Стратегический диалог. Мемуары дипломата

В январе 1979 года Дэн Сяопин приехал в США и стал первым китайским руководителем, посетившим Америку. 3 апреля Китай уведомил советскую сторону о том, что не собирается продлевать договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, и предложил провести переговоры об улучшении советско-китайских отношений с последующим обменом меморандумами. Таким образом, с юридической точки зрения союз между СССР и Китаем был расторгнут.

Оказавшись на политическом поле, где противодействовали два полюса, СССР и США, Китай продолжил оппонировать Союзу и налаживать отношения с Америкой, что стало объективным шансом установить связь с западными странами. Советский Союз беспокоило улучшение наших отношений с Западом: он неоднократно выражал надежду на проведение встреч на высшем уровне, но мы не торопились дать положительный ответ, хотя и не исключали такой вариант развития событий. Что планировал сделать Мао Цзэдун, навсегда останется тайной, однако очевидным было то, что, если Китай хочет пойти по пути сотрудничества с Америкой и Западом, он должен дать им небольшую фору в этой геополитической партии, пробудить еще больший интерес к Китаю. Необходимо выработать общий план и учесть все факторы, чтобы поймать тот самый момент, додержать горшочек на огне, не оставив отношения с Западом «полусырыми», в этом и состоит искусство дипломатии.

Без всяких сомнений, налаживая связи с Западом, требовалось с предельной точностью подойти к отношениям с Советским Союзом. О какой стратегической безопасности можно говорить, когда чужая армия теснит наши северные границы, а над горизонтом постоянно сгущаются тучи? Поэтому уже с 1970-х годов Китай, работая над нормализацией взаимодействия с США и ключевыми западными странами, одновременно обдумывал, как наладить связи с СССР. Однако по причинам различного характера стороны приступили к соответствующим дипломатическим переговорам только в 1979 году. В 1980-е годы мы поменяли концепцию «одной единой линии» и выдвинули постулат «не заключать союзы». Китай развивал отношения с двумя фронтами одновременно, но не впутывал в эти дела стратегию. Только тогда в отношениях между СССР и КНР действительно наметилась тенденция к разрядке.

В сентябре 1979 года ветеран Великого похода и бывалый генерал Ван Юпин, занимавший пост заместителя министра иностранных дел, в качестве главы китайской делегации повез нас в Москву на первый тур переговоров о нормализации отношений, основным предметом которых был вывод советских войск из Монголии. Переговоры продолжались два с половиной месяца, но не принесли никаких результатов. Мы ставили всего два условия: Советский Союз выводит свою армию с территории МНР, а Вьетнам выводит войска из Камбоджи. Но сразу же после этого, в декабре 1979 года, советские войска вошли в Афганистан, и второй тур переговоров, назначенный на начало 1980 года в Пекине, не состоялся. Тогда к уже выдвинутым условиям добавилось третье: широко известное устранение «третьего препятствия», то есть вывод войск СССР из Афганистана.

Помню, что на переговоры в Москву мы летели на советском Ил-62. Не прошло и часа после взлета, как в одном из двигателей произошла поломка. Нам пришлось вернуться в аэропорт Шоуду («Столица») и поменять самолет.

Вот такой был исторический период: между компартиями и правительствами двух стран постоянно возникали все новые противоречия, отношения все время ухудшались, пока наконец не достигли точки невозврата. Это был сложный этап, когда смешались старые и новые разногласия отчасти по вине Советского Союза, отчасти из-за того, что наша оценка внутренней ситуации в СССР оказалась неверна: насчет советских ревизионистов, восстановления капиталистического строя и остального. Кроме того, сильно сказывалось влияние «культурной революции». Но, так или иначе, наша борьба за независимость и суверенитет страны, сопротивление контролю и угрозе со стороны СССР были необходимы. Без этой битвы, этой большой игры невозможно представить формирование независимой, собственной дипломатической линии Китая, да и наше место на международной арене было бы совсем иным. Впоследствии как советские, так и китайские руководители признавали, что обе стороны несут ответственность за этот этап, но этот печальный опыт помог им стать умнее. С точки зрения дипломатической теории с китайской спецификой упомянутый период требует тщательного изучения – это важно для понимания процессов формирования и развития стратегических идей в дипломатии современного Китая.

Лед тронулся

В 1979 году, когда начались переговоры о нормализации отношений, мы практически нигде не пересекались с советскими людьми: были только один самолет, один поезд да одно посольство. Самолет и поезд совершали движения по одному рейсу в неделю вне зависимости от количества пассажиров. Иногда могло ехать всего три-четыре человека. Видимо, это был «политический транспорт». В посольстве работало еще около тридцати с лишним человек, а всей работой заправлял поверенный. В Советском Союзе тогда не было ни одного китайского студента.

По мере нормализации отношений между Китаем и западными странами, сгруппированными вокруг Америки, положение Советского Союза в мире становилось все более изолированным. Его отчужденность на международной арене особенно проявилась после ввода войск в Афганистан, между тем как потребность в улучшении взаимодействия с Китаем только увеличилась. 24 марта 1982 года Брежнев выступил с речью в Ташкенте, выразив надежду на восстановление дружбы. Его выступление заключало две важные идеи: он, во-первых, открыто признавал существование социалистического строя в КНР, а во-вторых, подтверждал поддержку в отношении прав Китая на Тайвань. Применив комплексный подход, Китай вынес свою оценку данного выступления и отреагировал соответствующим образом. 26 марта 1982 года, то есть спустя два дня после речи Брежнева, МИД КНР провел первую со времени образования республики пресс-конференцию, на которой глава отдела информации Цянь Цичэнь выступил в качестве спикера с заявлением: «Мы не оставили без внимания ташкентскую речь генерального секретаря Брежнева от 24 марта о советско-китайских отношениях. Мы категорически отрицаем озвученные им выпады в сторону Китая. Как в отношениях с СССР, так и в международных делах мы придаем значение реальным действиям Советского Союза». Такой ответ означал, что Китай немного скорректировал свою позицию по отношению к СССР. С другой стороны, хотя КНР и США установили официальные отношения, активные прения по поводу тайваньского вопроса по-прежнему продолжались. В совместном китайско-американском коммюнике, составленном на переговорах, США пошли на попятную касательно Тайваня, мгновенно вернув в двусторонние отношения былую напряженность. Это стало еще одним стимулом улучшения взаимодействия между Китаем и СССР.

После III пленума ЦК 11-го созыва центр тяжести в государственной деятельности сместился в область строительства экономики. Во внешнеполитической деятельности тоже произошли определенные изменения: в частности, началась глубокая проработка дипломатического курса «одной единой линии». В 1979 году в Пекине состоялось пятое заседание китайских дипломатических представителей за рубежом. На заседании товарищ Ху Яобан выступил с речью, где подчеркнул: следует изучить мнение о том, что «советский ревизионизм является очагом мировой войны, а самозабвенный запал советских ревизионистов еще не погас», стоит поразмыслить над тем, в действительности ли СССР придерживается ревизионистских взглядов. Хуань Сян, Ли Иминь, другие ораторы тоже высказали свое видение проблемы. Все понимали, что если в отношении давнего и напряженного противостояния двух соседствующих держав ничего не предпринять, это пагубно скажется на национальной безопасности и проведении четырех модернизаций[32]. Разумным будет отдалиться от США и начать постепенное сближение с Союзом, прийти к консенсусу между партиями. Таким образом, если при Мао Цзэдуне Китай и СССР сделали шаг от горячей любви к ледяной ненависти, то период правления Дэн Сяопина, напротив, ознаменовал собой потепление и таяние льдов. И конечно, наблюдая за процессом нормализации отношений КНР со странами Запада, Советский Союз никогда не оставлял попыток восстановления советско-китайской дружбы. Увидев такую активную инициативу, второе поколение партийных руководителей во главе с товарищем Дэн Сяопином верно оценило текущую обстановку и выбрало самый подходящий момент для действия.

13 июля 1982 года, накануне совместной публикации «Коммюнике 17 августа», посол США в Китае встретился с Чжоу Эньлаем и предложил решение вопроса о поставках оружия Тайваню. Штаты делали небольшую уступку: в предложении шла речь о постепенном снижении объемов продаж, однако не содержалось никаких гарантий, что к какому-то определенному сроку эти поставки полностью прекратятся. 14 июля Дэн Сяопин собрал у себя дома старое поколение партийных руководителей и высшее звено МИДа для обсуждения китайско-американских отношений. По его мнению, переговоры с США по данному вопросу на этом можно было завершить. А представители ЦК вынесли на повестку проблему улучшения отношений с СССР. Дэн Сяопин сказал, что Китаю необходимо наладить контакты как с одной, так и с другой державой. Конечно, Китай мог бы связаться с Советским Союзом и сделать какой-нибудь красивый жест в интересах развития двусторонних отношений, но следовало придерживаться принципов: от СССР ждали активных действий. Товарищ Дэн отметил, что устранить хотя бы одно из имеющихся трех препятствий (вывод советских войск из Афганистана, уход от китайской границы и с территории Монголии и воздействие на Вьетнам в вопросе вывода войск из Камбоджи) уже было бы достаточно. В частности, решенный вопрос с вьетнамскими войсками в Камбодже мог бы стать стартовой точкой для восстановления добрососедских отношений. Но, безусловно, самым основным считался вопрос с северными границами Китая, который представлял наибольшую опасность для страны. На совещании было принято решение отправить в СССР опытного дипломата, которым стал директор департамента Европы и СССР Юй Хунлян.

Юй Хунлян отправлялся в Москву с сообщением, суть которого заключалась в следующем: китайская сторона прежде всего признавала позитивную роль речи Брежнева в Ташкенте, выражала желание сесть и спокойно обсудить сложившуюся ситуацию на совещании, чтобы устранить ключевые препятствия, мешающие развитию отношений двух стран, и, разрешив несколько критически важных вопросов, стимулировать нормализацию и развитие связей во всех остальных областях. Начать предлагалось с вопроса о воздействии СССР на Вьетнам. Формальной целью поездки была проверка работы посольств в Москве и Варшаве. Варшаву сюда добавили для прикрытия, потому что не хотели, чтобы весь мир подумал, что мы первые обратились к СССР с просьбой наладить отношения или что две державы опять что-то затевают.

io августа 1982 года Юй Хунлян во главе делегации секретно выехал в Москву. По прибытии он пригласил заместителя министра иностранных дел Леонида Ильичева на ужин, где передал ему свое послание. Ильичев, будто бы не поняв, в чем состоит его смысл, дал ответ в стандартных дипломатических формулировках. Однако присутствовавший на встрече заведующий i-го Дальневосточного отдела МИД Михаил Капица[33] догадался, что это значит. Он сказал: «Это интересно, мы подумаем и дадим ответ», а также задал встречный вопрос: что значит «совещание», о котором говорится в приглашении? Оно состоится лишь после того, как СССР предпримет какие-то действия, или этот вопрос будет обсуждаться только на совещании? Советские представители решили, что не имеют полномочий принимать настолько важные решения, и сообщили о произошедшем в Политбюро и высшему руководству.

Когда 18 августа Юй Хунлян вернулся из Варшавы в Москву и вновь встретился с Ильичевым, все прошло совершенно по-другому. На этот раз заместитель министра иностранных дел устраивал банкет для китайской делегации. Он заявил, что Советский Союз заинтересован в предложении Китая и даст свой ответ после некоторых размышлений, однако надеется, что и китайская сторона, в свою очередь, проявит интерес к их мнению. Ильичев снова повторил предложение советской стороны, подчеркнув, что нельзя вести разговор о суверенитете другой страны за ее спиной. Судя по всему, обе стороны надеялись на улучшение отношений и верили, что на совещании удастся достичь положительных результатов. Замминистра коснулся таких тем, как время и формат совещания, а также уточнил, будут ли обсуждаться еще какие-либо вопросы. Ильичев также предложил сначала организовать совещание на уровне специальных представителей, а затем уже перейти к переговорам на государственном уровне.

20 августа, то есть через три дня после публикации китайско-американского совместного «Коммюнике 17 августа», первый заместитель министра иностранных дел Виктор Мальцев провел срочную встречу с временным поверенным посольства Китая в СССР, где дал официальный ответ на наше устное сообщение, заявив, что советская сторона готова «в любое время, в любом месте и на любом уровне обсудить советско-китайские двусторонние отношения с целью устранить препятствия их нормализации». Касательно вопроса о третьей стране, Советский Союз согласился обсудить его при условии, что интересы этой страны не будут ущемлены. Отсюда видно, как активно СССР включился в диалог после выхода коммюнике. В результате обе стороны согласились сделать основной целью совещания проблему устранения препятствий и нормализацию отношений.

31 августа Китай ответил на согласие Советского Союза и предложил провести в Пекине внутреннее совещание специальных представителей на уровне заместителей министров иностранных дел в первую декаду октября. 4 сентября СССР заявил о готовности начать совещание 5 октября. 8 сентября на встрече с бывшим президентом США Ричардом Никсоном Дэн Сяопин отметил, что политика Китая в отношении СССР остается неизменной: мы по-прежнему считали его страной «социалистического империализма». Конечно же, мы хотели установить контакты как с Соединенными Штатами, так и с Советским Союзом.

В октябре 1982 года в Пекине началось советско-китайское совещание между специальными представителями сторон (уровня заместителей министров иностранных дел). От Советского Союза на совещании присутствовал замминистра Леонид Ильичев, Китай представлял замминистра Цянь Цичэнь. В общей сложности состоялось шесть встреч, которые больше напоминали пробные стычки на передовой – стороны слишком далеко отстояли друг от друга во взглядах, и существенных результатов совещание не принесло. Однако стало понятно, что переговоры о нормализации советско-китайских отношений официально восстановлены. Встречи проложили канал для взаимного обмена мнениями и сыграли важную роль в процессе налаживания контактов. «Застывшие» отношения Китая и СССР – противостояние, полное отсутствие диалога и взаимодействия – наконец сдвинулись с мертвой точки. Я тогда был заместителем главы переговорного кабинета, можно считать, заместителем главы отдела, и в основном составлял справочные материалы для переговоров, еще иногда помогал с переводом, так что мне посчастливилось присутствовать на этом важнейшем историческом событии.

Вскоре после возобновления переговоров, а именно в ноябре 1982 года, скончался Леонид Брежнев, и китайская сторона отправила министра иностранных дел Хуан Хуа на похороны. Тогда произошла его встреча с главой МИД СССР Андреем Громыко – первый официальный контакт министров иностранных дел Китая и Советского Союза за последние двадцать лет.

Со смертью Брежнева реализация дипломатического курса СССР относительно Китая не остановилась: его преемник Юрий Андропов тоже придерживался положительных взглядов на советско-китайское сотрудничество. Две его важнейшие заслуги состоят в следующем: во-первых, состоялась встреча министров иностранных дел двух стран на заседании Генассамблеи ООН, а во-вторых, Советский Союз выдвинул предложение о визите в Китай первого заместителя председателя Совета министров Ивана Архипова. Архипов посетил КНР в конце 1984 года – он был старым другом китайского народа, и мы встретили его с большим почтением. Пробыв у власти совсем недолго, Андропов ушел из жизни. Следующим генсеком стал Константин Черненко, который тоже ратовал за улучшение советско-китайских отношений, но, к всеобщей скорби, и он вскоре скончался. Когда два вышеупомянутых лидера находились у власти, переговоры между Китаем и СССР продолжались, а экономическое сотрудничество начало восстанавливаться, однако в сфере политики и безопасности прогресса по-прежнему не наблюдалось.

Как-то раз в 1983 году – я тогда уже занимал пост главы отдела по делам СССР – директор ДЕСа Ма Сюйшэн вызвал меня в коридор и сказал, что меня в составе рабочей группы отправляют в Аньхой налаживать партийную структуру. Это было так неожиданно, что я спросил, приказ ли это или он хочет услышать мое мнение. Товарищ Ма ответил, что решение уже принято. Тогда я еще предложил снять с меня полномочия главы отдела, так как не знал, как сложится жизнь – возможно, пришлось бы менять род деятельности. Но в отделе кадров МИДа сказали, что пост остается за мной. Всего дважды мне доводилось участвовать в работе на местах: один раз – во время «четырех чисток» в уезде Люян провинции Хунань в 1965 году, и другой – вот в этой партийной поездке в Аньхой. В середине 1980-х годов в партийном аппарате прорастали зерна коррупции. Постоянно работая с жалобами сотрудников низшего звена и простого народа в Аньхое, я почувствовал, что дурные нравы внутри партии приобретают все больший масштаб. В тот период я осознал чрезвычайную важность дела партийного строительства и приобрел редкий опыт социальной практики и партийной закалки, который часто пригождался мне в жизни.

Советско-китайские отношения на пути к нормализации

В начале 1985 года я вернулся из Аньхоя и вновь занялся делами МИДа уже на посту заместителя директора департамента Европы и СССР – теперь в нашей структуре я занимал руководящую должность. В отношениях между Китаем и Советским Союзом наметились новые тенденции. В марте 1985 года генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Сергеевич Горбачев. Во внутренней политике он взял курс на так называемые «гласность» и «демократизацию», заявив о построении «гуманного, демократического социализма», а во внешней политике принялся налаживать сотрудничество с США и Китаем и готовить почву для вывода войск из Афганистана. На пленуме ЦК, где Горбачев был избран генсеком, он заявил: СССР надеется, что «отношения с Китайской Народной Республикой смогут значительно улучшиться» и «при обоюдном желании нет ничего невозможного».

Проницательный Дэн Сяопин вовремя ухватился за это новое веяние. В марте того же года Китай отправил вице-премьера Ли Пэна в Москву для участия в похоронах Черненко. В составе делегации его сопровождали министр иностранных дел Цянь Цичэнь, посол Ли Цзэ-ван и я. На траурной церемонии китайская сторона уже не упоминала «социалистический империализм» применительно к Советскому Союзу. Ли Пэн сказал Горбачеву, что Китай и Советский Союз – это две соседствующие державы, а улучшение отношений между двумя социалистическими странами невероятно важно, и пожелал СССР больших успехов в деле строительства социализма. Горбачев, в свою очередь, ответил, что улучшение советско-китайских отношений не должно ограничиваться экономической сферой, необходимо обсуждать политику и повышать уровень диалога. Этот разговор лицом к лицу дал обеим сторонам почувствовать взаимную надежду на прогресс в отношениях.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Реформы в КНР были начаты в конце 1970-х гг. и продолжаются по сей день, то есть на момент редактирования этой книги – уже более сорока лет. – Примеч. ред.

2

Иньцзян-Туцзя-Мяоский автономный уезд. – Примеч. пер.

3

Чжоу Эньлай (1898–1976) – политический деятель, первый глава Госсовета КНР. – Примеч. ред.

4

Сюцай, или шэнъюань — в императорском Китае обладатель начальной ученой степени, по результатам экзамена системы кэцзюй уездного уровня. Получивший ученую степень мог претендовать на занятие должности чиновника соответствующего ранга. – Примеч. ред.

5

До провозглашения КНР в 1949 г. – Примеч. пер.

6

Подразумевается, что одну часть земли они сдавали в аренду, а на другой работали сами. – Примеч. пер.

7

Один китайский ли равен примерно 500 м. – Примеч. пер.

8

«Культурная революция» (1966–1976) – идейно-политическая кампания, направленная на противодействие возможной «реставрации капитализма», борьбу с «внутренним и внешним ревизионизмом», на уничтожение политической оппозиции. – Примеч. ред.

9

Государственная политика во время «культурной революции», направленная против старого мышления, старой культуры, старых привычек и старых обычаев. – Примеч. пер.

10

Цзаофани — участники рабочих организаций, созданных во время «культурной революции». – Примеч. ред.

11

Книги о китайских патриотах и героях освободительных движений. – Примеч. пер.

12

Цзяо – денежная единица, равная 0,1 юаня. – Примеч. пер.

13

Мао Цзэдун (1893–1976) – основатель КНР, революционер, партийный и государственный деятель. – Примеч. ред.

14

Лэй Фэн (1940–1962) – сирота, воспитанный Народно-освободительной армией Китая, посмертно прославлен как образец безупречного альтруизма и верности коммунистическим идеям. – Примеч. ред.

15

Чингиз Айтматов (1928–2008) – советский и киргизский писатель. Лауреат Ленинской и трех Государственных премий СССР, Герой Социалистического Труда. Наиболее известные произведения: «Джамиля», «Тополек мой в красной косынке», «Прощай, Гульсары», «Белый пароход», «Буранный полустанок» («И дольше века длится день»), «Плаха» и др. Много писал о национальных особенностях киргизского народа. Его произведения отличаются богатством содержания, глубиной мысли и изысканным стилем и пользуются большой популярностью во всем мире. – Примеч. авт.

16

Проект 211 – сто наиболее важных вузов, отобранных Министерством образования КНР, которые должны готовить высококвалифицированных специалистов в экономической и социальной сферах. – Примеч. ред.

17

Кампания, известная как «четыре чистки» – политическая, экономическая, организационная и идеологическая, – проводилась с 1963 по 1966 г. – Примеч. авт.

18

В 1961 г. в журнале «Цяньсянь» («Фронт»), периодическом издании пекинского горкома, открылась рубрика «Заметки деревушки в три двора». Писать для нее пригласили секретаря секретариата пекинского горкома Дэн То, вице-мэра Пекина У Ханя и начальника рабочего отдела Единого фронта пекинского горкома Ляо Моша. Взяв псевдоним У Наньсин, они в шутливой и доступной для широкой общественности форме рассказывали о литературе и истории и высказывали идеологические суждения. В 1966 г. начались нападки на журнал, по стране прокатилась волна критики «Деревушки». – Примеч. авт.

19

В 1952 г. китайское правительство под влиянием советской системы образования провело реформу высших учебных заведений, раздробив старые и авторитетные в научных кругах многопрофильные университеты на отдельные вузы по специальностям. Таким образом была создана система высшего образования с упором на разграничение специальностей. На базе соответствующих факультетов Пекинского университета, университета Цинхуа, Бэйянского университета, Яньцзинского университета, Нанькайского университета, Университета транспортного сообщения и других лучших вузов страны были созданы восемь учебных заведений: Пекинский медицинский институт, Пекинский авиационный институт, Пекинский геологический институт, Пекинский институт металлургии, Пекинский институт нефти, Пекинский институт леса, Пекинский институт сельскохозяйственной техники и Китайский институт горнодобывающей промышленности. Эти «восемь главных институтов» находились в непосредственной близости друг от друга, имели лучших специалистов в преподавательском составе и обладали завидным авторитетом. – Примеч. авт.