Солдаты звездного фронта

– Мы посоветовались, и выставили Каша Ширру, – говорил он. – Каш молод, но уже неплохо освоил ритуальный бой, который исполняется на тризнах, а также бой-приветствие и бой-прощание…

– Каш так Каш, – флегматично заметил Ломов. – Разучим с ним бой-размышление…

Кепеш с уважением поглядел на землянина.

Отсек номер шесть представлял из себя огромное пустое помещение, где в ряд стояли обтекаемые машины хищных очертаний. Они были здоровенными, вроде «Су-27» или «МиГ-31», и такая ассоциация вовсе не зря пришла Ломову на ум – машины являлись космоатмосферными истребителями.

Занимали они чуть более половины отсека, и оставшегося места вполне хватало для «арены» – квадратной площадки, которую со всех сторон обступили члены экипажа.

Первые ряды, конечно же, занимали носолобые. Имперцы стояли спокойно, сложив руки на груди или свесив их вдоль тела, – карманы в комбезах отсутствовали. Кстати…

Ломов стянул с себя синий комбинезон и передал его Сулиме. Неча одёжу портить.

Противник землянина уже топтался на арене, весьма гордый оказанным доверием. Это был молодой тавассианин в штанах, больше похожих на длинные шорты.

Кепеш поглядел на Тхан Коха. Тот кивнул.

– Сходитесь!

Каш двинулся по дуге, враскачку, косясь на Антона. Тот шагнул навстречу – молниеносно присел, подсекая тавассианину ногу. Каш потерял равновесие, но устоял бы, что не входило в планы лейтенанта. Вскочив, Антон нанес несильный йоко-гери, врезав противнику стопой в грудь, – тавассианина снесло.

Толпа зароптала, даже у ангиан глазки заблестели.

Пока Каш поднимался, Ломов отдыхал, готовясь отразить натиск. Тавассианин набросился на Антона с кулаками, но особенно размашистых ударов избегал, осторожничал – видимо, извлек уроки из поединка между землянином и Рашем, не горячился особо.

Ломов припомнил гладиаторские бои и решил испробовать методу, принятую еще в римских амфитеатрах, – ублажить толпу.

За день дураковаляния они с капитаном пришли к выводу о том, что устраивать развлекалово для экипажа – это не только возможность улучшить жилищные условия, но и наладить контакт. Они вполне могли бы просидеть в камере рядом с прочими бестиями здешнего «Космозо», и тогда о них мало кто узнал бы из тавассиан, риитян и так далее. Теперь же землян знают все, и слава бойцов будет нелишней.

Антон изобразил отступление под градом ударов Каша, а тот бил увесисто, и прямые выдавал, и хуки с апперкотами. Ломов и сгибался, и блоки выставлял, и покачивался – толпа ревела.

Вот-вот тавассианин уложит этого заносчивого гомо!

А гомо неожиданно прянул в сторону и нанес удар ногой в живот Кашу. Тот, уже праздновавший победу, не ожидал подвоха и сложился пополам. Та же нога хлестко ударила тавассианина в лицо.

Взмахнув руками, Каш шлепнулся на пол, хлюпая кровью, и тут же поджал ноги, опасаясь, что гомо его добьет.

А гомо будто вовсе потерял интерес к драке – прохаживался рядом, разминая шею, и уже каждому стало ясно – поддался он не потому, что слаб, а потому, что так захотел.

«Последний раунд», – подумал Антон.

Каш сохранил силы и был очень зол.

– Крашгар кляй-шух-га! – рычал он, пуская розовую слюну. – Жрашшаз киль ёш-каш-пхе!

Ломов молча метнулся ему навстречу. Нанеся несколько прямых «дзуки» по корпусу в надежде, что анатомия у разных человечеств сходится не только во внешности, но и во внутренностях, он исполнил знаменитый «ливерпульский поцелуй» – ударил Каша головой в лицо, ломая тому нос.

Тавассианин рухнул навзничь. Он скребся, как большой жук, но вставать уже не пытался. Готов.

Лицо в крови возбуждало носолобых – они оживились, задвигались, молча перебрасываясь мнениями. На паре лиц даже улыбочки наметились – это выглядело так же непривычно, как ухмыляющийся чайник.

«Господи, – подумал лейтенант, – до чего же они похожи на нас… Точно такие же! Или это общее свойство всех людей – получать удовольствие от кровопролития?!»

Кепеш сказал деревянным голосом:

– Согласен ли Ант Ломо сойтись со вторым бойцом?

– Согласен, – пожал плечами лейтенант.

– Но только бой пойдет с оружием!

Тавассианин вынес на всеобщее обозрение ритуальные мечи – клинки длиною в полметра.

– Нет, так дело не пойдет! – воспротивился капитан.

– А можно я? – внезапно выступил Максим.

– Ты чего? – вылупился Сулима.

– А чё? – пожал плечами Чернов. – Я со школы в секции занимался. Фехтованием. Даже на первенство России выезжал.

– Ну, смотри… – с сомнением протянул капитан.

– Давай, Макс, – хлопнул сержанта по плечу Ломов, – покажи им мастер-класс!

Кепеш подбежал к Тхан Коху, и тот дал согласие.

– Мах…Черон! – объявил тавассианин. – Против Хее Оа!

На площадку шагнул невысокий, сухощавый риитянин. Морщинки на его бледном лице выдавали возраст, но выглядел Хее как хрупкий юнец.

Особых отличий от гомо сапиенс у выходцев с Рииты не замечалось. Разве что сильно выпиравшие ключицы да заостренные кончики ушей. Но это не настолько бросалось в глаза, чтобы путать риитян с эльфами.

Хее Оа вышел в одной набедренной повязке, Чернов тоже разделся до трусов. Жилистый сержант в «семейниках», да еще с мечом в руке, выглядел забавно, но только не для экипажа «На-лиу» – толпа зароптала, словно обсуждая, кто за кого собрался болеть.

Риитянин напал первым – закружился, кроя воздух мечом, словно изображая вихрь. Максим отскочил, взмахивая клинком.

Хее замер в эффектной позе – в полуприседе, одну ногу изогнув в колене, другую вытянув, меч над головой. Хоть статую из него ваяй.

А Чернов сделал выпад безо всяких изысков – ударил на «длинную руку», то есть вытягивая эту самую конечность. Риитянин со звоном отбил меч, а клинок Максима сверкнул, описывая полукруг, и обрушился по косой сверху.

На этот грубый удар в манере рубаки-викинга у Хее не нашлось ответа в изящном «балетном» стиле. Пришлось суетливо откатываться, блокируя меч сержанта из положения лежа. Получилось весьма неуклюже, но получилось – Оа отделался порезом.

Вот только Максим не отставал и времени на то, чтобы риитянин занял новую академическую позу, не давал – он гонял Хее, нападая то слева, то справа. Меч его так и мелькал, рассекая воздух по диагонали и вертикали. Чудилось, что у Чернова в руках не один, а два меча, а то и все три.

Сержант сбавил свой напор лишь однажды, отшагнув и отводя меч. Хее Оа не сразу понял, что сталь разящая уже не грозит его буйной головушке, и на рефлексе дернул мечом.

Ломов довольно хмыкнул – мелкие ранки покрывали и руки риитянина, и грудь. Струйки крови стекали, впитываясь в штаны.

А сержант был чист и свеж, даже не запыхался.

Хее Оа покрутил головой и бросил свой меч на пол – сдаюсь, мол. Шум разошелся по толпе, как порыв ветра, но все было честно.

Кепеш вышел, поднял руки над головой и резко опустил их – бои окончены. Экипаж, оживленно переговариваясь, стал расходиться.

Даже имперцы, и те выглядели живыми, обычными людьми.

– Ну, что, гладиаторы? – ухмыльнулся Антон. – Айда в застенки! Михалыч, бои будут через день, так что готовься.

– Я вашим рукомашеством и дрыгоножеством не занимаюсь, – с деланой надменностью заявил Сулима.

– Ногами дрыгать я буду, – успокоил капитана Ломов, – а ты в самбо смыслишь, я знаю. Поваляешь здешних борцов, они тебе только спасибо скажут. Заметил, как Раш бился? Он скорее к вольной борьбе привычный, чем к рукопашке.

– Ну, попробовать можно…

Так и прошла неделя полета. Потом другая.

Сулима выступил с таким успехом, что затмил лейтенанта с сержантом – броски и захваты были куда понятней имперцам с сателлитами, чем удары да блоки.

Ломов не слишком-то напрягался и друзей осаживал, чтобы не увлекались особо. Биться всерьез он не собирался и показывать все свои умения… Зачем? Кто ему имперцы? Друзья?

Но своего он добился – его узнали, и Антон между делом перезнакомился со многими. Сдружиться не сдружился, но доброжелательного уважения добился. Разумеется, среди его знакомцев ангиане не числились.

В последний день перед финишем Ломов сидел на узком комингсе у входа в отсек номер четыре. Переборка тут была толстая, а сдвигавшиеся двери – широкими. Сидеть было удобно.

Четвертый отсек, как и шестой, являлся, по сути, ангаром для истребителей, только не космоатмосферных, а пустотных. Истребители были похожи на трубчатые рамы, из которых торчали дюзы и турели всяких там плазменных излучателей, а внутри пряталась шаровидная спасательная капсула – если боевую машину подбивали, пилот спасался в ней. Впрочем, могли так шарахнуть, что истребитель превращался в облачко пара. Или в поток излучения.

Антон сидел и думал. Завтра они прибудут на место, на финиш-планету.

Анг. Центральная планета империи. Метрополия.

И что с ними будет? Чего вообще хотят ангиане? Зачем они посещали Землю? Из чисто научного любопытства?

Как-то не верится. А если готовится вторжение? Весело…

Это у американцев все просто. Наснимают в своем Голливуде разных киноподелок на тему «Как наши побивают пришельцев» и рады. А что выйдет на самом деле, когда на орбиту вокруг Земли выйдет реальный флот империи Анг?

Ракеты земные они собьют на подлете, играючи. А что еще его однопланетники могут противопоставить чужим? Да ничего!

Тем более, что ангиане и не собираются устраивать «войну миров». Вынудят все правительства принять их условия и станут обращать земную расу в еще одного своего сателлита. «Мягкая сила».

И ведь большинство будет только радо такому исходу! А что?

Ангиане живо прекратят все войны на Земле, накормят голодных всякой квазибиотической хренью – и будет нам счастье…

Неожиданно в коридор вышли лхаллы – одинаковые, как бобы в стручке, длиннолицые, будто моаи с острова Рапа-Нуи. Они торжественно поставили на пол большой медный кувшин, окружили его и стали плясать, положив руки друг другу на плечи. Они прыгали, водили диковатый хоровод, ухая и качаясь, а потом расселись вокруг кувшина и пустили его по кругу.

– О чем думаешь, Ломо? – послышался голос.

– О жизни, Раш, – отозвался Антон.

Тавассианин присел рядом.

– А чего о ней думать? – хмыкнул он. – Жить надо, да и все.

– Ты помнишь, как твоя раса стала сателлитом Анга?

– Да ты что! Это было лет за сорок до моего рождения. Один прадед только и помнит то время. Потому, наверно, и ушел в леса. Знаешь, что он нам с братом сказал однажды? Вы, говорит, как дикие сарки, которых загнали в теплый хлев. А вы и рады – хищники вас больше не трогают, кормушка всегда полна. И вы, говорит, предпочитаете не думать о том, что вас доят и снимают шкуру. Вы, говорит, забыли, каково это – скакать по степи, свободно пастись среди росистой травы и пить воду из родника… Не знаю, может, он и прав в чем-то. Как тут рассудишь? Вон мать моя вечно ругалась с прадедом. Что ты, говорит, ноешь? Хорошо тебе было раньше? Ага! Попробуй собери зимой вязанку хвороста, ежели лес принадлежит Большому жрецу! А чем детей кормить, когда последнего длиннонога уводят со двора за долги? Нынче же вся малышня сыта, одета и обута, обучена и пристроена. Чего тебе еще, старый ты пердун?

Когда Ломов отсмеялся, Раш руками развел:

– Во-от… так вот. И кто из них прав? Как тут скажешь?

– Да, сложная задачка…

– Слушай, Ломо, давно хотел спросить. А ты кем был на своей планете?

– Я-то? Воином.

– Это я уже понял. А каким? Вон Хее Оа был всадником. А ты?

– А я – десантником. Воздушный десант, понял? Нас сбрасывали с больших таких летальных аппаратов, реактивных. Мы приземлялись и сразу вступали в бой.

– Ух ты… А корабли у вас были?

– Были, конечно. Атомные, с ракетами, вот с такими вот истребителями, только атмосферными. А-а… Понял. Ты имеешь в виду космические корабли?

– Ну да.

– Как тебе сказать… На орбиту мы летали, а дальше не на чем было.

– Все равно здорово, – вздохнул Раш Ширра. – У нас только телеги были, а по рекам мы на таких больших лодках гребли…

– Так ты рад, что Тавасса – сателлит империи? Или нет?

Раш помолчал.

– Не знаю… – глухо сказал он. – Нет, ну вот кем бы я стал, если бы не имперцы? Да копался бы в огороде, как отец мой, как дед. Пас бы длинноногов, платил бы оброк Большому жрецу и бил поклоны перед образом Его Премудрейшества. Плохо это? Или хорошо? Как тут рассудишь? Да, теперь я летаю на космическом корабле, мне врастили… этот… нейрошунт. И что? Стал я от этого счастливее? Ёш-каш-пхе!

– Пипец! – согласился Ломов.

Глава 7

Пираты

Борт рейдера «На-лиу».5 сентября 2016 года

На финише рейдер сотрясся, а обзорный экран вспыхнул россыпями звезд, кое-где собранными в скопления, но их подавляло главное украшение здешнего неба – туманность Ориона.

Туманность выглядела роскошно, расцвеченная красным, багровым, синим, голубым, розовым. Сержанту она напомнила летучую мышь, а Ломову – натянутый лук. И еще две ярчайшие звезды невольно вызывали восхищение и трепет – Ригель и Бетельгейзе.

Ригель был настоящим чудовищем – этот бело-голубой сверхгигант каждую секунду изливал миллион тонн света[1], но виделся просто как самая заметная звезда. Бетельгейзе была сверхгигантом красным и не слишком отставала от собрата.

Неожиданно по палубам корабля разнесся вой сирен.

– Слушать всем! Срочное торможение! – заревели звучатели, передавая приказ Тхан Коха. – По местам посадочного расписания! Двигатели на торможение!

Ломов подскочил к двери и выглянул в коридор. Мимо пробегал Кош Шат, молодой тавассианин, пилот истребителя-пустотника.

– Что случилось? – крикнул Антон.

Кош перешел с бега на шаг и остановился.

– Можно я у вас? – выдохнул он, запыхавшись. – А то… не успею!

– Заходь!

Шат перешагнул комингс и сразу сел на откидную койку.

– Садитесь, садитесь! – заторопил он землян. – Тхан так рвать будет, что гравикомпенсаторов не хватит!

Все сели, а сержант и вовсе лег.

– Да что случилось-то?

– А то и случилось, о чем еще Кепеш толковал! Никто еще не летал так далеко, как мы. Две недели в гипере – это не просто круто, это слишком круто! Никакие компы не справляются с расчетами, даже каскадный метод не помогает. Кепеш пытался объяснить это Тхану, но разве гичи послушает простого далая? И вот вам, пожалуйста! Должны были выйти в двух мегаметрах от Анга, а промахнулись на пять миллиардов километров! Мы на окраине системы, в районе второго астероидного кольца.

– Ну, ничего, дотянем как-нибудь… – неуверенно сказал Сулима.

– Вон они! – кивнул на обзорник Кош.

– Кто? – не понял Антон. – Астероиды?

– Пираты!

– Кто-кто-кто?! Пираты?

– Ну да! Тут их секретные космодромы, на Теневом Кольце. Флот сюда не суется, смысла нет гонять крейсера, а мы как сдуру сунулись! Вышли из гипера прямо на пиратскую базу. Пираты сами никогда не станут нападать на имперский рейдер, но уж если он сам на них напал…

– «На-лиу» же не напал, – подал голос сержант.

– Верно, – вздохнул Кош, успокаиваясь, – вот только пираты об этом не знают. Видите вон те пятнышки? Это пиратские корабли, они выстраиваются «воронкой» или «полусферой» – это построение для атаки… Ох… Тормозим…

Навалилась перегрузка. Антона вдавливало в мякоть койки, щеки обвисли, в глазах почернело. Дышать было трудно – такое ощущение, что ему на грудь уселся Сулима.

Мысли волочились с трудом, будто тоже отяжелев. Пираты…

Раньше он о них только читал. Хотя чего в бандосах такого необычного? Просто людям въелось расхожее представление о том, что пиратство – это, дескать, достояние прошлого.

XVII век, «Веселый Роджер», «Йо-хо-хо и бутылка рому…»

Между тем пиратство – это всего лишь морской разбой, криминал. Никто ж не удивляется, что воры и грабители существуют и в XXI столетии, а вот пиратам в том отказано. Только они от этого никуда не делись – быстроходные катера с пулеметами орудуют в Южно-Китайском море, в Аденском и Гвинейском заливах – это на Земле. Выйдет человечество в космос по-настоящему, и там пираты заведутся. Космические.

Чтобы истребить криминал, надо сперва ликвидировать в душах людских корысть, себялюбие, подлость, ложь. Не получается?

Ну, тогда ждите, что мерзавцы и подонки расползутся по галактике. Ангиане уже дождались…

Рейдер был «гравитаблем» – кораблем с двигателем-антигравом, и сейчас он трясся всеми своими палубами и переборками, погашая чудовищную скорость, набранную при разгоне. Этому помогали раскалившиеся тумбы гравикомпенсаторов, минусуя ускорение.

Ломов разобрал в обзорнике три или четыре подвижных пятнышка. Чем они стреляли, было неясно, но явно не ядрами, и даже не гиперзвуковыми ракетами. В ход шли пучки антипротонов, выедавших в бортах целые ямы – маленькие кратерки, брызжущие жидкой керамикой и металлическим паром. Били лучи лазеров-гигаватников или заряды высокотемпературной плазмы.

Короче, все то, что способно поразить цель, летящую на второй космической. Ракеты тоже пускали в дело, если те летели с быстротой метеоритов. А иначе как догонишь корабль?

Тут все те знания, которых Антон нахватался за последнюю неделю, выдуло из головы – экран обзорника окрасился дрожащим багровым свечением, в космос снопом полетели рдеющие брызги.

Попадание!

Корабль не тряхнуло, по нему даже дрожь не прошла – всколыхнуть такую массу было сложно.

– Т-твою мать! – выразил свою мысль Сулима.

– Ёш-каш-пхе! – поддержал его Кош. – Это на периферии второй палубы, где штурмовики!

– Боевая тревога! – разнеслось по рейдеру. – Боевая тревога!

Торможение то ли прекратилось, то ли убавилось до той отметки, когда гравикомпенсаторы сводят перегрузку на нет.

– Мне пора! – решительно заявил Кош, покидая свое место.

Он вышел за дверь, а Ломов сжал зубы – тавассианин шел исполнять свой священный долг.

– Расслабься, – буркнул капитан, – это не наша война.

– А что ты запоешь, когда пираты забегают по палубам?

– А чего ты сразу окрысился? Я же не в том смысле! Ты видел корабельные… эти… активные средства?

– И что?

– А то! – рявкнул Сулима. – Как их наводить, ты знаешь? А на какую пимпочку жать? Да и вообще, кому ты там нужен, без шунта в башке? На боевой пост тебя, может, и пропустят, но орудие не разблокируется даже!

– Спокуха, – повторил Антон капитанскую присказку.

– Да пошел ты… – проворчал Иван.

Свет в каюте мигнул. В обзорнике, будто ослепительное эхо, сверкнула вспышка. В ту же секунду один из пиратских кораблей украсился бледно-фиолетовым пламенем, тающей сферой атомного распада.

– Есть!

– Второму и третьему, – гулко раскатилось по коридору, – готовность «раз»! Первый, доложите готовность!

– Первый готов.

– Звену отстрел!

В поле зрения оптических рецепторов, передававших картинку на обзорник, появились четыре стремительных тени – это вылетели истребители-пустотники. На боевое задание.

Лазерные лучи в вакууме были не видны, зато, когда они соприкасались с бортом корабля, возникал фейерверк из дыма, пламени, пара и капель расплавленного вещества. Пара таких «фонтанов» ударила с обшивки «На-лиу», а потом один из истребителей, закрутив «бочку», неожиданно вспух, раздуваясь лиловой тучкой. Огонь сразу угас, и только облачко обломков рассеивалось во все стороны.

– Вот гаденыши!

Ломов усмехнулся – Сулима, видать, «прижился», раз стал идентифицировать себя с экипажем рейдера. А ведь никто пока не менял их статус «биоматериалов для исследований»…

Видимо, это какая-то внутренняя потребность, свойственная человеку (не важно, под каким солнцем рожденному), – быть частью толпы и точно знать, где «наши», а где «чужаки».

Тут на экран выполз пиратский корабль. Он был невелик по сравнению с рейдером, всего метров двести в длину (обзорник выдавал приблизительные значения). Рядом с изображением корабля замигала надпись на космолингве: «Малый атмосферный скаут».

Похоже, именно с него вели огонь по пустотникам.

– Второму и третьему звену – отстрел!

Целая эскадрилья набросилась на скаут, жаля его со всех сторон, – огненные язвы на обтекаемом корпусе множились, сливаясь в красно-желтые кляксы, а потом какое-то из звеньев ударило залпом, пробивая борт.

Мгновенная разгерметизация вышвырнула наружу клубы замерзшего воздуха, скрюченные тела, обломки.

Видеть, что происходит в стороне кормы или носа «На-лиу», земляне не могли, но было ясно, что драка шла ожесточенная.

По всей видимости, пираты на самом деле решили, что рейдер на них напал, а посему следовать традиции не связываться с имперским флотом бандосы перестали. «Наших бьют!», и все такое.

И тут в рейдер попало по-настоящему.

Глава 8

Абордаж

Борт рейдера «На-лиу». 5 сентября 2016 года

Корабль тряхнуло, а из коридора донесся дичайший вой утекавшего воздуха. На второй секунде рев перешел в свист и захлебнулся. Видеорама на дверях, извещавшая: «Осторожно, вакуум!», замигала и погасла.

Разумеется, Антон тут же сунулся проверить, что там и как. Двери раздвинулись, напуская холодного тумана. Невидимые вентиляторы гудели, разбавляя атмосферу горячим воздухом. Туман быстро рассеялся, и Ломов разглядел в конце коридора бугрящуюся, отекавшую массу цвета навоза. От нее расходился едкий запах.

– Затычка! – прокомментировал Сулима, выглядывая из дверей.

Ломов кивнул.

– Смотрите! – воскликнул Чернов.

Антон обернулся к обзорнику. В рамку экрана вплывал большой корабль – овал полукилометровой длины. «Легкий атмосферный подкрейсер».

– Вот кто по нам долбанул! – возбужденно сказал капитан.

– Не нравится мне это, – процедил Ломов. – Мне кажется, пираты не просто так долбали – они выбили боевые посты с этого борта, а сейчас стыкуются…

– …И на абордаж!

– Похоже на то.

Легкий подкрейсер между тем вытянул причальные суставчатые штанги, дотянулся до рейдера и словно ухватился за него хилыми ручонками. Тут на борту пиратского корабля развернулась диафрагма, стала выдвигаться трубчатая галерея-переходник. Лишь один-единственный истребитель показался вдали, но выстрелить ему не дали, сбили. А стыковочная труба словно присосалась к борту «На-лиу».

Ломов видел целую ораву пиратов, висевших в трубе и увешанных разнообразными орудиями убийства. Захват?

– Видели, куда они приткнулись? – нервно спросил сержант. – Там как раз шестой отсек!

Словно подтверждая его слова, по кораблю разнесся тяжкий грохот. Надо полагать, пираты вышибли наружную металлопластовую штору-створку, которая раздвигалась, выпуская или впуская истребители.

– И что будем делать? – спросил Чернов почему-то шепотом.

– Не рыпаться! – прошептал в ответ Сулима и улегся на койку, заложив руку за голову.

Максим вздохнул.

– Не вздыхай, – сказал Ломов. – Нам с пиратами биться резону нет. Лично я не знаю, что хуже – находиться в плену здесь или попасть в полон к пиратам.

– Хрен редьки не слаще, – философически заметил капитан.

В коридорах поднялась беготня, слышались крики и редкие выстрелы, только не грохочущие, как у огнестрельного оружия, а шипящие или воющие.

Постепенно все улеглось, стало так тихо, что Ломову пришло в голову: а вдруг пираты всех перебили – и свалили? И будет теперь «На-лиу» дрейфовать по Галактике, изображая межзвездного «Летучего голландца»…

Но нет – послышались увесистые шаги, и дверь в каюту разом ушла в переборку. Поставив ногу на комингс, в каюту заглянул тип в боекостюме, с лучевиком наперевес. Медленно оглядев присутствующих, он молча повел пирамидальным дулом: на выход!

– Пошли, – буркнул Ломов, вставая.

Тип в БК отступил в сторону, а когда земляне вышли, повел их куда-то вниз, то есть в сторону кормы. Антон со товарищи был не одинок – в коридорах хватало таких же живописных групп. Один или два пирата конвоировали человек по пять, сгоняя всех в одно место – отсек номер три, самый большой из тех, в которых Ломов вообще бывал.

Народу там хватало – больше сотни тавассиан, риитян, лхалл сидело и стояло, головы повесив или, наоборот, с вызовом задирая носы.

Приметив Раша, Антон протолкался к нему.

– Привет. Тут все, что ли?

– Все, – мрачно кивнул тавассианин. – Всех ангиан они собрали в четвертом отсеке, без скафандров, после чего подняли штору. Имперцев выдуло наружу, а через минуту они все погибли.

– А нас, выходит, пожалели?

– Дождешься от них! – фыркнул Раш. – Продадут куда-нибудь на окраинные миры, и будем мы всю жизнь в навозе ковыряться…

– Продадут? В рабство, что ли? – недоверчиво переспросил Сулима. – Блин, ну и империя у вас! Рабы! У вас что, роботов нехватка?

– Скажешь тоже, роботов! – рассердился тавассианин. – Где у бедных колонистов такие деньги найдутся, чтобы роботов покупать? Что их, на сено менять? Или на сыр? Рабы дешевле… Им не нужны программисты и наладчики, запчасти всякие и подзарядка. У нас, помню, два раба было – флотские распродавали пленных лоанцев в последнюю войну. И что им? Дашь пинка спозаранку, сунешь пару лепешек – и пашут. А вечером мать им горшок похлебки выставляла, один на двоих. И все! Да я первый раз робота увидел, когда мне пятнадцать стукнуло… О, идут.