушка, видимо, была выше нее.

Незнакомка так и не приходила в себя, и молодой человек, оставив ее лежать на своей кровати, бережно накрыл пледом. Стоя подле нее, Чернышев долго мучительно рассматривал знакомое бледное недвижимое лицо. И не мог понять, отчего незнакомка так невозможно и даже жутко похожа на покойную Лидочку.

Черты лица девушки были точной копией лица его пропавшей обожаемой жены Лиды и имели лишь немногие отличия. Незнакомка обладала более полными губами, чуть более высоким лбом и ямочками на щеках. Так же цвет волос был иным. У Лидии русые пряди имели каштановый отлив, как и брови, и ресницы. У девушки же густой поток волос был темно-русым, насыщенного темно-шоколадного оттенка. Брови же и ресницы незнакомки показались молодому человеку почти черными. Взор Сергея спустился ниже, на ее шею и плечи. Теперь она была покрыта пледом, но он очень хорошо запомнил изящное нежное тело с белой кожей.

Внезапно ощутив, что девушка уже в сознании, он посмотрел на ее лицо. Тут же его заинтересованный взор уперся в блестящие глаза, которые имели светлый ореховый цвет. Взгляд незнакомки совсем не походил на обычный покорно-нежный серый взор Лидии. Взор девушки лучился чувственной силой и неким вызовом. Следующая мысль, промелькнувшая в голове у Чернышева, была о том, что незнакомка уж больно долго в упор смотрит ему в глаза и совершенно не смущается, хотя должна была опустить взор еще минуту назад, как это обычно делали все женщины его окружения. Смутился как раз Сергей и, чуть опустив глаза, выпрямился.

– Что со мной? – произнесла хрипло она.

– Мой кучер ненароком сшиб вас лошадью, – ответил тихо молодой человек, вновь уперев изучающий взор в лицо незнакомки. Она молчала и, не отрываясь, смотрела на него и только моргала, словно пытаясь понять смысл слов. Видя непонимание, написанное на ее приятном лице, он пояснил: – Вы выбежали из леса, Ефим не увидал вас и едва не задавил. Вы потеряли сознание.

– Вы сбили меня? – наконец сказала она.

– Да.

– Вроде я не видела машины.

– О чем вы? – спросил глухо он и сделал пару шагов от кровати, чтобы не смущать девушку своей близостью.

– Хотя да, я блуждала по лесу, потом дорога… и правда шум! Ах да! Я вспомнила! Позади раздалось ржание лошади, и потом копыта… – она нахмурилась.

– Верно, лошадь сбила вас с ног, и вы упали, – помог ей Сергей.

– Странно… – промямлила она и начала осматривать комнату, где находилась сама и все ее убранство. Уже спустя минуту она вновь посмотрела на молодого человека. Он выглядел необычно, в каком-то старомодном костюме, в накрахмаленной рубашке со стоячим воротничком. Лицо его, молодое и приятное, с живыми голубыми глазами, выражало крайнюю заинтересованность и желание помочь. Темно-русая короткая борода и усы, умело остриженные, видимо, хорошим парикмахером, явно шли ему. Но теперь многие мужчины носили бороду, небритость была в моде, оттого это вовсе не удивило девушку. Лишь его густые русые волосы, сильно прилизанные на один бок, не понравились ей. Она попыталась сесть на кровати, но тут же схватилась руками за голову, которая полнилась тысячей болей, и со стоном выдохнула. – Ой…

Сморщившись, она упала обратно на подушку, а молодой человек вновь склонился над ней.

– Вам надобно все же полежать, голубушка. У вас сотрясение головы и вам вредны резкие движения, – объяснил он.

Она обратила на него внимательный взор и промямлила:

– Говорите, как будто вы врач, – она вновь перевела глаза на высокий потолок с расписным плафоном, где были изображены ангелы, играющие с нимфами. – Где я?

– У меня дома. Простите, но вы были без сознания, и я был вынужден привезти вас в свою усадьбу. Как ваше имя?

– Надя, – просто ответила девушка, поморщившись, чувствуя, что ее сильно тошнит, и отмечая, что обстановка комнаты уж больно вычурная и дорогая, будто дизайнер пытался воспроизвести времена двухсотлетней давности.