Дитя ненависти

Евгения Грозд

Дитя ненависти

Пролог

ОЛЬГА

Он внутри меня. Двигается, яростно и жестоко вбиваясь в моё мёртвое, но ещё живое тело. Нет сил кричать, сопротивляться, даже думать. Это последний акт моей боли. Скоро всё закончится.

Смотрю мимо него, на мужа, тело которого распластано по полу, и из перерезанного горла красным вязким пятном растекается багровая жижа.

В ушах всё ещё звон от криков и выстрелов, злой беспощадный смех. В коридоре виднеется окровавленная детская ручка моего маленького сына – он мёртв. Эти твари убили его, забрали от меня навсегда.

Тело не моё. Я уже не чувствую, как его сминают, терзают и насилуют, навеки уничтожая во мне женщину. Всё разрушено и разбито на мелкие частицы. Погублено этими злыми и беспощадными руками. Я – мертва.

Это ничтожество скоро сделает своё мерзкое дело, и я тоже догоню вас, мои родные. Скоро!

Не могу дышать. В висках застучало от недостатка кислорода. Каменные пальцы сдавили шею. Ни ноги, ни руки не реагируют, чтобы спастись. Смерть? Да, пожалуйста!

Смотрю вдаль, на потолок именуемым "небо", и улыбаюсь, предвкушая, как поймаю сына за руку, крепко обниму и не пущу туда одного. Без меня. Мой мальчик всегда должен быть со своей мамой. Со мной… Даже там!

"Боже", – молю, – "дай мне скорее умереть"!

Это лицо – жестокое и беспощадное – рассеивается от пелены моих беззвучных слёз. Как жаль, что именно оно стало для нас всех последним. Стук в голове уходит в вакуум, сменяясь мраком. Пустота.

Спасибо…

Глава 1. Удар

ОЛЬГА

Тяжёлый воздух разорвал гортань.

Я жива? Боже, нет! Нет! Едкий дым саднит горло, запах гари мутит рассудок. Они подожгли дом?!

Сыночек?! Мозг прыгнул от моего резкого скачка. Нужно скорее вытащить его из дома! Падение на пол. Ноги не способны передвигаться, но я обязана двигаться вперёд, к сыну. Он же погибнет, задохнётся в дыму! Доползла до крохотного тельца, сгребла в охапку, прижав к лицу. Холод и темно-багровые пятна изменили любимое личико, но рассудок и сердце отторгает страшное, пичкая душу огромными дозами надежды и глупой веры в лучшее.

Глупости, всё хорошо! Нам просто нужно отсюда поскорей уйти! А потом я разбужу его, и маленькие ручки крепко обнимут, развеяв весь ужас.

– Всё хорошо, милый. Мама уже тут. Рядом. Я с тобой.

Адская боль в спине и руках, кровь из промежности сочится по ногам. Лохмотья разодранного платья не скрывают срамных мест, но я не способна это осознавать.

– Сейчас, родной, сейчас!

Выползла с бесценной ношей во двор. Поместье частично охвачено огнём. Горит сарай, баня, беседка, домик для персонала, задняя часть нашего дома. Подъездная территория усыпана трупами: наша домработница и гувернантка, охранники, садовник. Мёртвый пёс возле конуры до сих пор дёргает задней лапой в тике.

Пламя огня окрашивает весь этот ужас в яркий оранжевый цвет, серая пелена дыма заволакивает пространство, сковывая лёгкие.

Капли. Вода? Может, слёзы? Нет, просто дождь. Сам Господь увидел этот ад и плачет вместе со мной.

– Сашенька? – посмотрела на личико сына, упав с ним на выстриженный газон. – Всё… Мы в безопасности. Открой глазки, родной. Взгляни на мамочку, – поцеловала заледенелые щёчки. – Ну, проснись… Проснись, мой хороший! Проснись, пожалуйста!

Прижалась к мёртвому крошечному телу, лихорадочно раскачиваясь и продолжая звать своё убитое дитя, тормоша за плечики и гладя синюшное личико. Он просто уснул. Спит. Очень крепко спит! Его всего лишь нужно разбудить. Сашенька?! Ну, пожалуйста…

Чьи-то руки сгребли меня, тряхнули.

Он вернулся? Решил удостовериться? Надрывно вскрикнула, сквозь пелену слёз пытаясь разглядеть.

– Ольга Николаевна. Ольга…

Её больше нет. Она убита, стёрта с лица земли. Дождь рассеивает ступор, и вижу насмерть перепуганного, но знакомого мужчину. Это наш шофёр – Антон. Он коснулся лица, пытаясь достучаться до моего сознания. Озирается в ужасе по сторонам. Вопросы, слова проклятий, паника.

– Оля?! Что… что?!

Этого не произнести, не спросить, не понять и не осознать. Это не умещается в голове, в сердце, в понимание человечности.

Антон устремился в дом, а я сильней прижала сына к груди. Холодное, податливое, пустое и безжизненное. Я держу на руках своё мёртвое чадо. Его больше нет! Его отобрали! Забрали туда, откуда не вернуть даже ценой собственной жизни. Осознав бесповоротность жуткого факта, криком выпустила из себя боль утраты, протеста и безысходности. Раз, чтобы малыш услышал меня и захотел вернуться к мамочке. И два – до хрипоты в горле, до боли в груди, до разрыва сердца, чтобы умереть вместе и не пустить его одного в темноту, которой он всегда так боялся.

– Оля… Оленька, тш-ш, – дрожащие руки Антона сжали в кокон. – Тихо, тихо…

Крик ушёл в неудержимый рёв, воем раскатываясь по поверхности земли, эхом врезаясь в небо и пугая вокруг всё сущее.

Дождь шёл стеной, не давая пожару разгуляться и осаждая на начале. Моё уничтоженное и никчёмное тело в руках шофёра маятником раскачивается, сжимая в руках крохотное и безжизненное тело сына.

Вижу до сих пор, как та мразь всё ещё убивает нас. Всё ещё вижу ЕГО жуткое лицо перед собой. Он, наверняка, горд творением своих рук, рад, что уничтожил мою жизнь, что убил столько невинных людей. Моих любимых людей. Убийца пришёл сюда, чтобы стереть нас с лица земли? Так тому и быть! Пусть думает, что победитель. Но ты просчитался, твоя жертва ещё жива и сделает всё, чтобы вернуть обратно свою боль. Чтобы ты тоже вкусил её, но в сотню раз сильней. Я стану твоим проклятием.

– Нужно вызвать помощь, – Антон достал из-за пазухи сотовый, ломая весь мой дальнейший план мщения.

Нет! Никто здесь не нужен. Уже поздно что-то спасать. Ничего не осталось, кроме моей ненависти.

– Нет! Никто не узнает, что мы живы, – процедила я и отобрала у мужчины средство связи, выкинув куда-то в траву.

Высвободилась из объятий шофёра и поднялась с ребёнком на ноги. Антон вскочил, придерживая меня и мою бесценную ношу. Шагнула от него к дому.

– Нет, Ольга, там опасно, – тут же вцепился в моё плечо, желая остановить.

Ни черта ты не понимаешь!

– Не трогай! – рявкнула не своим голосом, отчего мужчина невольно попятился.

Я шла обратно в убитый дом, чтобы уничтожить семью Бранга до конца. Войдя, осторожно уложила тело сына на диван. Погладила светлые волосики, личико, ручки, ножки. Боль капканом сдавила горло, мышцы, грудь.

"Я оставляю тебя так, Сашенька. Больше не увижу твой родной лик. Тебя забрали в небытие.  Боже, прошу, пусть там ему не будет страшно, как мне сейчас!"

– Прости меня, солнышко. Прости, что не уберегла, – горячие слёзы снова жгли веки и кожу лица.

Прижалась лицом к его окровавленной груди, в которой когда-то музыкой звучало биение маленького сердечка, но теперь оно замолчало навсегда.

Поднялась бездушной статуей. Детская ручка безжизненно выскользнула из моей ослабшей руки и пала вдоль маленького тела. Отошла на пару шагов, переместив взор утраты на мужа. Осела возле. Пустой взгляд Кирилла смотрел мимо меня. Осторожно прикрыла пальцами веки и поцеловала мёртвые губы.

– Они ответят за то, что сотворили. Клянусь, – окунула ладони в его кровь и растёрла её по своему разорванному платью.

– Оля! – крик шофёра. – Ольга…

Я поднялась и огляделась. Огонь! Только он сможет всё убить до конца, уничтожить все следы, даже наши. Тех, кто ещё остался жить для отмщения.

– Помоги мне, – велела мужчине, направившись обратно во двор.

Подобрала с земли канистру с бензином, брошенную ещё убийцами. Антон не стал вразумлять меня и вооружился палкой. Окунув в её бензин, поджёг своей зажигалкой. Вторую такую же вручил мне, забрал из рук канистру и сам направился в дом.

Через четверть часа мы покинули пределы двора, но уйти сразу нельзя.

Я смотрела, как языки пламени поглощают мою счастливую жизнь, родных, друзей, мою прошлую суть. Меня, которая ушла с ними и больше никогда не вернётся.

– Ты видел, как все сгорели в доме. Никто не выжил. Ни полиция, ни друзья – никто не должен знать обо мне…

Антон растерянно смотрит на меня, понимая к чему я клоню.

– Я не оставлю Вас… Тебя одну, – его взгляд вдруг стал жёстким и решительным.

– Тебя это не касается… Ты мне не нужен там, – уронила я, глотая соль слёз. – Уходи. Не порти себе жизнь.

– Я сказал – нет.

Кинула на него безразличный, затуманенный взор, измученно покачиваясь на ветру. Он снял пиджак и завернул в него.

– Оля, я буду рядом. Я с тобой. Ты не одна.

Уронила голову ему на плечо, чуя, что теряю оставшуюся силу. Антон осторожно поднял на руки и отнёс к машине, которая принадлежала моей теперь уже мёртвой семье. Уложил на заднее сиденье. Ощутила заботливое касание на голове и плечах.

Автомобиль аккуратно тронулся с места, укачивая в глубокое беспамятство.

АНТОН

Зарево увидел ещё издалека. Втопил педаль газа в пол, чтобы скорей ворваться в пылающее поместье Бранга.

Где пожарные? Почему никто их не вызвал? Никаких криков, суматохи. Что могло произойти, пока я выполнял несчастную просьбу нашей поварихи Светланы? Всего лишь поездка до магазина за недостающими продуктами для праздничного ужина, и теперь не узнаю родное место.

Остановил машину у забора. Вбежав во двор, спрятанный за высоченной кирпичной изгородью, едва не налетел на труп Паши, нашего охранника.

Что… Что же это?! Ещё трупы… Лиза?! Витя! Лишь дальше, идя по дорожке, уличил движение.

Оля?!

Растрёпана, избита, в крови. Держит в объятиях своего малыша, который недвижим, и пятно багровой кляксой окрасило его цветастый костюмчик. Сашенька?! Боже! Он тоже мёртв?! Полный двор смертей. Хозяйка дома не реагирует. Лицо в саже и в дорожках от слёз. Распухла щека от чьей-то мерзкой руки, на лбу пятна крови, и я понимал чьи.

Кирилл?! Где её муж?! Едва   сохраняя координацию, кинулся в дом. Дым щиплет глаза, застилает копотью горло и нос. Кашель мгновенно одолел до удушья. Полумрак не давал разглядеть силуэты, постоянно натыкая меня на мебель.

– Кирилл! Света?! – запнулся и упал прямо на хозяина дома.

В ужасе отпрянул, осознав, что вымазался прямо в его крови. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Бросился в кухню. Та же картина – убитая кухарка лежала под столом с мёртвыми широко открытыми глазами.

Во дворе что-то громко ухнуло. Сарай набит баллонами с пропаном и в доме они тоже есть. Надо скорей уходить. Выбежал снова во двор.

Женский отчаянный крик оглушил округу, прорываясь через шум дождя. Оля! Рухнул возле неё, обнял за плечи, прижал к себе обуреваемое дрожью несчастное тело.

Какая тварь могла сотворить это? Да, Кирилл богатый бизнесмен, у него много связей, как, собственно, и завистников, но в чём же виноваты остальные? Слуги, жена и это совсем ещё крохотное создание! Не отлучись я, был бы среди них?! Содрогнулся. А может быть, смог помешать? Дал бы им отпор. Смог бы спасти Олю и Сашу. Неожиданное чувство вины накрыло камнем душу.

Хрупкое тело жены моего хозяина билось в неистовом горе, а мне оставалось лишь крепко держать девушку, боясь, что и её душа покинет тело вслед за всеми.

Сильный ливень проникал до костей и не дал пожару погубить дом до самого основания. Призрак траура висел в воздухе, звеня неожиданной тишиной.

Оля встала с сыном на руках и понесла его в дом. Пытаться останавливать убитую горем женщину – опрометчивое решение, потому отступил, но и находиться в доме с пропаном ей нельзя.

Шок длился лишь секунду, когда понял, что она решила доделать работу убийцы до конца. Мешать ей не буду, даже помогу. Сердце скорбящей матери и жены способно на невероятные вещи и останавливать его не имеет смысла.

Но прежде, чем поджечь дом, включил мозги. В её комнате прихватил брюки, кофту, ботинки и куртку. Как-никак, но октябрь уже не баловал тёплыми днями. Утрамбовал всё в большую походную сумку. Пробегая мимо кабинета хозяина, понял, что нам нужны средства к существованию. Метнулся к сейфу. Открыт. Конечно же его опустошили. Идиот, на что надеялся?! Но, вглядевшись лучше, опешил – деньги и другие ценности на месте. Вломились в дом, вскрыли сейф, но ничего не взяли?! Или взяли только то, что незаметно моему глазу? Нет времени сейчас это выяснять.

Гнал машину вон из города, в какую-нибудь глушь. Ближе к утру понял, что глаза дико слипаются, поэтому принял решение припарковаться у обочины и вздремнуть.

Пары часов хватило. Когда открыл глаза, взглянул на Олю – она, словно мёртвая.  Присмотрелся – дышит.

Мне сейчас очень страшно за неё. Она выжила, но что дальше? Что дальше Ольга намерена делать? Что в голове женщины, у которой отобрали всё? Мстить или снова воскреснуть из пепла? Увижу ли я когда-нибудь прежнюю Ольгу Николаевну? Олю…

Попробовал представить, что сейчас творится в поместье Кирилла Бранга. Обнаружили ли трагедию? Нет, ещё рано.

Присоединяясь к выжившей, составил логическую цепочку в голове легавых. Я буду первым подозреваемым. Отсутствие водителя и машины – всё чётко. Данные автомобиля для полиции узнать – раз плюнуть… Необходимо избавиться от тачки.

– Оля? – осторожно тронул девушку за плечо.

Она мгновенно распахнула веки, огляделась. Вижу, как к своему ужасу снова осознала, что произошедшее не сон.

– Ольга Николаевна… Пора.

Сунул девушке сумку с вещами. Отдых помог девушке лучше осознавать происходящее, но горе полностью притупило все женские инстинкты. Оля стянула с себя плащ и окровавленные лохмотья платья, ни капли не смущаясь демонстрировать свою наготу.

Спохватившись, я тут же отвернулся, понимая, что её сознание не способно сейчас воспринимать меня, как мужчину. Переодевшись и сунув платье в сумку, хозяйка обнаружила внутри пачки денег и семейные драгоценности.

– Напоследок ты решил ограбить мой дом? – хмуро проронила она, но во взгляде не было ни злости, ни тем более осуждения.

– Тебе нужно с чего-то начинать.

Девушка запустила ладонь в семейные украшения, разглядывая гипнотизирующий блеск камней. Знаю, она думает о том же, о чём подумал и я вчера.

Выудил из бардачка протеиновый батончик и протянул Оле. Всегда держу их в наличии, как начал посещать спортзал.

– Спасибо, – девушка помотала головой, отказываясь.

– Оля, – сурово посмотрел на неё. – Это нужно, поняла?

Как бы мне не претило говорить с ней строго, но понимал, что только так девушка "просыпается" и держится на плаву своих эмоций. Оля покорилась и неохотно приняла пищу.

– От машины надо избавиться, – поделился с ней планом дальнейших действий. – Не найдут тачку, значит и не найдут меня, соответственно и тебя… Вас…

Всё время ловил себя на мысли, что не могу больше обращаться к ней на "Вы". Вчерашний жуткий вечер сроднил нас навсегда. Отныне мы теперь равны.

– Здесь недалеко должно быть озеро. Немного болотистое, но машину утопить можно, – поступила первая логическая мысль из уст моей бывшей хозяйки. Так и поступим.

Расправившись с машиной и умыв лицо и руки в холодной воде, отправились в дальнейший путь. Дачник подбросил нас к автобусному вокзалу и оттуда пошла череда бесконечных пересадок по пригородам. Спустя ещё сутки конечный рейс довёз нас до мелкого городка в окрестностях Тюменской области. Доезжать до этого города я не планировал, и мы вышли на небольшой развилке к маленькому, частично заброшенному и призрачному посёлку.

Я метил сюда, так как слышал, что в этих местах большое количество брошенных домов. Поблизости не было ни связи, ни больниц, ни школ. Посёлок постепенно уходил в небытие из-за полного отсутствия цивилизации. В домах оставались лишь престарелые и старожилы, которым некуда было податься. Люди просто доживали свой век.

Идти до него тоже неблизко, километра два-три, но Оля стойко шла за мной следом, помогая тащить часть нашей ручной клади.

Невольно поглядывал на неё. Рыжие и в саже локоны она спрятала под платком. Куртка наглухо застёгнута. На красивом лице виднеются синяк и царапины. Взор пустой, почти безжизненный, смотрит вперёд, но ничего не видит перед собой. Скулы заострились от крепко сцепленной челюсти. Милой, нежной и доброй Ольги Николаевны больше нет. Я теперь понятия не имею, кого забрал с собой из погорелого дома Бранги.

Посёлок встретил тишиной и стрекотом сверчков. Осенний ветер гонял по размытым дорогам сухую листву и мусор. Пахло дикими яблоками и баней.

Оглядевшись, определил лишь несколько жилых домиков. Для нас выискал тот, что располагался ближе к лесу. Судя по густоте зарослей и покосившемуся забору, жильё брошено давно. Войти не составило труда. Жуткий холод, темень и запах сырости заставили немного содрогнуться.

– Сначала посмотрю, что с электричеством, – поставил сумку на некоторое подобие стула. – Потом проверю остальное.

Оля разглядывала шкафы и полки. Заглядывала внутрь, скрипя старыми дверцами. Дом нуждается в хозяевах и уже давно.

– Чем мне помочь?

Поднял на девушку неуверенный взгляд. Непривычно видеть в хозяйке богатого поместья равную теперь себе.

– Побудьте пока здесь.

– Антон, чем я могу помочь? – она повторила свой вопрос с нажимом.

Работы всё-таки хватало, а ей лучше двигаться, чем сидеть здесь погружённой в траур.

– Поищите в посёлке продовольственный. Нужно основное – соль, сахар, хлеб, спички. Об остальном не могу сказать, но это точно главное.

– Я поняла, – Оля тут же выудила из сумки несколько купюр.

– Возьмите самые мелкие, – посоветовал девушке. – Я в лес потом за валежником. Дом нужно как следует протопить до ночи. Поленница, скорей всего, пуста.

И направился к выходу.

– Антон, – окликнула девушка. Обернулся. – Теперь просто Оля, ладно? А ты больше не служащий.

Отчего-то в этом месте захотелось её поправить. Она всегда останется моей хозяйкой, а я её подчиненным. Не только по статусу…

Я всегда восхищался Олей и часто по-доброму завидовал Кириллу, а в других девушках искал для себя подобную.  Богатство не испортило ни её сердце, ни внешний вид, как бывает у светских львиц. С подчиненными она всегда вела себя уважительно и по-доброму. Даже не брезговала сесть с прислугой за один стол или помочь с приготовлением ужина. Её персоной я был почти моментально покорён, когда заступил на работу в дом Бранги.

– Хорошо, Оля, – кивнул, смутившись, и вышел во двор.

Проверил сперва электричество. Подведено и нужно включить в щитовой. Хорошая новость на сегодня. Дом отапливался только старой каменной печью. Колодец заброшен, но рабочий, нужно лишь вычерпать из него воду и почистить. Сарай, баня и туалет так же затянуты густыми зарослями крапивы и забиты рейками.

Сперва пробрался к бане. С первого взгляда вполне укомплектована, но прохудившаяся и не просмолённая. Делилась на парилку и недостроенный предбанник. Печь обложена кирпичом, бочка для воды и скамья с тазами и ковшами.

Пробравшись к сараю, нашёл и там немало нужного и интересного. Внутри обнаружил старые клетки, в которых, видимо, когда-то содержали кроликов. Ниже – пара насестов для кур. В подполе – топор, молоток и часть ржавых инструментов. Потом переберу на досуге.

По моему поручению Ольга отсутствовала недолго, но вернулась аж с двумя пакетами. Умница, держится и по-хозяйски подошла к делу. Значит, не всё ещё для неё потеряно.

– Тут только два магазина – промышленный и продуктовый, – доложила она, отдавая мне ношу. – Ты смог включить электричество?

– Да, но пока нужно следить за проводкой. Может коротнуть, слишком ветхая. Позже заменю. Выключатель там.

В пакетах первым делом нашёл бутылку с водой. Отвинтив крышку, жадно присосался к горлышку. Оля последовала моему примеру.

– В колодце есть вода. Пить пока нельзя, но использовать можно. Похозяйничай пока здесь, а я в лес за валежником.

Вооружился топором, в шкафу прихожей нашёл резиновые сапоги, балахон и верёвку.

– Будь осторожен, – Оля напряжённо наблюдала за моими сборами.

– Не переживай. Я быстро, – слабо улыбнулся ей и ушёл.

Вернулся через два часа. Часть вороха бросил в поленницу, другую внёс в дом.

Оля всё это время не сидела, сложа руки. Натаскала воды, прибрала кухню и спальню. Выдраила полы. На диване обнаружил тёплый плед, а на кровати – новое постельное бельё. На столе в миске таяла куриная тушка. В желудке скрутило, давая мне осознать, что я не ел уже вторые сутки, впрочем, как и она.

Затопил печь, не забыв проинструктировать и её. Оля углубилась в готовку ужина, я же решил заняться баней и колодцем. Наполнил пять огромных бочек водой, максимально опустошая колодец. Чистить сегодня уже опасно, начало темнеть, потому решил продолжить завтра.

Вернувшись, ощутил явное потепление в доме. Оля даже сняла куртку. Девушка поставила на стол картофель тушёный с куриным мясом. Изысков ждать не следовало, так как на это не было ни средств, ни условий, но приготовлено достаточно вкусно, по крайней мере, съел до последней крошки.

– Мне нужны новости, – хмуро проронила она, когда трапеза закончилась.

– Оля, сейчас лучше не высовываться.

– Антон, мы в окрестностях Тюмени. Это свыше двух тысяч километров от Москвы. Вряд ли, о нас тут кто-то знает.

– Здесь, наверное, нет мобильной связи.

– Надо найти.

Я с минуту помыслил:

– Хорошо. С утра займусь питьевой водой, а потом сходим с тобой до ближайшего города. Он в четырёх пяти километрах отсюда. По карте узнаем, какая вышка здесь ловит и на каком радиусе.

– Без паспорта сим-карту нам не продадут, – угрюмо проронила Оля.

– Значит, найдём того, кто даст нам этот паспорт, – парировал в ответ.

В её лице начинали проявляться проблески жизни.

– Баня будет готова через час, – сообщил, вставая из-за стола. – Я пока в сарай. Посмотрю получше, чем можно там поживиться. В туалет не ходи – он не пригоден. Я поставил ведро в сенках.

– Хорошо, – буркнула девушка и принялась собирать со стола посуду.

Тормознул, глядя на серое лицо. Нет, понадобятся месяцы, чтобы хоть немного приподнять в ней дух.

– Спасибо, Оль, было очень вкусно, – благодарно посмотрел на неё. Я обязан подбадривать её сейчас. В любой ситуации искать что-то положительное, поддерживать не только делом, но и словом.

Девушка снова кивнула, словно для галочки и отвернулась к рукомойнику.

В сарае посчастливилось найти   старые удочки и пару капканов для мелкой фауны. Из недр металлолома выудил гвоздодёр и кочергу. Последнее, пожалуй, отдам хозяйке нового дома, а первый предмет как раз кстати – доски с окон, с его помощью, сойдут на раз. А вот и то, что нужно – длинная щётка для чистки колодца. Отлично!

После ползания по лесу и пыльным сараям с удовольствием помылся в бане, к счастью, Оля додумалась купить два куска туалетного мыла. О полотенцах она тоже побеспокоилась, правда, о нижнем белье речи быть не могло. Ладно, купим завтра в городе.

Войдя в дом, нашёл её сидящей на диване, поджав к себе ноги. Она смотрела в противоположную стену и явно разглядывала не её цвет.

– Баня свободна. Ты можешь идти, – сообщил, перехватив собой этот невидящий взор. – Там пока не парит, как положено, но вполне комфортно…

– Я не пойду, – воспротивилась девушка, вновь вводя меня в отчаяние. Нет, с ней не будет всё просто.

Выдохнул и попытался воззвать к разуму:

– Оля, ты не можешь завтра появиться в городе в таком виде. Мы вызовем вопросы.

– Но здесь же не вызвали, – воспротивилась ещё пуще.

Да, в целом мы выглядели сносно, но прошло почти двое суток, а наши тела до сих пор хранят смрад того вечера.

Взглянул на Олю, анализируя. Ниже лица до сих пор остатки крови её мужа и сына. Копоть на плечах и ногах. Боже, она словно боится потерять с тела их дух, последние частички их кожи, тлена. Боится окончательно ощутить одиночество, если скинет эту "старую шкуру" и облачится в новую. Это будет символом того, что она прощается с ними, отпускает. Ведь, по сути, она даже могил их не увидит.

– Оля, – присел рядом на корточки, пытаясь заглянуть в глаза. – Пожалуйста. Так нужно.

Из глаз девушки побежали слёзы. Вот оно, а я уже начал бояться, что больше никогда не увижу их. Значит ещё жива, чувствует и может бороться за себя. Провёл ладонью по хрупким плечам. Осторожно приобнял и поднял на ноги. Оля прислонилась ко мне, и я потихоньку повёл девушку во двор. В предбаннике бани помог ей снять верхнюю одежду, а после оставил одну. Уходить далеко не стал, прислушался.  Тишина длилась несколько минут, но потом с облегчением уловил плеск воды и стук металлических тазов. Умница.

Спать лёг на диван, а Оля устроилась на кровати. Натруженное за весь день тело благодарно растеклось по ложу. Провалился в сон, но в потёмках уже глубокой ночи вдруг услышал её молебный зов.