По ту сторону Алой Реки

– Что, замирились? – хрипло сказал Лакил, увидев бутылки. Потом заметил сына. – Левмир, вставай, пора домой. Мать с ужином ждет.

– Папа, – прошептал Левмир, поднимаясь. Но отец не услышал его, потому что в этот момент загудел Саквобет:

– Лакил, это чего с тобой? Опять кровь, что ли, сдавал?

Санат достал бутылку такого же вина, что подарил при первой встрече, налил в кружку и поднес старосте.

– Давай, – сказал. – Пей, только медленно. И рассказывай, что случилось.

Не без колебаний Лакил принял кружку. Оглядел собравшихся.

– Утром все равно объявлять, – пробормотал он. – И повестки еще привез… Лорд Эрлот распорядился сдавать кровь каждую неделю, и норму разовую поднял. И еще… Теперь дети тоже. С десяти лет. Меньше, чем со взрослых, но тоже. Ты, Левмир, послезавтра пойдешь. Я тебя отвезу, как оклемаюсь…

Страшная тишина повисла в доме. На одних лицах читался ужас, на других – закипающая ярость.

– Каждую неделю? – скрипнул зубами Саквобет. – А работать мы как будем? Это ж… Скоро ведь осень, урожай собирать!

Лица парней вытягивались. Левмира трясло мелкой дрожью. Смотрел на этих людей – взрослых людей! – и ждал от них помощи, спасения. Они просто обязаны защитить маленького мальчика, который не ожидал встречи с ужасным миром еще года четыре. «Не раньше шестнадцати лет» – таким был закон.

Взгляды опускались. Никто не встал. Даже Саквобет лишь глухо ворчал под нос, да стискивал кружку.

– Пойдем, Левмир, – сказал староста. – Долго не сидите, парни. Вам завтра на прополку по жаре.

– Какая уж тут прополка… – протянул Саквобет.

– Такая, – отрезал Лакил. – У вампиров свои дела, у нас свои.

Выйдя на улицу, Лакил обратился к сыну, на плечо которого опирался.

– Ты-то чего там забыл? Не пил, нет? А ну дыхни.

– Нет, папа! – возмутился Левмир. Он рассказал, как было дело, и закончил фразой:

– Ну, я и остался на всякий случай. Присмотреть.

Отец тихо рассмеялся и потрепал его по голове.

– Присмотреть, значит? Ну-ну. Молодец, сынок. Не испугался ведь.

***

Лишь мать с отцом уснули, Левмир тихонько оделся и выскользнул через окно на улицу. Стемнело, на небе появились звезды и луна, превратили привычный деревенский пейзаж в сказочный. Левмир прошел мимо колодца, по широкой дуге обогнул несколько дворов и, не без внутреннего содрогания, углубился в лес. Воздух теплый, душно от насыщенных запахов.

До последнего Левмир не знал точно, пойдет ли на зов загадочной феи. Хотел пойти, очень уж запала она ему в память, но от такой причины можно лишь краснеть – вот еще, побежал к девчонке среди ночи! А после известий, принесенных отцом, решился. Если девчонка правда фея, как сказал Санат, то, может, она как-нибудь спасет деревню от этой напасти. Кроме того, Левмир, опасаясь грядущей донации, почему-то твердо взял в ум, что не переживет ее, и теперь то и дело смахивал слезу, представляя, как будет прощаться с И, а она в ужасе станет умолять его сбежать. Он-то, конечно, откажется – он ведь сильный и смелый.

Ближайшие участки леса Левмир знал не хуже любого мальчишки. Ноги сами несли вперед. Издалека слышалось журчание ручья – значит, направление верное.

Выйдя на полянку, Левмир остановился. Девчонка лежала на бревне, ладони плескались в ручейке. Левмир почувствовал, что краснеет: И была совсем голой. Стройное тельце казалось белым в лунном свете. Да, она лежала так, что ничего нельзя рассмотреть, но все же… Череда соблазнительно-жутких картинок промелькнула в голове мальчишки, вся смелость истаяла. Ступил назад, надеясь быстро скрыться между деревьями, нога угодила на корень, скользнула, и Левмир с тихим вскриком шлепнулся на землю.

Не успел прийти в себя, как словно порыв ветра ударил в лицо, а лунный свет что-то заслонило. Вскинув голову, Левмир перестал дышать. Над ним возвышалась И, теперь укутанная в ту же накидку. Зеленые глаза вспыхнули зловещим красноватым светом, ярче звезд и луны. Волосы, всколыхнувшиеся от стремительного броска, невероятно медленно опадали на плечи.

– Ты что, следил? – прошипела И.

– Н-н-нет, – пискнул Левмир. – Ты же сама сказала, чтоб пришел!

– Я тебе в полночь прийти сказала!

– Ночь же ведь!

Девочка моргнула, тряхнула головой, будто осваиваясь с непривычной мыслью. Пламя в глазах потухло.

– Так ты что же – время определять не умеешь? – Голос стал спокойнее.

– Умею, – буркнул Левмир, поднимаясь на ноги. – Когда темно – значит, ночь, а светло – день.

И расхохоталась. От злости не осталось и следа. Тонкая ручка толкнула Левмира в плечо. Развернувшись, И пошла в сторону, противоположную деревне.

– Идем, – бросила через плечо.

Левмир зашагал следом, гадая, что будет дальше. Девчонка весело скакала впереди, что-то напевая. До слуха Левмира доносились обрывки деревенских считалок и песенок, а иногда – вовсе незнакомые слова.

Полянка осталась далеко позади, лес сделался густым и незнакомым, когда Левмир решился задать вопрос:

– А куда мы идем?

– Отведу тебя в соседнюю деревню, – не оборачиваясь, сказала И. – Будешь там жить. Дня за два-три дойдем. Ты еды-то взял? Вам же есть надо. Эй, ты чего остановился?

Она с упреком смотрела на Левмира.

– Зачем в соседнюю деревню? – спросил мальчик. – Я не хочу.

– Что значит, «не хочу»? – Девчонка нахмурилась и топнула ножкой. – Я так сказала! Слушайся меня!

Левмир шагнул назад, потом – еще раз. Глаза И раскрывались все шире и шире. Она будто поверить не могла, что ей осмеливаются перечить.

– Ты! – крикнула она. – Да я тебе… А ну стой! Сейчас как врежу по голове – будешь знать! Дрянной мальчишка!

Левмир пошел обратно. Когда И принялась сыпать угрозами, ему стало легче отделаться от ее чар. Она ведь не подруга и не родная, она даже не взрослая, чтобы выслушивать такое. Спрятавшаяся было гордость всколыхнулась в груди.

Ругаясь, И шла следом. Потом принялась забегать вперед, смотреть в глаза. Левмир молчал. На лице девчонки читалось безграничное удивление, смешанное со злостью. Она не могла понять, почему ее не слушаются. Левмир ее пожалел. Глупая, избалованная. Откуда только взялась такая?

На полянке И решительно выскочила перед Левмиром, расставив руки в стороны.

– А ну, стой! – крикнула. – Подожди, не уходи. Давай поговорим, хорошо? Ну вот, садись сюда, на бревно.

Левмир, подумав, подчинился. В конце концов, ему все еще было интересно, зачем И хотела увести его в чужую деревню. Девочка присела на небольшом расстоянии, зеленые глаза смотрели в лицо мальчику. Тихо журчал ручей, пищали комары. Левмир поежился – холодало.

– Ты что, жить не хочешь? – голосом, все еще звенящим от обиды, спросила И.

– Хочу, – признался Левмир.

– А почему тогда не слушаешься?

Левмир отвернулся. Эта нелепая угроза ему совсем не понравилась. Как будто внезапно все волшебство рассеялось, и перед ним оказалась самая обычная девчонка, правда, непонятно, как и откуда появившаяся. Может, из соседней деревни и сбежала? Дурная какая-нибудь.

– Ты мне все усложнил, – вздохнула И. – Я же не могу постоянно сюда мотаться и ждать, чтоб ты все увидел и послушался.

– А я, может, не хочу тебя слушаться, – буркнул Левмир.

– Хочу, не хочу… Кто ты такой, чтобы выбирать? Вы должны слушаться нас.

– Кто мы? Кого – вас? – недоумевал Левмир.

– Ну, вы, люди.

Она говорила серьезно, и мальчик снова вспомнил слова Саната: «Она не человек, вот что тебе нужно знать. Люди для нее – забавные игрушки и только. Тебе может показаться, что она с тобой дружит, но это не так. Если повезет – поиграет и бросит. Не повезет – домой ты не вернешься».

– Мне про тебя Санат все рассказал, – заявил Левмир.

– Все рассказал? – Теперь девчонка, кажется, испугалась. – Он дурной, что ли, совсем? Что он рассказал?

– Что ты – фея.

После недолгого молчания девчонка расхохоталась так, что упала с бревна и скатилась почти до самого ручья. Левмир бросился к ней – как бы эта полоумная не утонула! Но И не собиралась тонуть. Вскочила, вытирая слезы, выступившие от смеха, отряхнула накидку. Вернулась на бревно.

– Ну и ладно, – воскликнула И. – Ну и пусть я – фея. А этот твой Санат тогда – черт самый настоящий. Ерунды какой-то наговорил, а я помочь хочу. Спасти тебя.

– От донации?

– Чего? – навострила ушки девчонка. – От какой донации? Тебе же рано еще.

Левмир рассказал об известии, что принес из города отец. Веселье с И как рукой сняло.

– Это опасно для вас? – спросила.

– Что?

– Ну, это. Крови столько отдавать.

Левмир пожал плечами. Захотелось похрабриться перед девчонкой.

– Переживем как-нибудь, – сказал, копируя вальяжные интонации Саквобета. – Вампиры ведь понимают, что делают.

Девочка посмотрела ему в глаза. Теперь она сидела рядышком, и мальчик ощущал приятное волнение.

– Боишься? – Голос стал почти нежным.

– Боюсь, – прошептал мальчик, позабыв все заготовленные высокопарные фразы.

– А почему тогда бежать не хочешь?

– Как так – бежать? – удивился он. – А отец? А мать?

– Их найдут. А тебе одному проще. Тебе ведь не обязательно… Ну, дожидаться до конца. Я бы тебя спрятала.

Левмир смутно ощущал, что девчонка говорит о какой-то другой опасности, может, совсем не связанной с повышением кровавого налога. Она ведь, кажется, узнала об этом только сейчас.

– От чего ты хотела меня спрятать?

Отвернулась. По лицу заметно, как она пытается на что-то решиться. Но в конце концов губы плотно сжались.

– Хорошо, – сказала девочка, поднимаясь. – Послезавтра твоя первая донация, тут уж мы ничего не сделаем. Но в ночь перед следующей, через неделю, приходи сюда опять. Придешь?

– А ты не будешь пытаться меня увести?

– Нет. Подарю тебе кое-что. Ладно, пока. Не забудь, через неделю!

Легкая, изящная, она не убежала, а упорхнула в чащу леса. Миг – и будто бы не было никогда никакой И, лишь тонкий приятный аромат, постепенно рассеивающийся, напоминал о ней.

Левмир медленно шел домой с глупой улыбкой на губах. Снова и снова ловил себя на том, что перебирает в памяти картинки из этих двух встреч с И. Вот она висит на ветке вниз головой. Вот играет с водой в ручье, думая, что никто ее не видит. Весело прыгает, уводя его в чащу… Левмир уже скучал, только не хотел себе в этом признаться.

Глава 3

Лорд Эрлот

Словно насмехаясь над хмурыми мужчинами, вышедшими с утра в поля, солнце жарило сильнее прежнего. Задолго до полудня даже самые крепкие и привычные женщины предпочли скрыться в тенях повозок, обмахиваясь платками и соломенными шляпами. Десятки пар глаз смотрели на небо в тщетной надежде увидеть хоть облачко. Но предсказанная Санатом буря пришла и ушла, будто единственно для того, чтобы проветрить ему жилище.

– Ну вот и скажи мне, что этот лорд Эрлот – нормальный человек! – ворчал Саквобет, обращаясь к Санату. – Надо думать-то, а? Вот поедут бабы завтра кровь сдавать, а потом? Что им тут, подыхать, что ли?

– Он не человек, – ответил Санат, выдергивая сорняки. – Он вампир.

– Да какая разница? Голова-то на плечах должна быть, нет? Угробит деревню, откуда потом кормиться будет?

– Ему есть откуда кормиться, – проворчал Санат. – Плевать он хотел на эту деревню.

Саквобет покосился на собеседника, сорвал тоненькую травинку и скрутил между пальцами.

– И что же нам делать?

Санат повернулся к нему. В глазах, обычно спокойных, вспыхнул гнев.

– Подыхать.

Все, кто слышал ответ, промолчали. Один Саквобет не унимался:

– Да ну, брось! – махнул рукой. – Не совсем же там дураки сидят. Наверное, понимают, что к чему. Ну, мало ли. Ну, может, надо так, а? Зубы стиснем, да перетерпим, а потом все вернется…

Когда солнце вошло в зенит, Санат отозвался, и, хотя минуло не меньше часа, каждый понял, что он отвечает на слова Саквобета:

– Это у нас все возвращается и повторяется. У вампиров нет такого, у них – движение вперед. Если выдержишь сейчас – значит, справишься и завтра. А раз так – можно давить дальше. Никто не повернет назад, увидев, сколько крови можно получить с деревни.

– Так если в деревне все помрут, крови больше не будет!

– Новых заселят. С ними чуть помягче будут – чтоб сразу не передохли.

Работа не клеилась. С похмелья на жаре и так не больно-то приятно, а после мрачных разговоров мужики вовсе загрустили. Вяло ползали между рядами посадок, обливаясь потом, и материли сорняки, солнце, да лорда Эрлота. Наконец, женщины позвали обедать.

Исвирь, то и дело заправляя под платок выбивающиеся прядки волос, отыскала Саната сидящим возле повозки в одиночестве. Вчерашние собутыльники побежали к ручью за водой. Встав неподалеку, девушка покраснела и попыталась откашляться, чтобы привлечь внимание. Вместо кашля вышел странный писк, но Санат повернул голову.

– Хотела чего?

– Поздороваться, – пролепетала Исвирь.

– Здравствуй. Да ты садись, чего стоять-то на солнцепеке, – предложил Санат, устыдившись нечаянной грубости.

Исвирь села на землю рядом с ним. В руках глиняный кувшин, плотно заткнутый пробкой. Протянула его Санату.

– Вот. Тебе…

– Что это? – Санат принял сосуд и осмотрел его. Обычный кувшин, но с узким горлышком, видимо, специально изготовленный для какой-то цели.

– Это чай. У нас в роду все так готовят. Я с утра заварила, и он весь день лежал на солнце, впитывая его лучи. – Исвирь заговорила бойчее, повторяя чужие, заученные слова.

Она покраснела, когда заметила взгляд Саната, направленный уже не на кувшин, а на нее. Взгляд выражал любопытство. Сердце девушки заколотилось сильнее. Неужели так просто?

– Спасибо, – улыбнулся Санат. – Я люблю чай.

– Я знаю! – выпалила Исвирь, и тут же пожалела об этом. Улыбка исчезла.

– Откуда?

– Ну… Я… Мне Левмир сказал, – призналась девушка, чуть не плача.

Она не решалась смотреть в глаза Санату, разглядывала женщин, которые, так же прячась от солнца в тени повозок и навесов, вяло переговаривались, обмахиваясь платками. К еде почти никто не прикасался, зато воду пили как не в себя.

– Левмир – парень дельный, – пробормотал Санат, а Исвирь услышала в сказанном извиняющиеся нотки и снова засияла.

Санат легко вынул пробку, которую она в поте лица утрамбовывала утром, и сделал несколько глотков из горлышка. Улыбнулся и протянул кувшин Исвири.

– Очень вкусно. Будешь?

Она, склонив голову, взяла кувшин, глотнула, думая о том, чтобы коснуться губами там, где касался Санат, и вернула обратно. Отпив еще немного, Санат спросил:

– Дед твой чай делал? Или бабушка?

– Бабушка, – сказала Исвирь. – Она маму научила. А мама – меня.

Санат помолчал, глядя на девушку, потом задал еще один вопрос, самый странный:

– А как вы себя называете? Ваша семья?

Исвирь забыла о смущении. Изумлению нет предела. Глаза широко раскрылись, девушка долго не могла найтись с ответом.

– Никак, – наконец, сказала она. – А как нужно?

– Никак, – отрезал Санат. – Отец записи ведет?

– Да какие записи ему вести? Он проще так подойдет, да скажет. Читает разве – это да. Ну, когда бумагу какую с города привезут.

– И все?

– Все.

Санат вздохнул, поставил под повозку закрытый кувшин.

– Не принимай близко к сердцу. Просто те люди, что записывают и сохраняют историю семьи, часто уходят к вампирам. Вот я и подумал, когда ты сказала про чай, что ты из этих…

– Никогда бы не ушла! – воскликнула Исвирь. – Вот тоже мне! Сидеть впотьмах и одной кровью питаться!

Санат рассмеялся, пальцы коснулись ладони девушки. Исвирь вздрогнула.

– Прости. – Санат отдернул руку. – Пальцы холодные…

– Ничего, – шепнула девушка.

Со стороны ручья приближались друзья Саната по несчастью. Судя по топорщащимся волосам, они не только напились и набрали полные бурдюки, но даже искупались. Однако беспощадное солнце высушило их по дороге, от свежести не осталось следа.

Исвирь заторопилась, явно не желая становиться мишенью для насмешек.

– А вы… Ты… Приходите сегодня на вечорку к нам? Там много народу соберется, будем истории страшные рассказывать. Ну? Придете?

– Может, и загляну, – улыбнулся Санат.

– Буду ждать. Приходите обязательно. У оврага дом, где еще забор синей краской покрасили.

Убежала, ловя на себе завистливые взгляды девушек. Накинулись бы, если б не жара, а так только шипят втихомолку.

***

Караван повозок тронулся с рассветом. Левмир не раз выбирался в город с родителями, но все равно вертел головой, будто впервые видел пустующие поля, рощицы, где по осени можно насобирать грибов, узкую извилистую речку, где купались дети и взрослые, сбиваясь небольшими группками – все же далековато от деревни. Смотрел и чувствовал, что на обратном пути все это изменится. Будто в последний раз так искрится на солнце вода, в последний раз переливается на ветру пшеница.

Санат, сидевший на повозке рядом с Левмиром, похлопал его по плечу и улыбнулся.

– Не кисни, паренек. Переживем.

Отец с утра все еще на себя не походил, ехать с Левмиром собиралась мать, но зашел Санат и решительно отверг эту идею. «Ни к чему вам, – сказал он. – Работайте или отдыхайте – все лучше, чем без толку себя изматывать. А за Левмиром я прослежу». Не сразу, но мать согласилась.

– Как это делают? – спросил мальчик. Воображение рисовало тускло освещенное помещение с каменными стенами, где стоит зловещего вида устройство с кучей игл, трубочек и баночек, поблескивающих в свете черных свечей…

Санат пожал плечами:

– Скучно. В очереди дольше сидишь.

Левмир вздрогнул от неожиданности. Голос Саната звучал спокойно и уверенно, как будто и правда ничего страшного.

– А потом? – шепнул мальчик.

– Ну зайдешь ты в комнату, ляжешь на кушетку. Вот сюда, – Санат коснулся пальцами венки на руке Левмира, – воткнут иглу. Больно немножко, но это ерунда. Потом кровь начнет по трубочке сливаться в банку. И все. Получишь денег, поедем домой.

– И все?

– Все. Можно, если хочешь, по городу пройтись. А что? Мысль! Купим тебе ботинки. Хочешь? Хорошие, крепкие ботинки – сносу не будет.

Мысль, что после донации не обязательно падать в повозку и ползти домой, чувствуя себя наполовину мертвым, подняла мальчику настроение. Оказывается, жизнь будет продолжаться.

– Страх – это ерунда, – сказал Санат. – У страха множество видов: ужас, лень, отвращение. Когда доходит до дела, все это нужно послать подальше. Какая разница, страшно или нет? Если должен что-то сделать – берешь и делаешь. Потом можно плакать и плеваться, но дело будет сделано.

– Разве лень – это страх? – озадачился Левмир.

– А то нет? Страх взяться за работу, страх перед усталостью. Запомни, паренек: сначала – дело, потом – страх.

Левмир улыбнулся, и как будто мир стал ярче, веселее. Рядом человек, которому можно доверять, и который, что еще важнее, знает, что к чему в этой жизни. Мальчик поглядел на соседние повозки. Сегодня многие поехали на донацию впервые. На детских лицах застыло мрачное, торжественное выражение. Только Арека, младшая сестра Саквобета, поймав взгляд Левмира, улыбнулась и махнула рукой.

Вскоре рощи и поля сменились пустошью. Как будто нейтральная полоса, разделяющая город и деревню, чтобы одно не мешалось с другим. Позади оставался мир людей, а впереди – таинственный и непонятный мир вампиров.

И вот начался город. Повозки поползли по булыжным мостовым. Со всех сторон доносится гомон. Люди снуют туда-сюда, словно безо всякой цели. Что-то кричат, над чем-то смеются. Вместо низких домиков – высокие, в несколько этажей постройки из дерева и камня. В воздухе разносятся непривычные запахи – неподалеку рынок, где можно купить множество невиданных и очень вкусных вещей.

Караван, извиваясь, прополз несколькими улочками и оказался возле ряда приземистых бревенчатых строений.

– Приехали, – спрыгнул на землю Санат. – Пойдем? Раньше сдадим – больше времени будет.

Левмир, скрепя сердце, слез с повозки. Изо всех сил старался преодолеть страх, как советовал Санат, но когда переступал порог, колени дрожали.

В комнате ожидания, полутемной и кисло пахнущей, не меньше двадцати человек. Левмир понял, что это – люди из других деревень, и с любопытством разглядывал чужаков. Хотелось найти в их внешности что-то, сразу же отличающее от односельчан. Но нет – те же самые мужики и бабы, парни и девушки. Просто лица незнакомые. Они хмуро покосились на вошедших, и тут же отвернулись, потеряв интерес.

Санат, держа мальчика за руку, подошел к лавке, на которой оставались свободные места. Сели. Послышался резкий, неприятный звук, и Левмир, повернувшись, увидел женщину с красными от слез глазами. На руках она держала ребенка, желтушного, покрытого пятнами. Малыш даже не плакал, лишь время от времени вскрикивал страшным хрипло-писклявым голоском и замолкал.

Вошли остальные. Некоторые успели сесть, другие стояли, ворча и переминаясь с ноги на ногу. Среди них ни женщин, ни стариков, и Левмир не уступил место. Молодежь в том же положении, что и он. Другого, может, и турнули бы, но к сыну старосты цепляться не решались.

В дальнем конце помещения – дверь. Когда Левмир посмотрел в ту сторону, она открылась, вышли двое: мужчина с серо-зеленым цветом лица, прижимающий ватку к сгибу локтя, и поддерживающий его парень в белом халате и марлевой повязке, прикрывающей рот. Должно быть, лекарь. Мужчина, шатаясь, прошел к выходу, а парень глухим голосом потребовал предъявить повестки. Новоприбывшие зашевелились, доставая измятые в знак презрения к процедуре листы бумаги. Санат сунул руку за пазуху и вытащил две повестки – свою и Левмира. Мальчик покосился на них. Впервые доводилось видеть таинственные бумажки, заставляющие людей ехать в такую даль, чтобы сдать кровь.

На верхнем листе увидел свое имя. Пошарив взглядом по словам, нашел еще одно, непонятное.

– Сатвир, – произнес Левмир. – Что это?

Санат посмотрел на повестку, потом – на мальчика.

– Читать умеешь?

Левмир кивнул, все еще ожидая ответа.

– Это твоя деревня, паренек.

– Моя? Деревня? – хлопал глазами Левмир. – А почему…

– Потому что так она называется. Неужели ни разу не слышал? А город знаешь, как называется?

Изумленное молчание мальчика красноречивее слов.

– Кар-ма-игс, – по слогам произнес Санат. – Запомни, на всякий случай.

– Кармаигс, – прошептал Левмир.

– Ваши повестки, пожалуйста.

Санат протянул бумаги. Лекарь просмотрел повестку Левмира, смерил его равнодушным взглядом и переменил листы местами. Вторая повестка заставила его вздрогнуть. На Саната поглядел вежливо, даже заискивающе.

– Пожалуйста, – пролепетал. – Можете прохо…

– Нет, сначала – этот паренек. – Санат хлопнул Левмира по спине.

– Но…

– Я пройду прямо за ним. Подождет.

Лекарь, поманив за собой Левмира, пошел обратно к двери.

– Давай, удачи, – подмигнул мальчишке Санат. – Все, что от тебя нужно – это спокойно ждать.

Левмир кивнул, прежде чем пройти.

Маленькая комната, белые стены, пол и потолок. Кушетка застелена белыми простынями. Рядом – низкий белый столик, на котором и расположилось то самое страшное устройство. Прежде чем лечь, Левмир заметил ряды баночек, тонких и длинных.

Теперь, лежа, Левмир осознал, что, уделив все внимание загадочному аппарату, упустил из виду самое интересное. В комнате еще кто-то был. Этот кто-то стоял у окна, которое теперь оказалось позади, и Левмиру пришлось изрядно вывернуть шею, чтобы его разглядеть. Лекарь тут же заставил его лечь спокойно, надавив ладонью на макушку, но мальчик успел увидеть стоящего у окна человека в черном. Он зиял на фоне комнаты, будто огромная дыра в никуда. Словно гигантская летучая мышь, раскинувшая крылья, расправил полы плаща. Черные волосы свободно лежат на плечах. Ни один деревенский не стал бы носить такие длинные волосы – жарко и бесполезно, мешает работе.

Мальчик так задумался о загадочном человеке, что вспомнил, где находится, лишь когда в сгиб локтя что-то кольнуло. Вздрогнул, пытаясь отдернуть руку, но лекарь держал крепко. Из вены торчала длинная игла, переходящая в прозрачную гибкую трубку, змеящуюся к таинственному аппарату. На глазах у Левмира трубка окрасилась красным. Как завороженный, мальчик смотрел на это чудо. В памяти всплыли строки из песни-молитвы:

Ярко-алая рекаЧто течет издалекаПринеси нам к дому счастьеЖизнь людская нелегка

Послышался звук вдыхаемого воздуха. Человек у окна к чему-то принюхивался. Зашуршала одежда, и Левмир снова вывернул шею, чтобы разглядеть незнакомца. Он встретился взглядом со смертью.

Бледное лицо с глубоко посаженными глазами невероятного цвета – черные с красными прожилками. В них ничего теплого, доброго или хотя бы человеческого. Глаза зверя, убийцы. Но тонкие губы кривятся в улыбке.