Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление

Кстати, почти все пожилые женщины, освобождённые в этом походе, умеют вязать и имеют при себе все необходимые для этого инструменты. Ну вот, а Теплов переживал за судьбу этих женщин, предполагая, что они лягут бременем на нашу экономику! Я взял его с собой, и мы навестили этих 11 женщин. Говорить, что они пожилые, не поворачивался язык, ведь самой старшей из них было едва 46 лет, а самой молодой 38. Как оказалось, все они умели вязать и на спицах и крючком. Я сделал им предложение –открыть курсы вязания. Женщины приняли это предложение с восторгом.

Почувствовать себя нужной, очень важно для любой из них. А то они уже

переживали, что им придётся быть нахлебницами. Мы тут же приняли решение использовать второй этаж столовой, в качестве цеха для вязальщиц. Вот что интересно, Малуша сообщила нам, что в Итальянских колониях, вязанием занимаются исключительно мужчины. А в самой Венеции и Генуе имеются предприятия, занимающиеся вязанием на станках. Идея с вязанием натолкнула нас на ещё одну идею, ковроткачество. Ведь Турки, это те же Туркмены, которые известны своими коврами.

А может турецкие девчонки имеют об этом представление? Мы немедленно отправились к Турчанкам, взяв с собой переводчика половца. Мы оказались вознаграждены. Во многих Турецких семьях сохранился обычай, ткать ковры молодым девушкам, чтобы принести его в дом мужа, в качестве приданного. У многих оказались с собой и соответствующие принадлежности. Это было просто чудесно. Окончательно приняли решение. Половину второго этажа столовой, в котором могли поместиться 1100 человек, разделить пополам. В одной половине оставить обеденный зал, а в другой половине разместить ковровое и вязальные цеха.

Что нужно для вязания? – столы и стулья, а они имеются. Для ковров посложнее, но турчанки объяснят плотникам, что надо сделать, и работа пойдёт. Туркменский ковер – произведение ручной работы и рождением этого чуда, все, конечно, обязаны женщине-мастерице. С незапамятных времен жены кочевников возили за собой, как самую большую драгоценность, простейший ковровый станок, выглядевший примерно так.

Две пары кольев вбивались в землю на расстоянии, которое ограничивало длину и ширину ковра, позади кольев укреплялись два бруса, и уже между ними натягивалась основа. Сложно представить, что на площади в 10 кв см, мастерица без всяких инструментов вручную завязывала 2-3, а иногда и 6-8 тысяч узлов, затем ножом обрезала нити, оставляя ворс от 4 до 12 мм. За месяц этой изнурительной работы женщина могла соткать 4-5 м ковра. Работа эта требует хорошего освещения, которое вполне можно усилить керосиновыми лампами, уже со стеклянными колбами, которые мы начали производить. В понедельник этим надо заняться незамедлительно.

Кстати, я предложил половцу заняться обучением турецких мастеров русскому языку. Тот с готовностью согласился. Всё-таки это не ров копать в мёрзлой земле! Теплову я посоветовал лично сходить к княжне и уговорить её учить русскому языку обеих грузинских княжон, прямо в одной из квартир. А заодно и их служанок. Теплов обрадовался новому поводу посетить Забаву. Я рекомендовал ему держаться с ней раскрепощённо, демонстрировать свою значимость и величие. И не стесняться. В конце концов, она, хоть и из Рюриковичей, но всего лишь обычная девчонка, к тому же, только что из рабства, где ей наглядно разъяснили монголы, кто она есть на самом деле. Я был рад, что мы нашли выход из положения. Работой и учёбой будут заняты все, притом на многие годы. С понедельника мы будем заняты на все 100 %.

Теплов убежал к Забаве, а я позвал Терю и мы с ним посетили столовую, а в частности осмотрели второй этаж и распланировали, где будет располагаться производство, а где помещение для принятия пищи. Меня сопровождали Арзамас и Алёшка. Между делом, я рассказал им о самых первых электрических лампах, использующих принцип электрической дуги. Арзамас сообщил мне, что он собрал группу энтузиастов, любителей механики и создал группу из 8 человек, которые уже предложили некоторые, ими разработанные рацпредложения для улучшения качества и увеличения производительности труда. Я похвалил Арзамаса и сообщил ему, что с сегодняшнего дня он будет считаться главным инженером производства и соответственно, моим заместителем, на равных правах е с главбухом и Терей.

Этот день, пятое число каждого месяца, обычно являлся днём выдачи зарплаты и стипендии. К сожалению, тратить эти деньги было практически негде и не на что. В этот день всем трудящимся полагалась премия за счёт богатой добычи в результате «обкатки корабля». Участвующие в походе свою долю получили ещё в походе, а остальным выдали сегодня. На премию и собственно зарплату, ушло 240 золотых дукатов. К слову, практически не пришлось тратиться на продукты, которых у нас, в результате походов накопилось, по крайней мере, ещё на полгода жизни.

11 декабря. Воскресенье. Прошедшая неделя полностью измотала меня своей напряжённостью. Нам удалось организовать практически все запланированные виды производственной и учебной деятельности. Индустриализация Воронежа приобретала вполне реальные контуры. Уже уложили первые брёвна в основание будущей крепостной стены, срубили деревья на первых 10 метрах периметра, выкопали первые метры рва, оснастили первыми ковровыми станками производственный цех, девушки вязальщицы вязали первые узлы, под руководством наставниц.

Я и Теплов до обеда учили волонтёров, а после обеда русских девушек грамоте. Нет нужды говорить, что строители продолжали строить жилые дома, кузнецы, горшечники, бочары и плотники, оснащать производство необходимой оснасткой, а также выпускались стеклянные колбы для керосиновых ламп и керамические трубы, которые тут же пускали в дело, проводя разводку трубопроводов в жилых и промышленных помещениях. Работа кипела. Требовалось ещё и снабжать производство шерстью, кожами, пухом и перьями, которые набивались в матрацы, заменяя солому. Я приходил домой замотанный, без сил.

Ещё с месяц и всё наладится окончательно. Но нам не дали месяца. Из Маргелово сообщали, что по данным разведки, монголы вышли на рубежи Нижнего Новгорода и Муромского княжества. Со дня на день начнётся их завоевание. Неизвестна позиция ханов Гуюка и Кадана, руководящими этим походом. Свернут ли они на Рязань или нет? Судейкин просил меня прилететь к 22-23 января, чтобы вести наблюдение за отрядами монголов, чтобы в случае чего, быть готовым к отражению нападения. Мне следовало подготовить самолёт к полёту. Я и Судейкин считали, что имеющихся сил в Маргелове, в союзе с Пронском и Рязанью, будет достаточно для отражения нападения, поэтому наши люди останутся на месте. Между тем замёрзла река Воронеж и по первому льду к нам прибыли 5 волонтёров Эрзя из команды Микиша, наши гвардейцы, которых я выписал я тем, чтобы они возглавили вновь сформированные сотни дружинников, а также для обучения последних ратному делу. Также 10 дружинников из отряда Архипа, с аналогичными целями, хотя я просил больше. Но специалистов и в Маргелово не хватало. Все они прибыли с семьями и имуществом. Им предоставили квартиры в новостройках.

19 декабря. Понедельник. Отлёт я назначил на завтра. С собой я решил взять Алёшку, в качестве ординарца. А Арзамас был нужен здесь, как руководитель производства. Я оставлял за собой сравнительно организованное производство с налаженным бытом. Всё работало, всё крутилось. На Теплова было мало надежды, но у него были отличные заместители. От Теплова требовалось лишь продолжать обучение волонтёров и девушек. Тем не менее, его старания по охмурению княжны, давали заметные плоды.

Он уже объяснился ей в любви, и она благосклонно принимала его ухаживания. Они много времени проводили вместе, то прогуливаясь по посёлку, то у неё в квартире, под неусыпным вниманием Малуши. К своим наложницам он потерял всякий интерес и обращался с ними, просто, как с воспитательницами своих детей, что в первое время вызывало сцены ревности и слёзы, но вскоре перешло в норму.

Девчонки понимали, что они никак не могут претендовать на роль жены члена «Совета десяти», тем, более, что их двое. Так что они смирились и занимались воспитанием детей, которым ещё и года не исполнилось. За всего две недели с начала обучения Турчанок и Булгарок русскому языку, восемь их преподавателей настолько сдружились со своими ученицами, что их пришлось женить и отстранить от учительства, предоставив эту должность следующим 8 дружинникам. А молодым семьям предоставили квартиры. Однако остро встал вопрос о жилплощади.

Если все переженятся, разом, то квартир не хватит. Поэтому строительство квартир следует ставить во главе угла. Но задел оставался. Имелось ещё около 70 свободных квартир, так что мы должны успевать за процессом возникновения новых семей и это внушало надежды. За пределами лагеря жизнь тоже не останавливалась. К моменту замерзания реки были закончены работы по строительству новых причалов.

А на днях закончен перенос рынка на новые площади. Теперь рынок начинался в 300 метрах от реки, как раз напротив паромной переправы. Перенос рынка не повлиял на изменение образа жизни обслуживающего персонала рынка и торговцев, построивших свои дома до переноса. От их жилищ до новых торговых рядов, расстояние увеличилось на самую малость, от 100 до 300 метров. Торг уже работал, не очень шумно, но тем не менее. Пронские и Рязанские купцы торговали здесь по мелочи.

А торгом пользовались не менее двух тысяч взрослых жителей, живших здесь ранее и новых, перебравшихся поближе к нам из других мест.

После утренних лекций и послеобеденных уроков с русскими девчатами, я посетил ковровый цех и трудящихся там же, вязальщиц. Работа шла в нормальном ритме.

Вечером я вернулся в свою квартиру и провёл прощальный вечер со своими наложницами, которые, будучи в курсе состояния дел у наложниц Теплова, были со мной необычайно ласковы и предупредительны.

Авантюра Гуюк хана.

22 декабря. Четверг. Я не стал проводить лекции, а сразу после завтрака отправился к самолёту. Ещё вчера я, Арзамас и Алёшка выгоняли его из ангара. Проверили все узлы. Погоняли на холостых оборотах, проверили наличие топлива. Всё было в норме, а сегодня собрались лететь с Алёшкой. С собой взяли канистру бензина. Оделись, как можно теплей. У обоих куртки с меховыми воротниками и шапки ушанки. На ногах тёплые сапоги с мехом, работа наших кожевников. ВПП устроили по образцу Маргеловской. Разгонная полоса в 100 метров и точка подскока.

Нас провожали только Теря, Леонид, который раньше никогда не видел самолёта и десяток волонтёров, на всякий случай. Я не стал устраивать шумные проводы, не хотелось ещё и афишировать моё отбытие. Мы забрались в самолёт, и я запустил мотор. Помахал рукой провожатым и отпустил тормоза. Расстояние до Переяславля Рязанского, по прямой линии, а не по маршруту кораблей, составляло 250 км, я решил так и лететь. Для этого очень внимательно рассматривал карту, пытаясь запомнить все мелочи. Итак, мы взлетели, и я начал постепенный набор высоты.

Стояла отличная солнечная погода, на земле температура опустилась до минус 18 градусов, а сколько было наверху, определить было нечем. По карте нам следовало лететь вдоль реки Воронеж примерно 150 км, а затем, заметив крутую излучину реки в сторону востока, держать курс строго на север. Компас у нас был. В любом случае, Оку мы узнаем. Как и во время полёта из Маргелово, я планировал экономить топливо и поэтому, достигнув высоты в 5 км, отключил два мотора и полетел с минимальным снижением. Опустившись до высоты 2 км, вновь включил все моторы и набрал 5 км.

Такие маневры я совершил несколько раз. К нашему счастью, ветер был не значительный и не мешал полёту. Через полтора часа мы увидели замёрзшую Оку. Мы оказались в месте впадения в Оку Прони. Ну, тут уже не заблудимся! Я повернул влево и через 15 минут мы сели в лагере. К самолёту в Воронеже приделали лыжи, натёртые салом, поэтому самолёт весело заскользил по ВПП и без проблем остановился у старого ангара. Нас встречал Судейкин, Микиш и несколько дружинников.

Алёшка остался, чтобы осмотреть самолёт, а я поздоровался со встречающими меня, и мы прошли в штаб. Ещё не было 11 часов, ещё продолжались занятия, люди работали. Мы уселись за столом в кабинете у Судейкина втроём. Судейкин осведомился о моём здоровье, перелёте и состоянием дел в комендатуре. Я отвечал, что всё в норме. Затем он рассказал последние известия о боях в северо-восточной Руси. Уже, однажды ограбленный, Нижний Новгород вновь подвёргся ограблению, но в меньших масштабах. На этот раз горожане не сопротивлялись.

Беженцы доносили, что следующей жертвой станет Муром. Монголы двигаются в его направлении, уничтожая всё живое на своём пути. Захвачены города Гороховец и Стародуб. Скорее всего монголы уже под Муромом. Необходимо слетать туда и осмотреться. – Торопиться не стоит, полетишь завтра.

Я согласился. Сообщил Судейкину о том, что Теплов привёз с собой специалистов по чеканке монет, а также несколько центнеров серебра.

– Почему бы нам не начать чеканить свои деньги?

– Идея хорошая. – огласился Судейкин. – Как только разберёмся с монголами, присылай к нам мастеров и серебро. Я давно уже думал об этом. Мы здесь даже согласовали размер и форму монет. Не будем далеко ходить – возьмём свои деньги в качестве образца. Ты сам должен помнить, что в 20-е годы СССР чеканила полтинники из чистого серебра. И мы будем. А ещё введём мелочь из меди. А если разживёмся золотом, то будем выпускать червонцы. Наш автоматический пресс вполне сможет штамповать деньги.

Я обрадовал Судейкина новостью о производстве стекла, а в частности колб для керосиновых ламп, производство которых в Маргелово было налажено. Вместе с мастерами монетного производства пришлём партию стеклянных колб. Мы уже делаем и стекло оконное, но на него без слёз не взглянешь. Всё ещё в процессе эксперимента. Выдуваем стеклянные лепёшки диаметром от 30 до, максимум, 50 см. Очень мутные и с большим количеством пузырьков. Но эксперименты продолжаются.

Я рассказал и о автомобиле системы Арзамаса. Судейкин заинтересовался, но я его огорчил, что всё упирается в подшипники, которые мы не можем делать, а коме того, валы и оси точного диаметра, которые можно сделать только при наличии токарного станка, который опять же, без подшипников не сделать. Получается замкнутый круг, выйти из которого не позволяет слабая техническая вооружённость мира этого века.

– А стоит ли вообще пытаться обогнать прогресс в отдельно взятом государстве? – задал вопрос Судейкин. – Я боюсь, что страны запада, гораздо более продвинутые в техническом отношении, украв наши проекты, очень быстро обгонят Русь и задавят её, используя её же разработки.

– Да, такая возможность очень даже вероятна – ответил я. – Мне кажется, что лучшим вариантом явится уничтожение всех наших машин и механизмов, обогнавших свою эпоху, сразу же, после устранения или тотального ослабления всех наших врагов, чтобы история продолжила своё обычное течение. При этом мы должны быть уверены, что Руси уже никто не сможет навредить, по крайней мере, в ближайшее столетие.

– Я тоже так считаю, заметил Судейкин. – Что ещё нового у вас?

Я коротко рассказал ему о княжне Забаве, н о способах сообщить её братьям о том, что она жива, не упоминая при этом о Теплове и его любви к ней. Судейкин отметил, что возможно, нам придётся всем выступать в Рязань, для оказания отпора Гуюк хану и тогда я сам смогу поговорить на эту тему с Ингварем, который является родственником Ярославских князей. В настоящее время в Маргелово бьются над решением проблемы изготовления замкового механизма к пороховому ружью. С пушкой гораздо проще, там ничего придумывать не надо. Но свой порох мы сможем изготовить только через два года, когда наши селитряные ямы дадут первую продукцию.

В настоящее время здесь наладили производство перьев для письма и тут же собирают ручки, те самые, обычные ученические ручки, которыми мы сами пользовались в первых классах. Ручки очень хорошо идут на рынке. Я ещё рассказал о производстве ковров и вязании предметов одежды. Мне теперь крайне необходима шерсть, которая раньше в избытке поставлялась половцами, но теперь, из-за войны, она почти исчезла. На первое время у нас есть некоторые запасы, но их хватит едва на 3-4 месяца. Возникла проблема у нас всех в отношении сапог. Кончились кирзовые сапоги, а юфтевые, все на ногах у волонтёров. Надо изобретать кирзу или переходить на кожу. С обмундированием положение дел гораздо лучше. Мы ещё не износили форму старого образца, а новой имеется 1200 комплектов. Ещё на 3-4 года растянем, но уже пора задуматься о налаживании шитья военной формы. Но у нас нет хлопка.

Нужно налаживать связи с Египтом или Улусом Хулагуидов. А ещё у нас имеются перспективы на рекордный урожай 1240 года. Если он оправдает наши надежды, то мы будем готовы снабжать высокопродуктивным зерном всё княжество, да и сами запасёмся в избытке. А затем мы перешли на обсуждение вопроса по отчуждению в нашу собственность городов Переяславля Рязанского и Борисово Глебова, с прилегающими деревнями, в радиусе 20-30 км от Маргелово.

Нам просто необходимо создать вокруг себя очаг передовой цивилизации. Мы оба согласились в том, что это вполне возможно будет осуществить после исчезновения угрозы нападения монголов на Рязань. Мы можем припугнуть Ингваря этим нападением, если он не передаст нам указанные земли. Ну, а в случае нападения, он пойдёт на любые условия в нашу пользу, лишь бы сохранить княжество и свою жизнь. На этом мы закончили и отправились на обед, где я встретился со своими друзьями, так что обед прошёл в радостном настроении. После обеда мы вновь собрались, уже в полном составе, где Судейкин рассказал о наших планах и достижениях.

За последние 4 месяца в Маргелово было построено 24 новых избы и их общее количество достигло 158. Площадь внутри лагеря, позволяет построить ещё 124 избы с водопроводом, в течении полутора лет. Пока ещё строительство жилищ успевает за скоростью образования новых семей, но, если понадобится, то можно увеличить число строителей и ускорить ввод новых домов. Средства на строительство имеются. Так что лозунг – каждой семье по квартире к 1243 году, вполне реально воплотить в жизнь.

Затем перешли к вопросу о возможном нападении монголов. Имея самолёт, мы можем своевременно определить пути наступления врага и его количество, чтобы подготовиться встретить того во всеоружии. Для этой цели будут выставлены 700 волонтёров, вооружённых стрелковым оружием, мы их будем впредь называть стрельцами, на подходе 200 дружинников из Пронска, а также мы используем 300 дружинников из Рязани. Это все наши люди, прошедшие общие учения и знакомые с тактикой монгольских войск. Князь Ингвар обещает выступить со своей дружиной из 400 человек и плюс ополчение в 900 человек. Итого получается 2500 человек – огромная сила, даже в случае отсутствия огнестрельного оружия.

А ещё мы применим два САУ и БМД. Потом были рассмотрены местные проблемы, и мы разошлись. Алёшку я нашёл среди своих земляков, и мы отправились в отведённые для нас апартаменты в новой, кирпичной гостинице, со всеми удобствами. Кстати сказать, на этой гостинице, все запасы сантехники, труб, радиаторов отопления и электротехники, в наших складах, были исчерпаны и о маленьких прелестях цивилизации, можно забыть. Вечером я навестил своих лучших друзей- Винокурова, Забуирова и Иманкулова. Мы собрались у Забуирова на квартире и просидели там до 11 часов вечера, вспоминая прошлое. Пить мы не стали, в связи с военным положением.

23 декабря. Пятница. Мы с Алёшкой вылетели в 10 утра, напутствуемые Микишем и Судейкиным. Полёт проходил над Окой, на высоте 5 км. Ещё издалека мы разглядели Муром и окружившие его войска монголов. Производился обстрел города камнемётными машинами. В город летели камни и горшки с горящей смесью. Во многих местах города виднелись пожары. Стена, на небольшом участке, уже почти была разрушена. Возможно, к концу дня последует штурм. Лететь дальше не было смысла, и я вернулся в Маргелово. Доложил об увиденном, а также свои выводы о скором захвате Мурома. Увы, нам нельзя было вмешиваться в эту битву, чтобы не навлечь на себя гнев Батыя. Против всей его армии нам не выстоять. Я задался вопросом – видели ли меня монголы? В те времена люди, не очень-то, глазели на небо.

Оттуда никто не ждал сюрпризов. Так что если меня кто-то и видел, то не придал значения – ответил я сам на свой вопрос. Будем ждать завтрашний день. Я с Алёшкой прошлись по посёлку, разглядывая новостройки и людей. Посёлок, всё ещё являлся секретным объектом и посторонних сюда не впускали, а местные, в основном, знали друг друга. Население посёлка приближалось к полутора тысячам человек. Если бы не запрет, то вокруг посёлка уже выросли бы посады. Люди стремились жить вместе, так было безопаснее. Я с Алёшкой вернулись к самолёту и внимательно рассмотрели его исправность. Залили полный бак бензина и поставили самолёт в ангар.

24 декабря. Суббота. Вылетели с Алёшкой в 11 часов утра. На этот раз вид сверху показал горящий город и густой чёрный дым от него, уносимый ветром в сторону. Мы тут же повернули назад и в 14 часов приземлились в посёлке. Я доложил об увиденном Судейкину, и мы решили ждать до завтра. Остаток дня я провёл в своём номере гостиницы, отсыпаясь. Мы сделали вывод из прежнего опыта, что монголы ещё целый день останутся у Мурома, чтобы вынести из него всё ценное, а также для похорон погибших соплеменников. Сегодня в посёлок прибыли двести дружинников из Пронска, чтобы участвовать в походе против монголов.

27 декабря. Вторник. Каждый день я вылетал в сторону Мурома, и мы с Алёшкой, явились свидетелями разорения монголами всего Муромского княжества. Все сёла и городки вдоль Оки представляли из себя чёрные пятна сгоревших домов. А монголы, как тараканы, растекались вдоль реки, нападая на всё новые села. и, наконец сегодня, нарушили границу Рязанского княжества. Теперь они продвигались в направлении Городца Мещерского. По моим предположениям, силы монголов представляли всего один тумен, под командованием Гуюк хана. Как стало известно позднее, хан Кадан со своей частью войска продолжил наступление на запад, через земли Владимиро-Суздальского княжества. Он отговаривал Гуюк хана от нападения на Рязань.

Именно так и приказывал Батый, назначивший им встречу на границе Волыни и Чернигова. Но своенравный и крайне завистливый Гуюк хан, пошёл всем наперекор, решив ограбить, непонятно за какие заслуги, защищаемого самим Батыем, Рязанского князя Ингваря. Батый не решится его наказывать, он сын самого Угедэя, великого кагана Монголов. И он повернул свой тумен на городец Мещерский, первый город Рязанского княжества. По пути, его воины грабили встречающиеся им деревни, без жалости, истребляя их население. Расстояние в 80 км от Мурома он преодолел за два дня и к утру третьего подошёл к Городцу, который не собирался сопротивляться, ещё не оправившись от первого нападения два года назад.

Ему навстречу вышла процессия местных уважаемых жителей, священников и обычных людей, нёсших впереди процессии иконы и хоругви. Вперёд выдался глава города, Рязанский боярин Пленко, с караваем хлеба на подносе, прикрытом расшитым полотенцем. Гуюк хан ждал, сидя на своём коне, в окружении тысячников и телохранителей. Низко кланяясь, боярин подал поднос с караваем хану и остановился в ожидании. Гуюк хан был прекрасно осведомлён о русских обычаях и, хотя он презирал эту нацию, со всей присущей ему ненавистью, он всё-таки протянул руку и отломил кусочек хлеба, но не стал его есть, а поднёс к морде своего коня. Конь схрумкал кусочек хлеба и поглядел одним глазом на хозяина, ожидая добавки. Гуюк хан расхохотался и его смех подхватила его свита. Твой подарок понравился моему коню, боярин. Я не буду сжигать твой город, но моим людям нужна еда и тёплая одежда.

Чтобы не затруднять тебя, они сами возьмут всё, что им нужно. С этими словами Гуюк хан тронул коня и тот, спихнув с пути боярина и священников поскакал к городу, увлекая за собой всех остальных монголов. Процессия именитых граждан, отступив в сторону, с ужасом наблюдала, как войско въезжает в город и растекается по улицам.

А вскоре послышались крики женщин и детей, выгоняемых на улицу. Процессия разбилась на группы и одиночек и понуро возвратилась в город, чтобы стать свидетелями разграбления имущества жителей. Весь день монголы выискивали в домах и дворах спрятанное имущество и насиловали не успевших спрятаться молодух. Всех, кто пытался им перечить, убивали без лишних слов. Проведя ночь в городе, монголы отправились дальше, оставив людей без средств к существованию.

Несколько домов всё-таки загорелись, но их удалось потушить. Были и жертвы, по крайней мере, человек пятнадцать, не вытерпевших издевательств и попытавшихся защищать своё имущество. Все они теперь лежали рядком перед церковью, куда их принесли их домашние, чтобы отслужить последнюю службу. На кладбище рыли могилы, а священник читал молитвы, размахивая кадилом.