Чеченец. Возвращение домой

– Что здесь происходит?! Кто первый начал драку?! Садовский?! – Заорал Артамонов.

– А что сразу Садовский? Чуть что, сразу Садовский. Не помню я, как драка началась, – пожал плечами Владлен.

– Не помнишь?! Может тебя на «губу» посадить, чтобы легче вспомнилось?! Кто ещё не знает и не помнит?! – Артамонов выпучил глаза от злости.

Он, итак, был бледный и не очень красивый на лицо, а теперь и вовсе был похож на рыбу, вытащенную из воды. Обведя всех злобным взглядом, капитан понял, что их можно расстреливать, но они будут молчать.

– Васюта! Что у тебя тут твориться, твою мать?! Этих на больничку, живо! Этих на «губу» на двое суток, но сначала пусть доктор посмотрит на всякий случай! – скомандовал он, тыкая пальцем в солдат, – остальным отбой!

Разумеется, на следующий день пришлось доложить начальнику части. Артамонов поплелся к Полковнику Свиридову, толстому и злобному человеку. Свиридов имел склочный характер и придирался к каждой мелочи. Его не любили в части не только рядовые, но и офицеры. Каждый мечтал, чтобы ненавистного полковника перевели в другую часть, желательно за полярный круг.

Артамонов вошёл в ненавистный ему кабинет. Свиридов сидел за тяжёлым дубовым столом, укрытым зелёной скатертью. Над его головой в деревянных рамах висели портреты Маркса, Энгельса и Ленина, которых он до сих пор почитал. Чуть в стороне висел портрет Ельцина, скорее для галочки, нежели из уважения.

–Присаживайся, Олег Михайлович, докладывай. Слышал краем уха о ночном ЧП, – хмуро бросил Полковник.

«Доложили уже жополизы», – с неудовольствием подумал Артамонов, замечая личные дела новобранцев на столе. Он сел за длинный полированный стол, который был приставлен к столу Свиридова, а потом рассказал всё, что знает.

– Он с самого начала был такой борзый. Огрызался, как будто не в армию попал, а на танцульки. Не подчинился дедам, вот они и решили его проучить. Но за него заступились ещё двое.

Закончил рассказ Артамонов на том, кто где из участников драки сейчас находиться.

– Что ты мямлишь, капитан. Он, ему, его. Говори конкретно о ком речь. Кого там гнобить хотели? – раздраженно махнул рукой Свиридов.

– Так я и говорю. Новобранца этого, Садовского.

– Садовского?! – крикнул Полковник, вскакивая из—за стола.

Свиридов заходил нервно по комнате, размахивая руками и грозя свернуть мебель своей необъятной тушей. Артамонов, в который раз подумал: «Сколько же метров ткани нужно, чтобы сшить такой китель?» От праздных мыслей вывел грозный голос начальника.

– Ты хоть личные дела новобранцев читал?!

– Не успел ещё.

– Не успел?! А я успел! Помнишь дело Сускаса?!

– Конечно. Это тот, кто из—за издевательств, своих сослуживцев перестрелял, – с недоумением произнёс Артамонов.

– Да, он просто вот так взял и всех, грохнул! Рука не дрогнула, причём стрелять, толком не умел! А у Садовского чёрный пояс по карате и звание кандидата в мастера спорта по стрелковому оружию! Он из пистолета с двух рук одновременно стреляет! А теперь представь, что эти придурки его достанут! Он же мне их потом как куропаток постреляет! – поведал полковник всё так же на повышенных тонах.

– Ё моё, – Артамонов закрыл голову руками.

– Вот тебе и ё моё, – уже более спокойно заметил Свиридов, – Ладно, иди, улаживай проблему. Чтобы ни Садовского, ни других, деды не трогали. Нам самое главное год пережить, а там я его в учебку

Глава з

Артамонов ходил в лазарете, заложив руки за спину и, орал дурниной, не выбирая выражения.

– Я вас чему учил все эти два года! Сначала разведка, потом план, а потом атака! А вы что творите, гады!

– Ну, так это, разведка боем, товарищ капитан, – промямлил Порывайло, стоящий в небольшом строю возле кроватей.

– Разведка боем?! Ты что на войне?! Этот призыв не трогать! Ясно?! От слова «совсем» не трогать! С остальными тоже вести себя вежливо и корректно! – снова рыкнул капитан.

– Это что же теперь получается? Мы, деды, должны перед вшивым карантином расшаркиваться? – буркнул недовольно один солдат, с подбитым глазом.

– А ты что думаешь, рядовой Тумба, все новобранцы маменькины сынки, которые при виде отца командира штаны обделывают?! У Кокорина, Садовского и Истомина чёрные пояса по карате! А у Садовского ещё и КМС по стрельбе! А теперь представьте, он принимает присягу и получает доступ к оружию!

Порывайло тут же побледнел. Он представил, как Садовский мстит ему, стреляя прямо в спину.

– Что, Порывайло, вижу до тебя дошло, – сказал Артамонов уже более спокойно, – Новобранцев не трогать, передайте всем. И если не дай бог, что случится, вы у меня до последнего дня службы, будете на губе сидеть.

Тем временем трое парней сидели в душной, тесной камере. Здесь были серые стены с облупившейся краской и выщербленный деревянный пол. Посередине комнаты стоял прямоугольный стол и две лавки. Больше мебели не было. Садовский глянул на маленькое окно под потолком и поморщился.

– Простите, ребят. Это я вас в это вытянул. Не нужно было вмешиваться.

– Да ладно, брателло, ты не виноват. Думаешь, мне хотелось, подстилкой под дедами ходить? Меня батя так воспитывал. Никогда и не перед кем не гнуться. Он учил ребят карате при нашем спортивном клубе. И свои умения он начал мне, чуть ли не с трех лет передавать, – сказал Василий.

– А нас с батей мамка бросила, когда мне десять лет было. Если бы ещё к нормальному мужику ушла, а то выбрала алкаша запойного. Она и до этого два года бухала. Батя боролся, как мог, а потом рукой махнул. Вот и пришлось доказывать кулаками, что я не сын ублюдочной алкашни, – посетовал Витя.

– Ну, раз такие откровения пошли, то и я скажу. Меня мама в секцию карате привела. Боялась, что в школе издеваться будут. Она меня без отца родила. Теоретически, он, конечно, где—то есть, но в свидетельстве прочерк стоит. А потом я ещё в кружок по стрельбе записался. Перед уходом в армию кандидата в мастера спорта получил, – поведал Владлен.

– Только так, парни, то, что сейчас сказали не выйдет из этих стен. И давайте будем держаться вместе, Вася положил ладонь на стол.

– Друзья, навсегда, – Витя положил свою ладонь сверху.

– Друзья, что бы ни случилось, – Владлен поддержал, опуская свою ладонь на руки парней.

– Послушайте, а мы ведь присягу не приняли. Это правомерно, держать нас на губе? Мы как бы ещё не солдаты, – посетовал Виктор.

– Хах, о правах заговорил. Ты видел, какой в стране хаос творится? Теперь ты можешь книгой со старыми законами туалет вместо обоев обклеить, – хмыкнул Василий.

Неожиданно открылась дверь. Дежурный внёс поднос, на котором стояли тарелки с гречневой кашей и чай. Владлен втянул носом воздух, а потом взял в руки ложку.

– Эй, её из крупы столетней давности варили? Она же тухлая! Я не буду жрать такую кашу! – возмутился Садовский.

– Хах, мамкины пирожки из жопы вылезут, и ты тарелку облизывать будешь, а не только жрать. Думаешь, для тебя отдельное меню, – осклабился в ухмылке надзиратель.

Ребята залпом выпили тёплый чай и взяли хлеб.

– Уноси это вонючее дерьмо отсюда, – злобно рыкнул Витя.

– Дело ваше, пожал плечами дежурный, – Сейчас устав принесу. Зубрите, чтобы от зубов отскакивало.

Владлен потянулся, спина затекла от долгого сидения. К тому же ночью пришлось спать сидя. Поэтому он в буквальном смысле мечтал протянуть ноги на чём-нибудь.

– Вы, как хотите, а я спать на пол лягу, – пробурчал он, устраиваясь в углу.

К его удивлению, парни легли рядом, чтобы было теплее. Всё же полы были холодные и утром они проснулись с кашлем. Узнав, что новобранцы заболели, их тут же отправили в лазарет. Там их посетил ротный и объявил, что их призыв трогать не будут. Единственная просьба была в том, чтобы они сами не задирались, нагнетая обстановку.

– Да не будет этого, товарищ капитан. Нас не трогают и мы тише воды ниже травы, – улыбнулась Владлен.

Без постоянных подколок и тычков, жить стало легче. Те, что участвовали в драке, вообще старались обходить троицу новоявленных друзей стороной. Но Владлена огорчило то, что, ни мама, ни девушка не смогли приехать на присягу. Он, конечно, не один был такой, но всё же к большинству кто—то приехал. Мама написала в письме, что простудилась, а подругу банально не пустили родители. Владлен только не знал, насколько всё плохо.

Ирина лежала на кровати, и её буквально скручивало от кашля. Зашедшая проведать соседка, Ольга Дронова, качала головой, сидя рядом.

– С воспалением легких не шутят. Легла бы в больницу, Ир.

– Завтра обещали положить. Только у них всё равно сейчас в больнице необходимый минимум лекарств. Мне какие—то дорогие антибиотики прописали, а денег нет. Опять зарплату задержали, – прохрипела Ирина.

– Ваучеры свои продай. Я знаю, где их покупают, – авторитетно заявила Ольга.

– Кхм, я их Владлену хотела подарить, когда из армии придёт.

– Ну да, завещанием ему оставить, – невесело хмыкнула Ольга, – Давай их сюда. Продам и куплю таблетки. Не переживай, всё до копейки верну.

Ирина тяжело поднялась с кровати. И достала из ящичка стоящего в шкафу ценные бумаги.

– Вот тебе два ваучера. Больше нет. Эх, хотела сыну. Да что теперь—то, – закашлялась Ирина.

Ира и Ольга познакомились ещё тогда, когда Садовская только приехала к бабушке. Они подружились, сойдясь на общем интересе, беременности. Единственное отличие было в том, что Ольга была на два года старше и уже замужем. Со временем дружба стала только крепче. Поэтому Ирина доверяла подруге безоговорочно.

Через пару часов на столе лежало лекарство и остаток денег. Ира посмотрела на купюры и произнесла.

– Дома, поди, есть нечего. Возьми тысячу. Отдашь, как сможешь.

– Спасибо Ириша. Игорь вчера последние деньги на водку выпросил. Сидит, горе заливает. А так он у меня не пьёт, ты же знаешь, – с грустью ответила Ольга.

– Что случилось?

– Да, как у большинства. Сократили на работе. Ещё и расчётные не дали. Потерпите, денег нет. У кого денег нет, у этого жирного директора завода? Сытая бандитская рожа! Тьфу, новый русский! А мы получается старые русские, и уже не люди! – Ольга рубанула рукой по воздуху.

– А у тебя как?

– Да что как? Заставляют пахать в три вола за одну зарплату. Начальник говорит: «Кому не нравится, я не держу, скатертью дорога».

Ольга помогла подруге и приготовила обед. Затем они попили чаю, и она ушла домой. Ирина снова легла на кровать, включив телевизор. Опять шли новости, которые радости не прибавляли.

Глава 4

Илья Николаевич зашёл домой, понурив голову. Он кинул кожаный портфель прямо на пол. В прихожую выбежала жена и недовольно буркнула.

– Чего ты портфель прямо на пол кинул. Тут грязно, я полы не успела помыть.

– Грязно?! А мне плевать! – Илья пнул портфель ботинком, и тот пролетел несколько метров по коридору, – Не нужен мне теперь этот портфель!

– Ты чего кричишь? Что случилось—то?

– Что случилось?! Случилось, что я никому больше не нужен! Не нужны стране химики! Сократили меня, а проект вообще заморозили! – кричал мужчина.

– Ты же профессор, как они могли? – удивилась Арина.

– Да не нужен я теперь никому со своей учёной степенью. Всё, не перспективный человек, балласт на собственной родине! Сейчас в почёте новые русские и бандиты! Хотя и те, и другие, одним миром мазаны!

Илья снял ботинки и курточку, а потом прошёл на кухню. Открыв холодильник, он налил полстакана водки, а выпив, тут же закашлялся с непривычки.

– А я говорила, что нужно в Америку уезжать. Тебя же звали два года назад. Но, ты же, упёрся, я патриот родины. А родина взяла и об тебя ноги вытерла! – гневно произнесла жена.

Илья сел на венский стул у стола и закрыл уши руками.

– Всё, не бухти. Без тебя тошно, – процедил сквозь зубы.

– Тошно ему теперь. Вон, Николаенко, вместо тебя рванул, теперь, как сыр в масле катается, – всплеснула руками Арина, принимаясь разогревать ужин.

Семья Нефёдовых жила более чем зажиточно. В своё время профессорская зарплата позволяла. Да и денег было накоплено много. Нефёдовы мечтали устроить дочери свадьбу и подарить кооперативную квартиру. Хотя, при желании, молодые могли поселиться и у них. В отличие от Садовских, Нефёдовы имели просторную трёхкомнатную квартиру ленинградской планировки. Одна кухня была пятнадцать метров, не говоря уже о комнатах. Но Арина Ивановна заявила, что не желает жить в одной квартире с зятем. Теперь цены взлетели вверх, да и многое строительство заморозили. Арина с неудовольствием подумала, что придётся селить молодых у себя.

– Что за шум, а драки нет, – на кухню впорхнула, улыбающаяся Ксения.

– О, а этой всё смешно. Отца на работе сократили. Как теперь жить будем? Последние сбережения съедим, а дальше что?

– Я работать пойду. Как—нибудь перебьёмся, – Ксения плюхнулась на стул.

– Ещё чего! Я тебе брошу институт, только посмей! – строго сказал отец.

– Так я же могу после учёбы на подработку устроиться. Вон, Женя Кудрин в баре официантом пашет. Подрабатывает после учёбы.

– Моя дочь перед этими ублюдками в малиновых пиджаках жопой крутить не будет! – грохнул по столу кулаком отец.

– Отец прав. Я на работе дополнительную ставку попрошу, – поддержала мать.

– И будешь в своей больнице безвылазно торчать? Завтра начну работу искать. На биржу труда встану, – покачал головой Илья.

Арина поставила перед дочерью и мужем по тарелке борща, а потом села за стол сама.

– А мясо где? – спросил супруг, ковыряясь ложкой в тарелке.

– Экономить надо. Мясо теперь только по выходным, – пробурчала Арина.

– Дожился. Ученый химик Нефёдов скоро одну траву кушать будет, – с грустью сказал Илья.

После ужина родители ушли в гостиную, смотреть телевизор, а Ксения заперлась в своей спальне. Нужно написать письмо Владлену.

***

Вечером дневальный зашёл в казарму с пачкой писем.

– Пляшите, почта приехала! – весело воскликнул он.

Все сразу потянулись к нему. Каждому солдату необходимо было узнать вести с родины. Это как глоток родного воздуха, для кого Ростовского, для кого Костромского, или какого другого. Писем ждали с нетерпением всегда, с глупой надеждой, что у родных всё хорошо, или с опасением, что ещё хуже, чем было.

– Садовский! – фамилию Владлена выкрикнули последним.

Владлен ухватился за письмо, словно за спасательный жилет и, стал быстро читать.

«Привет, мой любимый. Прости, но хороших новостей на этот раз нет. Отца выперли с работы. Ты удивишься, но он запил. Второй день подряд пьёт. Не может простить государству, что стал ненужным. А я два дня не решалась написать тебе. Хочу устроиться на работу, но родители против. Типа, мне нужно институт закончить. А холодильник пополнять нужно. Деньги же имеют свойство заканчиваться. А ещё, я вчера была у твоей мамы в больнице. Она легла на какое—то обследование. Говорит, что с ней всё хорошо. Просто плановый осмотр после пневмонии. Я, конечно, в этом не разбираюсь…»

Дальше шло описание того, как и кто живёт из одноклассников. Владлену это было малоинтересно. Он думал только о маме. «Почему она не написала мне, о каком—то там обследовании. Как всегда скрыла, чтобы не волновать. Как было в прошлый раз, написала, что больна гриппом, а Ксюха проболталась, что у неё воспаление лёгких. Ах, мама, что я маленький что ли?» – подумал парень.

До вечерней поверки оставалось время, и он принялся строчить ответ.

«Привет, любимая. Ты не представляешь, как я соскучился. Это просто жесть, сидеть тут, и не видеть тебя. Ребята звали в увольнение, а я в части остался. Без тебя даже праздно шататься по городу не хочется. А вообще—то нас троих не щадят. Чаще других ставят в наряд. Видимо, чтобы заранее неповадно было. Только мы не собираемся бузить. Рыжий увалень свалил на дембель. Хоть он и не доставал никого после той драки, но без него даже дышать легче стало. Ты там узнай, пожалуйста, что с мамой. А—то она от меня всё время что—то скрывает. Ну, всё, скоро построение. Люблю тебя бесконечно. Приеду и зацелую всю с ног до головы. А ещё, сразу в загс потащу. Так что готовься. Всегда твой. Владлен».

***

Ирина с нетерпением ждала очередного обхода. Вчера ей сделали узи сердца. На это обследование была колоссальная очередь, или без очереди в другой клинике, но платно. Её врач каким—то образом сумел договориться, и Ирину осмотрели вчера. После лечения пневмонии женщина чувствовала себя хорошо, но потом вдруг стала часто накатывать слабость и болеть за грудиной. Очередной рентген лёгких ничего не выявил, но вот кардиограмма оказалась плохой. Её срочно положили на обследование.

– Возможно у вас миокардит. Осложнение после воспаления лёгких. В стационаре скажут точнее, – сказал пожилой доктор.

И вот сидя на больничной кровати, Ирина нервничала как никогда. Наконец, молодой кардиолог зашёл в их палату. Это был симпатичный брюнет, только что закончивший интернатуру. Он по очереди обошёл всех четырёх женщин, оставив Ирину напоследок. Присев перед ней на стул, доктор открыл её карту.

– Диагноз неутешительный Ирина Валентиновна. Егор Свиридович был прав. Возможно, в результате плохого питания и ослабленного здоровья, у вас развился миокардит. В этом нет ничего хорошего. На эхокардиографии выявили сердечную недостаточность и аритмию. Не настолько всё страшно, но и радужных прогнозов тоже нет. Вам теперь придётся всю жизнь пить лекарства, а ещё каждый год проходить обследование. Питаться нужно хорошо. И не нагружать организм работой. Сейчас полежите под капельницами, а мы подготовим все документы, чтобы вам дали группу инвалидности, – сказал врач с грустью в голосе.

– Инвалидность? А вы говорите, что не так всё плохо. Скажите правду, Максим Анатольевич, – заволновалась Ирина, даже руки задрожали.

Доктор накрыл её холодные пальцы своими.

– А вот нервничать вам ни в коем случае нельзя. Поберегите своё сердце. У вас же сын сейчас в армии. Вот и думайте о нём, вам его дождаться нужно. И я обещаю, вы дождётесь. С таким заболеванием живут до старости. Если рекомендации врача соблюдать. Ну, выздоравливайте.

Максим Анатольевич поднялся и вышел из палаты. А Ирина подумала, что она и так думает о сыне. Да, иной раз приходилось урезать собственный рацион, чтобы отправить сыну в посылке что—то повкусней. Она была наслышана, как кормят в армии. Хотя сын всё время писал, что у него всё хорошо. Да, недоедала. Да, в последнее время на работе чуть в обморок не падала. Вот и доигралась. Но кто же знал, что воспаление лёгких может такое осложнение давать.

– Я слышала, Ир, ты уж прости, – к ней подсела соседка по палате Полина, – Не переживай, может ещё всё наладиться. А пока держи. Тут апельсины, колбаска сырокопчёная, сыр. Ешь, тебе нужнее. Вон худая какая.

Полина положила на тумбочку несколько пакетов.

– А ты?

– Ну, за меня ты не переживай. Мы, конечно, не новые русские и миллионами не ворочаем. Но муж точку на рынке открыл, так что не голодаем уж точно.

– Сейчас все миллионами ворочают даже я, – усмехнулась Ирина, – Спасибо Полина.

– Да, насчёт миллионов ты права, Ириша, – другая соседка по палате положила на тумбочку банан.

Ещё одна соседка угостила яблоками. Ирина чуть не заплакала благодаря всех. Всё же народ не совсем очерствел.

Вечером Садовскую вызвали на лестницу. Оказалось, пришла Ксения.

– Здравствуйте, тётя Ира. Вот, мама передала тушёной картошки с курицей. Как вы? Что врачи говорят?

– Всё хорошо. Меня же положили из—за слабости в организме. Думали осложнение после воспаления лёгких, но к счастью обошлось. Авитаминоз и низкий гемоглобин, вот и все болячки. Доктор говорит, быстро подлечат и домой, – Ирина отчаянно врала, стараясь быть убедительной.

Женщина не хотела, чтобы сын узнал правду. «Ему и так там несладко, да ещё и я со своими болячками». Она и врача предупредила, всем кто будет спрашивать о здоровье, отвечать, что ничего страшного нет.

Глава 5

Владлен получил очередные письма от мамы и от девушки. На этот раз они пришли в один день, что даже удивило. Мама писала, что у неё упал гемоглобин, и ей пришлось немного подлечиться. Девушка повторяла слова матери. Ксения, якобы, даже с врачом разговаривала. Тот ответил, что нет ничего такого в том, что женщине стало плохо. Скудное питание, перегрузка на работе, вот и результат. Парень написал ответ, попросив маму, больше посылок не присылать. Он уж тут как-нибудь сам, а ей нужно беречь себя. Как же ему не хватало любимых женщин, мамы и Ксюши. Он любил их обоих. Безумно любил. С Ксенией мечтал создать семью, а со временем родить ребёнка. Это была не влюблённость юного создания, а самая настоящая любовь. Владлен и раньше ревновал Ксению к каждому столбу, а теперь и вовсе. Он даже представить не мог, что она не дождется. А если представлял, то готов был всё крушить от ярости. Конечно, Ксюша была красавица. Стройная, длинноногая, с длинными русыми волосами, которые вились от природы. У неё было кукольное личико и потрясающая фигура. Владлен понимал, что такая внешность сейчас пользуется большим спросом, особенно у пожилых богатых мужчин. Садовский боялся, что девушка, не выдержав трудной жизни, выскочить замуж за того, кого сейчас было принято называть словом «папик». Она же дочь профессора и жила не в пример всем.

Написав письмо, Владлен подошёл к друзьям.

– Ну, что, я сегодня с вами в увольнительную. Надоело здесь до чёртиков, – хмыкнул парень.

– А вот тут с тобой соглашусь, – ухмыльнулся Виктор.

– Идём. Хочу быстрее глотнуть воздух свободы, – сказал весело Василий и запел, – У солдата выходной, пуговицы в ряд,

Ярче солнечного дня золотом горят.

Часовые на посту, в городе весна.

Проводи нас до ворот,

Товарищ старшина, товарищ старшина.

А на улице и в самом деле была весна. Кругом текли ручьи, и снег почти растаял. Солнышко светило прямо в глаза. Владлен вышел из автобуса в центре города. За ним следом смеясь, буквально вывалились друзья.

– Ну, что вы ржёте как кони? – улыбнулся Садовский.

– Анекдот вспомнил, – хихикнул Виктор, – В парикмахерской прапорщик и сержант. Парикмахер:

– Прапорщик, Вас поодеколонить? Прапор:

– Ну, нет… а то жена скажет, что я в борделе был. Сержант:

– А меня надо, у меня жена всё равно не знает, как в борделе пахнет.

– Ха—ха—ха, не слышал ещё. Ну что, куда двинем, – Засмеялся Владлен.

– Ну, так… казино, девочки, коньячок, тёплые титьки в руках, – протянул Виктор.

– Ты гля, размечтался. Хотя насчёт девочек можно попробовать. Вон, смотри, в сквере цыпочки сидят. Ничего таки, а? Зачётные девахи, – улыбнулся Вася.

– Не, я не могу. У меня девушка. Мы договорились не изменять друг другу, – махнул рукой Садовский.

– Родной, тебя что, трахаться с кем—то заставляют? Ну, посидишь с нами за компанию. Ну, яйца же гудят, а? – сделал умоляющее лицо Виктор.

– Хрен с вами, идём, – сказал Владлен.

Сквер представлял собой небольшую территорию с деревьями и кустами сирени. В самой середине небольшой живописный фонтанчик, который в это время ещё не работал. Снег здесь практически растаял, и по мощёным дорожкам можно было спокойно прогуляться. Садовский подумал, что тут должно быть красиво в конце мая. Пышным цветом будет распускаться сирень, благоухая на всю округу. Берёзы зашелестят над головой. Он дал себе обещание, прийти сюда в мае. А потом, может, Ксюха приедет летом, как обещала. Тогда Владлен обязательно придёт с ней.

– Привет, девчонки. Не желаете познакомиться с тремя защитниками родины? Не волнуйтесь, без вашего согласия приставать не будем. Просто мы, так скажем, не местные и напрашиваемся на экскурсию по городу. Обещаем угостить мороженым, – распинался Виктор.

Истомин был виртуоз по части знакомства. Частенько даже удавалось заглянуть к барышне в спальню. Но Виктор никогда не наглел. Всё, как говорится, по обоюдному согласию.

Вот и в этот раз всё получилось, как нельзя лучше. Оказалось, девушки скучали, и с удовольствием согласились на экскурсию. Все трое были не модельки, но довольно симпатичные. Рыженькая Жанна. Шатенка Марина. И брюнетка Рита. Виктор питал особое чувство к рыжим девицам. По его мнению, они были самыми горячими в постели. Поэтому, он тут же схватил вставшую Жанну под руку. Вася выбрал Марину. А Владлену досталась Рита. Она с опаской посмотрела на предложенную парнем руку. Садовский наклонился и шепнул.

– Не бойся. У меня на гражданке девушка. Так что, твоя честь не пострадает.

Девушка обвила его локоть хрупкой ладонью, краснея. «Она что, и правда, девочка? А вот у подружек, похоже, богатый опыт».

– Девушки, простите за нескромный вопрос. Сколько вам лет?

– Что, солдатик, боишься, что на малолеток нарвался? Не ссы. В прошлом году аттестат о полном образовании получили, – весело хмыкнула Жанна.

– Оп, ровесницы значит. Ну и славно, – улыбнулся он в ответ.