Торри вынул из кармана две глиняные статуэтки, размером пятнадцать сантиметров, выкрашенных в темно-синий цвет. Вылеплены они были с поразительным искусством, точно воспроизводили обмотку настоящих мумий и безжизненные черты лица. На груди у каждой из мумий было изображено золотое солнце с ореолом расходящихся лучей. Они, очевидно, представляли собой прекрасный образец керамического искусства. Каким образом эти элементы древней цивилизации оказались причастными к преступлению, удивился Фрэнк.

– Сделаны они, по-видимому, в древнем Египте, – решил Даррел, тщательно осмотрев одну из статуэток. – Утверждать, впрочем, не берусь, так как я не специалист. Где вы их нашли?

– Одну в кармане убитой женщины, другую – рядом с телом убитого мужчины. Я вам говорил, что оба преступления тесно связаны! Это лишнее доказательство вам, что я прав.

– Любопытно, – пробормотал Даррел, не отрывая глаз от статуэток. – Что они могут значить? Может быть, это ключ к разгадке таинственных убийств…

– Полагаю, вам неизвестно, что могут обозначать эти штучки? – спросил Торри.

Писатель покачал головой.

– Нет… Но у меня есть приятель, египтолог, он, вероятно, сможет предоставить нам нужную информацию. Если хотите, я покажу их ему.

– Возьмите одну, они совершенно одинаковые, – осторожно ответил сыщик, – и спросите вашего приятеля, что это такое. А теперь, господин Даррел, – продолжал он, оживляясь, – я, кажется, ответил на все ваши вопросы. Может быть, вы ответите на мои?

– С удовольствием. Что вы хотите знать?

– Расскажите мне подробно все, что произошло с того момента, как вы заметили рыжего на Друри-лейн, и до того, как вы нашли его труп.

Даррел удовлетворил любопытство сыщика, подробно рассказав о своем ночном приключении. Торри слушал молча, а когда Даррел закончил, он задал ему ряд дополнительных вопросов, отмечая ответы в записной книжке условными знаками, понятными ему одному (если бы он потерял книжку, никто не сумел бы воспользоваться ее содержанием).

– Вы говорите, что рыжий произвел на вас впечатление джентльмена с образованием?

– Да, он говорил очень чисто, без уличного акцента.

– В котором часу он обратился к вам и заговорил?

– Сразу после полуночи.

– Сколько времени вам понадобилось, чтобы дойти до Мортэлити-лейн?

– Минут десять, не больше. Во всяком случае, было двадцать минут первого, когда он ушел.

– Поездка в экипаже, придуманная для того, чтобы сбить вас с толку, длилась порядочно.

Даррел мысленно подсчитал время и ответил:

– Минут сорок или чуть меньше. Когда мы вернулись на Мортэлити-лейн, на часах пробило час ночи. Затем я несколько минут разговаривал с извозчиком и помню, он сказал, что едет домой, так как был уже второй час ночи.

– Стало быть, убийство совершено между половиной первого и часом ночи?

– Несомненно… потому что, когда мы нашли тело, оно еще было теплое, – сказал Даррел и вздрогнул.

– Вы говорили, что рыжий господин был взволнован и боялся вас?

– Он шел на расстоянии трех шагов от меня и все время держал руку в кармане пиджака.

– Да, я нашел в кармане револьвер, – равнодушно заметил Торри. – Но, – прибавил он, подчеркивая слова, – я не нашел ценной вещи в карманах.

– Ценной вещи? Какой?

– Не знаю. Бумаг, драгоценностей, денег… Что-нибудь.

– Почему вы думаете, что он нес ценные вещи? – наступила очередь Даррела задавать вопросы.

Торри пожал плечами.

– Если бы при нем не было ничего ценного, он не брал бы с собой револьвер.

– Он взял его на случай встречи с грабителем или с хулиганами. На этих узких улицах часто нападают.

– Нет, – убежденно возразил сыщик, – не думаю. Он нарочно переоделся для того, чтобы никто не мог заподозрить, что при нем есть крупные деньги. Бродяга, шатающийся ночью по лондонским улицам, может привлечь внимание только полисменов, а в этом случае, конечно, револьвер ему был не нужен.

– Почему? – не сдавался Даррел.

– Потому что его арестовали бы и в полицейском участке живо выяснили бы его личность, которую он хотел скрыть. Нет, друг мой, чем больше я размышляю, тем больше прихожу к выводу, что он нес с собой на свидание какую-то очень ценную вещь. И это соображение полностью подтверждает теорию, которая возникает в моей голове по поводу всего этого дела, – прибавил он, потирая колени.

– Теорию?

– Другими словами, я считаю, что правильный след – это… вот этот, – он кивнул головой на Синюю мумию.

– Признаюсь, плохо вас понимаю.

– Конечно, это пока только предположение, и я первый готов от него отказаться. Но вот, по-моему, как это произошло. Рыжий нес какую-то очень ценную вещь – документ, деньги или драгоценности – для передачи белокурой даме, ждавшей его на Мортэлити-лейн. В обмен на драгоценности – предположим, это были драгоценности – она вручила ему Синюю мумию.

– Зачем?

– В качестве расписки, вероятно. Рыжий принял мумию правой рукой с намерением положить ее в карман. В этот момент у женщины в руках оказались драгоценности, и она ударила его кинжалом. Защищаясь от удара левой рукой, он сорвал кусок кружева с ее платья. Но рана была смертельной (удар, как вам известно, был нанесен прямо в сердце), естественно, мумия выпала у него из рук и осталась лежать там, где я ее нашел.

– Все это звучит очень правдоподобно, – кивнул головой Даррел, – но вы сами говорите, что все это пока одни предположения.

– Согласен! Однако без теории невозможно приступить к розыскам. Во всяком случае, моя теория отвечает на вопросы этого загадочного дела.

– Конечно. Но как объясните находку второй мумии?

– По-видимому, женщина, после убийства рыжего, отправилась на свидание с убийцей, к обелиску Клеопатры. Она передала ему драгоценности и получила от него, так же в виде расписки, вторую мумию. Положив ее в карман, она отвернулась, чтобы уйти, и тут он ее ударил. Затем убийца попытался сбросить тело в Темзу, но на набережной появился какой-то прохожий, и преступник был вынужден бежать, оставив жертву на ступеньках.

– Но, – возразил Даррел, – почему вы решили, что это он дал женщине статуэтку? Логичнее предположить, что обе статуэтки принесла с собой женщина.

– Нет, нет, я твердо уверен, что статуэтки были символом, своего рода распиской в передаче драгоценностей.

– Хорошо, почему же тогда этот второй убил ее, получив от нее то, чего он ждал?

– Найдите эту причину, и вы найдете убийцу, – торжественно заключил Торри. – Вы видите, господин Даррел, что жизнь иногда подкидывает истории почище ваших полицейских романов. Что скажете?

– Почище полицейских романов, – повторил Даррел, – все это мне кажется совершенно неразрешимой загадкой.

– Загадкой? Ах, сударь, если вы хотите быть хорошим сыщиком, никогда не отчаивайтесь.

– Но я не понимаю, что нужно делать и с чего начать.

– Прежде всего, у нас есть инициалы «Дж. Г.», – возразил Торри. – Я схожу в магазин на Бонд-стрит и постараюсь узнать, кому они принадлежат. Если мне удастся установить личность убитого, я покопаюсь в его прошлом. Вероятно, именно там я найду факты, которые позволят нам догадаться о мотивах убийства. Метки на сорочке – это хорошая зацепка. Есть еще один след – это экипаж.

– Экипаж? – воскликнул Фрэнк. – Который? Тот, которым воспользовался рыжий, чтобы сбить меня с толку, или тот, в котором я сам ехал?

– Ни тот, ни другой. Я имею в виду третий, который исчез, пока вы кружили по городу.

– Не понимаю, какое он может иметь отношение к делу.

– Мистер Даррел, мистер Даррел! – с легким упреком воскликнул Торри. – Вы, может быть, превосходный писатель, но, позвольте вам заметить, вы никакой сыщик. Разве не естественно предположить, что женщина, совершив убийство и желая поскорее покинуть место преступления, села в четырехколесный кэб и уехала? Кроме того, у нее было свидание у обелиска Клеопатры, и она должна была спешить.

– Да, но, обращаясь к извозчику, она рисковала быть потом узнанной… Она должна была понимать, что как только станет известно об убийстве, прежде всего, будут опрошены извозчики, стоявшие на площади у Мортэлити-лейн. Извозчик мог запомнить ее приметы и…

– Да, да, все это совершенно верно, но вы забываете, что женщина не рассчитывала быть убитой и не предполагала, что полиция так быстро нападет на ее след. Кроме того, она, вероятно, была переодета и изменила свою внешность. Или, вообще, так была возбуждена, что плохо соображала, что делает, единственной ее мыслью было поскорее сбежать с места преступления. Нужно быть немножко психологом, господин Даррел!.. Так или иначе, я убежден, что это она взяла третий экипаж, и я уже принял меры к розыску и допросу извозчика.

– Каким образом вы его найдете?

– Я расспрошу двух других. А может быть, найду его самого на прежней стоянке. Если вы хотите, мы разделим задачи, – предложил он писателю. – Я займусь извозчиком, а вы пойдете к «Харкоту и Харкоту» на Бонд-стрит навести справки о клиенте, чье имя и фамилия начинаются буквами «Дж. Г.».

– Очень хорошо. Где и когда мы встретимся?

Сыщик вынул визитную карточку и карандашом написал на ней несколько слов.

– На моей частной квартире, там нам никто не помешает. 80, Грэвен-стрит, Стрэнд. Сегодня в четыре часа. Кстати, вы, может быть, успеете показать вашему приятелю мумию?

– Постараюсь, – пообещал Даррел. – Мой приятель живет рядом с Британским музеем, а стало быть, зайти к нему мне будет нетрудно. Но есть еще один пункт, который для меня неясен.

– Сэр, – сухо ответил мистер Торри, – есть много вещей, относительно которых у меня нет ясности. Это что-то особенное…

– Кто убил женщину у обелиска Клеопатры: мужчина или женщина?

– Мужчиной, конечно… доказательств у меня нет, но я готов поклясться головой, что убийца – мужчина.

– Почему?

– Потому что женщина слишком рисковала, убивая рыжего… такому риску она могла подвергнуть себя только ради мужчины!

Личность убитого

– Лучше действовать, чем мечтать, а год опыта стоит века теоретических размышлений. Всю свою жизнь Даррел сидел в кабинете и кропотливо сплетал романы из того материала, который он собирал в своих странствиях. Благодаря капризу случая Даррел наконец покидал область фантастического и вступал в реальную жизнь, где ему самому отныне отведена была одна из главных ролей. Судьба предоставила к его услугам завязку романа, ему оставалось найти разгадку. Но в глубине души Даррел чувствовал себя побежденным.

Представьте себе, с какими трудностями столкнулся писатель, взявшийся за это дело. Неизвестный человек отправляется ночью на свидание с неизвестной женщиной, которая его убивает. Эта неизвестная женщина встречается затем с неизвестным мужчиной или женщиной и, в свою очередь, погибает. Единственные «улики», которыми приходилось руководствоваться при розысках: две глиняные статуэтки, выкрашенные темно-синей краской, метка на белье «Дж. Г.» и слабая надежда получить от извозчика приметы женщины-убийцы. Однако Торри, кажется, твердо был уверен, что, руководствуясь этими шаткими указаниями, он найдет виновника преступления и отправит его на виселицу. Самоуверенность и решительность сыщика поражали Даррела.

– Расследовать преступление в детективном романе легче, чем в реальности, – рассуждал Даррел, собираясь выйти из дома. – Но на основе материалов дела об убийстве на Мортэлити-лейн я мог бы создать очень правдоподобный роман. Судьба, фортуна или кто-то еще, кто создал эту историю, не учел одного: я, без сомнения, смогу внести свои коррективы, – он надел шляпу и продолжил, – а раз я один из актеров этой драмы, то теперь моя очередь выйти на сцену и провозгласить: «А вот и разгадка тайны Голубой мумии».

Даррел отправился прежде всего к приятелю, жившему вблизи Британского музея. А в кармане лежало маленькая гротескная статуэтка, о которой он жаждал получить как можно больше сведений.

К счастью, египтолог Патрон оказался дома. Это был типичный кабинетный ученый: высокий, худой, с растрепанными волосами, в очках. Он и Даррел были товарищами по Оксфорду, а потому писателя ожидал самый гостеприимный прием. Фрэнк дышал энергией и здоровьем, как и полагается молодому человеку в двадцать пять лет, а его товарищ, которому едва исполнилось тридцать, выглядел настоящим стариком. Напряженная кабинетная работа и женоненавистнические взгляды преждевременно высосали из него жизненные соки.

Уже с порога Даррел вручил другу темно-синюю статуэтку.

– Взгляни на эту египетскую мумию и поделись своим мнением, старик, – сказал он, усаживаясь в предложенное кресло.

Патрон почесал щеку и подбородок, осмотрел статуэтку поверх очков и спокойно заметил:

– Согласно вашему обыкновению, Даррел, вы говорите, не подумав. Эта вещь не имеет никакого отношения к Египту.

– Но ведь это копия мумии, а египтяне, насколько я помню, были единственным народом, кто солил и сушил своих покойников.

Статуэтка мумии из Перу

– Вы заблуждаетесь, мой друг! Этот обычай был широко распространен в Перу. Эта статуэтка – изображение перуанской мумии.

– Откуда ты знаешь? – спросил удивленный Даррел.

– Разве вы видите знак солнца, изображенный на груди? Так вот, древние жители Перу были солнцепоклонниками, – ответил ученый. – Если не ошибаюсь, эта вещица добыта из гробницы древнего инка. Такие глиняные мумии известны под названием погребальных фетишей.

– Каково их происхождение? – заинтересовавшись, спросил писатель.

Патрон откашлялся, поправил очки и прочел краткую лекцию по древней истории.

– Древние перуанцы имели обычай погребать с покойником близких ему людей и преданных слуг. Этот варварский обычай имел также довольно широкое распространение не только в Америке, но и в Азии. Если верить Прескотту2, при погребении знатных инков иногда убивали свыше тысячи придворных и наложниц, посылая их души провожать покойного в вечное царство солнца. Но затем жрецы начали заменять кровавую резню символическим погребением. Вместо человеческих трупов в могилу вождя клались небольшие мумии, вроде той, которую мы видим перед собой. Каждая мумия изображала определенного советника, приближенного, наложницу, раба, а в древних гробницах можно иногда обнаружить тысячи подобных статуэток, расставленных рядами вокруг саркофага. Статуэтка, которую вы принесли, принадлежит к таким изображениям. Надеюсь, я доступно объяснил?

– Вполне, – ответил Даррел, со вздохом пряча мумию в карман. – К сожалению, твои объяснения ничем не могут мне помочь.

– Почему? Где вы нашли эту вещь? – спросил Патрон, блуждая в мыслях уже далеко от этого места.

– В кармане убитой женщины.

– Господи, как странно! И за что ее убили? А как она стала обладательницей такого уникального экземпляра – мумии из перуанской гробницы?

– Патрон, если бы я мог ответить на оба этих вопроса, я не обращался бы к вам за научными справками.

– Я могу быть вам чем-то полезен. Даррел…

– Спасибо, Патрон. Но, увы, боюсь, вы ничем помочь мне не можете. До свидания.

– До свидания, до свидания, – ответил ученый, провожая приятеля до дверей… – До свидания, – он торопливо пожал ему руку и, вернувшись в кабинет, снова потерял взаимосвязь с окружающей действительностью.

Даррел ушел, не слишком довольный беседой. Правда, его знания обогатились некоторыми историческими сведениями, но рассеять туман, обволакивающий загадку вокруг двойного убийства, они не смогли. Синяя мумия, несомненно, имела отношение к убийствам, но ее археологический характер был явно ни при чем. В этом направлении ничего предпринять было уже нельзя. До получения новых данных приходилось, таким образом, отказаться от этого следа и заняться другими – метками на белье убитого. С этим намерением Даррел и направился на Бонд-стрит.

То обстоятельство, что рыжий господин заказывал белье у Харкота, указывало на то, что он принадлежал к узкому кругу лондонских богачей. Харкот был очень популярным магазином, где продавалась модная и дорогая одежда, по цене намного выше рыночной стоимости.

Даррел захватил с собой рубашку убитого, доверенную ему инспектором Торри. С рубашки были тщательно смыты все следы крови. Даррел показал ее директору магазина, Харкоту, человеку высокого роста и величественного вида, похожему скорее на герцога, чем на торговца галантерейными товарами. Харкот надел очки, внимательно осмотрел рубашку и спросил Даррела, чего от него хотят.

– Я хотел бы знать, – поспешно объяснил писатель, тыкая пальцем в метку, – что означают вот эти инициалы – «Дж. Г.».

– С какой целью вам угодно знать это, сударь?

Даррел нерешительно замялся.

– Хорошо, я готов объяснить вам причину. Но вы должны обещать мне, что наш разговор останется между нами.

– Конечно, сэр, – ответил Харкот, у которого подобное начало разговора разожгло любопытство. – Не угодно ли вам пройти сюда? Здесь нас никто не потревожит.

Он провел Даррела в небольшую комнату, отделенную от магазина стеклянной дверью, и любезно предложил кресло.

– Я слушаю, сэр, – сказал он, бережно раскладывая рубашку на столе.

– Разрешите один вопрос, – перебил Фрэнк. – Если я объясню вам причину, заставившую меня наводить справки, и, если вы согласитесь мне их предоставить, можно ли будет по этой метке найти имя и фамилию заказчика?

– Конечно, сэр. Как сами изволите видеть, под меткой стоит номер заказа – 1420. Таким образом мы отмечаем все наши изделия, а потому, если ваши причины покажутся мне уважительными, я наведу справки в книгах и немедленно сообщу вам, для кого была изготовлена эта рубашка.

– В таком случае прошу вас немедленно дать мне эту справку. Вы поможете правосудию поймать преступника.

– Преступника? – изумленно переспросил Харкот.

– Да, сэр, в воскресенье, в час ночи, человек, которому принадлежит эта рубашка, был убит.

– Убит!

– Ударом кинжала в сердце на Мортэлити-лейн.

– Какой ужас!.. ах!.. какой ужас!.. какой ужас!.. – заволновался Харкот. – Да, я помню, я читал в утренних газетах заметку о этой трагедии, но мне и в голову не приходило, что убит мой клиент. Ах, какой ужас!.. Как звали убитого, сэр?

– С этим вопросом я к вам и пришел, господин Харкот.

– Сию минуту, сию минуту… Простите меня, я не догадался, что вы из полиции.

– Не надо просить у меня прощения, – сухо возразил Даррел. – Я не полицейский, а писатель. Но сыщик, который ведет следствие, разрешил мне помогать ему в розысках.

– Вот как, – ответил Харкот с неподдельным удивлением. – Извините меня, я отойду на минутку, чтобы найти книги учета.

Владелец магазина исчез, оставив Даррела одного в комнате. Не прошло и десяти минут, как он вернулся – бледный и до того взволнованный, что его волнение передалось также Фрэнку.

– Боже мой! Боже мой! – бормотал торговец с испуганным видом, упав в кресло и проводя рукой по холодному лбу. – Я в шоке! Такой уважаемый джентльмен! Постоянный клиент!

– Кто? Как его фамилия? – встревожился Даррел.

– Грент, сэр… Джесси Грент, из Рэй-Хауза в Рэйбридже.

– Грент… Грент! – задумчиво повторил писатель. – Мне кажется, я слышал это имя.

– Кто его не слышал, сэр? Грент и Лейборн на Флит-стрит.

– Как? Банкиры?

– Ну да, сэр, да. Джесси Грент был главой и владельцем банкирского дома. И вот убит! Царствие ему небесное, потому что это был хороший человек, сэр, всегда аккуратнейшим образом плативший по счетам…

– Благодарю вас, господин Харкот, – сказал Фрэнк, прерывая эти пустые соболезнования. – Я узнал все, что хотел. Джесси Грент, банкир! Гм! Так значит, вот кто был этот рыжий господин.

Харкот хотел возразить и указать на то, что покойный имел не рыжие, а седые волосы, но Фрэнк, стремительно кивнув головой, поспешно вышел из магазина.

Было слишком поздно идти на частную квартиру Торри, так как Фрэнк закончил свои дела в шестом часу вечера. Возвращаясь домой, он по дороге размышлял над тем, что узнал. Все в Лондоне знали Грента, богатого и уважаемого банкира. Таким образом, тот факт, что его, переодетого, убили ночью, в подозрительном квартале, добавляло таинственности этой загадке. Всю ночь Фрэнк размышлял над этим и плохо спал. Утром он никак не мог дождаться часа, когда можно будет пойти поговорить с Торри. В ту минуту, когда собрался выйти из дома, он столкнулся со спешившим к нему, взволнованным Торри.

– Ну, Даррел, – крикнул он, не успев обменяться приветствием, – в этом деле двое убийц!

– Двое?

– Да… мужчина и женщина!

De mortuis aut bene, aut nihil3

– Мужчина и женщина! – задумчиво повторил Даррел. – Откуда вы это взяли, Торри?

– Показания третьего извозчика, – ответил сыщик. – Я нашел его на стоянке на углу Мортэлити-лейн.

– Трудно было заставить его говорить?

– Никаких затруднений. Он рад был сообщить все сведения и помочь полиции. Почему вы думаете, что могли быть трудности?

– Господи! Но ведь если мужчина и женщина действительно были убийцами, они могли заплатить ему за молчание.

– И тем самым зародить в нем подозрения, – резко возразил Торри. – Нет, мой друг, они не так глупы! Извозчик не знал, что посреди Мортэлити-лейн лежит труп, стало быть, и платить ему было не за что.

– Они вышли с Мортэлити-лейн?

– Да. Извозчик говорит, что, после того как первые два экипажа уехали, он собирался ехать домой, но решил подождать еще минут двадцать. Его терпение было вознаграждено. За несколько минут до того, как пробил час ночи, из Мортэлити-лейн вышли мужчина и женщина и наняли его.

– Стало быть, он уехал за несколько минут до возвращения двух других экипажей?

– Да, да, убийцы проскочили под самым вашим носом. Одним словом, женщина велела ехать на Нортумберленд-авеню и остановиться у театра. Там они оба сошли и расплатились с извозчиком.

– Какой дорогой он ехал с Мортэлити-лейн на Нортумберленд-авеню?

– Он спустился по Арундел-стрит и проехал по набережной.

– Он не заметил никого около обелиска Клеопатры, когда проезжал мимо?

– Нет, он говорит, что лошадь вела себя непослушно, и он был так занят, что не обращал внимания на то, что творилось по сторонам.

– Он сообщил вам приметы пассажиров?

– Гм, как вам сказать… приметы довольно неопределенные. Дама, по его словам, была высокой блондинкой, в черном платье, под вуалью. Это я уже знал, потому что видел труп на набережной. Мужчина же был ниже ростом, имел черную бороду, черную шляпу и черное пальто до пят. Он молчал, а разговаривала и расплачивалась с извозчиком женщина.

– Они были взволнованы или спокойны?

– Женщина волновалась больше мужчины.

– Это, вероятно, он убил Грента.

– Возможно, но никаких следов на того, кем бы нанесен удар, у нас нет. Кто такой Грент?

– Рыжий господин. Это мистер Джесси Грент, банкир.

– Ого! – воскликнул Торри, с удовлетворением потирая руки. – Вижу, вы времени зря не теряли. Дело превращается в сенсацию, так как каждая собака в Лондоне знала Джесси Грента. Богач, благотворитель, два года назад был избран депутатом в Палату общин от Консерваторов. Очень интересно, что делал столь почтенный и уважаемый человек ночью в таком подозрительном квартале… да еще переодетым! Гм, подозрительная история. По-видимому, Грент был не тем, за кого его принимали… Говорите же, что вам рассказал Харкот!

– Да, я уж все сказал, – ответил Даррел. – Рубашка была заказана Джесси Грентом из Уэйбриджа, владельцем банкирского дома «Грент и Лейборн» на Флит-стрит.

– Ладно! – Торри встал со стула. – Там, где заканчиваются сведения Харкота, могут начаться сведения от Лейборна. Пойдем, Даррел, прогуляемся до Флит-стрит.

– С удовольствием. Одну минуту, только надену пальто и шляпу.

Пока Даррел одевался, Торри поспешно сделал какие-то заметки в своей записной книжке, затем спросил писателя, что тот узнал насчет Синей мумии и выслушал ответ с гримасой разочарования. Все же и этот ответ он занес в записную книжку.

– Похоже, большого значения для дела это не имеет, – заметил он философски, – но кто знает? Все это так странно, что нужно учитывать каждую мелочь.

– Согласен с вами. Я убежден, что Синяя мумия – это символ, скрывающий ключ к загадке.

– Беда в том, что все это выглядит чересчур романтично, – вздохнул Торри, выходя с Даррелом из дома, – ведь от Лондона до Перу очень и очень далеко.

Несмотря на разницу во мнениях, вопрос оказался маловажным и мужчины быстро о нем позабыли. Несколько минут спустя они сидели в такси и ехали на Флит-стрит, где находился один из самых известных частных лондонских банков. Банкирский дом «Грент и Лейборн» существовал уже больше ста лет его клиентами были члены наиболее богатых английских семей. Основал его после громких событий Французской революции некий Эбенсер Грент, взявшим впоследствии в компаньоны своего старшего служащего, Лейборна. Теперь банком владели их внуки. Один из них, Джесси, был жестоко убит при таинственных обстоятельствах на Мортэлити-лейн, но близкие его, по-видимому, еще не знали о постигшем их несчастье.

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3