Восемь сказок про Владимира Путина

Марис Друва

Восемь сказок про Владимира Путина

Предисловие. Юбилеи

  Только кот-священник Базиль знает, почему так много времени проводили вместе Владимир Путин и Пол Маккартни перед его концертом на Красной площади 24 мая 2003 года. А также кот знает, где живёт ветеран Великой Отечественной войны, который последним уйдёт из жизни на этой земле.

  Правда ли, что Божественный гранит Раймонда Паулса придумал и поставил молодой Володя Путин, а потом криминальные группировки просто хотели присвоить эту идею и владеть над ней? Базиль расскажет об этом подробно.

  Но главная забота кота-священника и его команды о том, чтобы народы и власти жили в дружбе и вместе могли бороться против терроризма в мире.

  В 2022 году Владимиру Владимировичу 70 , а Андрею Тарковскому 90 . Спектакль- сказка "Иваново детство.Тогда и сегодня" посвящается этим юбилярам. В моих сказках они вместе представляют Россию и я представляю свою родину Россию и село Беласток Омской области.

  Некоторые сказки и идеи из этой книги уже опубликованы в моих книгах "Восемь сказок о великих котах,людях и собаках " и "Восемь сказок про Михаила Барышникова ",но здесь новая редакция и все тесно связано в одно целое.

  А самое главное, что в сказках всегда много правды.

                      Марис Друва

Путин и Тарковский

  На съемочной площадке было жарко, но режиссер Андрей Тарковский все не появлялся. Все его ждали. Ну куда это мог запропаститься молодой начинающий режиссер? Нагнал тут людей, собак, кошек, лошадей, а сам, видите ли, не соизволит появляться! Да как это можно – опаздывать, да еще в такой жаркий июльский денек?!

  Хотя бы и вот это, что-то непонятное: эти проверки ежечасно. Ну и куда ты тут убежишь, да и какой смысл – все ведь сюда пришли по своей воле. Хотя, если бы у маленького Володи сейчас спросили, хочется ли ему здесь находиться, в ответ, скорее всего, прозвучало бы «нет». Потому что этот жаркий июльский день он, Володя, с большим удовольствием провел бы на своем ленинградском дворе, а не находился бы здесь, на этом далеком, выжженном солнцем лугу, на полпути между Ленинградом и Москвой. Луг этот напоминал сковородку, на которой все они сейчас жарились. А мучеников тут много, и судьбы их совсем безвестны.

  Да, известно вот про того и про этого и что этот, мол, работает шофером, а этот, значит, администратор, а вот этот – осветитель, и все они – взрослые люди, у каждого своя семья, и каждый из них работает на «Мосфильме» уже не первый год и, скорее всего, проработает еще немало лет, и это – лишь их очередной фильм, а вот это – их очередные гадания, прогнозы: каким же он будет, этот новый фильм. Ох уж эти прогнозы на съемочной площадке! Ну что за роскошный букет! Так ведь каждый на «Мосфильме» – большой специалист, критикам бы поучиться.

Хотя бы и сейчас – умудренные опытом мужчины и женщины начинали уже роптать по поводу вседозволенности какого-то юнца. Да что это он себе вообразил! Еще только первый фильм, а вон уже какие амбиции. Да тут фильмом-то еще и не пахнет, так, всего лишь кинопробы, однако же с размахом. С таким размахом!

  А молодой режиссер Андрей Тарковский все не появлялся, и ассистентка режиссера Клара тем не менее начала очередную проверку. Клара была пухленькой женщиной в очках и имела железную хватку. Слово «железную» здесь следует воспринимать буквально. Обычно Клара хватала правой рукой каждого названного ею претендента и тащила его на известное лишь ей одной место, будто бы тот не сумел бы дойти туда самостоятельно. Сейчас же все вызванные ею должны были расположиться в самом центре площадки – близ колодца.

  Слава про Кларину хватку распространилась чуть ли не по всему «Мосфильму». Кстати, так она хватала не только каких-то там мальчишек или девчонок, но также и собак, кошек, даже лошадей – да-да, лошадей! Вот, например, вызывает она лошадь по имени, а затем хватает ее за гриву, да так запросто и тащит на отведенное той место. За руку, а то и за плечо Клара хватала даже известнейших артистов, в том числе и заслуженных. На «Мосфильме» широкой популярностью пользовались такие фразочки, как: «Ну и что, схватила тебя Клара?» или «Коли Клара хватанула, хорошо будет». Само собой, выражения эти имели отношение лишь к кинопробам. Кого, значит, первого схватит железная Кларина рука, тот и будет иметь больше всего шансов на желаемую роль. И так было всегда: отчего-то первыми Клара хватала именно тех, кто мог победить реальнее всего. Это была какая-то мосфильмовская мистика, которой, кажется, подчинялись и режиссеры. Так, приводят на кинопробы сотню пацанов, а Кларина хватка безошибочно определяет первую десятку. И если уж рука Клары тебя не коснулась, то преспокойно можешь отправляться домой и сюда больше не возвращаться: на роль-то тебя все равно не утвердят.

  Можно уже было сбиться со счета, в который раз проводилась проверка и в который уже раз железная рука Клары утверждала первую тройку мальчишек. На самом-то деле это означало, что остальные уже могут быть свободны, хоть официально последнее слово и было за режиссером. В данном случае – за автором его первого фильма под названием «Иваново детство» Андреем Тарковским.

  Сперва Клара подносила к глазам левую руку, в которой она всегда держала сценарий, распорядок дня и огромное множество списков с содержащимися в них именами актеров; а затем громко, так, чтобы было слышно по всей площадке, выкрикивала фамилию. И тут же она подходила к названному, брала его за плечо, руку, лапу, крыло, гриву или все равно что и чуть ли не волоком тащила беднягу прямо к колодцу.       Мальчуган, значившийся в Клариных списках как Путин Владимир Владимирович, чуть не закричал от боли, ибо на сей раз Кларина хватка была почему-то особенно железной и, по-видимому, более напряженной, наверное, это было связано с трудно объяснимой задержкой режиссера. Сейчас Клара сжимала плечо парнишки ближе к спине, а спина-то вся обгорела от особенно свирепо жегшего в последние дни солнца. Спина и так обгорела и саднит, а тут еще Кларин захват! Однако кричать-то нельзя, нельзя и виду подать, что больно, – фильм-то ведь какой, про этого, как его – Бондарева! Уж больно нравился Володе этот Бондарев, да и рассказ Богомолова «Иван» он прочел.

  Все же на съемочную площадку Володя угодил отнюдь не по своей воле, а, скорее, наоборот – на пробы его привела соседка, тетя Маня. Тетя Маня была глубоко набожной христианкой, преданно служившей православной церкви и неустанно повторявшей:

– Боженька всех нас видит и водит, надо только верить в Бога, и ничего плохого с нами не приключится.

Так всегда говаривала путинская соседка тетя Маня. И еще она утверждала, что Господь послал ей добрый глаз и именно поэтому она, мол, видит больше других.

– У тебя особенный мальчик, Мария Ивановна, ты уж береги его, – объявила она однажды Володиной матери, на что та, сильно смутившись, лишь отмахнулась:

– Ну что ты, теть Мань, что ты! Пацан как пацан, ничего особенного.

Но как-то раз, когда отец Володи, Владимир Спиридонович, дома отсутствовал, соседка, заглянувшая к Путиным просто так – посидеть, попить чайку, – заявила:

– У тебя парень особенный, следовало бы его москвичам показать-то.

Тетя Маня произнесла это как раз в присутствии самого Володи, поэтому ничего удивительного, что мать Володи поинтересовалась:

– Что это за москвичи такие, теть Мань? Да и зачем, собственно, путинского мальчонку им показывать?

  Тут соседка и объяснила, дескать, надо бы поехать на кинопробы, и до тех пор уговаривала и убеждала, пока наконец семейство Путиных не согласилось с нею вместе отправиться на «Ленфильм», где москвичи собирались просматривать ленинградских мальчишек на участие в главной роли в фильме «Иваново детство» какого-то начинающего режиссера по имени Андрей Тарковский. И еще вся троица условилась между собой на коммунальной кухне о том, что главе семейства пока что вовсе незачем знать про попытку внедрения его сына Володи в мир киноискусства. Надо отметить, что Мария Ивановна давно уже прознала о беззаветной любви ее соседки ко всякому искусству, как и про то, что та не раз уже, и успешно, приводила людей к таким известным режиссерам, как Калатозов, Ромм, Авербах, Герасимов и т. д. Да кто ж его знает, глядишь, а вдруг из ходки ее сынишки к этому молодому – как там его, бишь, Тарковскому – что путное и получится? Верила она в тетю Маню и в ее добрый глаз тоже.

  Маленького Володю же в этом мероприятии более всего прельщала военная тема. Он-то был самым обычным мальчишкой, а кто из них не любит играть в войну? Вот так, не прошло и двух недель, а ему уже несколько раз довелось вытерпеть Кларину хватку, а это означало: он все еще в строю.

  Поначалу Клара выхватила его из огромной толпы, состоявшей из сотен мальчишек, затем уже – из сотни, потом – из пятидесяти и т. д. Все эти мальчишки тусовались одной гурьбой: кто из Ленинграда, кто из Москвы, кто из Пскова, да и из многих других городов России. А Клара их всех сортировала, распихивала, придвигала и отодвигала до тех пор, пока изо всей кучи не остался примерно лишь десяток «схваченных». Все они и стояли здесь, на этом знойном июльском лугу. Все были уже настолько бывалыми, что хорошо понимали, что же именно означает «Кларина хватка». И именно Володя Путин, Коля Бурляев и Саша Кольцов прекрасно знали, что они-то и входят в первую тройку претендентов, а значит, наверняка именно один из них и будет исполнителем главной роли.

  Однако не сама война даже – более того, Володю привлекали, будоражили борьба, поединок. В книжке, которую тетя Маня принесла потом, уже после того, как рука Клары впервые коснулась плеча мальчишки, и которую он в тот же день прочел, Володю заинтересовало, привлекло упрямство, да нет, скорее, воля к борьбе. Вот это да, вот это парень, этот Бондарев! Это в его-то возрасте суметь оказаться наравне с закаленными бойцами! Об этом явно стоило и поговорить, и поразмышлять, да и потерпеть ради этого неоднократную Кларину хватку. Просто надо победить, и именно здесь, на этом самом лугу с колодцем!

Ну и пусть эта строгая тетка приходит и больно-пребольно хватает мою болящую спину, пусть приходит – я все вытерплю! Но строгая тетя уже была занята собаками, кошками, птицами и лошадьми, поэтому для мальчишек на какое-то время наступил отдых.

  Володя лежал под единственным на весь луг деревом, да и то полузасохшим. Руки свои он сложил на затылке, голова его опиралась на ствол дерева, правая нога была полусогнута, а левая опиралась на нее. Вот так он и лежал, пожевывая стебелек травинки и глядя на то, как ассистент режиссера отлавливала собак. Первым под ее рукой вот уже второй день оказывался большой черный пес, следовательно, претендент номер один на победу в этом конкурсе. Была там среди остальных и маленькая беленькая собачка, просто замухрышка какая-то, по кличке Белобровик. Белобровика Клара ни разу так и не удостоила своим захватом, а все лишь кивала: иди сюда или ступай прочь. На самом же деле Белобровик был весьма смышленым и коммуникабельным, дружелюбным и даже в некоторой мере болтливым псом. И сейчас тоже, едва дождавшись Клариного взмаха, милостиво дозволившего ему отправиться на отдых, Белобровик тут же подбежал к лежавшему Володе и сразу стал трепаться, при этом совсем по-приятельски расположив свою правую лапу на Володиной ноге. А лапа у него, у Белобровика, была мягкая-премягкая.

– А ты вообще-то знаешь, Володя, где мой дед служил в молодости? Не поверишь – в царской семье! А это, знаешь ли, было великой честью, и будь нынче другие времена – жизнь моя и вовсе сложилась бы по-другому. И не гонялся бы я тогда за маленькой ролью в фильме какого-то режиссера-дебютанта!

  Сказать по правде, Володя не слишком внимательно слушал песика – опять он болтает про распрекрасную жизнь своего дедушки в Екатеринбурге. Володя из его рассказа мало что понимал, да и внимание его сейчас больше привлек большой и независимый Черный Пес, который именно в этот момент, надо же, вдруг осмелился перечить самой Кларе. Но вот в миг, когда Клара стала вызывать и затем вести вдоль колодца лошадей, держа их за гриву, на съемочную площадку вдруг влетела желтая «Победа» – это наконец-то привезли долгожданного Тарковского.

  Молодой режиссер вышел из машины, долго глядел куда-то вдаль, затем подошел к ближайшей лошади и о чем-то с нею поговорил. Затем Тарковский поговорил с оператором Юсовым, они вместе подошли к колодцу и подозвали также и Клару, а еще через мгновение Тарковский широким взмахом руки не то указал, не то приказал:

– Здесь!

  Это сработало как стартовый выстрел: сразу же на съемочной площадке началась привычная оргсуета. И если бы удалось взглянуть на все это с высоты, то могло бы показаться: ну прямо как пчелки возятся. Прошло, быть может, минут десять, а может, чуть побольше, но вот уже и камеру расположили подле колодца, и прожекторы, и сам режиссер застыл возле него, опять зачем-то долго вглядывается вдаль, а затем кивает. Это послужило сигналом для Клары, и она тут же прокричала на всю площадку:

– Путин!

– Путин! – еще раз воззвала Клара, находясь уже совсем рядом с мальчиком, который к тому времени успел подняться и теперь стоял возле дерева, левой рукой держась за ствол, правой же – по-прежнему сжимая лапу пуделька-болтушки. Так они оба и стояли, рука к лапе.

Володя собрался, внутренне напрягся, даже дыхание задержал, а вот и оно – знаменитое «хвать!». – Это Путин?Крепкая рука жестко схватила за левое плечо и поволокла Володю к самому центру площадки, однако в правой отчего-то по-прежнему оставалась зажатой лапка Белобровика, но сразу и не разобрать, может, это как раз Белобровик и не отпускал руку мальчишки. Но факт тот, что песик так и заковылял вместе ним в направлении колодца. Клара заметила это лишь в самом конце, остановилась и подняла руку с зажатым в ней сценарием и ворохом других бумажек прямо к глазам, будто бы защищая их от солнца. Словно не веря им, она смотрела прямо на Белобровика, однако тот и не собирался отпускать руку Володи, но, может, это именно мальчик не выпускал из своей руки лапку собачки.

  Нет, ну где же это видано, чтобы Клара схватила одного, а следом за ним вот так запросто потащился и другой! Нет, это какое-то невообразимое несоответствие, наглость неописуемая – вот так взять и вмешаться в раз и навсегда заведенный Кларой порядок. И случилось нечто невообразимое: Клара вдруг взяла и отпустила Володино плечо! Да, вот именно так: не доведя вызванного до цели, Кларина хватка внезапно разжалась. Несколько мгновений ее правая рука оставалась поднятой, и она так и стояла перед всеми на съемочной площадке, с поднятыми вверх руками. Капитуляция?! Ну уж нет, как бы не так! Надобно знать Клару: она никогда не сдается. Ее правая рука вдруг резко упала вниз и коршуном вцепилась в свою добычу – прямо в мягкое предплечье Белобровика. Собака громко зарычала, тут же вырвала свою лапку из руки Володи и, что уж тут поделаешь, вновь заковыляла вслед за Кларой, которая на сей раз поволокла песика и вовсе за пределы площадки. Собачка взвизгнула еще разок, но Клара лишь еще быстрее потащила несчастного Белобровика. Он даже споткнулся, однако ему быстро удалось вскочить на ноги и поспешать в заданном Кларой темпе. Так они и неслись вдаль, а вся группа лишь стояла и глядела им вслед.

  Тарковский глянул на часы.

– Неужто в Москву его? А если даже и в Москву, когда вернется-то? Снимать же надо!

  Последнюю фразу он прямо-таки выкрикнул по направлению к удалявшейся парочке.

– Снимать же надо! Клара, снимать!

  Клара все слышала. Клара вдали обернулась к съемочной группе и смотрела сюда. Она как будто говорила издалека: «Ну что ты, Андрей! Сначала следует порядок навести, а лишь потом думать о съемках. Да ты что, Андрей!»

Издалека можно было лишь видеть, как Клара жестикулировала, все время что-то настоятельно объясняя Белобровику, затем схватила его за плечики, сильно потрясла и потом резко оттолкнула, как будто говоря: «Марш отсюда, и чтоб ноги твоей возле съемочной площадки больше не было!»

  Оттолкнув его, Клара возвращалась. Тарковский же все глядел на часы. Все ждали Клару, и она вернулась. И хотя Володя уже находился всего в нескольких шагах от колодца, он отчетливо понимал: самому ему перемещаться никак нельзя – надо дождаться Клару. Володя был смышленым мальчиком, и он не ошибся. Все – птицы, собаки, кошки, лошади и люди – как бы образовали некую дорожку, по которой сейчас она шла назад.

– Это Путин ?– снова прокричала ассистент режиссера, заново схватила Володю и подвела его к Тарковскому. Но в это мгновение опять случилось нечто неожиданное, что-то такое, что даже никому и не могло бы прийти в голову. Никто даже представить себе не осмелился бы, что можно так откровенно проигнорировать Кларины распоряжения. Внезапно громко и отчетливо зазвучал голос ушедшего было, как все подумали, Белобровика. А он, оказывается, и не уходил совсем, а находился рядом с краем площадки. Будучи отвергнутым, отправленным восвояси, он все-таки вернулся. И пусть голос его звенел и задыхался от еле сдерживаемых слез и глубочайшей обиды, нанесенной ему, все же он звучал вполне внятно и громко – достаточно, чтобы можно было разобрать каждое слово, сказанное им.

– Нет, я этого так не оставлю! Вы слышите?! Этого я просто так не ос-тав-лю! Но вот тебе, безумная женщина, придется обо всем этом пожалеть особенно! Какое ты имеешь право так относиться ко мне?! Да ты вообще знаешь, кто я?! Я собака, дед которой служил в семье царя! Да мой дедушка провел в Екатеринбурге, в царской семье, лучшие мгновения своей жизни! Ты хоть представляешь себе, сумасшедшая баба, что это означает?! На кого ты осмелилась поднять свою руку?! Самому царю лично мой дед служил, слышишь?! И был застрелен вместе с царём! И всякому, кто поступил со мной не по справедливости, придется горько, горько сожалеть об этом! Потому что однажды все переменится! Царь вернётся!

  Смертельная тишина, по-другому и не назвать, наступила вдруг разом на всей площадке. И, наверное, навек, так показалось Володе, запомнится ему лицо старого реквизитора Эйжена в тот момент. Старик стоял неподалеку от них, и в руках у него было ведро. Наверное, кто-то заранее объявил, что сегодня у колодца будет нужно ведро, и теперь старик нес его – ведь Клара-то уже подвела юного героя фильма к режиссеру, а это значит, что режиссер сейчас начнет с ним репетировать, вот тут-то его ведро и понадобится. Сильно пожилой Эйжен весь свой весьма немалый век проработал в мире кино в качестве реквизитора. Даже и не перечесть список всех фильмов, в которых ему довелось принимать участие. И до войны, и во время, и сразу после нее, и вот сегодня, в шестидесятых. А дома у него – в красном углу, рядом с иконой – стоит корзинка с орехами, грибочком и белочкой, которая была в фильме «Летят журавли». Да что может быть святее этого?! Эйжен ведь самолично раздобыл все это, показал Калатозову, ну да, а как же его тогда благодарила за них актриса Самойлова! В этом фильме ведь так много того, что он вложил туда, и во многих других – тоже. А сколько же благодарных слов довелось ему услышать от известнейших режиссеров! Да что там говорить – скажите, много ли сегодня осталось таких, которые могли бы сказать: «Лично я свой путь в кино начинал на площадке у самого Эйзенштейна»?

Таким вот был старый Эйжен, который сейчас исправно служил в фильме начинающего режиссера. И теперь он нес это ведро, из которого вроде придется пить этому самому мальчишке, Володе Путину. Эх, сколько всего перевидал на своем веку старый реквизитор, и ничтожно мало, в особенности после войны, было в его жизни таких моментов, как этот, чтобы он почувствовал себя настолько потрясенным и беспомощным и чтобы в его душе вдруг оказалась затронутой столь чувствительная струна. Почти что и не было после войны такого, чтобы так вот пронзительно поразило и разбередило его душу. Старик весь будто застыл и не осмеливался пошевелить даже пальцем. У Эйжена была маленькая острая бородка клинышком, которая сейчас сильно дрожала, и унять эту дрожь было нельзя. И сердце, ему тоже нечего было сказать в это мгновение.

Смертная тишина на площадке нестерпимо затягивалась. И вдруг в этой пронзительной тишине один из осветителей, крепко державшийся в тот момент за ручку угольного прожектора, вдруг произнес вполголоса, но как-то обреченно:

– Ах ты, бедная собачка. Теперь-то ты попадешь гораздо дальше Екатеринбурга. Дай бог тебе хоть с матерью успеть попрощаться.

Осветитель говорил достаточно тихо – так, что лишь немногие могли услышать сказанное им. Путин, однако, услышал. Он инстинктивно почувствовал, что следует взглянуть на этого человека. Володя и впрямь несколько секунд смотрел на немолодого уже мужчину, но вскоре взгляд его опять обратился к Эйжену. Произошло это потому, что почти сразу же после этих слов осветителя ведро в руках старого реквизитора задрожало. Оно было жестяным, и его проволочная ручка теперь судорожно билась о корпус, порождая резкий металлический звук, чем-то похожий на звон колокольчика. Нечто ужасное творилось вокруг него, Володя это чувствовал, но все никак не мог понять: что и отчего? Царь и Екатеринбург. Почему? Кто такой царь? И что это за город – Екатеринбург? И отчего вдруг такая тишина воцарилась после слов белого песика, Белобровика?

  Володе ясно было одно: собачку обидели. Так Кларе явно не следовало поступать. Ну и что, что песик был болтливым и иногда даже надоедливым, утомлявшим своими бесконечными разговорами, зато они с Володей как-то сдружились за эти дни, и он отчетливо чувствовал, как ему будет теперь не хватать маленького рассказчика. Он даже почувствовал себя виноватым перед Белобровиком из-за случившегося. Кто его знает, а вдруг он сам слишком сильно сжал лапу песика, и тот попросту был вынужден идти вместе с ним к колодцу. За что и был изгнан.

Ну зачем же вот так, сразу, взять и прогнать? Белобровик ведь вовсе не рассчитывал на значительную роль, ему всего лишь хотелось поучаствовать в съемках картины, и нате вам, из-за небольшого недоразумения его раз – и прогнали. Песика очень глубоко обидели, может, поэтому он в сердцах и назвал Клару «сумасшедшей бабой». Ну, допустим, переборщил, но отчего такая свинцовая тяжесть нависла над всей площадкой? Наверное, было в этом что-то такое, о чем он, Володя Путин, даже представления не имеет. И тем не менее он почувствовал: случилось что-то особенное, в этом он был убежден. Ладно, Эйжен, осветитель, сам режиссер и многие другие взрослые люди – они, скорее всего, понимали смысл происходящего, но интересно, а вот что сейчас думают Володины сверстники – тот же Колька Бурляев, например, вон, тоже раскрыл рот и только моргает. А что, спрашивается, думает вон тот пестрый петух, который попеременно косит то левым, то правым глазом на того же Эйжена, в руках у которого все еще продолжает дребезжать ведро, будто похоронный звон? Володе вдруг подумалось, что не только эти, только что упомянутые лица, но и многие другие, подобно ему, так же недоумевают по поводу случившегося. И все же ,что такое- этот таинственный Екатеринбург?

И вдруг Путин увидел коня. Про себя он его всегда называл Умником. Это был тот самый конь, с которым давеча разговаривал Тарковский. Володя был просто уверен в том, что уж Умник-то точно получит свою роль, и Клара тоже первым хватала за гриву именно его. Умник не смотрел ни на Эйжена, ни на осветителя. Умный конь все смотрел и смотрел на уходящую вдаль маленькую собаку – он смотрел на Белобровика. К тому времени песик успел дойти до того места, где ранее Клара его трясла и толкала, чтобы уходил прочь. Он уже поднимался по пригорку, а за ним Белобровика не будет видно.

Кому и зачем может понадобиться увозить Белобровика куда-то далеко, задумался Володя. А если и повезут, то куда? И если так, то почему бы ему не дать хотя бы попрощаться с отцом и матерью? В голове Володи крутилось много доселе не существовавших вопросов, а ведро в руках Эйжена все дрожало, и все время продолжал звенеть печальный колокольчик.

  Андрей Тарковский подошел к Эйжену и вынул из его рук ведро. Все так же с ведром в руках он подошел к колодцу и кивнул Володе. Дескать, давай-ка сюда, актер. Наконец-то странная, необъяснимая и непонятная Володе минута молчания прервалась. Вокруг засуетилась съемочная группа, и каждый теперь делал свое, наиболее ему привычное и знакомое дело.

  Тарковский встал по одну сторону колодца, Володя же должен был оставаться на другой, оператор Юсов встал между ними на третьем краю, а на четвертой стороне было ведро.

Так они там все и стояли, и через некоторое время Юсов показал: пусть Тарковский с Володей поменяются местами.

  Но нет, так не стало лучше, и они встали по-прежнему. Колодец имел бетонные края, которые доходили Володе до пояса. У него не было крышки, только ворот с рукояткой и цепью на нем. Тарковский с Юсовым завели разговор по поводу кадра, о расположении камеры, а Володя в это время перегнулся через край колодца и посмотрел вниз.