Разбросанные дары

Габриэлла выдохнула, чувствуя облегчение. Она уже собиралась вернуться в палату, но её взгляд привлекла тёмная фигура направляющегося во второй корпус существа. Это точно был не человек – от людей не идёт чёрный дым и леденящий душу холод.

«А может он не за Джуди», – успокаивала она себя, не понимая, что ей делать дальше.

– Слышите?! Ау! Мистер! Ау! – начала она кричать.

– Хм… Любопытно, – протянуло существо. – Маленькая девочка видит меня? – спросил он, замедлив ход и глядя на Габриэллу чернотой вместо лица.

– За кем вы идёте, мистер? – дрожащим голосом спросила она.

– За Джуди Даулс, а что?

– Не троньте её, пожалуйста, – попросила Габи, вытирая слёзы.

– Не могу, – ответил жнец. – Я должен сопроводить её душу – это моё предназначение.

– Прошу, – всхлипывая, вымолвила Габи.

– Нет! – отрезал жнец и прошёл сквозь стену.

Габриэлла нахмурилась, вытерла слёзы и, стиснув зубы, побежала к разбитому окну. Крошево стекла впивалось в детские ладони, когда она ухватилась за край подоконника и, подтянувшись, взобралась на него. Худоба сыграла ей на руку, и она смогла протиснуться меж изгибающихся металлических прутьев решётки (на второй портал, за столь короткий промежуток времени, попросту не хватило бы сил). Спрыгнув на пол, Габриэлла осмотрелась. В этот самый момент, посланник смерти прошёл сквозь дверь, ведущую в коридор.

– Нет! – выкрикнула Габриэлла. – Не тронь её!

Она резко распахнула дверь, выбежала в коридор, судорожно осмотрелась по сторонам. В свете прыгающего из стороны-в-сторону маячка-поводыря не было видно чёрного существа.

– Куда же ты ушёл, – процедила Габи.

– Повреждено лёгкое! – звучал из-за приоткрытой двери, расположенной прямо напротив, басистый голос доктора.

Не мешкая и не церемонясь, Габриэлла толкнула её ногой и вбежала в процедурный кабинет.

– Ты что здесь делаешь!? – изумился санитар, помогающий в этот момент доктору.

– Попрощаться пришла? – спросил жнец, ехидно щурясь чернотой лица.

– Спасти! – выкрикнула Габриэлла, попутно разбегаясь и падая на пол, чтобы проскользнуть между ног ошарашенного санитара.

Ударившись о ножки кушетки, на которой лежала Джуди, Габриэлла вскочила на ноги и склонилась над ней. Всё это длилось считанные секунды: она приложила ладонь к ране, а затем её же кровью нарисовала смазанную руну Перт на лбу умирающей Джуди. Последний штрих получился особенно смазанным, ведь в этот момент Габриэллу схватили за шиворот и отволокли в сторону.

– Выведите отсюда ребёнка, – потребовал врач.

Послушный санитар схватил девочку за плечи и толчками повёл к двери.

– Уруз-з-з, – просипела Габи, мысленно накладывая на жнеца мощную руну, которую она выводила указательным пальцем правой руки, прижатой к бедру.

Суть данной руны была простой: избавлять от недуга, рассматривая его, как нечто чужеродное. Габи еле заметно улыбнулась, осознавая, что у неё получилось сделать то, чего ранее она не делала – нанести руну, не прикасаясь к поверхности или существу.

В отличие от Габриэллы, идущей сейчас под присмотром санитара в свою палату, никто не видел разъярённого жнеца, из тела которого вырывался поток жизненной энергии. Выгибаясь голубой искрящейся дугой света, он впитывался в тело девушки, помеченной целебной руной.

Родственная душа (встреча с Вильгардом)

Примерно двадцать лет назад

(по меркам мира Габриэллы Дэй)

– Бабуль, посмотри, что я нашла, – Габриэлла протянула пыльную стопку потрёпанных временем томиков.

За лето она успела изучить всё вокруг: огород, посреди которого стоит покосившаяся баня, основную часть дома и огромную ограду, пристроенную к нему, соседские дворы и даже колодец. Сегодня же очередь дошла до самого мрачного и загадочного места – чердака. Почему-то туда тянуло особенно сильно, но запреты старших заставляли откладывать посещение этого места напоследок.

– Габи, внученька, – бабушка взяла её за руку и усадила на лавочку, рядом с собой. – Сколько раз я просила тебя не лазить по чердаку этого дряхлого дома. Там темнотища. Того гляди, доски гнилые проломятся под ногами или, чего хуже, током ударит от старых провисших проводов.

– Я была осторожной, – Габриэлла виновато опустила голову, попутно стирая ладонью пыль с найденных вещей. – А то, что света нет, так это ерунда. Мне он не нужен.

– Свет нужен всем, – тихо проговорила бабушка, имея ввиду вовсе не буквальный смысл этой фразы.

Она грустно улыбнулась, глядя на Габи, поправила её растрёпанные волосы, с насторожённостью покосилась на стопку рукописей, некогда принадлежавших её бабушке. Той, в свою очередь, они достались от её прабабушки и так далее. В роду лишь она – бабушка Габриэллы – и её мать никогда не чувствовали в себе сверхсил и даже намёка на способности, о которых говорилось в данных рукописях.

Габи и бабушка ещё немного посидели, наслаждаясь свежим воздухом и рассуждая о бесконечности вселенной, а затем вернулись в дом.

Габриэлла дождалась позднего вечера и, когда бабушка уснула, достала из шкафчика принесённые с чердака книги. Чувство, что она испытала, открыв первую же из них, девочка не смогла бы передать словами. Мутные, лишённые цвета глаза чётко видели красивые символы, нарисованные и написанные от руки. Как выяснилось позже, это были руны и древние магические узоры. К каждому из них было небольшое пояснение и зарисовки движений: грубо изображённые человеческие фигуры, то с поднятыми к небу руками, то  со сложенными особенным образом пальцами, рисующими что-то в воздухе, то сидящие в позе лотоса по центру круга, в коем изображена шестиконечная звезда. Язык, на котором были написаны пояснения к рисункам, казался знакомым, но это было неважно: строки становились понятными и объёмными, словно написанные тонкой линией огня, они светились и парили над страницей. Габриэлле почудилось, что она слышит написанное и с каждой последующей страницей внутри неё пробуждается незнакомое ей озарение. Казалось, невидимые уста предков шепчут ей свою историю, попутно делясь знаниями, коими обладали; знакомые и в то же время чужие руки прапрапрабабушки открывают занавес, позволяя впитать опыт, пробудить древнюю силу и осознать свою настоящую сущность.

Так прошло несколько дней. Днём Габриэлла старалась вести себя как обычно, но стоило только бабушке прилечь подремать, Габриэлла сразу же хватала томик рукописей и начинала изучать его.

Ей стало многое понятно. Например, почему по деревне ходят дурные слухи касательно её бабушки и зачем иногда приходят эти всхлипывающие тётеньки, моля помочь вернуть мужа или закодировать его. Бабушка помогала, чем могла. По части снятия порчи и светлых наставлений она была мастером, но на этом её мастерство, не имеющее с магией ничего общего, заканчивалось. Также Габриэлла уяснила, что главный талант людей, обладающих магическими знаниями – это умение перенаправлять энергетические потоки. Весь мир – мозаика из разнородных элементов, напитанных разной энергией.

Однажды ночью Габриэлле не спалось. Кто бы мог подумать, что событие этой ночи будет ей сниться в кошмарах всю жизнь! Она сидела в кровати, размышляя о прошлом: о мире, где колдуны, маги и волшебницы разгуливали по улицам деревень и городов, плавали на кораблях по бескрайним морям, познавали свои силы и совершенствовали мастерство, любезно обмениваясь друг с другом опытом.

– Ведьма! – донёсся вдруг до её слуха сиплый мужской голос. – Ты и твоя внучка – весь ваш род ведьмовский!

– Оставайся в кровати, Габи, – раздался голос бабушки. – Поорёт пьянь эта никчёмная и уйдёт восвояси.

Закрыв приоткрытую форточку в спальне внучки, бабушка ушла в свою комнату и снова легла спать.

Мужчина держался одной рукой за покосившийся забор перед домом, другой – размахивал керосиновой лампой, продолжая выкрикивать оскорбительные фразы.

– Напиться не могу! Жить не могу в этом грёбаном мире, где бабы шепчутся и решают, что нам мужикам можно, а чего нельзя, – он склонил голову и, обречённо помотав ей, выпалил: – Горите в аду!

Раздался звук бьющегося стекла, на землю посыпались осколки.

Сам оторопев от сделанного, мужчина попятился назад. Это была минутная слабость, необузданная обида, заставившая его размахнуться и швырнуть лампу в дом – так он себя успокаивал. Жёлто-синее пятно пламени тут же вгрызлось в старые сухие брёвна и доски. Нервно мотая головой, мужчина перекрестился и побежал прочь.

Дальше для Габи всё происходило словно в тумане. Пламя ворвалось в дом так быстро, что бабушка не успела отреагировать или выбежать на улицу. Она помчалась в спальню внучки, когда раздался громкий хлопок. Пламя, искры, грохот, жар и наполовину разрушенный дом – это всё, что окружало тогда Габриэллу.

– Бабушка! Ба! – кричала она в никуда, прекрасно понимая, чувствуя, что та ей не ответит. Уже никогда не ответит.

Телом Габриэлла чувствовала, что жар от пламени подступает со всех сторон, окружает её. Она постаралась «выглянуть» из спальни и увидела… да-да, именно увидела очертания соседней комнаты в огне, полупрозрачную фигуру бабушки и идущего с ней рядом мужчину. То, что это был мужчина, Габриэлла заключила, исходя из его роста и своеобразного свободного пальто, развевающегося в клубах дыма и огня.

– Идём, – спокойно произнёс незнакомец, протягивая Габриэлле руку.

Девочка помотала головой, попятилась назад, прижимая к груди томики рукописей.

– Я подожду, – сказал он, задумчиво разглядывая девочку. – Сегодня твоя душа обретёт свободу от земных оков.

Габриэлла снова помотала головой. Мысли путались, словно нерасчёсанные локоны. Ситуация казалась безвыходной, но внезапное озарение в виде светящегося символа с руной по центру вспыхнуло в голове. Габриэлла присела на корточки, несколько раз очертила себя невидимым кругом. Часто дыша, она смотрела на светящиеся линии, что появлялись внутри её головы. К кругу примыкали два полумесяца, изображённые красным.

– Хватит противиться, – тихо произнёс безликий незнакомец. – Совсем скоро пламя начнёт жечь твою плоть и, поверь мне…

– Нет! – крикнула Габриэлла и начала яростно водить пальцем взад-вперёд, оставляя кровавый след в виде полукруга.

Сначала она начертила эту часть символа с одной стороны, затем симметрично – с другой.

Габриэлла подняла глаза, из которых текли слёзы, посмотрела на полупрозрачную бабушку, та одобрительно кивнула ей и улыбнулась.

«Я впервые в жизни увидела, как она выглядит», – промелькнуло в голове Габриэллы.

Окровавленный кончик пальца вывел внутри круга треугольник – символ огня, наисильнейший и завершающий элемент защитного символа. Яркая вспышка залила собой всё вокруг.  Она отбросила в стороны пламя, попутно расщепив жнеца и забранную им родственную душу. Габриэлла легла, приняв позу эмбриона, чтобы уместиться в начерченном ей круге и уснула.

На заре

Сейчас

Сначала полумрак, окутавший часть улицы, где не горели фонари, рассеялся светом фар, затем из-за поворота выехала старенькая легковушка жёлтого цвета. Раздался скрип тормозов, и машина остановилась у крыльца дома, напротив которого в данный момент беседовали жнецы. Открылась пассажирская дверь, на улицу вышел высокий мужчина в сером плаще. Кивнув водителю, он оставил щедрые чаевые, достал с заднего сиденья увесистый дипломат и, насвистывая весёлую мелодию, направился ко входу в дом. Задрав голову, он посмотрел на окно, в котором еле заметно виднелся свет от прикроватной лампы или ночника и его лицо расплылось в улыбке.

– Извините, – тихо окликнула его Габриэлла. – Мне нужно поговорить с вами.

Мужчина обернулся, вопросительно глянул на незнакомку, затем, вскинув левую руку, слегка отодвинул указательным пальцем правой руки свободный рукав плаща и глянул на часы.

– Со мной? – протянул он.

– Да.

– Девушка, мне кажется, вы меня с кем-то путаете.

– Семан Акелас, тридцать семь лет, живёте в двухкомнатной квартире, в этом доме, на втором этаже.

– Информацию подобного рода можно легко разузнать, – он усмехнулся.

– Я вижу приближающуюся смерть, – сказала Габриэлла, подойдя к нему чуть ближе.

Её лицо осветил свет фонаря и тогда мужчина понял: девушка незрячая.

– Как вы узнали, что это я? Вы же слепы, – недоумевая, спросил он. – И что за чушь вы несёте про смерть? Я что, умру?

– Не сегодня, – тихо ответила Габриэлла. – Но от ваших рук погибнут двое.

– Мне этот цирк начинает надоедать, – он громко выдохнул, мотнул головой и начал подниматься по ступеням к двери.

– Вы прибыли в город раньше времени, – выкрикнула Габриэлла. – Верно?

– И что? – не оборачиваясь, спросил Семан.

– Она не ждёт вас в этот ранний час. А вы не ожидаете такого гнусного предательства, – ответила Габриэлла.

Семан остановился. Кажется, он начал понимать, о чём идёт речь.

– Войдёте в эту дверь, – Габриэлла кивнула на вход в дом, – и станете убийцей и поджигателем по совместительству.

Она медленно подошла к задумавшемуся Семану и, приложив ладони к его вискам, передала фрагменты из недавнего видения.

***

– Что за непомерная наглость? Да простит нас Матерь-Вселенная, – возмущался Айрик. – Ты с нами, собрат?

Он посмотрел на Вильгарда так, словно от его ответа зависела судьба всего сущего во всех мирах.

– Сегодня душа этой девушки не предназначена нам для сопровождения, – ответил Вильгард. – Не стоит нарушать наши каноны. Последствия могут быть неприятными. И ещё… Мы не убийцы.

– А вот она – убийца! – завопил Айрик. – Ты либо с нами, либо против нас! – отрезал он.

– Я с тобой, Айрик, – робко проговорил Гест. – По вине этой ведьмы многие лишились энергии. Поговаривают, что кто-то застрял в её мире. Так она потом выслеживает таких вот, беспомощных, нас и добивает.

– Чего не знаю, того не знаю, – сказал Вильгард.

– Не видел и поэтому спокойно влачишь свою тёмную понурую судьбу? – съязвил Айрик. – Негоже величайшему из нас пачкать ауру.

– Ещё слово, собрат, и ты пожалеешь, что позвал меня, – просипел Вильгард. – Не собираюсь быть участником самосуда, Гест, – он посмотрел на молодого жнеца.

Тот вжал голову в плечи и молча отступил к Айрику.

– Дело ваше, – выдыхая, проговорил Вильгард, картинно разводя руками.

Айрик и Гест промолчали в ответ. Как ни крути, а у них имелось уважение и чувство самосохранения. Стоило ли вступать в схватку с опытным собратом? Да и цель преследовалась совсем другая. Вильгард кивнул, коснулся кончиками пальцев края шляпы и, повернувшись к собратьям спиной, пошёл прочь.

Шагая по краю крыши, мудрый жнец размышлял о том, что не испытывает явной неприязни к девушке, стоявшей там, внизу, на тротуаре, но и симпатий к ней у него не было. Сложившаяся ситуация, была непонятной и сложной одновременно. Он вспомнил одно из своих любимых правил: отпускай обиды, не копи проблемы, чтобы не заплутать в омуте круговорота надуманных проблем. Вильгард остановился, покосился через плечо на собратьев, с горечью осознавая, что все существа во всех мирах необъятной вселенной индивидуальны и до многих из них донести свои убеждения иной раз просто невозможно. А хотелось бы.

***

Габриэлла стояла рядом с сидевшим на ступенях Семаном. Он мотал головой, пытаясь смириться с услышанным и увиденным, желая успокоиться, а затем трезво решать, что делать дальше.

В этот момент до ушей Габриэллы донёсся рык, затем вой. Притом вой исходил с разных сторон. Эваз, второй степени – руна, что мерцала за её спиной, – вспыхнула жёлтым светом. Само собой, увидеть это могла только Габриэлла и те, на кого сработал магический «щит». Чувствуя посланников смерти, было сложно не ощутить промозглого холода, исходящего от этих прихвостней тьмы. Она посмотрела через плечо. В то же мгновение несколько извивающихся потоков дыма, перемешанных со вспышками потустороннего света, ударили в руну. Щит из Эваза несколько раз моргнул, словно лампочка, которая вот-вот перегорит, но удар выдержал. Вновь раздался вой – уже совсем близко. А потрескивающие потоки дыма нанесли новый удар, только в этот раз в Хагалаз – руну, что защищала девушку спереди.

– Спрячьтесь в подъезде, Семан, – выкрикнула Габриэлла.

– Что?..

– Быстро!

Габриэлла осмотрелась.

«Вой исходил от нескольких существ, значит, нужно быть начеку, – размышляла она, осознавая, что такое с ней происходит впервые. – Неужели жнецы и их шестилапые прихвостни стали нападать на людей?»

Габриэлла попыталась встать, когда моргающий Хагалаз разорвала на части новая порция потоков из чёрного мерцающего дыма. Она упала на колени, начала трясущимися руками чертить круг, ограждающий её от всего, что находится за пределами линии. В этот момент перед ней возникли двое   жнецов. Вытянув тонкие шеи, словно стервятники, готовящиеся напасть, они потирали ладони, явно предвкушая приближающийся момент расправы.

– А теперь мы вытрясем из тебя душу, – сказал Айрик, наступая на то место, где она должна была дочертить круг.

– Но не сопроводим, а бросим… пускай мучается тут, – добавил Гест.

Габриэлла тяжело вздохнула, закрыла глаза, обречённо склонила голову.

В этот момент, на обидчиков обрушились два столба света. Казалось, над головами жнецов зажгли два прожектора, но нет – свет шёл прямо с неба, прорывался меж просыпающихся туч. Чересчур ровные и яркие энергетические потоки растворили жнецов за мгновение, не оставив от них и следа.

Габриэлла открыла глаза и увидела знакомый силуэт мужчины: свободное пальто, широкополая шляпа.

– Меня зовут Вильгард, – он протянул ей руку. – Не бойся, поднимайся.

Потеряв почти все силы за столь короткую стычку, Габриэлла не стала противиться помощи и взяла жнеца за руку. Вильгард поднял её на ноги и, внимательно осмотрев, заключил:

– Жить будешь.

– А ты спроси, хочу ли? – вдруг сказала Габриэлла.

– Не мне решать, – жнец пожал плечами.

– Что произошло с этими? – она кивнула в сторону, где недавно стояли его собратья и шестилапый монстр.

– Я уже видел подобное, – жнец посмотрел на зияющие круги на тротуаре – остатки от энергетических столбов. – Думаю, они зря нарушили каноны нашего мира. Одним словом, расправа.

– О как, – Габриэлла усмехнулась. – Не гуманно, но, тьма меня побери, справедливо.

– А то ж, – жнец тяжело вздохнул и спросил: – Мне очень любопытно, чего ты добиваешься? Зачем всегда лезешь на рожон?

– Расскажу, если сначала ответишь на мой вопрос, – Габриэлла прислушалась.

Из приоткрытых окон начали доноситься разговоры и звон посуды, мимо проехала пара машин. Город просыпался.

– Спрашивай, – сказал Вильгард.

– Куда вы уводите души?

Жнец немного поразмыслил, затем ответил:

– К энергетическому потоку, что выходит из мерцающей сферы. Ты не поверишь, но название ему так и не придумали.

– Можешь показать?

– Ты что?! – удивился жнец. – Выжила из ума, смертная?

– Прошу тебя, – она сложила руки, словно собиралась молиться. – Иначе я не прекращу искать лазейки. Тем более… моя душа была предназначена тебе. Это же ты приходил в наш дом тогда… при пожаре?

– Угу, – буркнул жнец.

– Прошу, – шепнула Габриэлла. – Если тебя обвинят в нарушении вашего кодекса, или, как вы их называете, канонов, возьмёшь мою душу и сопроводишь, как должен был тогда. А если всё пройдёт гладко, я обещаю меньше вмешиваться в тёмные делишки твоих собратьев.

– Эм-м… Ладно. Только глянешь и сразу назад. Хорошо? – жнец взял её за руку.

Габриэлла закивала, улыбаясь так, словно исполнилось её самое заветное желание, а может, так и было.

Вильгард поводил рукой в воздухе, вырисовывая то ли овал, то ли неровный круг. Из его тела вырвались струйки дыма и маленькие вспышки, отдалённо напоминающие молнии. Всё это закрутилось в круговорот, образуя в воздухе, примерно в метре над землёй, мерцающий проход к месту, куда посланники смерти сопровождают души.

– Идём, – сказал Вильгард и они, прижавшись друг к другу, шагнули в портал.

– Ты не ответила на мой вопрос, – сказал Вильгард.

Сейчас он, как и Габриэлла, стоял, задрав голову, разглядывая столб света, что выходил из мерцающей сферы. Отсюда было сложно понять, свет уходит вверх или же льётся вниз. Не факт, что душа, войдя в него, направится вверх, так как есть теория, что подобный столб света так же уходит вниз. Вильгард не знал этого наверняка, поэтому ни с кем не обсуждал то, в чем не был уверен.

– Почему я лезу на рожон? – Габриэлла поморщилась, раздумывая над вопросом.

Она поправила взъерошенные волосы, улыбнулась тому, что в этом мире её глаза видят много чего: серую дымку далеко вверху, над головой; появляющихся рядом жнецов, что приводят души и указывают им на мерцающую сферу; их растерянность, когда они замечают её; Вильгарда, что терпеливо ждал ответа, озираясь по сторонам и испытывая неловкость за то, что стоит со смертной девушкой в столь священном для жнецов месте.

– Ответ прост, – сказала Габриэлла. – Я ненавижу смерть. Она отняла у меня всех, кто мне был дорог, она заставляет многого бояться. Она не позволяет строить планы на далёкое будущее – ведь лет через пятьдесят… ну, пусть сто – в лучшем случае… меня не станет. Пуф-ф… –   она картинно развела руками, а затем начала ими махать, как будто это крылья.

– Насмотрелась? – спросил Вильгард, намекая, что пора уходить.

Габриэлла помотала головой, затем спросила:

– Что там, наверху? Куда идёт этот свет?

– Не знаю.

– И не любопытно разве?

– Любопытно, конечно, – Вильгард пожал плечами. – Но никто не знает ответа на этот вопрос. А те, кто в курсе… – он задрал голову и посмотрел на ползущую по небу дымку, – находятся где-то там.

– Так долго ждала этого момента, а загадка так и осталась загадкой, – Габриэлла нахмурилась.

– Идём уже, – Вильгард взял её за руку.

– Нет, – тихо ответила Габриэлла. – Считай, что ты сопроводил меня. Спасибо.

Вильгард даже не успел сообразить, что происходит. Не предугадал действий рискованной девушки.

Габриэлла вырвала руку из пальцев жнеца и, быстро пятясь назад, помахала ему и улыбнулась. Мерцающая сфера приняла её тело и душу без каких-либо нареканий, растворила в себе и направила вверх по светящемуся туннелю.

Вильгард задрал голову, наблюдая за поднимающимся вверх мерцанием. На миг ему привиделось, что оно сложилось в очертание той маленькой девочки, что он видел тогда, в горящем доме, только в этот раз она не боялась его и не плакала, а улыбалась. Внутри столба света энергия Габриэллы выглядела куда ярче остальных частиц. Ухватившись кончиками пальцев за край шляпы, жнец кивнул в знак почтения и уважения к сильной, отчаянной бунтарке, решившейся пойти дальше, чем могут позволить себе обычные смертные и мрачные собиратели душ.

КОНЕЦ

Урджи

Сейчас…

– Подайте на пропитание, – повторял бездомный, сидя на тротуаре возле Тюменской Филармонии. – Да благословит вас Бог, – он почтенно кивнул молодой девушке, положившей в его изношенную шляпу сторублёвую купюру.

Кивнув в ответ, девушка догнала своего молодого человека и взяла его под руку. Они продолжили неспешную прогулку, мило воркуя о чём—то своём.

– Эх… Выпить бы чего, да поблагороднее, – бубнил себе под нос попрошайка.

– Что это!? – донёсся возмущённый выкрик.

Бездомный обернулся и увидел странную картину: девушка, только что положившая ему деньги, мотала головой, глядя ошарашенными глазами то на прохожих, то на своего молодого человека. Её растопыренные пальцы рук вцепились в ткань свободной футболки, под которой живот рос прямо на глазах. Парень, с которым она шла, замер, схватившись за голову и наблюдая за происходящим.

– Как такое возможно? – недоумевал он, не решаясь подойти и уж, тем более, потрогать растущий живот.

– Ого! – просипел бездомный, глядя себе под ноги. – Откуда это? – он почесал затылок, пересчитывая появившиеся бутылки с элитным алкоголем. Справившись с этим нехитрым делом, раздобревший попрошайка посмотрел на небо и, щурясь от солнца, выкрикнул: – Спасибо! Спасибо тебе…

– Наконец—то, я выиграл! – прокричал старик, бегущий вприпрыжку, с лотерейным билетом в руках.

Улицу заполнил гомон из удивлённых и восторженных голосов, перебиваемый сигналами машин, угодивших из—за происходящего в пробку.

Из здания Филармонии послышались звуки скрипки, напоминающие виртуозный стиль Антонио Вивальди.

За два дня до этого…

Весеннее солнце настырно светило в окно комнаты Марка. Он открыл глаза, посмотрел на часы – до сигнала будильника оставалась минута. Драгоценная минута, обычно превращающаяся в пять, а то и пятнадцать, благодаря замечательной функции: «отложить будильник». Иной раз, хотелось убить того, кто её придумал – ведь функций: «отложить занятие», «перенести начало рабочего дня» и тому подобных, не было ни в одном гаджете.