Идолы для дебилов

– Ты иди, а тебя здесь подожду, – улыбнулся учитель.

Когда я вернулся, на лавочке никого не было. Со всей дури я пнул пустую бутылку, и она разлетелась вдребезги, врезавшись в стену дома.

Из окна выглянула соседка:

– Опять нажрался, козёл! Иди домой проспись, а то милицию вызову!

Я вышел со двора. Летний выходной день был в разгаре. Мимо прошли подростки, они курили и пили пиво на ходу. Недалеко на лавочке сидели две молодые женщины, они жеманно затягивались тонкими сигаретами и делали осторожные глотки из маленьких пивных бутылочек. Из магазина выполз потрепанный старикан с трехлитровой пластиковой баклахой дешевого пива, он довольный дул в папиросу.

А с перекрестка мне махала подруга, с которой я недавно закрутил приятный роман без истерик. Она шла ко мне и расцветала.

– Привет, малыш! – обрадовалась она и нежно поцеловала в небритую щеку. – Какой денёк! Может, прогуляемся в парке и выпьем по бутылочке холодного пива?

Я мило улыбнулся и подмигнул. Через дорогу от нас стоял бронзовый памятник известному мужику в кепке. Одной рукой он откинул полу пиджака, а другую держал в странном неприличном жесте. Какой-то умник вставил ему туда пивную банку. А в руке, которую мужик держал за спиной, я так полагал, была припрятана зажженная сигарета.

История фиолетовой любви

Её сердца нужно было добиваться семь лет. Я протянул четыре года и выдохся. Почувствовал смертельную усталость и несправедливость и сдулся. Поплакав, прокричал в вечность слезную молитву любви, и мне оттуда в качестве замены устроили встречу с другой женщиной.

Всё бы ничего. Да только женщина эта оказалась наподобие андроида. Что только она не вытворяла с собой, обычное бы человеческое тело развалилось, как ступень ракеты в плотных слоях атмосферы, а ей хоть бы хны. И это я как-нибудь перетерпел, смог бы и с андроидом жить, но она была сильно пьющий андроид.

Я и сам не дурак выпить, а тут и вовсе слетел с катушек. На пару мы забухивали на неделю, на месяц, на два – пили на износ. С новой женщиной я чувствовал себя верхом на комете, улетающей в черную дыру.

Я улетал всё дальше и дальше. Безвозвратно. И всё же к той, которую добивался чуть больше четырёх лет, тоже захаживал. Так, просто, как старый приятель.

– Что редко заходишь? – спрашивала она.

«Ну и дура же ты! Ты сердце моё разбила! Навсегда! Я из-за тебя сейчас живу с пьющим андроидом! Это всё равно, что жить на пороховой бочке с тлеющим фитилем! Представляешь, каково мне?! – хотелось орать каждый раз, но вслух выражался иначе:

– Всё сложно… Я переступаю порог твоего дома и попадаю в рай. Выхожу обратно, там ждет ад. От мысли, что ты не со мной, сердце стягивает жгутом. От таких перепадов меня начинает трясти и лихорадить, словно насмотрелся на газосварку.

Она глядела на меня, как на кретина, и ничего не говорила. Видимо, объяснение казалось ей не убедительным.

– Ты не теряйся, – улыбалась она на прощание, махая загорелой ручкой. – Я на днях опять в Венецию еду. Привезу вина, заходи, выпьем.

А я не терялся. С чего мне теряться? Я жил с женщиной-андроидом. Меня носило, как на качелях. Через день она выносила мне мозг своими пьяными выходками. Когда мы были вместе, нас словно черти на сковороде поджаривали. Если я сбегал куда-нибудь, то слышал как во мне вопило:

– Эх ты, парень! Потерпел бы еще три годика и был бы счастливым человеком! А теперь живи, как знаешь!

Но я старался ни о чем не жалеть, держался молодцом. Только иногда хотелось кого-нибудь придушить или отравить. Самыми печальными были моменты, когда я сам был не прочь отравиться.

А потом я прикинул вот чего. В мире часто встречаются люди похожие друг на друга, как две капли воды. И они не подозревают о существовании близнеца. К примеру, в Питере я познакомился с художником по имени Макс. А в Барнауле я уже знал такого же, но Петю – вылитого внешне, с теми же повадками и голосом. И был он не художник, а музыкант. И в тюрьме три года отсидел за наркотики. Похожи они были как близнецы, только не догадывались о существовании друг от друга на четыре тысячи километров. Таких примеров немало. Природа давно занимается клонированием.

Так вот я начал склоняться к мысли, что где-то живёт женщина – копия той, которой нужно добиваться семь лет. Именно та женщина и была предназначена мне судьбой. А я по ошибке запал на двойника, и всё пошло наперекосяк. Вот от этой мысли я и начал окончательно сходить с ума. С утра встаю и думаю: «Где же тебя искать, родная? Сколько тысяч километров и лет надо преодолеть?»

Женщина-андроид, присланная из космоса, умевшая перевоплощаться во все формы земной жизни, первая заметила во мне изменения. И стала обвинять в странных вещах.

– От тебя уже никакого толка нет! – кричала она. – Ты даже е*аться разучился!

Но меня уже было не остановить. Если бы я знал нужное заклинание или молитву, было бы проще. А так маялся, как проклятый. Видимо, если не я сам, так мой предок, обесчестил женщину, и та наслала проклятье на него и на потомков. Хотя, может, я и сам нагадил кому в прошлой жизни, не помню.

В общем, я издыхал от нехватки любви. А её много не бывает. Говорю вам, если однажды утром кто-то из вас не проснется, то только потому, что перекрыли доступ к любви.

Идея найти вторую женщину чуть не проела мне голову, я даже подумывал, не заручиться ли мне поддержкой потомственной ясновидящей из рекламы в интернете. Она так посмотрела с экрана, что меня аж передернуло. Уж она-то сможет помочь. Но потом решил, что такой помощник может напортачить. Лучше снова понемногу волочиться за той, которую не добился.

Пришёл я к ней на день святого Валентина, принес плющевое сердце, шоколад с миндалем и коротенький стишок о любви. Я вообще стихов не писал, а тут подумал: может, пора начать, глядишь и пригодится. Ну и что смог накарябал.

Она встретил меня на пороге с котом на руках. У животного вид безумней некуда. И сама вся бледная, глаза воспалённые.

– Вы чего? – спросил я. – Умер кто-то?

– Я своему коту яйца отрезала.

Конечно, она не так сказала, а несколько двусмысленно, мол, была у ветеринара, чик – и мой кот теперь не мужчина. Но я услышал именно это:

– Я своему коту яйца отрезала.

– Ты с ума сошла! – возмутился я. – Это же живое существо, и кот к тому же! Как же он теперь без яиц!

– Ничего переживет, зато углы метить не будет.

– И ради этого ты ему яйца отрезала?!

– Да. Так спокойнее будет и ему, и мне.

– Ясно всё с тобой, – покачал я головой. – На вот тебе шоколад.

А мне и вправду всё стало ясно. Прихожу отметить день всех влюбленных, а меня встречают кастрированным котом. Чего уж тут не ясного?

– А я не ем шоколад, – сказала она. – Правда, не ем, там очень много калорий.

– Совсем не ешь?

– Ну, съем кусочек с чаем, – сказала она и так посмотрела, словно сделала огромное одолжение.

– Кхм, тогда вот тебе сердце из груди, – смутившись, невнятно проговорил я и достал из нагрудного кармана алое мягкое сердце.

– Откуда? Из Грузии? – не поняла она.

– Из груди, – обиделся я.

А сам подумал, стоит ли стих отдавать. Вдруг она еще чего-нибудь скажет. Не общение получается, а глухой телефон.

– Вот, держи, – все-таки достал я свернутый в четверть лист бумаги. – С утра специально для этого дня сочинил. Только ты его потом прочти, когда я уйду.

Я так сказал, потому что стих, если по-честному, не очень вышел. Я как его написал, сразу подумал – так сочинять нельзя:

У той любви, что знают люди,

В глазах горит звезда разлуки.

Не знаем мы, когда не любим,

Какие причиняем муки.

А та любовь, и сердце знает,

Где нам вселенных не хватает,

Другим принадлежит планетам

И нам мигает дальним светом.

Что и толковать, плохонько вышло, как-то сопливо… Не говоря уж о том, что три раза повторяется: «знают», «знаем», «знает». Хотя никто ничего не знает! Какого черта я, вообще, его написал? Ну как школьник на праздничной открытке.

Ей богу, я старался выразить свои чувства. И выразил, как мог. Взять у другого автора тоже можно было, у того, кто поинтереснее пишет. Только я подумал, что так будет оригинальнее и, может, тронет её. А как увидел кота без яиц, так сразу окончателно понял – мою любовь здесь тоже кастрировали, и она теперь так и будет ходить обрезанная. Всё прахом пошло.

– Ну ладно, – вздохнул я и попрощался: – Пока. Пойду я.

– Пока, – сказала она, глядя сквозь меня.

Я кисло улыбнулся и вышел.

Брел по улице, а внутри так противно и грустно, что кишки от слабости на сердце наматывало. И еще кастрированный кот с ошалевшими шарами перед глазами, точно моё отражение.

Зашел я в аптеку, купил настойки послабее, чтобы на травах и успокаивала. Пиона, кажется, или овса. И прямо там же весь пузырек и сглотнул. И, вроде, успокоился, лучше стало. Я даже аптекарше подмигнул. Мол, не дрейф, фармацевт, прорвемся. И откусанным гематогеном помахал.

– Мужчина, вам здесь не закусочная, – сказала она с неприязнью.

На улице потеплело. Снег повалил. Я стоял у подземного перехода и курил сигарету. Глянул на проезжавший мимо троллейбус и вздрогнул. Там, за окном, женщина лицом похожая на ту, от которой недавно вышел. И она так посмотрела на меня, словно не видела тысячу лет, и никак не может узнать. Меня даже парализовала на время от её взгляда. Вот оно видение другой счастливой жизни! Вот она та, которую искал!

Я бросился следом за троллейбусом, трагично вытянув руки вперед. Сделал всего шагов пять, поскользнулся и упал. И так ударился затылком об лёд – чудом что не насмерть. У меня даже в глазах потемнело, и круги пошли тёмно-фиолетовые с искорками.

Долго я лежал и ждал, пока меня добьют. Ведь нельзя жить с таким хроническим невезением в любви. Как дальше жить, когда мимо собственное счастье проплывает? И на чём? На старом безмозглом троллейбусе.

Но никто меня добивать не стал. Не нужен я никому. Полежал я, поднялся и пошёл себе дальше. Только и подумал – если ещё пару лет так протяну, и то хорошо.

Чувства в сети

Толя сидел в квартире и маялся. Друзья уехали в Питер, а его оставили кормить недавно разродившуюся кошку и приглядывать за её семейкой. Настроение было так себе. Уволили с работы за прогулы, расстался с подругой, Толя шатался без жилья по знакомым и экономил даже на еде. Сейчас он сидел в тепле и вспоминал, как в августе уехал с Ритой в Крым, позабыв про всё. Влюбился без памяти. Было наплевать, что через два дня сдается еженедельный номер газеты, что главный редактор будет в бешенстве, что накопленные долги утянут на дно.

Так и получилось. Толя вернулся один, без денег, на его место уже взяли другого. В Гурзуфе Рита встретила своего бывшего. Как-то ночью пьяный Толя закатил скандал, приревновав. Психанул и уехал. По дороге потерял документы и деньги.

На улице завывал октябрьский ветер. В доме было тихо, кошка и котята спали. Толя искал в интернете жизнеописание Гираута де Борнеля, его потянуло на возвышенные истории о любви. В тот момент, когда он позавидовал всем прованским трубадурам, выскочила реклама сайта знакомств. Увидев фото симпатичных дамочек, Толя решил завести виртуальное знакомство и скоротать холодный вечер за перепиской.