Ложная реальность

И тут Андрей выдал:

– Вы же по гороскопу Близнецы?

Алина вскинула точёные брови, округлила глаза и даже развернулась к нему корпусом.

– Близнецы. А откуда вы знаете?

Андрей дёрнул плечом и небрежно бросил:

– Да всё в базе данных есть. Открыл и посмотрел.

Он ещё походил по кабинету, потом куда-то вышел. Мне всё стало ясно: Андрей дал Алине понять, что заинтересовался ею, но представил всё этаким пустячком, малостью из разряда «понимай как знаешь».

С того дня у меня всё начало валиться из рук – от ручки до ключей от кабинетов. Тетради проверялись, но как будто в замедленном действии. Журналы заполнялись, но словно не мной, хотя и моим почерком. Тревога зудела внутри и мешала сосредоточиться на делах.

В новом учебном году днём Андрея стала пятница. Настоящий подарок судьбы: теперь я могла совместить дежурство с методработой. Но, как водится, где-то прибыло – где-то убыло. Алине из-за учёбы в магистратуре перенесли методический день на понедельник, поэтому пятницу она должна была проводить в лицее. На виду у Андрея. Имея больше возможностей общаться с ним, стоило ей только захотеть. Я скрипела зубами и раздувала ноздри, но ничего не могла поделать. Беспокойство и ревность прорывались наружу в виде настороженных взглядов, которые я украдкой бросала на Алину.

Лена, всегда чутко реагирующая на перемены в моём настроении, спросила:

– Не будут ли эти дежурства выглядеть так, словно ты Андрея, извини за грубое слово, «пасёшь»?

Я решительно мотнула головой.

– Нет, я лишь продолжаю старую добрую традицию, да и дела всегда найдутся.

На следующее утро Андрей позвал меня к себе в кабинет. Вслед за повязкой дежурного в мою руку лёг брелок – рыжий плюшевый пони размером с ладонь, с гривой и хвостом из искусственного меха.

– Это вам. Возьмите, если интересно.

Андрей говорил, смущаясь и краснея, не поднимая глаз и пряча их в спасительный телефон.

– Эммм… Ссспасибо, – пролепетала я, мимолётно улыбнувшись.

Да, это было не колье из сна – но! Подарок ведь, первый – . До учительской я несла пони, как сокровище, – рассматривая, покручивая на свету, вновь и вновь сжимая в пальцах и наслаждаясь мягкостью рыжей ткани. от него

Во второй смене я отправилась на урок истории к шестому классу. Их учительница слегла с температурой, замены не нашлось, поэтому нужно было посидеть с детьми и не позволить им стоять на ушах. На моё предложение провести ещё один русский или литературу чужие ученики откликнулись неодобрительным гулом.

– Тогда давайте поговорим об истории, – я облокотилась на руку. – Что проходите?

Оказалось, в новом учебном году истории ещё не было. Но Надежда Денисовна слыла знающей и умеющей заинтересовать, поэтому бывшие пятиклассники наверняка могли с ходу перечислить завоевания Александра Македонского и реформы Юлия Цезаря.

– А чем вам запомнился Александр Македонский и почему его называют Великим? – начала я, вспоминая всё, что сама знала об эпохе. Историю я любила, причинно-следственные связи видела и ударить в грязь лицом перед шестиклассниками не могла.

Когда я возвращалась с урока, улыбка не сходила с моего лица. Я вспоминала восторг в ученических глазах и слова их старосты: «Вам надо быть учителем истории. Давайте, а?»

Улыбка сползла, стоило мне зайти в учительскую. За столом сидел Андрей, близко-близко придвинувшись к Алине. Она тоже наклонилась в его сторону. Казалось, что они шушукаются и о чём-то секретничают, как близкие друзья. Или…

Увидев меня, напарник резко выпрямился. На лице Алины застыла доброжелательная улыбка, а у меня перед глазами всё почернело.

Мы долго говорили втроём – о путешествиях, об отпуске, о начале года.

– Я в Корею с подругой ездила, – Алина обращалась ко мне, но Андрей тут же подхватил:

– Корея? Был там два года назад.

Я сглотнула. Общность Алины и Андрея хоть в чём-то заставляла меня дышать рвано и часто. Несколько минут спустя приятельница убежала на урок и скопившаяся внутри меня тревога взяла верх над здравым смыслом.

– Я вам не мешаю? – поинтересовалась я, сверля спину Андрея глазами.

Он сидел за компьютером, и я не видела его лица, но легко представила, как густые брови знакомо взлетели.

– Мешаете? С чего бы?

– Ну как… Разговору. Если да, только скажите.

Не вполне осознанные слова так и слетали с языка. Моими губами говорили эмоции – растерянность, обида, страх, что незнамо какая девчонка отнимет у меня то, к чему я так долго прокладывала дорогу.

Андрей покачал головой, что с трудом тянуло на ответ, но спросить конкретнее я побоялась.

Успокаивал подарок. Я назвала пони Ален и, придя домой, повесила на зеркало – первое, что я вижу, когда просыпаюсь. Пусть рыцарь не спешил заявлять о своих чувствах, конь уже был.

Кто бы мог подумать, что вскоре мне самой предстоит взять на себя роль рыцаря и защищать Андрея, да ещё и от Алины, перед которой он рисовался…

На осенних каникулах, когда только-только лёг первый снег, я вместе с другими молодыми коллегами лакомилась сладостями у Иры Бобриковой. Боевая и настойчивая, она наконец добилась цели: директор подписала указ – и теперь Бобрик заседала в своём, собственном, кабинете. С её лёгкой руки молодёжные посиделки в нём стали традицией. Благо размеры позволяли и расположение было удачным – в двух шагах от учительской. Бывало, идёшь положить тетради в ячейку – и заглянешь на минутку. Заполнишь журналы – и в качестве награды заскочишь к Ирке на чай. А там и Алина, и Тори, и Гретт. Как тут устоять и не посплетничать, не пожаловаться сёстрам по несчастью на тяжёлые трудовые будни…

В тот день разговор зашёл о неравном объёме работы при одинаковой зарплате, проще говоря – о разгильдяях и ломовых лошадях. Кто-то упомянул Андрея: дескать, он нагружает других, а сам ничего не делает. Я помалкивала, выбирая момент, чтобы перевести тему. Внезапно Алина, оторвавшись от телефона, сказала:

– Ко мне сюда на днях подруга приходила, так она его увидела, а потом мне говорит: «Это что за манерное чмо у вас тут ходит?»

Гнев обжёг меня изнутри, чего не смог бы сделать самый горячий чай, и я ответила:

– Алин, дам тебе совет как старшая: не говори о человеке в его отсутствие того, что не сможешь повторить, глядя ему в глаза.

Чернильная сестра улыбнулась мило и смущённо, но насколько искренне – сложно было понять. Она махнула рукой и сказала:

– Да Дина всегда так шутит, не бери в расчёт.

Несмотря на этот случай, моё отношение к Алине осталось дружелюбным. Её умение не драматизировать – как модно говорить, «отпускать ситуацию» – и лёгкость в общении притягивали магнитом. Я помогала Алине освоиться в коллективе и разобраться в учебном процессе, она помогала мне меньше тревожиться и больше улыбаться.

Когда директор отправила меня на семинар в одну из школ соседнего района, я и не ожидала, что мероприятие мне понравится, но надеялась хотя бы узнать что-то новое и полезное. Как же я ошиблась! По дороге туда я шла не торопясь, в наушниках, мечтая об Андрее под лиричную песню «Держи меня за руку». Обратно я летела, спотыкаясь на первом гололёде и позабыв о какой-либо музыке. Из головы не выходил семинар.

Вернувшись в лицей, я из гардероба сразу поднялась на второй этаж. В кабинете литературы сидела Алина и попивала травяной чай. Я глубоко вдохнула сладковатый аромат, разливавшийся по всему помещению. Хоть что-то приятное за последние четыре часа!

– Присоединяйся, Лесь, – улыбнулась приятельница.

– О да, самое время для бодрящей травы.

– Ммм?

– Сейчас расскажу.

Шкафчик с посудой никак не поддавался моим нервным пальцам. С третьей попытки его открыть я чуть не вырвала дверцу, зато несколько секунд спустя уже держала любимую кружку с гербом Гриффиндора – Ленин подарок на день рождения. Я принесла её в лицей как напоминание, что я смелая, решительная и умею справляться с неприятностями… Одним словом, гриффиндорка. Правда, на этот раз настроение оказалось не так просто выровнять.

– Ты знакома с руководителем объединения лингвистов области? – начала я, щедро заливая сухие листья кипятком.

– Лично нет, а что?

– Ну, она сегодня показала чудеса гениальности. Читала по бумажке то, что было в презентации, слово в слово.

– Да ну! Но хоть полезное?

Я скривила губы и красноречиво посмотрела на собеседницу.

– Использовать на уроках элемент игры, говорить о современном искусстве… То, что мы и так давно умеем и практикуем.

– Может, она перепутала вас со студентами-первокурсниками?

– А организатор – с дураками. После провального выступления под предлогом «посмотреть, не пришёл ли кто-то ещё» она попросила руководителя выйти и уже в её отсутствие предложила задавать вопросы. Думаю, у всех было что сказать человеку, который без бумажки двух слов связать не может. Но какие же вопросы без автора…

Я сама не заметила, как чашка опустела, и Алина заботливо наполнила её до краёв.

– А следующий докладчик продемонстрировал чудеса логики. Заявил, что в безграмотности учеников виноваты присутствовавшие на экзамене.

Алина хлопнула себя по колену.

– Ну конечно! А одиннадцать лет учёбы можно игнорировать!

– Да-да. Вишенкой на торте стало замечание третьей выступающей, – я фыркнула и загнусавила: – Тьфу! И организатор… ну ведьма ведьмой! Три часа без перерыва! Когда она сказала: «Думаю, мы сейчас испытываем одно и то же», я уж понадеялась, что она намекает на всеобщую усталость и собирается прощаться. Так нет же! Дальше прозвучало: «Испытываем тревогу и страх перед новыми стандартами образования». Вопреки усталости на семинаре, мы, литераторы, должны учиться терпению.

– Я бы по-другому это назвала, – Алина допила чай и поставила чашку на стол.

Я опустила голову на сцепленные в замок руки.

– Господи, какая ерунда! Какая ерунда и формализм!

Рука собеседницы легла мне на плечо.

– Могу тебе только посочувствовать. Кому-то просто нужно было галочку поставить и отчитаться, а полезного – ноль. Но вот сейчас ты переживаешь, а завтра даже не вспомнишь лиц этих докладчиков.

– Слова запомню, уж поверь! В дневнике напишу об этом, с позволения сказать, семинаре.

– Напиши, – Алина ободряюще улыбнулась. – Выплесни это, выговори – и отпусти.

Я вздохнула и надолго замолчала, пока Алина рассказывала последние новости лицея.

– А ты знаешь, что Леонова утвердили на конкурс «Учитель года»?

Жаркая волна прошла по моему телу, возвращая энергию и силы.

– Теперь знаю. Хорошо, что у лицея есть достойный кандидат.

Язык чесался сказать больше, но я сдержалась. О моих чувствах к Андрею не знала даже Гретт, и не стоило откровенничать с новенькой. Не совершила ли я в тот день ошибку?..

Глава четвёртая. Робость и решительность

Конкурс требовал такой подготовки, чтобы и комар носа не подточил. Елена Владимировна, которой директор поручила работу с расписанием, безжалостно перекраивала его. Переставляла уроки Андрея, отменяла их, чтобы он успевал и на дискуссию, и на семинар, и на встречу с другими лауреатами.

– Что ни день, то замена, – устало вздохнула Тори, на ходу дожёвывая булочку.

Её всегда аккуратно уложенное каре растрепалось, а круги под глазами не мог скрыть даже консилер. Я улыбнулась коллеге насколько могла ободряюще, и она поплелась в кабинет.

Изменения коснулись и других уроков. На открытом занятии в конце ноября Андрею позарез понадобилось присутствие Инны Власьевны. У неё в это время был свой урок, с классом, про который не стесняясь говорили «хоть стой хоть падай». Решение нашлось быстро и естественно.

В тот день после занятий я проверяла диктанты. Грамотность учеников не была абсолютной, но ни одна работа пока не заставляла меня закатывать глаза и мысленно орать. К тому же мягкая спинка дивана расслабляла, а привычная поза нога на ногу усиливала ощущение, что я дома.

Кроме меня, в помещении был новый коллега, Михаил Иванович. Невысокий и крепкий, из тех, кого называют «мужичок», он однако уже показал себя душой компании. В наш профессиональный праздник этот неприметный учитель ОБЖ травил анекдот за анекдотом, собрав вокруг себя толпу. Теперь же Михаил Иванович сосредоточенно корпел над документами за столом, что-то исправляя корректором.

Вошёл Андрей. Обменявшись рукопожатием с Михаилом Ивановичем, он обратился ко мне:

– Олеся Владимировна, у вас ещё есть уроки?

Я отложила ручку.

– Нет, а что?

– Во второй смене.

– Вся вторая смена у меня вообще свободна.

– Я хотел предложить вам провести урок вместо Инны Власьевны.

Тут Михаил Иванович, вскинувший голову ещё на второй фразе Андрея, выдал:

– А как красиво всё начиналось! Вы, Андрей Сергеевич, так издалека подходите, а потом разочаровываете.

Я смутилась и прыснула, Андрей тоже не сдержался и хохотнул, замялся и тут же куда-то вышел. Через несколько минут вернулся и, пряча улыбку, предложил:

– Проведёте урок? А Инна Власьевна потом за вас проведёт. Или я коробку конфет подарю, если выиграю конкурс.

«О нет, драгоценный, ты мне ещё с прошлого года должен, так что…»

Я повелительно вытянула руку. На указательном пальце очень удачно алел перстень.

– Если выиграете, с вас коктейль!

Андрей склонил голову.

– Ну вот сначала проведу мероприятие, посмотрим на результаты, а потом поговорим.

Через два часа я впервые встретилась на уроке с классом Инны Власьевны. «Дети как дети, – подумала я, когда они вполне мирно со мной поздоровались. – Обычные шестиклассники, работать можно».

А через пять минут кто-то из них запустил самолётик…

– Вечная игрушка дала сто очков вперёд всяким крутым гаджетам, – делилась я в тот вечер с мамой, разбавляя чай успокоительной смесью боярышника, пустырника и валерианы. – Весь класс на уши встал, там ещё и мальчишек вдвое больше, чем девчонок. Кто-то пытался делать задание, но дальше трёх строчек не продвинулись даже отличницы.

Мама покачала головой, налила чай и себе.

– Точно не хочешь уйти из лицея? В прошлом году же говорила.

Я мотнула головой.

– Пока останусь. Мне много нужно сделать.

А выяснить – и того больше.

25.11.14. Андрей стоял за трибуной, и перед ним лежала открытая книга из стекла или хрусталя – сразу не поймёшь. Если бы не размеры, она вполне могла бы украсить любую полку с сувенирами. На развороте было что-то написано, но разобрала я только одно слово – «победитель».

Не знаю, сколько времени прошло, но Андрей действительно победил в конкурсе! Его награждали в нашем лицее, и по этому случаю весь второй этаж превратили в огромную сцену. Сами организаторы «Евровидения» лопнули бы от зависти.

После выступления официальных лиц, которые все были на одно лицо, на сцену вышел Андрей – в парадном костюме с металлическим отливом. В наступившей тишине Андрей произнёс длинную речь, мельком упомянув, что поздравления пришли с самого Мадагаскара. Интересно, кто у него там живёт…

Я не столько слушала Андрея, сколько любовалась им. Сдержанная жестикуляция аккуратных рук, гордо поднятая голова, искренняя симметричная улыбка – совсем не чета хитрым усмешкам, которые я видела так часто.

Потом как-то вдруг начался праздник – словно сменился кадр фильма. Я ходила между гостями, заглядывая в лица и будто не узнавая. Почему я не успела лично поздравить Андрея? И какого чёрта не могу найти его в толпе?!

Наступили холода, а вместе с ними – время недомоганий, серьёзных и не очень. Коллеги один за другим уходили на больничный или брали отгулы, и дежурства превратились в беготню по замещениям. В одном конце здания, в другом. На втором этаже, на третьем, в актовом зале… Если бы не блокнот с писательскими заметками (компактный, приятный на ощупь, с котами на обложке), я бы и не вспоминала о творчестве. А так синопсис большей части нового романа был написан ещё до начала второй смены.

Вернувшись с четвёртого урока в учительскую, я рухнула на диван. За столом Яна Альбертовна и Зинаида Валерьевна, коллеги из начальной школы, активно обсуждали чью-то успеваемость – судя по тону, совсем неважную. За компьютером Андрей выставлял отметки из журнала в “Дневник.ру». «Надо и мне этим заняться», – мысленно вздохнула я и вынула из сумки планшет. Сидения за компьютером мне и дома хватало, поэтому планшет стал неплохой заменой стационарнику.

Через час все отметки были проставлены. Я устроилась в углу дивана и принялась искать в интернете картинки для коллажа по своему роману. Едва я подобрала ассоциацию с одной из героинь, как в помещение ворвалась новая учительница истории. Раньше мне и в голову не пришло бы сравнение с Беронаил, но подрагивающие губы и красные пятна на лице коллеги вмиг вызвали в памяти образ моей героини-мученицы. Я даже рот раскрыла. В самом деле, как подходит типаж! Невысокая, полноватая, с очень светлой кожей и широкими скулами. И брови так страдальчески сдвинуты – ну вылитая Беронаил!

А потом Любовь Семёновна расплакалась, и меня кольнула совесть. Сравнится ли гибель вымышленного персонажа с давлением повседневных проблем?

– Да класс у меня аховый, – причитала она, пока Зинаида Валерьевна похлопывала её по плечу и сочувствующе улыбалась.

– Так это тот самый, – Яна Альбертовна развела руками, приглашая присутствующих к диалогу.

Я подняла брови. Что это за «тот самый класс», послушать не мешало: в случае замещения кого отправят, как не дежурного…

Яна Альбертовна продолжила:

– Помните Екатерину Михайловну? Высокая такая, на модель похожа, ушла в декрет в прошлом году. Вот эти ученики её специально довели, записали всё на телефон и выложили в интернет. Директор, конечно, приняла меры, скандал замяли, но…

– По собственному желанию сбежала в Литву? – слабо усмехнулся Андрей.

Яна Альбертовна скорчила гримасу и энергично закивала.

– И это пятый класс! А сейчас они в седьмом, переходный возраст…

Я хмыкнула. Так вот кому я обязана нынешним классным руководством!

Любовь Семёновна села рядом со мной. Она почти успокоилась и теперь только всхлипывала. Но журнал дрожал в руках, а глаза, вокруг которых ещё остались разводы от туши, бегали по странице. Я прерывисто вздохнула. Захотелось предложить коллеге горячий чай и укутать её в плед или хотя бы обнять, и это притом что я не всегда могла вспомнить её имя-отчество: настолько неприметно и скромно она держалась.

Спустя пять минут Любовь Семёновна с такой силой захлопнула журнал, что я даже вздрогнула.

– Не могу сосредоточиться, – буркнула она.

«Помочь ей поставить его в ячейку, что ли?» – пронеслось в моей голове. Но меня опередили.

Андрей оказался рядом как раз вовремя, чтобы подхватить уже летящий на пол журнал. Вернув его на место, он обратился к коллеге:

– Любовь Семёновна, вы же у нас практику проходили в прошлом году?

– Да, было дело.

– Я вас запомнил. Вас ещё методист похвалила.

Она кивнула.

– Практика не у всех удачно проходит, а чтобы и на работе сразу всё получалось… ну, я таких не знаю. Мой вам совет: забудьте, что это «тот самый класс», и вспомните практику.

Я наблюдала, как лицо Любови Семёновны пусть робко и постепенно, но преображается, как выражение становится светлым и спокойным. Поблагодарив Андрея, коллега вышла, а я кивнула ему и одобрительно улыбнулась.

– Лен, он ко всем новеньким так относится, – говорила я вечером в телефон, подкидывая в руке Алена. – Михаил Иванович тоже ещё осваивается, так Андрей на днях болтал с ним о машинах, травил водительские анекдоты. К Веронике обратился насчёт Плющихинского жилмассива. Она туда переехала недавно, и он спрашивал, стоит ли брать там квартиру. А Вероника же математик. Последовательно и подробно рассказала о преимуществах и недостатках, привела слова соседей. Видно, что для неё разложить всё по полочкам – как расписать таблицу интегралов. Даже я заслушалась.

– А с Алиной как? Вы общаетесь?

– Да. Андрей к ней не подкатывает, и мне с ней ещё комфортнее.

– Точно не подкатывает? – в голосе подруги засквозила настороженность.

– Говорю же, у Андрея стиль такой. Я наблюдаю за ним. Он для всех найдёт доброе слово, всех подбодрит. Да и Алина бы поделилась со мной, если бы было что рассказывать. Помнишь меня в 22?

– Ааа, – понимающе протянула Лена. – Учёба, мысли о работе и никакой личной жизни?

– Вот-вот. И ближе меня у неё в лицее никого нет, так что…

– Так всё ради этого? Чтобы она доверяла тебе?

Стул, на котором я покачивалась, буквально прирос к полу. Я тронула лицо и запоздало вспомнила что нанесла вечернюю маску. Моё недовольное цоканье Лена поняла по-своему.

– Ты не думай, я не осуждаю, просто пытаюсь вникнуть.

– Ну, мне давно хотелось, чтобы в методобъединении была сверстница, – я встала из-за стола, прошлась по комнате и глянула в зеркало. Повреждения маски были совсем незначительны, и я легко их убрала. – Не беспокойся, Лен, всё хорошо.

На следующий день ближе к концу второй смены в учительскую медленно и торжественно вплыла директор. Оторвав Андрея от документов, она вывела его на середину помещения, под взгляды всех собравшихся.

– Наш Андрей Сергеевич прошёл отборочный тур. Сегодня давал открытый урок перед комиссией. И ведь класс не самый сильный, но урок очень качественный. Молодец!

Гордая улыбка смягчила надменное лицо Тамары Алексеевны, но на неё я посмотрела лишь мельком: мой взгляд приковал Андрей. Он смущался и краснел, принимая поздравления и улыбаясь на похлопывания по плечу.

– Это только урок, нужно ещё много всего сделать, – сдержанно ответил он на горячее рукопожатие Михаила Ивановича.

Я бы тоже так осторожничала – чтобы не спугнуть удачу.

Оставшись с Андреем наедине, я рассказала про стеклянную книгу из моего сна и про слово «победитель».

Он рассмеялся и впервые на моей памяти не сразу нашёлся с ответом.

– Сны отражают наши фантазии, – наконец сказал Андрей банальное и общеизвестное.

А чего я ожидала? Неравнодушная к нему девушка фактически призналась, что видит его во снах. Вряд ли на месте Андрея я сообразила бы что-то получше.

– Будем надеяться, сон окажется вещим, – добавил он, возвращаясь к привычному тону.

– Да, будем!

В любом случае выход в отборочный тур – чем не подарок к 29-летию? Чудесный возраст, когда и жизненный опыт уже есть, и молодость ещё в расцвете.

В первый день зимы у меня выдалось целых два окна. Первое я потратила на обед и проверку тетрадей, а перед вторым как раз кстати освободился мой кабинет. На полпути к нему я столкнулась с Ирой, которая энергично замахала мне.

– Идём чай пить. Что ты одна будешь сидеть…

– Дел выше крыши, – отозвалась я, поднимаясь по лестнице. – В следующий раз.

Дел и впрямь было много. Поздравить Андрея, пролистать ленту в дневнике, проверить соцсети. Обещала же родителям провести с ними вечер и посмотреть какой-нибудь хороший фильм.

Лента на дневниках вовсю пестрела зимними картинками, которые так и манили ответить хотя бы смайлом со снежинкой. Но сначала я написала поздравление Андрею. Долго набирала текст, отчего возникло стойкое ощущение дежа вю. Ответ я получила сразу, и пусть это было всего лишь «Спасибо. Очень приятно!», но энергии мне хватило на весь день.

– Ты сегодня бодрая такая, – заметила мама за ужином, передавая тарелку с печеньем.

– А посмотри, какой красивый снег за окном. Конечно, настроение поднимается, – улыбнулась я и вместо печенья взяла мандаринку.

На этот вечер папа выбрал фильм «Гагарин». Я всегда непроизвольно морщилась при словах «российский кинематограф», но перед космической темой устоять не могла.

– Пап, ты прямо угадал, – подняла я чашку с какао.

А он хитро посмеивался, почёсывая голову.

И никаких упрёков, что я много работаю и совсем отдалилась от семьи. Никаких обид на то, что часто после работы я ещё часа полтора бесцельно пялюсь в монитор. Всё действительно было хорошо.

На неделе я и Андрей едва успевали поздороваться. Он участвовал в конкурсе, а я готовила учеников к итоговой аттестации. Всё, что мы могли позволить себе, – это словно бы случайно прикасаться, стоять близко-близко друг к другу, перехватывать взгляды, улыбаться и оглядываться вслед.

Презент я подарила ему только на дежурстве, улучив момент, когда мы остались одни в учительской.

– С прошедшим, – улыбнулась я, протягивая напарнику ручку, привезённую из дворца Регентенбау, с гербом и в цветовой гамме знаменитого концертного зала.

– О, Бад-Киссинген! – тут же отреагировал Андрей. – Я был там.

– Во дворце?

– Нет, в казино.

Мне сразу вспомнилась переполненная площадь. Дорогие машины, неспешно огибающие памятник королю Максимилиану. Лощёные красавцы и гламурные красавицы в слепящих фотовспышках. И знаменитое казино, вход в которое стоит, как вся экскурсия.