По дороге жизни. Сборник рассказов

Пришёл новый 1955 год. С Витей даже в школе мы виделись редко. Он был хорошим спортсменом-лыжником и постоянно находился то на сборах, то на соревнованиях. Но перед майскими праздниками он снова попросил у меня мои «игрушки». Я дал, и опять у нас с пацанами был пир горой.

Однако вскоре случилась беда. В июне Виктор, уже сдав один или два экзамена (кстати, учился он очень хорошо), во время кросса, перебегая железнодорожные пути у станции Яуза, попал под поезд.

Хороший был парень. На похороны пришло очень много народу, я тоже. Где-то в сентябре от старших узнал: в газете «Труд» напечатали заметку о том, что взяли вооружённую банду, которая грабила по нашему северному направлению. Участвовал ли Виктор в этих грабежах, сказать не могу. Возможно, он просто передавал пистолеты кому-то из участников банды. Ростокинских среди них не было – это точно. Все ребята в ней – с Северянки и Лосинки.

Одесса-мама

Я родился в Москве, то есть по праву могу называть себя коренным москвичом. Так исторически сложилось. Все родственники по линии матери проживали в Московской области. Предки моего деда – донские казаки поселились в районе Подольска. А вот отец родом из Одессы. Так хочу вам сказать несколько слов за этот необыкновенный город.

Отец родился в 1917 году. В год Великой Октябрьской революции. С тринадцати лет пошёл работать. Природа щедро наградила его силушкой. Мне не досталось и половины. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, пошёл в плавание на сухогрузе по маршруту Одесса – Нью-Йорк в должности третьего штурвального. Я до сих пор удивляюсь тому, какую силу и выносливость надо иметь, чтобы в шестнадцать лет быть штурвальным!

В Одессе я прожил до семи лет. А точнее до 1952 года. Об этом периоде воспоминаний у меня осталось очень мало, но кое-что навсегда врезалось в память. Очень хорошо помню близких друзей отца. Имена, фамилии, лица и места их проживания. У него сложились дружеские отношения со многими известными людьми того времени. Это штангист, первый чемпион мира, который выиграл чемпионат в Париже в 1946 году, Григорий Ирмович Новак. В 1960 году отец приехал в Москву, и мы пошли в цирк. Там выступал Григорий Новак со своими сыновьями. Отец познакомил меня с ним. Он, протянув руку, улыбаясь, представился: «Дядя Гриша». Затем предложил: «Познакомься с моими сыновьями». Григорий Ирмович ко всем своим заслугам добавил в 1960 году звание заслуженного артиста РСФСР.

В хороших отношениях отец находился и с Леонидом Осиповичем Утёсовым, и с Эдди Игнатьевичем Рознером. Но самыми близкими друзьями, с которыми он вырос, были братья Натоптанновы: Юра и Володя, которые проживали на Пересыпи. Мы с отцом часто к ним заезжали сначала на грузовой машине (отец работал шофёром), а затем и на собственной «Победе», которую он купил в 1951 году, вместе ехали на десятую станцию купаться и ловить бычков. После переезда в Москву я ещё лет пять приезжал на лето в Одессу. Братья со мной занимались боксом, они были хорошими спортсменами и работали тренерами по этому виду спорта. Они и привили мне любовь к нему. Позже с десятой станции переместились на шестнадцатую. Хорошо помню, что наверху склона, над морем, был ресторан. Мы часто туда приходили. Толпой по семь-восемь человек. Я обратил внимание, что, когда мы там появлялись, нас встречали как дорогих гостей. Если не было свободных мест, а это случалось довольно часто, нам ставили два стола. Хорошее было время, беззаботное…

Меня удивляло, что одесситы пили спиртное, но пьяными не были. В отличие от обитателей Ростокина, где застолья почти всегда заканчивались дракой и очень редко обходились без участия милиции. Став старше, я узнал, что во время оккупации Одессы (в основном румынами), братья Натоптанновы оставались в городе. Город жил, работали рестораны, театр, цирк – это историческая правда. В цирке проводились поединки боксёров, и братья там довольно часто и успешно выступали. Отец мой воевал (Сталинградская битва, Курская дуга) рядовым. Под Курском получил серьёзное ранение ноги, но её удалось сохранить. Вернувшись в Одессу, продолжил работу и занятия боксом. В 1945 году несмотря на серьёзное ранение выиграл чемпионат города в среднем весе. Он до конца жизни работал водителем.

После окончания войны дядя Юра и Володя продолжали тренировать, хотя многие люди сторонились их, будучи уверенными, что не сегодня-завтра их посадят, но, как оказалось, они внесли свой вклад в освобождение города. Так что отца и его друзей было за что уважать Одессе-маме.

Теперь, как говорят в Одессе, вспомним за Молдаванку. На Молдаванке жили братья Цыганы – Иван и Николай. Их отец – Иван Цыган, как сейчас бы сказали, был криминальным авторитетом. Но раньше сказали бы проще: был вором, но не простым. Его признавал и уважал сам Миша Японец (Михаил Винницкий) – король одесских воров. Часто Цыгана и его людей брал с собой на дело. Мне было шесть лет (это я помню точно), когда отец купил «Победу» цвета слоновой кости, на которой мы приезжали на Молдаванку. Что меня особенно удивляло, так это огромный двор с беседкой и два больших гаража. В одном стояла новая «Победа» синего цвета, в другом размещался чёрный ЗИМ. О ценах на машины в то время: «Победа» стоила шестнадцать тысяч, а ЗИМ – сорок тысяч. Так что для того времени они жили не просто богато, а очень богато. В эти встречи все, смеясь, вспоминали, о том, как они меня кормили манной кашей, которую я ненавидел, но у них, не знаю почему, ел с удовольствием. Во время трапезы они мне рассказывали какие-то истории за Одессу, но не сказки. Что интересно, в период оккупации эта семья тоже оставалась в Одессе. После освобождения города и после окончания войны их не посадили несмотря на то, что Цыганы были известными криминальными лидерами Одессы. Почему не посадили, не знаю. Выводы делайте сами. В 1972 году, в Москве, в метро на станции Маяковская, спускаясь по эскалатору, увидел дядю Колю, он поднимался наверх и помахал рукой, но я очень спешил, надо было срочно улетать в командировку. Через месяц вернулся и узнал от одного из друзей отца, который был в командировке в Москве, что дядю Колю застрелили, уточнив: «Из парабеллума. Разрядили в него всю обойму». Вот так. Жизнь мчится незаметно, а мы всё торопимся…

Прошло много лет, но в моей памяти сохранились самые добрые воспоминания об этих людях.

Пацаны

Шёл 1955 год. Страна отстраивалась после страшной войны и разрухи. Мне было десять лет. Летом, как всегда, я поехал к отцу на море в Одессу. Отец мой работал шофёром на грузовике, но находил время встречаться со мной не только в выходные дни, но и в будни. Чаще всего время мы проводили на море. В основном на Большом фонтане 16-й станции. Отец научил меня не только уверенно держаться на воде, но и плавать стилем брасс. А самое главное – правильно дышать, то есть делать выдох в воду. Это мне спасло жизнь во время возникшей экстремальной ситуации.

Как-то пошёл на пляж один. В те годы это было нормально. В трусах, конечно, босиком и без головного убора. Пацанами того времени панама презиралась. Для того, чтобы ходить босиком по горячему песку, а тем более по гальке, нужна привычка. Подошёл к пирсу, к которому причаливали морские трамваи. Они были намного больше, чем те, которые я видел на Москве-реке. У местных была забава – прыгать с пирса. Это где-то около пяти метров. Самые отчаянные ныряли, залезая на фонари, которые стояли на нём. Высшим классом считалось прыгнуть с носа пришвартовавшегося парохода, проскочив мимо матроса, который не давал этого сделать. А тот, кто не проскакивал, получал от матроса пендаль, но не сильный. В общем, была мальчишеская такая забава. Я подождал, когда отчалит пароход, прыгнул, не разбегаясь, с пристани головой вниз. Как только выплыл, меня стали топить два пацана. Сначала руками, а, когда ушёл под воду, ногами, попадали и по голове. До настоящего времени не могу понять, как я сообразил начать медленно выпускать воздух из лёгких и пошёл ко дну. Увидев, это они уплыли. Я наблюдал за ними, так как под водой в море плавал всегда с открытыми глазами. Сделал несколько гребков, вынырнул под пирсом. Выйдя на берег, увидел, что пацаны, которые меня топили, продолжали спокойно нырять.

Я пошел домой, на дачу, где проживал, но остановился и подумал: «А что завтра? Не отцу же жаловаться!» Решил вернуться и прыгнуть с носа парохода. Дождался, когда пришвартовался очередной пароход, залез на пристань, проскочил мимо матроса, разбежался, с подскока оттолкнулся, сделал сальто и вошёл головой в воду. Замечу, я два года занимался спортивной гимнастикой. Небезуспешно. В то время это была единственная секция в нашем районе, так что переднее сальто я крутил на дорожке, в воду намного проще. Выхожу на берег, тут подходят те двое, что меня топили. Один из них говорит: «Здорово сальто скрутил. Ты где живёшь?» Показал рукой наверх: «На даче». Он спрашивает: «Ты москвич?» И, не дождавшись ответа, улыбаясь: «По говору видно».

Подошло ещё несколько пацанов. Все по возрасту старше меня, мы познакомились. Имя помню только старшего – Владимир. Ему было четырнадцать лет, а на правой руке отсутствовали два пальца – отголосок войны. Все они были детдомовцами. Каждый день приходили на пляж, купались, играли в футбол, ныряли, а вечером всей толпой ходили в кино в санатории или дома отдыха, конечно, бесплатно – через забор. Так и подружились. Я ещё года четыре приезжал в Одессу летом.

Как-то вечером мы с отцом и его друзьями пошли в ресторан. Навстречу Володя. Шёл 1958 год, ему было уже семнадцать лет. Очень прилично одет, в белой рубашке и американских джинсах. Для ребят из Одессы того времени это был обычный прикид. Он почтительно поздоровался с моим отцом и со мной, удивлённо меня спросив: «Это что, твой отец?» Я ответил утвердительно. «А что же ты тогда на пирсе не сказал?» Отец, обратившись, к нам: «Вы знакомы?» Мы сказали, что уже три года. О том, как познакомились, промолчали. Мы пошли дальше. Отец: «Детдомовец. Толковый парень. Восемь классов у него есть. Надо устроить его в ШМО – школу морского обучения». Отца я так и не спросил, что связывало его с ребятами из детдома, но в мореходку он Володю устроил.

Кино моего детства

Мало было развлечений у моего поколения после войны. Но самым главным было кино, а точнее – поход в кинотеатр. Именно поход. В него отправлялись «толпой» по пять-десять и более человек. В Ростокино, там, где я жил, кинотеатра не было. Первый кинотеатр «Север» открылся в 1960 году. На Ярославском шоссе находился клуб камвольно-отделочной фабрики. Все его почему-то называли «Ватником». Кинофильмы показывали и в школе во время выборов. В основном, как мы, мальчишки говорили, «про войну». В моей памяти остались такие как «Два бойца», «Подвиг разведчика», китайские фильмы о войне. Кинофильм «Чапаев» хотелось бы выделить отдельно. Каждый раз мы ходили на него, надеясь, что легендарный комдив наконец-то выплывет. «Подвиг разведчика» смотрели не по разу. Счёт шёл на десятки, и это вполне серьёзно. Кинофильмы знали практически наизусть и пересказывали друг другу, что было очень смешно. Нельзя не вспомнить такие фильмы как «Джульбарс», «Как закалялась сталь», «Голубая стрела» (последний – про шпионов). Для меня на отдельном месте стоит фильм «Судьба барабанщика». Цитаты из него я помню и сейчас. «Замок английский – гривенником открыть можно», «Старик Яков, и за это ты гремел кандалами и всходил на эшафот?» или «Это двоюродный брат Шаляпина – он на пожаре потерял голос и теперь приходит пить сельтерскую воду», «А это мои друзья, и все отличники».

В те времена не так просто было попасть в кинотеатр. Надо было достать билеты. Не купить, а именно достать. И вот как это происходило. В воскресенье утром после футбола или зимой – хоккея шли брать билеты на «Ватник». Сеанс начинался в два часа дня. Взрослые на этот сеанс не ходили, а мы, пацаны, в очереди не стояли. Начиналась толкучка. В каждой группе всегда был пацан, которому давали деньги. Детский билет стоил десять копеек, конечно, без сдачи. Остальные толкались и старались пропихнуть к кассе каждый своего. Бывало, парень отдавал деньги, а билеты получить не мог – его выталкивали. Приходилось ждать и выпрашивать оплаченные билеты. Как я помню, кассир билеты отдавала. Иногда приходилось «протыриваться» на вечерние сеансы, куда дети до шестнадцати лет не допускались. Меня проводил мой старший товарищ Толик. Он меня накрывал своим пальто, и мы так проходили. Но пальто носили только в зимнее время. А в тёплое «протыриваться» было сложнее. Получалось, но очень редко. Когда стал постарше, начали ездить в кинотеатр «Форум», который находился в районе Колхозной площади на Садовом кольце, и в кинотеатр «Уран», недалеко от щербаковского универмага. В памяти остался цветной документальный фильм «Америка глазами француза», который я посмотрел в «Форуме» в 1963 году. Там я впервые увидел документальный фильм об Америке. До сих пор его помню.

Но рассказ будет неполным, если я умолчу о фильме «Великолепная семёрка», где главную роль сыграл Юл Бриннер. Кстати, он имел русские корни. Смотрел я его в 1962 году в кинотеатре «Космос» в районе ВДНХ, который был построен годом раньше. Фильм шёл всю неделю на всех сеансах. От Лосинки до Сретенки, я думаю, мало кто из пацанов учился в школе. Смотрели ежедневно, и по два, три раза в день. Что интересно, несмотря на представительство многих районов Москвы: Лосинки, Мазутки, Ростокино, Марьиной рощи – ни одной драки. Споры были только во время обсуждения фильма. Со мной в классе учился Санёк. Хороший, спортивный парень, впоследствии окончил институт гражданской авиации. Его тётя работала кассиром в «Космосе». Она рассказала ему, что за неделю показа фильма кинотеатр выполнил план на триста процентов. И я не могу не отметить яркий фильм с великолепной Мэрилин (Мерлин) Монро «В джазе только девушки».

Вспоминая, я как бы возвращаюсь в мир моего детства и юности. В то время советские фильмы были не только развлечением. Главное – они воспитывали личность, воспитали меня и моё поколение.

Праздники моего детства

В детстве мне хорошо запомнилось три праздника: Первомай, День Великой Октябрьской социалистической революции 7 ноября и Новый год. Да, были дни рождения, но их я праздниками назвать не могу. Для меня это были обычные дни, а из подарков я запомнил три: хоккейная клюшка, футбольный мяч и конструктор (мне его подарили где-то лет в восемь-девять). Когда мне исполнилось двадцать, добавился День Победы 9 мая. Это произошло в 1965 году. Ровно через двадцать лет после окончания Великой Отечественной войны. В тот год 9 мая был выходной день, и на Красной площади прошёл военный парад.

На демонстрацию 7 ноября, посвящённую Октябрьской революции, я в первый раз пошёл в возрасте шести лет в 1951 году вместе с дедом Спи-ридоном. Он имел самое непосредственное отношение к этому празднику. Дед участвовал в Первой империалистической войне с 1914 года, заслужил три Георгия, прошёл всю Гражданскую войну, имел личное оружие за участие в ней. После, с 1924 года, он работал на создании завода, который начинался с автомеханических мастерских, вырос в машиностроительный гигант Советского Союза и стал называться заводом имени Иосифа Сталина, а впоследствии предприятию присвоили имя первого директора Ивана Лихачёва. Дед работал шлифовщиком.

Колонна завода шла первой от мавзолея Ленина, на трибуне которого стояли члены правительства страны и сам «великий вождь» товарищ Сталин. Он был в плаще серого цвета. Шёл дождь, но Сталин улыбался и махал рукой. Я думал, что это он меня приветствует. Радость того дня долго не забывалась. Помню только улыбку вождя и его приветствие мне. Когда у нас собирались гости, я каждый раз рассказывал им об этом.

Ещё несколько раз на демонстрации, посвящённые Великому Октябрю, я ходил, учась в институте. Без напряга, даже с удовольствием. Это была возможность лишний раз пообщаться с друзьями и преподавателями. Мы серьёзно относились к этому празднику. Деды наши хотели построить новый светлый мир в стране, и мы их очень уважали.

О праздновании Дня солидарности трудящихся всего мира – 1 Мая я узнал апреле 1952 года. Мой дед Спиридон пообещал взять меня на демон-страцию. Я ещё мало что понимал, но обрадовался, что пойду на Красную площадь. Бабушка сделала цветы из цветной бумаги, прикрепила их на веточку. И вот наступило 1 Мая. Встали очень рано. Жили мы в районе Ростокино, а сбор был у завода имени Сталина в районе Кожухово. Ехали на электричке до Москвы, а потом от Каланчёвской площади на трамвае до Кожухово. Приехали. Было многолюдно, играла музыка. Все веселились, улыбались. Колонна тронулась. Сколько двигались по времени, не помню, но шли долго. Демонстрация начиналась в десять часов.

Вот Красная площадь. Дед шёл правофланговым, я рядом с ним. На трибуне мавзолея Ленина увидел Сталина. На кителе у него светилась Звезда Героя Советского Союза. Я приветствовал, его размахивая веточкой с цветами. Как мне казалось, он в ответ тоже махал мне рукой. Погода была, скорее, летняя, чем весенняя. Ярко светило солнце. Прошло почти семьдесят лет, но как будто этот праздник был вчера.

Не знаю почему, но ещё запомнился День Конституции. В народе её называли сталинской 1936 года. Праздновали 5 декабря. Перед ним и в день празднования в школах, домах культуры устраивались концерты са-модеятельности, и обязательно в конце показывали кинофильм. Бесплатно. Для нас, ребят, это было важно. Запомнились только три фильма: «Чапаев», «Застава в горах» и «Джульбарс».

Хочется рассказать о том, как отмечали праздники в наших бараках. С утра во время завтрака в каждой семье выпивали, но в меру. После завтрака взрослые и дети выходили на улицу. Дети и молодёжь играли в зависимости от погоды и времени года в штандер, вышибалы, волейбол, футбол, хоккей. После все расходились по домам обедать. Садились за стол, выпивали, а потом опять все выходили на улицу и накрывали общий стол.

Это все, что осталось в памяти о праздниках моего детства.

Сокольники

Парк Сокольники вот уже более 150 лет – любимое место отдыха москвичей и гостей столицы. Своё название он получил в XVII веке в честь царских птиц – соколов, с которыми государь Алексей Михайлович любил охотиться на зайцев, уток, тетеревов. Второй царь из династии Романовых правил с 1629 по 1676 гг. С тех пор и пошли Сокольническая застава, Сокольнический вал, Сокольническая слобода, а в честь любимца Алексея Михайловича – сокола Ширяя – получила название улица Большая Ширяевская.

В 1872 году государство тут выкупило землю у частных лиц и открыло парк для москвичей. Из центра старой столицы до парка проложили рельсы, пустили сначала конку, а потом и трамвай. Москвичи полюбили Сокольники. В выходные дни и праздники приезжали сюда погулять. В парке играл духовой оркестр, выступали цирковые артисты, оперные певцы. Тут пел знаменитый тенор Леонид Собинов, который впоследствии стал солистом Большого театра и всемирно известным певцом. Выступали хоры. В 1904 году во время одного такого выступления объявили о рождении цесаревича Алексея, хор исполнил гимн «Боже, царя храни», повторив его на бис. Но пришло время смут – революционные события 1905 года и Великая Октябрьская революция 1917 года, которая снесла власть царя и Временного правительства, установив более чем на семьдесят лет диктатуру пролетариата. Для парка началась новая история.

Несколько лет Сокольники находились в запустении, но, начиная с 1924 года, его привели в порядок. Сделали кафе, танцверанду, где по выходным дням играл духовой оркестр, спортплощадки и даже поле для «буржуазной» игры в крокет. Кстати, бита для игры в крокет похожа на молот, ну, а с молотом советский человек обращаться умел. В восстановлении парка активное участие принимали комсомольцы города. Ими был заложен Сиреневый сад, в котором представили свои работы молодые скульпторы. В те годы в Москве активно развивался футбол. Москвичи полюбили этот вид спорта. В Сокольниках сделали несколько футбольных полей, где до настоящего времени играют в него.

Я впервые побывал в парке Сокольники в десятилетнем возрасте – в 1955 году. Мы, ростокинские пацаны, ездили на Маленковку (это станция Северной железной дороги), на Сокольнические пруды. Купались, играли в футбол, а старшие пацаны ещё и в карты, причём не на щелбаны. Рядом с прудами, их было три, находилась «Школа юннатов». Между заплывами мы делали набеги в сад за яблоками и грушами. Днём собаки, которые охраняли его, были на привязи, а сторожу и работникам нас было не догнать. По парку гулять, на каруселях и чёртовом колесе кататься у нас особого желания не было. Забегали только в буфет за мороженым и крюшоном, и, конечно, смотрели футбол на Ширяевом поле. Там была база подготовки футболистов московского «Спартака».

На нас большое впечатление произвела американская выставка 1959 года, которую развернули в Сокольниках. Для этого американцами был построен павильон в форме сферы. Очень красивый. Перед этой выставкой в Америке в 1958 году состоялась выставка СССР. Обе они показывали достижения капиталистической и социалистической систем и преимущества каждой из них. Американцы очень серьёзно отнеслись к организации и проведению выставки в Москве и не только как демонстрации своих достижений, но как к серьёзному политическому мероприятию. За год до выставки в США на уровне Конгресса обсуждалось, что должно быть представлено в столице СССР. Помимо новых технических средств, быта американцев предполагалось показать и искусство, а именно живопись. Представителям Конгресса было предложено послать в Москву произведения художников-абстракционистов – модного течения того времени. Во время обсуждения картин в Конгрессе большинство было против того, чтобы посылать «эту мазню» на выставку, но через некоторое время, узнав, что в Советском Союзе шла борьба против художников этого направления под лозунгом «Мы против абстракционизма», все члены Конгресса проголосовали за то, чтобы эти картины выставить в Москве.

Одним из представителей абстракционизма был русский художник Василий Кандинский, который родился в 1866 году и прожил до семидесяти восьми лет. Он получил юридическое образование, был профессором, преподавал. В тридцать лет стал заниматься живописью, закончил Мюнхенскую Академию художеств. В 1911 году издал книгу о духовности в искусстве. Спустя почти пятьдесят лет эту книгу прочёл начинающий художник Владимир Немухин, а на американской выставке в Москве увидел и картины абстракционистов. Это определило дальнейшее направление его творчества. Впоследствии Владимир Немухин получил признание в художественном мире.

В 1959 году мне исполнилось четырнадцать лет. Мы с пацанами трижды «протыривались» на выставку, проводили там практически целый день. Нам было интересно всё, в том числе и как быт за океаном устроен, но в первую очередь привлекали машины. Мы не просто смотрели, но и фотографировали. (На день рождения мне были подарены фотоаппарат «Смена» и фотоувеличитель. Фотографии, сделанные на той выставке, я с удовольствием смотрю и сейчас.)

Расскажу и о самом американском напитке – пепси-коле, в связи с которым появилась частушка: «Не ходите, дети, в школу, пейте, дети, пепси-колу!» Перед тем как угощать посетителей, диктор объявлял: «Начинают работу павильоны пепси-колы». Их было несколько. И люди бросались в сторону павильонов как на амбразуру. Мы, пацаны ростокинские, сокольнические, конечно, в первых рядах. Вспоминаю такой случай. В очередной раз мы ринулись грудью на павильоны с заморской газировкой. В том из них, куда мы рванулись, работал здоровенный американец, помогал ему сын лет десяти-двенадцати. Так получилось, что мы с разгону чуть не опрокинули стойку. Юный американец схватил бейсбольную биту и замахнулся ею, но отец среагировал мгновенно и словом, и действием. Что-то резко сказал сыну и, схватив за руку, затолкал его в подсобное помещение, после чего с улыбкой продолжил угощать посетителей. В этот день я больше не видел пацана за стойкой. На следующий день он опять работал с отцом, улыбаясь всем посетителям. Почему у него была бейсбольная бита? Да всё просто. Бейсбол – национальный вид спорта американцев, и они в свободное время выходили в парк поупражняться в игре.

Выставки, прошедшие в США и СССР, позволили американцам и советским людям помимо технических достижений двух стран увидеть друг в друге нормальных людей и растопили на некоторое время лёд «холодной» войны между нашими странами.

Сейчас, когда я бываю в парке, гуляя по аллеям, вспоминаю своё детство и юность. Прекрасное было время!

Школьный двор

О школьном дворе у меня остались яркие воспоминания детства и юности. С рождения и до двадцати двух лет, а точнее до 1967 года, я жил в бараках района Ростокино. Расстояние между зданиями было небольшое. В футбол, а зимой в хоккей не поиграешь. С мячом играли в вышибалы, где надо попасть мячом в водящего, который находился внутри поля. Мяч был резиновым, и, когда за дело брались старшие ребята, они били, не жалея нас, младших. Однако я лично им за это благодарен. Так они учили держать удар, не ныть. А ещё мы любили лапту и чижика. В футбол и в баскетбол играли на спортивной площадке около школы. Ворот там не было, но имелись металлические стойки для баскетбольного щита. Они и служили воротами.