Шестое чувство

Дана Делон

Шестое чувство

Моей дорогой подруге Виктории!

Спасибо тебе за дружбу, за Москву и за твое замечательное чувство юмора!

* * *

© Дана Делон, 2020

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2023

Художественное оформление (1) © Marta Syrko

Изображение на обложке использовано с разрешения https://www.trevillion.com/stock-photo/close-up-of-young-couple-embracing/search/detail-0_00279448.html?dvx=2114

Художественное оформление (2) © Magdalena Wasiczek / Trevillion Images

Изображение на обложке использовано с разрешения https://www.trevillion.com/stock-photo/close-up-of-bouquet-of-fowers/search/detailmodal-0_00303301.html?dvx=1903

* * *Плей-лист:

1. Syml – «Where’s my love»

2. Coeur de pirate – «Comme des enfants»

3. Duncan Laurence – «Arcade»

4. Billie Eilish – «Six feet under»

5. Trevor Daniel – «Falling»

6. Halsey – «You should be sad»

7. Billie Eilish – «No time to die»

8. Halsey – «Not afraid anymore»

9. Selena Gomez – «Lose you to love me»

10. Andrew Belle – «Pieces»

«Что такое любовь?»

Жизнь. Полет. Доверие. Мечта. Счастье. Испытание. Вера. Безумие. Свобода. Взаимопонимание. Принятие. Альтруизм. Уважение. Танец. Искренность. Прозрение. Надежда. Безмятежность. Дружба. Взаимность. Забота. Эгоизм. Слабость. Боль. Прикосновения. Манипуляция. Близость. Выбор. Компромисс. Исцеление. Отрада. Терпение. Понимание. Поцелуи. Оргазм. Иллюзия. Спокойствие. Крылья. Страсть. Разочарование. Бессмыслица. Победа. Желание. Магия. Цель. Безумство. Волшебство. Семья. Вечность. Безопасность. Страх. Невесомость. Единство.

Нет правильного ответа, у каждого он свой.

Глава 1

Лили

Дорогой Адам.

Я не знаю, с чего начать. Не поверишь, но я пишу тебе в красной тетради, которую купила сегодня в Carrefour. На часах три ночи, а я никак не могу уснуть. Вспомнила, как отец писал письма маме в те времена, когда еще любил ее. И только сейчас я понимаю почему. Ведь когда столько эмоций теснится в душе, им нужен выход. Адам… Я не знаю, где ты сейчас, у меня никогда не было твоего адреса. Поэтому я пишу, прекрасно осознавая, что ты никогда не прочитаешь эти строки. Жаль, ведь мне очень хочется, чтобы все было иначе. Я сейчас в Париже, Адам. В городе, где ты живешь. Как удивительно устроена жизнь, не правда ли? Там, в Италии, пять месяцев назад ты познакомился с Лили из Лозанны. А теперь я тут. Больше всего на свете я мечтаю случайно встретить тебя и все объяснить. Знаешь, последние месяцы бессонница – слишком частое явление в моей жизни. Нежеланная гостья. А с ней приходят тоска, глубокая грусть и одиночество. Признаюсь честно, подобные чувства мне всегда казались надуманными – слабостью и необъяснимым желанием страдать. Но сейчас я отчетливо понимаю: никто добровольно не хочет причинять себе боль, страдать и тонуть в печали.

И самое отвратительное, что я не знаю, как мне выбраться из этого состояния. Я стала слишком банальна – страдаю по парню! Хорошо, что ты никогда не прочитаешь это письмо. Ведь ты будешь подтрунивать надо мной до конца жизни! Скажешь: «Ага! Влюбилась в меня по уши, Лили, да?» А я начну отнекиваться и скажу, что ты самодовольный болван! Я сейчас пишу это, и в глазах стоят слезы – так сильно соскучилась по тебе!

Миллион раз воображала нашу встречу. То, как увижу тебя на углу парижской улицы и помчусь со всех ног прямо в твои объятия. Говорю же, я стала слишком банальна. Ночами я остаюсь одна со своими чувствами, своей печалью. И мне сложно, Адам. Эта глубокая тоска раздражает, но иногда так приятно раствориться в ней. Прожить ее. Прочувствовать. Ведь это означает, что все, что произошло между нами, было правдой. Представляю, как ты удивишься, если мы все-таки встретимся в Париже.

Мне здесь все в новинку. И так хочется поделиться с тобой своими ощущениями от этих перемен. Рассказать обо всем на свете и ни о чем конкретно. Все такое непривычное. Даже моя комната. Она такая… типично парижская. Белые стены и потолок с изящной лепниной вокруг люстры, мраморный камин, над которым висит огромное зеркало в золотой раме. Слишком вычурное, на мой вкус. Оно до чертиков меня раздражает, потому что я все время ловлю в нем свое отражение и невольно хмурюсь. Усталые голубые глаза, бледная кожа, темные волосы – слишком яркий контраст между цветом кожи и волосами. Мне восемнадцать лет, и, как сказала бы моя бабушка, молодость меня спасает. Однако и молодости не под силу скрыть темные круги под глазами… Зато мне очень нравится маленький балкончик и высокие парижские окна. И, несмотря на помпезность зеркала, комната выглядит аскетично из-за современной мебели из темного дерева и простой кровати с серыми простынями, сидя на которой я пишу тебе эти закорючки.

А еще здесь так громко скрипит паркет. Просто ужас! Ему, наверное, столько же лет, сколько этим апартаментам. По нему кто только не ходил. Возникает ощущение, что он не просто скрипит, а рассказывает мне историю этой комнаты. Быть может, сто лет назад здесь жила мадемуазель Габриэль Пюсан, мечтавшая об актерской карьере; вертихвостка, приводившая в эту комнату своих молодых воздыхателей. А может быть, наоборот, это была строгая католичка, которая крестилась каждый раз при виде таких дам, как Габриэль. Впрочем, какая разница… Большой плюс этой квартиры в том, что в каждой комнате есть отдельная ванная, иначе как бы я делила уборную с отчимом. Было бы очень неловко…

Да, у меня появился отчим. Вот такая вот новость. Его зовут Жером Деланье, ему пятьдесят два года, он разведен и воспитывает дочку Эмму, мою ровесницу. Ему принадлежит сеть ресторанов. Мама безо всяких сомнений оставила старую работу и устроилась его личным помощником. Познакомились они на бизнес-форуме в Нью-Йорке, куда она ездила со своим бывшим боссом. Понятия не имею, почему она не рассказывала мне о Жероме раньше. Может, сама не знала, к чему это приведет. Или же после предательства моего отца ни в ком не была уверена. Я не обижаюсь, каждый из нас имеет право на личную жизнь. Я ведь тоже не рассказала ей о тебе, Адам. Ты – мое личное и сокровенное.

Я мечтаю снова оказаться с тобой в Италии, греться на итальянском солнышке и целоваться с тобой. Я хочу забыть все, что со мной случилось после той поездки. Кто бы мог подумать, что наша с тобой история закончится так глупо? Я не верю, что это конец. Это ведь не может быть концом, правда?

Но я отвлеклась… Я писала тебе о Париже. Что я могу сказать? Привыкнуть к жизни в этом городе будет сложно. Во-первых, он больше, чем Лозанна. Когда я увидела карту метро – вместо двух привычных линий целую паутину, – я чуть было не впала в отчаяние, Адам! Во-вторых, здесь столько туристов! Вы, парижане, практически не замечаете их. Я же при виде толпы теряюсь. Красота Парижа, безусловно, вдохновляет. Мне нравятся небрежный французский шик и раскованность. Они напоминают мне о тебе. Знаю-знаю, ты итальянец! Но ты истинный итальянский парижанин, и даже не спорь с этим. Но ты, наверное, догадываешься, что мне больше всего нравится в моем переезде? Да, тот факт, что мы с тобой теперь живем в одном городе. Но это не все… Я не могу нарадоваться, глядя на то, какой счастливой стала мама. Я вижу, как сверкают ее глаза, слышу ее смех и понимаю, что любовь – это счастье. Быть любимым и любить.

Переезжать в другую страну в марте, за четыре месяца до окончания школы и выпускных экзаменов, конечно, не самое лучшее решение. Но когда мама в феврале спросила, волнуясь, готова ли я переехать, объяснив, что Жером хочет, чтобы мы жили вместе, я не смогла ей отказать. Да и смысл? Система образования во французской части Швейцарии та же, что и во Франции. Какая разница, где сдавать экзамены? И к тому же мама наконец успокоилась после того несчастного случая со мной.

Эти пять месяцев были сложными не только для меня, но и для нее. А Жером, как выяснилось, отлично умеет поддерживать. Знаешь, Адам, я часто думаю о том, как мне не повезло. Ведь в том, что случилось, нет ничьей вины… У меня теперь огромный уродливый шрам на тыльной стороне ладони. Он все такой же красный, до сих пор не побледнел. Я ненавижу этот шрам всем сердцем. Все пошло наперекосяк в тот день, когда я получила его. В ту ночь я потеряла ниточку, связывающую нас. Признаюсь, я, конечно, ждала тебя в пятницу на Лозаннском вокзале. Помню, как выходили из вагонов люди, но тебя все не было. Я заглядывала в лица прохожих с надеждой увидеть твои глаза, но увы. Ты не приехал, Адам. Стрелка часов неумолимо двигалась, а вместе с ней уходила и моя надежда. Знай, я не сержусь на тебя. Я бы тоже не приехала в сложившейся ситуации. Я понимаю, почему ты так поступил. Ведь ты ничего не знал, Адам. Но сейчас мы в одном городе, и надежда расцветает с новой силой. Быть может, случится чудо, и мы встретимся. Знаю, в Париже живет несколько миллионов человек. Понимаю, как глупо надеяться. Но ведь любовь, надежда и глупость идут рука об руку!

Я так часто вспоминаю наши итальянские каникулы. Можно сказать, я живу воспоминаниями. Помнишь, как ты показал мне скульптуру Джованни Лоренцо Бернини в галерее Боргезе? Помню, как ты привел меня к ней. Ты был в своей любимой серой футболке, потертой и кое-где порванной. Она обтягивала грудь и бицепсы. Волнистые волосы цвета шоколада немного растрепались. Челка падала тебе на глаза, и ты постоянно ее поправлял, но безуспешно. Я так хорошо помню твои горящие глаза и мальчишескую улыбку. Мне так нравилась легкая небрежность твоего образа. Ты обошел скульптуру вокруг и тоном профессионального гида провозгласил:

– «Похищение Прозерпины», Прозерпина – римский вариант имени Персефоны, богини…

Я не дала тебе договорить.

– Плодородия, – с выдохом закончила я и с восхищением принялась рассматривать статую, – а еще царства мертвых. – Я посмотрела в твои глаза и добавила: – Владычица преисподней.

Это мой любимый древнегреческий миф, Адам. Я никогда не была склонна к романтизму, меня не привлекали сопливые сказки. Но, когда впервые услышала миф о прекрасной Персефоне и Аиде, во мне что-то щелкнуло.

Глядя на эту работу Бернини, я думала: как он смог из куска холодного и грубого камня создать такое? Плавные линии, мягкие струящиеся ткани, эмоции и – самое потрясающее и невероятное! – ощущение живых прикосновений. Он сумел запечатлеть этот миг и в куске камня отразить все чувства, которые испытывают герои. Когда смотришь на скульптуру, Прозерпина кажется совсем крошечной в руках Плутона. Но, присмотревшись к деталям, понимаешь, что фигуры соразмерны. А какие потрясающе красивые руки у Плутона! Они мне напомнили твои, Адам. От таких рук невозможно отвести взгляд. Как бережно он ее держит – забываешь, что это мрамор. Бернини смог сделать камень живым. И это настоящее волшебство! Видимо, мое лицо выражало неподдельный восторг, потому что ты неожиданно сказал мне:

– Лоренцо создал эту работу, когда ему было двадцать три года. В будущем он напишет: «Я победил мрамор и сделал его пластичным, как воск».

Руки у меня покрылись мурашками, я поймала твою ладонь, переплела наши пальцы и завороженно прошептала:

– Он сделал это, Адам. Он победил мрамор.

Мы молча стояли перед скульптурой, и я чувствовала твой внимательный взгляд. Ты изучал меня. Уверена, ты очень хотел спросить: «Ты наконец впечатлена?» Ведь до этого ты показал мне столько достопримечательностей, но, лишь глядя на эту скульптуру, я почувствовала, что меня бьет нервная дрожь. Казалось, ты хотел понять, что именно меня так тронуло. Но ты молчал, позволив мне поделиться сокровенными мыслями.

– Знаешь, злодеи всегда нравились мне больше добрых рыцарей, – взволнованно начала я. Ты крепче сжал мою руку, словно пытался сказать «Продолжай». – Я уже говорила, что, на мой взгляд, все положительные герои похожи между собой, отчего их можно назвать немного скучными. Слишком предсказуемыми. Злодеи же способны удивлять своими поступками, – первый раз говорила я, а ты меня слушал. – Мой любимый тип персонажа – благородный злодей. Тот, что совершает добро вопреки своим принципам. Понимаешь?

Ты молча кивнул, будто боялся меня спугнуть, словно тебе было очень важно меня выслушать.

– В мифах говорится, что Аид, владыка царства мертвых, пораженный красотой Персефоны, богини плодородия, украл ее и заставил стать его женой.

Я разглядывала статую, запечатлевшую момент похищения. Она действительно выражала столько эмоций: ужас и страх Персефоны, ее отчаянная борьба с похитителем, упрямство Аида, его превосходство над слабой девушкой. А рядом невозмутимый Цербер – трехголовый пес, верный слуга своего хозяина.

– Мне всегда хотелось прочитать альтернативную версию этого мифа, где прекрасная Персефона, несмотря ни на что, выбирает Аида. Понимаешь, Адам? – Я заглянула в твои глаза, мне так хотелось увидеть в них понимание и принятие. Ты внимательно слушал меня, и мне показалось, что ты меня слышишь. По-настоящему слышишь. Твой искренний интерес придал мне уверенности, и я продолжила: – Юная дева осознает, что ей не нужен свет, она готова полностью раствориться во тьме Аида. Персефона смогла увидеть в Аиде нечто такое, от чего ей захотелось съесть преподнесенный им гранат – символ брака. Я часто представляла эту сцену… Маленькие алые зернышки в тонкой руке девушки. Возможно, она хотела бы вернуться на поляну, где Аид впервые ее увидел. Возможно, мечтала вновь почувствовать росу под пальцами ног, благоухание роз, лучи солнца и ветер в волосах. Но она медленно протягивает ему ладонь и тихо шепчет: «Я стану твоей королевой. Будь моим королем». Понимаешь, Адам? – спросила я снова.

И вместо ответа ты поцеловал меня, обхватив руками мое лицо. Я приподнялась на носочках и обняла тебя, растворившись в этом мгновении.

Ты не просто понял меня, Адам. Ты чувствовал то же самое. Легко полюбить свет, гораздо сложнее – тьму. А у каждого из нас есть темная сторона, которую мы боимся показывать людям, та, что больше всего нуждается в любви, принятии и понимании. Та, в которой скрываются наши обиды, боль, злость, страхи и терзания. И исцелить ее под силу только любви. Но где найти человека, который не убежит в страхе, увидев эту боль? Где найти человека, готового полюбить эту тьму? Целуя тебя перед статуей Персефоны и Аида, я на секунду подумала, что нашла того самого человека. Своего Аида, своего Гадеса, своего Плутона. Я романтизирую тебя, знаю. Возможно, наша любовь была лишь моей фантазией. От этой мысли мне становится так больно, что я не могу уснуть ночами. Воспоминания будят во мне прекрасные чувства, ровно до тех пор, пока я не возвращаюсь в реальность, в которой не знаю, где ты сейчас, как связаться с тобой, как найти тебя, Адам.

В прошлом все было иначе: я могла целовать и обнимать тебя, быть с тобой. Те итальянские каникулы были лучшими в моей жизни. Потому что я встретила тебя. Может быть, поэтому я пишу о тебе в три часа ночи. Мне хочется хвататься обеими руками за прошлое и проживать его вновь и вновь.

Глава 2

Лили

ШКОЛА, В КОТОРОЙ УЧИТСЯ моя сводная сестра Эмма, намного больше моей старой. Мы идем по коридору, и я еле поспеваю за ней. Она радостно здоровается с учениками и каждому представляет меня:

– Это моя сводная сестра Лили!

После чего следует череда имен, которые я, конечно, не запоминаю. Эмма сияет, словно солнце, светлые волнистые волосы обрамляют ангельское личико с ярко-голубыми глазами. Уголки губ всегда приподняты в милой улыбке, а кончик носа слегка вздрагивает, когда она громко смеется. Если бы не Эмма, переезд в Париж дался бы мне крайне сложно, но она взяла меня под свое крыло. Не то чтобы мы с ней в одно мгновение стали лучшими подругами. Нет, конечно. Я все еще не знаю, что она за человек. До переезда мы виделись два раза. Один раз в Лозанне: она приехала с отцом навестить нас. Второй раз в Париже, когда родители обговаривали детали переезда. Всякий раз Эмма будто присутствовала лишь наполовину, она всецело была поглощена перепиской по телефону. Жером, извинившись, объяснил, что она бьюти-блогер и много общается с подписчиками. Я даже не искала ее страницу в сети. У нас не было ни душевных разговоров, ни бессмысленного трепа о том, как мы рады стать семьей. Обе понимали, что нам эти перемены ни к чему, но родители счастливы, поэтому мы, не сговариваясь, решили быть вежливы друг с другом. Никогда в жизни моя мама столько не улыбалась, или же я не помнила о тех временах, когда улыбка не сходила с ее лица. Эмма хватает меня под локоть.

– У тебя в Лозанне, случайно, не остался парень? – неожиданно спрашивает она, и я качаю головой.

– Нет, у меня нет парня ни в Лозанне, ни где бы то ни было.

Эмма хмыкает, и ее губы расплываются в улыбке.

– Думаю, в Париже эта ситуация быстро изменится, – лукаво шепчет она и демонстративно кивает в сторону.

Я слежу за ее взглядом и вижу симпатичного парня у окна.

– Я сейчас вас познакомлю, – тут же говорит она и тащит меня в его сторону.

В зеленых глазах парня появляется веселый блеск.

– Это Лили, моя сводная сестра! – не изменяя себе, тараторит Эмма.

– Поль, – представляется он и одаривает меня двумя поцелуями в щеки. Не тремя. Все никак не привыкну к парижской традиции. Я чувствую аромат, исходящий от него, приятные древесные ноты. – Рад знакомству, Лили, – с хрипотцой в голосе, глядя мне прямо в глаза, произносит он.

– И я, – отвечаю скорее по инерции.

Мое сердце не екает при виде этого красавчика. Поль – видный парень: высокий, крепко сложен и обладает тем самым мальчишеским обаянием, которое сводит с ума девчонок. Он того типа парней, которые вальяжно расхаживают по школе, лукаво улыбаясь. Мечта всех тихонь. Но он не вызывает у меня никаких чувств: ни волнения, ни трепета, ни даже любопытства. Я забуду о нем через минуту…

Мы отходим от Поля, и Эмма, хмурясь, спрашивает:

– Он что, не в твоем вкусе?

Она явно ждала от меня восторга, а может, и благодарности, ведь не так часто девушки знакомят своих подруг с красивыми парнями. Я пожимаю плечами и ничего не отвечаю.

– Ладно, тогда опиши свой типаж, – просит она не без интереса в голосе, – уверена мы найдем нужную кандидатуру, и не вздумай говорить, что необходимо сосредоточиться на учебе. Это уныло и неинтересно. Мы молоды, прекрасны и должны влюбляться! Всем нужна любовь.

Я смотрю на нее и не знаю, что сказать. Эмма старается быть внимательной. Ее телефон несколько раз пищит, уведомляя о новых сообщениях. Но она упорно не берет его в руки и пытается вести со мной диалог. Рассказывать ей о парнях, которые мне нравятся, не хочется. Да и что я расскажу? В моем вкусе таинственный кареглазый парень с вьющимися волосами и доброй улыбкой? Таких миллион, но один из них стал для меня особенным. А еще его зовут Адам. Он отлично рассказывает истории, забавно шутит, говорит на итальянском и готовит лучшую бюджетную пасту с сосисками. Я могу есть ее килограммами. Может, мне стоит рассказать, какой он талантливый художник, как он рисовал меня, как смотрел на меня или целовал… или как мы проводили вместе ночи? Лучшие ночи в моей жизни. Или, быть может, мне стоит рассказать печальную историю о том, как на каникулах в Италии я познакомилась с парнем своей мечты, а после потеряла с ним связь? Вот уже пять месяцев не могу перестать думать о нем, вспоминаю каждое мгновение, проведенное с ним. Мечтаю и надеюсь, что мы все-таки встретимся. Но я понимаю, что шансы увидеть его вновь ничтожны, и от этого становится чертовски грустно.

Эмма аккуратно толкает меня в бок:

– Эй, ты о чем так задумалась? Все хорошо?

Я откашливаюсь и пытаюсь улыбнуться.

– Все хорошо, но, боюсь, нет определенного типажа, который мне нравится.

– Ну и ладно, – махнув рукой, говорит она, – извини, если лезу не в свое дело.

– Да нет, все нормально.

Эмма в очередной раз улыбается, и я ловлю себя на мысли, что хотела бы быть, как она. От нее исходит позитивная энергетика, я не могу представить ее грустной, расстроенной или унылой, настолько она кажется жизнерадостной. Пока я разглядываю ее, она неожиданно срывается с места и громко визжит.

– К черту выходные, я так сильно скучала по тебе!

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, к кому она обращается, и, клянусь, я готова провалиться сквозь землю. До боли знакомые руки обнимают ее. И тот самый голос, который я вновь мечтала услышать, говорит ей:

– Я тоже скучал.

Он притягивает ее ближе и целует без стеснения и робости. С нескрываемым наслаждением, а она отвечает ему так же жадно. Губы, которые целовали меня, сейчас целуют другую. Я перестаю дышать.

– Я должна тебе представить кое-кого! – отрываясь от него, улыбаясь и явно испытывая легкую неловкость, говорит Эмма. – Знакомься, моя сводная сестра Лили. Лили, это Адам – лучший в мире парень!

Он поворачивает голову и резко замирает. Улыбка медленно сползает с его лица. Он смотрит на меня, я смотрю на него. Кажется, время останавливается, все вокруг теряет четкость. Карие глаза вглядываются в мои, прямо, упорно, будто он думает, что я мираж, и не может поверить в увиденное. Словно он ждет, когда я рассеюсь в воздухе. Я слышу собственный пульс в ушах, чувствую, как бледнеет кожа, как сердце внутри бьется сильнее и пропускает удар за ударом. Дыхание становится тяжелым.

– Приятно познакомиться, – говорю я дрожащим голосом, и он вздрагивает, как от пощечины. Да, приятно познакомиться, Адам. Знакомство дубль два. А о первом мы никому не расскажем.

Глава 3

Эмма

Пять месяцев назад

Я ОПАЗДЫВАЮ, ПУТАЮ ВЫХОДЫ метро и оказываюсь в тупике. Чувствую, как пот течет по шее и вдоль позвоночника. Не могу успокоиться, включить голову и наконец прочитать надписи на указателях и разобраться, где именно скрывается выход к Лионскому вокзалу.

К черту все, надо было заказывать Uber, вот только на улице шел дождь, и ожидание машины казалось вечностью. А я так сильно хочу его увидеть.

Адам… Мы не виделись всего две недели, но у меня ощущение, что прошла целая жизнь. Он провел осенние каникулы в Италии, и каждый день я жалела, что не поехала вместе с ним. Скажи я, что тоже мечтаю погулять по Флоренции и Риму, он тут же выбрал бы мне билеты и распланировал всю поездку. Но мне хотелось, чтобы инициатором совместной поездки был он. Чтобы позвал меня провести каникулы вместе, уговаривал, рассказывал про красоту Италии и заманивал вкусной едой. Вместо этого он как ни в чем не бывало попрощался со мной…

Может, для него две недели без меня не то же самое, что для меня полмесяца без него. А я дико скучала по нему.

Сегодняшнее утро началось паршиво. Мама посмотрела мой бьюти-обзор новой палитры теней ярких оттенков: «Красные тени… Отвратительно, Эмма! Просто отвратительно! Ты похожа на жертву домашнего насилия. Отеки, синяки – вот что я увидела в твоем последнем видео, это совсем не похоже на модный макияж! Может, уже хватит позориться?»

Если хоть раз в жизни я получу от своей матери сообщение со словами: «Молодец, горжусь тобой!» – то могу быть уверена на миллион процентов, что она просто ошиблась адресатом и сообщение было предназначено не мне.

«И вообще, что на тебе надето? Как можно было надеть для съемок эту отвратительную кофту? Выброси ее сейчас же: она укорачивает и без того короткую шею, а рукава подчеркивают массивность рук. Эмма, тебе сложно посмотреть на себя в зеркало перед записью?!» – так говорит она про вещи, которые я покупаю самостоятельно.

Надо отдать маме должное – она стилист, у нее действительно отменный вкус. Долгое время она работала в модных журналах, делала раскладки вещей, писала о том, что в тренде, о модных принтах и брендах, а также делала разборы образов знаменитостей и особенно любила описывать их фешн-провалы.

Делала она это с нотками злой иронии. Читатели были в восторге. Я вообще заметила, что негатив вызывает в социальных сетях гораздо более живой отклик, нежели похвала и хорошие отзывы. Стоит мне рассказать о недостатках какой-нибудь косметики, как этот пост смотрит в разы больше пользователей, чем тот, где я признаюсь в любви создателям косметических линий.

Я не должна обращать внимание на язвительные комментарии моей матери, но не могу – ее слова всегда меня задевают. Каждый раз, когда она появляется на публике, окружающие восторгаются ее стилем. Маме достаточно одного взгляда на человека, чтобы определить типаж и в считаные минуты составить для него модный гайд. И это будет очень крутое руководство по стилю. Но только мне надоело обращаться к ней всякий раз, когда я хочу купить себе что-нибудь. Она злится, когда я не советуюсь с ней. Поэтому навязывает свое мнение, даже когда я не прошу помощи.