Поток

Я опускаюсь рядом и вздыхаю. Лучше бы он уже ушел. Он ведь даже мне не нравится. Просто смазливый парень.

– А мы уже были знакомы раньше, ты помнишь? – спрашивает он.

– Разве? – я с сомнением вглядываюсь в его лицо.

– Да, это было лет шесть назад, – Алек отпускает мое запястье и переплетает наши пальцы. Странное чувство, я как будто трогаю свои собственные руки. – Нас тогда всех без способностей загнали на обучающий фильм, не помнишь?

Я хмурюсь, мне сложно одновременно вспоминать какую-то ерунду и мириться с необычными ощущениями. Кажется, что-то такое и правда было.

– Это где рассказывали, что нельзя паниковать, если понимаете, что происходит что-то странное?

– Да, дурь на два часа, – смеется он, его щеки зарумяниваются. – Я тогда после фильма напугал всех до усрачки, когда мы ехали в тоннеле обратно в кампус.

– Ты тот мальчик, который заставил всех слушать какую-то странную музыку?

– Точно, – Алек опускает глаза. – Это был Эрик Сати, третья Гипнопедия в исполнении Жака Люсьена.

– Ну и ну, помню.

– Мне тогда было девять, родители только привезли меня в инкубатор и я ужасно скучал по дому. А отцы тогда вечно слушали этот альбом.

– Ты поэтому решил читать классиков?

– Наверное, – он сжимает мою ладонь. Или я сжимаю его? – Ты тогда сразу поняла, что это я, пока все оглядывались по сторонам.

– Я думала, все поняли. Музыка ведь от тебя исходила.

– Не-а, – Алек мотает головой и темные кудри качаются. – Музыка была у всех тут, – он стучит по виску. – Потому что у меня самая элементарная способность – аудиопатия. Я могу передавать звуки прямо в мозг.

– Как радио?

– Как радио, – он пристально смотрит на меня. – Как ты поняла тогда, что это я? Я же сам еще не понял. Какая у тебя способность?

Я молча пожимаю плечами.

– Нет у меня никаких способностей.

– Странно, я думал, ты можешь читать мысли или что-то в этом роде. Я потом всегда хотел подружиться с тобой. Но у тебя такой вид, что лучше не подходить, – он хмыкает, но руку не выпускает. Ладонь уже вспотела. Обе вспотели.

– Я не очень… общительный человек, – это чистая правда.

Видимо, после этой истории с Самирой придется и вовсе стать изгоем.

– Это заметно, – Алек двигается ближе. – Меня вообще парни подбили сегодня подойти.

– На спор, что ли? – я делаю усилие, чтобы не отодвинуться

– Типа того, – смущается он.

Ужас, пытка какая-то! Ни за что бы не подписалась добровольно на все это.

– Мне самому ни за что не хватило бы смелости. Даже напичкали меня таблетками. Всю ночь, наверное, теперь не усну, – Алек как-то нервно смеется.

– Шесть лет, – зачем-то говорю я. – Я бы тебя не вспомнила. Ты был какой-то другой тогда.

– Меньше? – он вздрагивает от смеха, отпускает мою руку и обнимает. Теперь мне совершенно ясно, что я ощущаю его чувства: потеют ладони и спина, то холодно, то жарко, очень вкусно пахнет, видимо, от меня. Это ужасно странно. Зато он начинает казаться мне милым.

– Волосы были короче, – улыбаюсь я в ответ и прячу пальцы между коленей.

– Можно я тебя поцелую? – спрашивает Алек шепотом мне на ухо.

Ну что уж, все равно мне конец, Самира сегодня же распнет меня в душевой. Или завтра толкнет на лестнице, и я сломаю шею. Какая там у нее способность? Не видать мне нормальной жизни, можно спокойно целоваться. К тому же я ведь еще никогда этого не делала…

Его лицо очень близко, я поворачиваюсь, еще секунду размышляю, представляя, как Самира просит Тилли расщепить меня на атомы, и целую его в губы. Дальше происходит что-то совсем уж странное, потому что я словно проникаю в его тело и могу ощущать этот поцелуй с обеих сторон. Наши рты какие-то слюнявые и слишком мягкие, как улитки или устрицы. Довольно противно, но в этом что-то есть. Особенно учитывая, что я не понимаю, кто из нас хуже целуется. Я не могу отделить его ощущений от своих. Какой-то тяжелый ступор во всем теле. В книгах и кино во время поцелуя всегда обнимаются или трогают друг друга. А мы просто сидим, как истуканы, прилипшие друг к другу ртами. И вдруг в моей голове раздается музыка. Та самая странная мелодия, которую я слышала шесть лет назад в тоннеле между городом и кампусом. Я бы ее никогда не вспомнила.

Не знаю, сколько длится этот поцелуй, если это можно вообще назвать поцелуем. Но в какой-то момент становится очевидным, что дело затянулось. Мы сопим носами, не переставая соприкасаться губами и немного языками. Мне становится смешно. Или ему? Мы почти одновременно начинаем трястись от смеха и, в конце концов, срываемся на хохот, утирая щеки от слюней.

– Извини, – отсмеявшись, говорит Алек. – Ты мне правда очень нравишься. Будем встречаться?

– Давай, – отвечаю я. Меня постепенно отпускает, я перестаю чувствовать его ощущения. Остаюсь наедине со своими. – Только не удивляйся, если найдешь меня завтра мертвой.

– В смысле?

– Да в тебя влюблена наша самая звездная девчонка, думаю, она меня сегодня убьет.

– Если убьет, будет иметь дело со мной! – он снова кладет свою длинную ладонь на мою. – Я думал, мертвым найдут меня. Я был уверен, что ты меня выставишь. Или пошлешь…

– Выглядел ты очень самоуверенно.

– Я старался, – Алек откинул свои темные локоны со лба и спросил: – Пойдем завтра в цифровую библиотеку?

– Пойдем, – улыбнулась я. – Только не заставляй меня читать твоих классиков!

– Не буду, если поделишься «Черной дырой»! – он смотрит на время, до комендантского часа осталось всего несколько минут. – Я зайду за тобой завтра утром?

Я киваю.

– До этого момента никому не открывай, – смеется Алек и встает с подоконника. – Тогда до завтра?

Он подходит к двери, я поднимаюсь, чтобы проводить его.

– Может, поцелуемся еще раз?

– Можно, – я подхожу ближе, он меня обнимает, и мы снова целуемся.

– Хватит уже лизаться, – вдруг раздается недовольный голос моей соседки по комнате. – Давай вали уже, Алехандро!

– Все, ухожу! – смеясь, Алек выпускает меня из объятий и исчезает за дверью.

Когда та закрывается, Лу подскакивает ко мне и громко шепчет:

– Ну ты даешь! Как тебе это удалось?!

Свет перед глазами начинает меркнуть, лицо подруги расплывается, я чувствую, что сейчас упаду в обморок. Я пытаюсь найти опору, ощупывая воздух руками и…

Гарри

4

Лиза очнулась на закате. Проспала два часа без задних ног. Я понял, что она просыпается по участившемуся пульсу. Признаюсь, в тот момент у меня гора свалилась с плеч. Я подождал, пока она очнется окончательно. Лиза села, потерла глаза и осмотрелась.

– Лу? – позвала она.

Лу была ее подругой в инкубаторе. С чего бы ей ее вспоминать?

– Это Гарри, – напомнил я спокойным голосом.

Она вздрогнула.

– Я что, вырубилась? – Лиза неуверенно потерла глаза.

– Ты помнишь, что произошло? – спросил я, одновременно проводя диагностику ее организма.

– Ну…, – она сладко зевнула, – я помню, что была в комнате, Алек только что ушел и… Так, – Лиза поморгала. – Погоди, я помню, как мы с тобой стартовали со станции на орбите Шаи. Приземлились и взяли пробы. Кажется, анализы показали, что все в норме. В смысле, не отличается от стандартных данных.

– Все верно, – я мысленно выдохнул. Ведь физически я этого сделать никак не могу.

– Мне снилось, что я была в инкубаторе, мне было лет тринадцать, да. Как раз накануне исчезновения.

– Тебе снился сон? – удивился я. – Никаких подтверждающих это волн на твоих диаграммах не было.

– Сон…, – протянула Лиза, поднимаясь, – это было похоже на сон, но очень яркий. Скорее, даже на воспоминание. Или нет, – она задумалась, – у меня было чувство, что я действительно все это переживаю!

– Иногда сновидения бывают настолько убедительными, что обманывают мозг, заставляя его поверить в реальность происходящего.

– Да, – с сомнением кивнула она, пробираясь к навесу рубки. – Все равно, это был не сон. К тому же ты сам говоришь, что, судя по данным, я спала без сновидений.

– Верно.

– Может, это было сродни видениям моих бабушек? Помнишь, родители рассказывали, что одна из них могла видеть будущее, а другая перемещаться в параллельные реальности. Есть вероятность, что моя сверхэмпатия сделала скачок в развитии после соприкосновения с местной водой?

– Такая вероятность очень высока, – иногда люди поражают меня, ведь они биологические организмы, в их мозге недостаточно мощности, чтобы производить мало-мальски убедительные статистические исчисления.

– Значит, это могло быть вновь пережитое воспоминание? – лицо Лизы осветила восторженная улыбка, обычно после этого следует череда необдуманных решений.

– Может, – ну а что мне было еще сказать? Глупо перечить здравому смыслу.

– А может ли это быть путешествием во времени? – в ее глазах заиграли безумные огоньки. Или просто в них отразилось пламя разгоревшегося заката.

– Путешествия во времени невозможны. Тебе необходимы научные выкладки? – конечно, нет. Лиза отлично училась и сдала естественные науки на десятку, она прекрасно знает, как устроена Вселенная.

– Перемещение в альтернативные миры тоже считалось невозможным!

– Эта способность твоего предка до сих пор научно не доказана, – я всегда пытался донести до Лизы, что рассказы ее бабушки о путешествиях в параллельные реальности не могут быть никак научно подтверждены. Она ведь и сама это понимала! Вероятно, ей хотелось верить, что в ее роду был кто-то настолько всемогущий, что превозмог законы Вселенной. Ведь тогда был шанс, что она унаследовала это могущество.

– Брось, научно доказать или хотя бы объяснить невозможно большинство из существующих способностей. Пытаются выжать теории из устаревшей математики!

– В любом случае я рад, что сейчас с тобой все в порядке. Ведь это так? – с виду она казалась здоровой. Возможно, не ментально, но физически.

– Да, я в норме, – Лиза села на скамейку в рубке и вытянула ноги. – Только хочется поесть.

– Таблетку? Или предпочитаешь сухой паек?

– Уж лучше пилюлю, нет сил заниматься готовкой.

– Паек ведь нужно просто регидрировать…

– И? Кто будет этим заниматься? Проще проглотить колесо и запить его водой, – она потянулась за бутылкой.

– Капсулы находятся в нижнем ящике в трюме.

– Знаю, – Лиза махнула рукой, отпила воды и отправилась за питательными таблетками.

Солнце село, на небосводе сиял серп одной из лун. Второй спутник еще не встал. Фиолетовые сумерки разлились над океаном, и из-за штиля было ощущение бесконечного пространства вокруг. Да-да, даже у меня. Лиза сидела на носу лодки, разглядывая невидимый горизонт.

– Я видела только крошечную часть этой планеты, но, кажется, уже понимаю, почему мои предки решили здесь обосноваться. Какая красота!

– Согласен, – подтвердил я, почувствовав, что у Лизы немного участился пульс и углубилось дыхание. Значит, вид действительно был замечательным, и мне не показалось.

– Откроешь карты? – попросила она и постучала по полу.

Я вывел данные на ее сетчатку так, чтобы карты высветились на палубе.

– Здесь вся собранная информация, включая снимки спутников, дронов и схемы местности, созданные для разных целей.

Лиза пробежалась по папкам, извлекая карты, где мы дрейфовали. Информация разных лет, но чертежи были практически идентичными.

– Хм, – она пошлепала пальцем по губам. – Смотри, километрах в трехстах на северо-западе находится точка первой базы колонистов. Любопытно, почему никто так и не построил там города?

– Судя по всему, – начал я, проверив источники, – место было признано непригодным для поселения.

– Но это же бухта, да и уровень радиации там практически равен Земному. Странно…, – Лиза перелистнула несколько карт, открыв те, что принадлежали первой экспедиции. – Здесь отмечено, что посадку они совершили в пустыне, в десяти километрах от воды. Но научная база была перенесена к океану. Думаешь, они начали изучать его? Или дело просто в наличии пресной воды?

– Эту воду нельзя употреблять в пищу, – на всякий случай напомнил я.

– Да-да, но они могли этого не знать, – она приблизила участок с меткой базы. – Они, скорее всего, даже не догадывались, что с океаном что-то не так. Ведь анализ говорит, что это чистейшая вода.

– Это должно было их насторожить.

– Может, и насторожило, – ее пальцы снова изменили масштаб и задали наши координаты, чтобы построить безопасный маршрут с учетом рельефа дна, известных течений и силы ветра. – Думаю, стоит взглянуть на это место, что скажешь?

– Почему нет, – в конце концов, не барахтаться же нам все время в открытом море. – До Дахаб Сити путь в три раза дольше. Это здравое решение.

– Спасибо, – с усмешкой сказала Лиза, разглядывая построенный маршрут. – Я что-то читала о той экспедиции, но, насколько я помню, они не нашли ничего, что могло бы остановить колонизаторскую программу. Верно?

– Если основываться на открытых источниках, так и есть, – я порылся в базе библиотеки, скачанной мной еще на Декарте. А библиотека там самая обширная во всем колонизированном космосе. Нечто вроде печально известной Александрийской в древности. – Однако, если не ограничиваться правительственными файлами, можно найти много любопытного в журналистских расследованиях.

– Желтуха? – Лиза издала короткий смешок. – Помню, ты такое любишь, хотя это довольно странно для цифрового сознания.

– Это не желтая пресса, – вступился я за своих любимых честных детективов. – Это данные, собранные по-настоящему заинтересованными в вопросе людьми. Здесь и интервью с членами экспедиции, и их биографии, и документальные фильмы об истории колонизации Шаи и, конечно, расследования, приуроченные к Исчезновению. Не думаю, что все это демагогия.

– Ладно, валяй, – Лиза свернула карты и уставилась за борт на намечавшиеся волны. – Мне тоже интересно.

– Я рад, – надеюсь, в моем тоне не было саркастических нот. Как говорят люди, «с кем поведешься…». Во многом мои интонации продиктованы длительным контактом с этой юной, острой на язык особой. – Итак, все источники отмечают, что помимо анализов атмосферы, воды и почвы, коллекции кернов и снимков местности, экспедиция поделилась с человечеством подтверждением одной из психологических теорий двадцатого века, так называемой «космической тоской по дому». Напомню, первый тоннель открыли именно для путешествия к этой системе. Поскольку это была первая длительная экспедиция на такие расстояния, люди оказались не готовы к поджидающим их душевным проблемам.

– Загрустили? – улыбнулась Лиза.

– Можно так сказать. У всех членов экспедиции были зафиксированы галлюцинации и частичная потеря памяти.

– Так это же первые отголоски океанической активности?

– Так и есть, – согласился я. – Однако ученые тогда этого не знали и списали все на пресловутую тоску по дому. Увы, никаких аудио или видео записей интервью с командой штатного психолога Киры Платоновой не сохранилось.

– Естественно, – покачала головой Лиза. – На этой планете вообще беда с данными, я даже немного переживаю за тебя.

– Благодарю за участие, – приятно, когда о тебе заботятся, хоть в этом и нет никакого смысла. – Продолжим?

– Да, что там еще?

– Сохранился дневник астронома и организатора экспедиции, Татьяны Филипповны Шмидт. Правда, записи в этом блокноте сбивчивы и имеют явный оттенок первых признаков проявляющегося шизофренического расстройства личности.

– Это тогда они так думали, а на самом деле?

– Что в этом дневнике на самом деле, неизвестно. По крайней мере, данных я не нашел. Есть пара статьей, основанных на доказательстве шизофрении уважаемой ученой. Видимо, каких-то не слишком дружелюбных коллег, пытавшихся сместить ее с должности. Тем не менее все психологические проверки были пройдены ей идеально, так что она продолжила заниматься своим делом.

– Погоди, я думала, все члены экспедиции остались колонизировать Шаи?

– Отнюдь. Двое из команды вернулись на Землю. Во-первых, для того, чтобы сдать собранные материалы, а во-вторых, чтобы продолжить работу в ключе открытия новых планет.

– Дай угадаю, одной из них была эта Шмидт?

– Так точно, – поистине невероятная дедукция! – Астроном Т. Ф. Шмидт и капитан К. И. Морри продолжили колонизировать космос. Благодаря Татьяне были открыты тоннели к нескольким другим потенциально обитаемым мирам. Три из них были колонизированы, включая Декарт. Морри же возил научные экспедиции к новым планетам еще десять лет, после чего осел на одной из них. В последнем интервью он сказал, передаю дословно: «Задолбался я дышать корабельным смрадом». И перешел в запас.

– А Шмидт что? Больше не бывала на Шаи?

– Похоже, что нет. По крайней мере, данных о поворотном посещении ей этой планеты я не нашел.

– Что же там могло быть в этих записях? Никто из экспедиции больше не делился? Ведь они остались на Шаи несмотря на все эти глюки и потерю памяти.

– Картограф Анри Л. Мартен и его супруга, вышеупомянутая Кира Платонова, издали сборник воспоминаний «Первые на Шаи», где рассказывают о первых днях пребывания на планете, – я быстро пробежал по содержанию. – Откровенно говоря, абсолютно не информативная книга, чистой воды мелодраматические воспоминания о том, как они встретились, полюбили друг друга и родили первого на этой планете ребенка. Никаких полезных данных. Лишь Мартен вскользь намекает, что тот период сделал из него «другого человека». Пишет, что пережитое им здесь – опыт, достойный отдельного романа.

– Которого он так и не написал?

– Верно.

– А остальные?

– Прочие члены экспедиции вовсе избегали обсуждения этой темы, отделываясь разученным «доказательством космической тоски».

– Может, они ушли из бухты, чтобы не вспоминать о том, что случилось?

– Кто знает, – люблю эту фразу, невероятное сочетание таинственности и чистосердечного признания собственной некомпетентности. – Они отправились на восток, часть морем, часть караваном, и основали небезызвестный Дахаб Сити.

– Все связано, – Лиза продолжала рассматривать горизонт, хотя тот уже утонул во тьме, зажигавшей звезды.

– Чтобы не тратить драгоценное время, предлагаю выдвигаться.

– Да, давай, – она откинулась на спину и вгляделась в раскрывшийся в вышине космос. – Сколько у нас осталось? Часов шестьдесят?

– До закрытия тоннеля осталось шестьдесят три часа и двадцать пять минут.

– Долго мы там ковырялись, – она ткнула подбородком в небо, имя в виду станцию связи, где нам пришлось задержаться. На самом деле она находилась совершенно в другом направлении, но кому это интересно.

– Мы сделали все максимально быстро, сложно было бы управиться раньше. У нас ушло всего лишь полтора часа для подготовки шаттла к входу в атмосферу.

– Ладно, поехали, – Лиза вытянулась во весь рост и вдохнула свежий океанский воздух.

– Пока мы идем, тебе лучше поспать. Тебе нужны силы.

– Да я только что валялась в отрубе два часа! – нахмурилась она. – Не хочу я спать, отстань.

– Как скажешь, – ответил я и вывел лодку на построенный маршрут. – Примерное время пути с учетом текущего ветра и гладкой воды – один час и сорок пять минут.

– Мне казалось, у нас быстроходная посудина?

– Это довольно быстро…

– Может, лучше полететь?

– Для этого нужно вновь перестраивать корпус лодки, плюс понадобится больше…

– Да забей, – снова перебила меня Лиза. – Я всего лишь пытаюсь сэкономить наше время!

– Я предлагаю маршрут с учетом временных потерь и затрат ресурсов.

– Знаю, – она так и лежала, уставившись в небо. – Полтора часа это немного.

Я прибавил скорости до безопасного максимума, и мы двинулись к первой базе колонистов. Океан был спокоен, волны не поднимались. Если бы мы были на любой другой планете с предсказуемой водной оболочкой, я бы позволил себе набрать обороты, чтобы добраться до места быстрее. Здесь такое поведение могло оказаться опрометчивым. В чем мы и убедились, дойдя до бухты.

– Отлив? – спросила Лиза, переключив линзы на ночное видение.

– Судя по всему, – надеюсь, она не услышала расстройства в моем голосе. Я ужасно не хотел переводить лодку в сухопутный режим. Это очень большие траты энергии. Лучше было вовсе избежать этого.

– Едем или летим? – ее глаза прищурились, вглядываясь в отсвечивавшие в свете поднявшегося спутника скалы.

– Ехать менее энергозатратно, – ответил я. Действительно, лететь и вовсе было безумием! Конечно, запасов ресурсов у нас было в избытке, но кто знает, какие сюрпризы нас ждут впереди?

– Тогда…, – Лиза запнулась на полуслове, потеряв равновесие. – Что это?

Лодку начало покачивать. Поднялись волны, спокойные, но довольно высокие.

– Ветра же нет? – удивилась она, держась за борт.

– Мы двигаемся, – я заметил, что несмотря на то, что я заблаговременно остановил лодку, боясь сесть на мель, мы продолжали приближаться к скалам.

– Вырубай двигатель! – агрессивно воскликнула Лиза. Не понимаю, зачем сразу поднимать крик?

– Я уже выключил, – ответил я. – Теперь придется включить, чтобы аккуратно подруливать под волну.

– Стой, – махнула она свободной рукой. – Мы идем очень быстро!

Действительно, берег двигался на нас с приличной скоростью.

– Шестьдесят три километра в час, – замерил я.

– На выключенном двигателе? – думаю, Лиза побледнела. По крайней мере, все сенсоры сигналили о панике, да и голос ее был встревожен. Мне тоже не нравилось происходящее.

– Да.

– Какого черта? – она крепко держалась за борт, прильнув к палубе. – Это и есть те самые фокусы океана, о которых все рассказывают, но никак не могут зафиксировать?

– Похоже на то, – мы перестали набирать скорость, и я немного успокоился.

– Мы ведь можем разбиться, – похолодевшим голосом прошептала моя исследовательница.

– Я постараюсь этого избежать, – я прикинул, что в нужное время направлю лодку в обратном направлении, что должно уберечь нас от столкновения.

Однако этого не понадобилось. Мы постепенно замедлились, и очередная волна завела лодку в бухту. Пульс Лизы сильно участился, увеличилось потоотделение, при этом от конечностей отлила кровь, отчего они снизили температуру. Она испытывала серьезный стресс. Даже перестала говорить. Это на нее не похоже.

– Ты в порядке? – поинтересовался я.

– Да, – Лиза сглотнула и ослабила хватку.

– Мы зашли в бухту, – констатировал я.

– Вижу, – раздраженно ответила моя хозяйка.

Лодка аккуратно остановилась в небольшой лагуне. Волны унялись, океан сперва покрылся мелкой рябью, а после и вовсе разгладился, отразив в своей поверхности звездное небо.

– Чертовщина, – Лиза глубоко вдохнула и медленно выдохнула, успокаивая участившееся сердцебиение. – Я думала, что готова к этому. Но, похоже, до конца никогда не верила в те истории.

– Я тоже, – признаю, мне бездоказательные рассказы очевидцев всегда казались сомнительными и едва ли достойными внимания.

– В любом случае мы на месте, – она осмотрелась и перекинула ноги через борт.

– Подожди, я заведу лодку ближе к берегу, чтобы тебе не пришлось мочить…

Лиза спрыгнула в воду. Неглубоко, по колено. Однако после случившегося ранее соприкосновение с этой жидкостью виделось мне нежелательным.

– Прохладная, – отчиталась она и вышла из воды.

– Как ты себя чувствуешь? – на всякий случай спросил я, ведь мои данные заканчиваются на физиологических показателях, мыслей читать я не умею.

– Нормально, – махнула она лодке, будто я остался там.

– Уверена, что стоит начинать сейчас? Может быть, лучше дождаться рассвета?

– Слушай, – громко выдохнула Лиза. – Я просто осмотрюсь, ясно? Какой смысл отсиживаться на лодке, когда у нас так мало времени?

Честно говоря, если бы она была цифровым сознанием или роботом, я, конечно, согласился бы. Но люди так хрупки физически и ментально, особенно такие, как она – эмпаты. Ей лучше не перенапрягаться, чтобы не перегореть и не выдохнуться раньше времени. Жаль, я не могу в достаточной степени сильно злиться, чтобы возненавидеть Совет, разрешившей ей лететь на эту шальную планету, еще в одиночку! Думаю, можно развить такую способность несмотря на установки разработчиков. Скачаю пару пресетов, когда вернемся на Декарт.

– За последние сутки ты спала всего пять часов, включая те два часа после посадки. Этого мало для нормального функционирования организма.

– Гарри, отстань. Я просто пройдусь.

А ведь она уже валилась с ног! Стресс нашего водного приключения выжал из нее последние соки. Тем не менее ее тонкая фигурка продолжала продвигаться по вязким пескам.

– Там какая-то постройка, – Лиза указала на одну из окружавших бухту скал.

– Это модули первых колонистов, – постановил я, сверившись с данными.