Знаменный распев

– Кондак второй

Неизреченнаго и Божественнаго Твоего к человеком смотрения, неописанное Слово Отчее, и Образ неписанный, и богописанный победителен, ведуще неложнаго Твоего Воплощения, почитаем, того лобызающе.

Полет

Всегда и здесь. Везде и вновь. И в первый раз.Возьми, плыви. Не прекословь. Здесь и сейчас.Вот этот Мiръ, подвздошье дыр, подводье нор,Я здесь, сейчас, промежду глаз вопит мне хор.Я Третий Глаз, у неба я лежу во лбу,Горизонталь, волос печаль, ветла в гробу.Ожгут ветра. Допрежь, вчера. Здесь Рай и Ад,Лоб в лоб – с полночи до утра – улыбки яд.Крыла размах… вот дикий страх – крылом махать…Лететь, любить, проклясть, простить, и снова вспять.Мне тыща тысяч голосов рвет сердце в пухИ в прах, и в клочья, на засов сажает Дух.Дышу. Крылами так машу! Устала плоть.Я только Дух, ломлю за двух, не проколотьМеня ни бритвой, ни иглой. Заточка, меч,Граната, бомба – все долой. Не стоит свеч.Лечу. Дышу! И вижу всех. Люблю стократ.В морозе неба – белый мех, планет парад.Дышу. Восхщена! Гляди! Восхищен. и а Горят закатные дожди. Душа одна.Мой Мiръ бушует и вопит, и глух и нем,Отсюда – ох, потрясный вид, мясной Эдем,Разъято тело на куски, и нотный стан,Гармошка ребер, от тоски в дымину пьянБаян он музыкой упился он – органВ зенит он музыкой молился всем богамПоследний мой во облацех седой полетПоследний мой горячий цех и скошен ротЦелуй же воздух за гроши крыла вздымайЛети чуди ори дыши пером стегайВсе безвоздушье между звёзд мешки угляПолет последний в полный рост а где земляОна валяется дрожит скользит растётПлавучий шар морей пожар калёный плотЖара отрава рек узлы песчана сетьА горы – сахаром из мглы их можно съестьИз чаши выпить костяной – синь-океанМаши крылами надо мной любовь-буранГляди ты Космосу в глаза не струсишь кольЛети рыдая и сквозя крича: докольПошире крылья распахни глаза разверзьТы не питон ты не тритон ты луч и твердьРисунок грозных облаков меняет цветКрыла жужжат спадет наряд брызнь голый светВот ты бесстрастна и гола а что ж ревёшьСжигает вечный огнь дотла ребячью дрожьВоочью зри великий Взрыв безликий ПрахЛетишь глазами так вопишь цветок в рукахПодземно пчёлами жужжим внутри могилА кто ты кто ты Серафим в соцветье крылА кто ты кто ты сонмы букв и знаков иЦарапин-ран и пыток-мук допрежь любвиПарят крыла перо и пух громадный взмахА кто ты кто ты птица Рух последний страхЯ первый – в небесах – побег дитя зернаПшеничных звёзд я человек я здесь однаКричу хриплю о где же Бог навзрячь навзрыдМiръ подо мною одинок он бок круглитСияет кровью и слезой святой войнойКак страшно люди над грозой лететь одной

«Ты мой маленький, щеник мой, гриб-боровик…»

Ты мой маленький, щеник мой, гриб-боровик,Ты ведёшь через жизнь мя, прекрасен твой лик,Ты ведь Ангел, кудрявый ты мой Ангелок,Видишь, алым окрасился нежный Восток,Ты ведешь мя, мой свет, через Ад, через Рай,Ты мне шепчешь неслышно: тётенька, не умирай,Ты такая ведь добрая… знаю, грешна,Кто не грешен, а жизнь драгоценна, одна…Он мой маленький Данте, рыбацкий костёр,Через реку мой брод, мой святой Христофор,Мой младенец Христос, Мiръ не зрю я от слёз,Нежный шёпот, мой ландыш, сквозь осень пророс,Он качается, тает позолотой икон,Знаком ИХТИС, ладьёй, где индиговый звонС колокольни над ясной закатной рекой,Он ведет мя, он мне в руку вцепился рукой,И послушно за ним я иду, я молчу,Жги, мой Ангел последний, надежду-свечу,Нам осталось гореть, нам осталось идтиЛишь вперёд, жизнь сжигая в горячей горсти,Ты веди мя, мой Ангел, туда лишь, вперёд,Где никто, о, никто никогда не умрёт,Ну а я, так и быть, я согласна, умру,Улечу я листвой на осеннем ветру,Золотого сиянья у небес не отнять,Ты веди мя, мой сын, свою бедную мать,Я покорно молчу, я иду за тобой,Повторяя кондак пересохшей губой,Повторяя тропарь кровеносной душой,Повторяя любовь обожжённой рукой.

ГЛАС ТРЕТИЙ

Глас Небесной Радости: бурный, как море

– Кондак Рождеству Христову «Дева днесь Пресущественнаго раждает»

Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит: ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют: нас бо ради родися Oтроча младо, Превечный Бог.

«Поливаема земля вся, насквозь…»

Поливаема земля вся, насквозь,чернопламенными дождями…Дева днесь Пресущественнаго раждает.Выплывает будущее из груди —ночными гордыми лебедями…И никто из нас не знает, что будет с нами.Я давно песнею людей и себя вопросила:Что ж там будет-то с нами?.. под корень подкосят?..И в незнании том – великая сила,И земля вертеп Неприступному приносит.Крыла облака на весь зенит простирают;Ангели с пастырьми славословят;А я то ли праздную, то ль умираю,То ль у трона Богородицы – секира наизготове.Сторожу. Уже, ветхая деньми, не рожу младенца!Выпитою чаркою опрокинута младость.Лишь разрежу ножом ладонь, и единоверцу —Кровью – на снегу: ТЫ МОЯ РАДОСТЬ.Волсви же со звездою путешествуют…     ах, спастись бы!..А может, спасемся, коли кондак сей затвердим…Постоим у радужной ели на льду сладкой жизни,На краю ойкумены, на кромке небесной тверди.Кому сейчас надобны словеса изветшалы?..Бабкино-кошкино-запечкино бормотанье…А ты Звёздную Мать, яко дитенка, закутай в одеяло,А ты упаси Ея от сожженья, проклятья, закланья.А ты, нищий, положи-ка Ея, Царицу, рядом —На сон грядущий… когда огнь с неба,и рыдать трудно…Нас бо ради родися Oтроча младо,Превечный Бог – для нас, чад сиюминутных.Откинь верблюжий углышек… приклейся устамиК горячей смуглой щеке,лесным намалёванной богомазом…И жимолость глаза целуй… что там будет с нами,Сынок тебе скажет. Нам всем. Однажды и сразу.И все повалимся пред Ним,в рубищах, скользких атласах,Робах, мантиях, голяком – на живые колени-кости!И рванём на груди рубахи, обнажая дымы и мясо,Плоть, душу и дух, на пирушке последние гости!И кто хохочет, кто хнычет, кто блажит заполошно,Кто от восторга на вихревом ветру торосом стынет, —Всё равно! И всё досягаемо. И всё невозможно.И лишь кондак Рождеству —на сухих губах слаще крови,Горше полыни.И я его пою-бормочу, надсадно ору,Хрипло воплю, раззявив рот отчаянный, занебесный:Ибо лишь так, только так я заткну живой любовьюЭту гиблую угольную дыруВо звёздном ветхом мешке, над мировою бездной.

«Рождество… О, праздник золотой!..»

Рождество… О, праздник золотой!Зелень ёлки и вертеп во вьюге…И звезда горит над головойВ многосветном занебесном круге.Может, то в ночи Звезда волхвов…На верблюдах, меж песчаных скиний,К ней, на землю льющей лишь любовь,Шли цари в отверженной пустыне…А теперь – полнощная метельНас, идущих в храм, благословляет,Постилает Ангелам постель,Плат жемчужный Деве расстилает.Рождество – вновь на Святой Руси…Пахнет мандаринами и елью…Шепчем тихо: Господи, спаси, —Над Твоей склоняясь колыбелью.

– Тропарь священномученику Пантелеимону «Страстотерпче святый»

Стpастотеpпче святый и целебниче Пантелеимоне, моли Милостиваго Бога, да пpегpешений оставление подаст душам нашим.

«Тебе Богом дана эта земля – её повоюй!..»

Тебе Богом дана эта земля – её повоюй!Ты её расстреляй с корабля потоками струйЛютых стрел! Ты не пел её гимны – учи!Стань дрожаньем сиротской её свечи!Слышишь ты… не молчи…Захвати её силой. Мужчин – мечомПорази. Её дев неси за плечом,На загорбок взвали, и тащи туда,Где солёная, слёзная плачет вода,Где в огне города.А детей и скот ты добычей бери.Этот стингер, он жжёт её изнутри,Этот шаттл, ножом-крылом режет вдольМоре, вопли и соль,Всю чужую юдоль.А любовь – тож набег! Всяк войною спалён!Ниневия, Ассирия и Вавилон!Ты крылатых быков на закланье кидай,Пусть твой жертвенник кровью зальется в край,Что стоишь-то? Стреляй!Как стремглав подчиняешь святые края!Вот, мой царь, все первейшая радость твоя!Вся услада последняя! Зевы могил!Зри лежащих, недвижных… о, ты их убил.Счастье! Ты победил!Боязлив, малодушен… серей, чем мышь,Перебил тьму народу… ты просто мстишь.Пережёг тучи туч пеших сириян…Потерял счет казням, от крови пьян…Чу, труба… Иерихон… туман…Ах, война, прегрешенье, зловещий марш!Ритуал Голиафа, полночный фарш,Мясорубка и крики, и копий лес,И с зенита – кровь – стеною, отвес,И не жди чудес.Рукопашная. Парни с размахом плеч.И друг другу под ребра вонзили меч.Ты стоишь и глядишь, во жужжанье стрел.Ты приказ им отдал, будто песню спел:Им не быть – повелел.Наступи на шею ему, врагу!..Попирай!.. Повесь его на суку!Сладко так рыданье народа испить,Оборвать пуповины кручёную нить.Навсегда – отомстить.Ты стоишь. Округ головы – дымы.На тебя взираем безумные мы,Все в кровище, лохмотьями – камуфляж,За спиной – гора Фавор, вечный страж,Что молчишь… вождь ты наш…И внезапно откуда-то, будто плотНаплывает живой, весь живой идётЧеловек, и держит крепко в рукеСвет, он рвется на мировом сквозняке,Гаснет, гибнет в тоске.Ближе, ближе. Нет, то не светильник! СосудКрасной глины. Так снадобье к ранам несут.Так к далёким странам плывут ладьи,Чтоб спасти, чтоб в горсти унестиБоль и стоны твои.Ближе, ближе! Подходит он вгрань и вплоть.Тихо шепчет: меня вам послал ГосподьИз иных пламён, из глухих времён,Развернул плодом из ночных пелён,Я один. Утомлён.О, ты волен сто раз меня, царь, убить.Я тебе никто. Разреши, дам пить,Наложу повязки на раны нам —Насекомым, людям, птицам, зверям,И богам, и царям.Как тебя зовут? А тебя… в ночиСредь в крови убитых – живой, не молчи!Я хочу твое имя навеки знать!Повторить, и любить, и плетью стегать,И с тобой – умирать!…и стоял пред царём царь грядущих лет,Паренёк кудрявый, худой, на просвет,Тот военный скелет, тот святой обет,Тот в ладони зажатый предвечный свет,Все изрезаны камнем босые стопы,Удивленно идут от судьбы до судьбы,Тот бродячий лекарь, курчавый врач,А вокруг во шлемах – солдаты – вскачь,Кто лежит бревном, кто хрипит навстречь,Кто орёт, воздетый на вертел-меч,А он все стоял, все стоял-молчал,Древний шепот голодный, начало начал,Пантелеймон-целитель, пришед к царю:Нам войну подарил?.. тебе Мiръ подарю —Целый Мiръ, царёк, у твоих он ног:Плачь, живи, ты в нем живи, одинок.

«Пантелеймон-целитель, ты к узникам снизойди!..»

Пантелеймон-целитель, ты к узникам снизойди!Пантелеймон-целитель, утешь утопающего в крови!Ты прижми, Пантелеймон, страдающего ко груди,Ты его, умирающего, оживи.Пантелеймон, убогим имущество ты раздай.Пантелеймон, казни не бойся – что тебе смерть?Небеса распахнутся, хлынет любовь через край,Тебе домом родным станет небесная твердь.Ты от ужаса, мрака нас, боящихся, всех исцели.Разгони врагов. Освети улыбкою мглу.Пантелеймон-целитель! В объятьях твоей любвиПринесем, страдальцы, Предвечному Богу хвалу.И страдания нет. Оно выпито нами до дна.Излечи от мученья всех, старых и молодых.И страдания нет. Только радость и есть одна —Пантелеймон-целитель, в ладонях нежных твоих.

– Воскресная стихира «Твоим Крестом, Христе Спасе»

Твоим Крестом, Христе Спасе, смерти держава разрушися, и диаволя прелесть упразднися: род же человеческий верою спасаемый, песнь Тебе всегда приносит.

«Тайна Двойного. Ждут имяреки…»

Тайна Двойного. Ждут имяреки.Рек Авраамы, Мелхиседеки.Я одинока. Я созерцаю.Чай кипячу. Заварю. НаливаюВ чашку немого, глухого фаянса.Тихо пою запредельные стансы.Тихо и тайно, до смертного часа —Горечь-кондак моего Осмогласа.Мы раздвоённые. Мы – двойниками.Переплетёнными насмерть руками.То мы друг другу – проклятия-письма.То умираем от боли на тризне.В зеркало наше глядимся – друг в друга.Не исчезаем из зимнего круга.Чёрный ли, белый. Поделен, расчерчен.Ирода блюдом в танце заверчен.Думал – один ты?! Нет! тебя двое.Дай я ту тайну тебе приоткрою!Ты только мнишь, что родил, чего нету:Это уж было, шаталось по свету!Это уж грызло в харчевнях, тавернахМясо и кости, мечтало бессмертнымСтать, и бросало на плечи, на спинуВсё лучезарье зари соловьиной…Неповторимо дышать ты грозился?В зеркале яростном ты отразился!В зеркале старца, калеки, соседа,В миске латунной чужого обеда.Знают тебя наизусть. О, до твердиОт преисподней. От жизни до смерти.Буквицы, знаки твои повторяют —О, демеством одичалого Рая…Ты, мой октоих, красны знамёна!Мошки-крюк, полнозвучное лоно! и Плод я лишь твой, моя вечность седая.В ладанном храме стою и рыдаю —Певчая, клирос под выгибом синим,Шёлковой вьюгой пророческих скиний,Зеркалом купол меня отражает.Так меня заново небо рожает.Ну же! Гляди в меня! Глаз не опустишь!Не отвернёшься! Грехи все отпустишь!Видишь, твоё я подобье, двойноеГоре, как больно… то было со мноюИли то будет?.. Смеешься ты люто,Царское Время. Нет часа, минуты.Есть только зеркало: ты ли то, я ли —Нас повязали, в конце ли, в начале.Тихо заплачу моей ипостасью:О, лишь Твоим Крестом, Христе Спасе,Смерти держава дотла разрушися,Прелесть диаволя вмиг упразднися:Вешней грозою катт с небосклона и Род человеческий, верой спасённый,Верой спасаемый, старой и ветхой,В небо лазурно распахнутой клеткой,Я вылетаю, я пьяная птица,Мне довелось зазеркалью присниться,Мне посчастливилось вымолить слово —Нежную, бедную Тайну Двойного —Перед стеклом, пред иконною рамой,Лаской озёрной, алмаз-амальгамой:Ряской затянутой, нежным движеньем,Смутным, дрожащим, ночным отраженьем,Крепом, нет, саваном-снегом укрытой,Родов пелёнкой, шинелью убитой,Слёз пеленой, дождевой, шелестящей,Страшным грядущим, святым настоящим.

Молитва о врагах

Господи Исусе Христе, Сыне Божий! Спаси, сохрани и помилуй наших врагов. Шепчи Ты им на ночь, морозом по коже, Твой речной и полынный молитвослов. Прости Ты их за ненависть, змеиную злобу, за глухую месть, за слепую войну. Они на свет рождены, чтобы во счастие плыть, а зрят судьбину одну – бить, бичевать, убивать, повернуть лёгкий ход Твой, по суше-водам-небесам, Боже, вспять. Помилуй Ты их, прости! Тяжко им крест чугунный нести. Всякого из них пожалей, приголубь… тёплым дыханьем повисни у губ… нежной молитвой по щеке погладь… и тогда сгибнет ненависть вдругорядь, и обернёт враг к Тебе, Господи, поновлённый лик – всё равно, Господи, навек иль на миг… А может, враг-то, он и есть друг, только не тянет к тебе дрожащих рук… а чистит оружие… а вяжет плеть… и молится, как ты: о, только б не умереть.

– Богородичен Догматик

Како не дивимся Богомужному рождеству Твоему, Пречестная? Искушения бо мужескаго не приемши, Всенепорочная, родила еси без отца Сына плотию, прежде век от Отца рожденнаго без матере, никакоже претерпевшаго изменения, или смешения, или разделения, но обою существу свойство цело сохраншаго. Тем же, Мати Дево Владычице, Того моли спастися душам православно Богородицу исповедающих Тя.

«Мати Дево Владычице…»

Мати Дево Владычице…Всяк человек в колени Твоизареванным ликом тычется.я не знаю куда мне дальше идтии я вижу далекий путья небесную птицу держу в горстивыпускаю я как-нибудьволчий сиверко сердце валил наповали к жилью – по снегу ползлада ведь каждый так вот так выживалкаждый так же горел дотла