Хан Батый и десантники. Книга 2. Привыкание. Альтернативная история с попаданцами. Посвящается курсантам военных училищ СССР

Четверг. 1 апреля. Во время завтрака, Судейкин попросил нас не пытаться разыгрывать друг друга в этот «день дурака». И так положение серьёзное, не до шуток. Все согласились, я тоже терпеть не мог этих розыгрышей.

– А ещё – заметил Судейкин, – Приказать волонтёрам ходить в столовую только строем поротно и с барабаном. Все разошлись по рабочим местам. Детям я уже всю азбуку преподал и теперь мы начали составлять слова. А Теплов спрашивал у 2-го класса таблицу умножения. Она была напечатана на задней странице каждой тетради, и дети должны были выучить её наизусть. Волонтёрам я сегодня рассказывал о первобытно- общинном строе. После обеда собрались в клубе. Поступило донесение от Паруша из Рязани. В город прибывают беженцы из Булгара. Субудей багатур жесточайшим образом расправляется с бунтовщиками. Бунт в целом подавлен, монголы уничтожают последние очаги сопротивления. До Паруша дошли интересные слухи. Оказывается, что кое кто в Булгаре весьма осведомлён об особом положении рязанского княжества и его статусе свободного от нападений монголов. Даже были предположения, что Рязанский князь разбил монголов и прогнал от своей столицы, договорившись о последующем нейтралитете, о чём и был составлен совместный договор с ханом Батыем.

– Однако! – заметил Судейкин. – Без всяких СМИ, информация просочилась наружу и притом весьма конфиденциальная. Кто-то довольно умело и правдиво распространяет эти слухи даже за границей. Известия эти интересные. Насколько мне известно, среди булгар очень много разносторонних мастеров. Я был бы не прочь заполучить мастеров, умеющих выделывать бумагу и кирпичи. Надо попросить князя подыскать таковых. И ещё я почему-то уверен, что и к нам скоро прибудут беженцы.

Пятница. 2 апреля. Сегодня выдался довольно тёплый день. Солнце светило вовсю и после обеда снег начал таять. Пока не раскисла земля, надо срочно взлетать! Это придётся осуществлять завтра утром, когда мороз ещё сковывает землю и она не прогрелась. Не позднее 10 часов. ВПП практически готова. Я думаю, мне хватит её длины и для разбега и посадки. Заявляю об этом ребятам после обеда. Придётся прервать занятия на часок. Все соглашаются – в самом деле, раскиснет земля и надо будет ждать до лета. Около 16 часов прибывает колонна из Рязани. мы сгружаем мешки с мукой, крупой, масло в горшках, сало, негашёная известь. Всего возов 15. С ними 15 возчиков и десяток дружинников охраны. Прибыли и трое важных бояр, среди них и сам Коловрат, сопровождаемые челядью, примерно в общем 10 человек.

Всех расселяем по палаткам. Бояр приглашаем в клуб, знакомиться. Садимся за стол. Нас четверо, остальные заняты. Коловрата мы знаем, как и он нас, а два других представляются – Боярин Фёдор Васильевич – претендент на княжество Козельское и боярин Акакий Ферапонтович – на город Елец. Судейкин наказывает будущим правителям, что они не должны бояться. Во всём ссылаться на хана Батыя с женой и на «Совет десяти». Мол, сам я не при делах, меня назначили, и я только выполняю приказ.

В случае нападения, слать гонца к нам и если силы не равны, то не сопротивляться, а попросту уходить. Завтра вас примет жена Батыя Боракчин. Отнестись к ней со всем уважением. Перед ней встать на колени.

Коловрат заупрямился: – Вот ещё, я встану перед нечестивой на колени! Не бывать этому!

– Судейкин указал, что она совсем не нечестивая, а такая же христианка, как и мы все. Тем более, что это наша будущая царица, жена будущего очень важного союзника, с которым мы пойдём наказывать католиков, в частности Литву и Польшу, за надругательство над православными и за нападения на Русь. Минут 15 пришлось убеждать Коловрата, что такое преклонение необходимо, даже просто, как знак уважения.

Наконец он согласился – Ладно, уважу бабу, но перед Батыем на колени не встану!

После разговора пригласили бояр на ужин, но они, узнав, что мы едим в общей столовой с простонародьем, посчитали это ниже своего достоинства и попросили ужин принести к ним в палатку. Так и поступили.

Суббота. 3 апреля. На завтраке решили провести полёт немедленно, из-за возникших дел, а занятия перенести на 10 часов, как и приём у ханши. Бояр и ханшу пригласили на испытания. Судейкин и другие ребята провожали меня к планеру словами – не подведи, брат. Не урони нашего достоинства! Всё население посёлка собралось у учебного корпуса. Для Ханши и бояр поставили скамейки. Остальные люди стояли. Я и сопровождающие меня – Коверда, Иманкулов и Марченко, скинули брезент с планера, Судейкин подъехал впереди, на этот раз на ЗИЛ 131.

Я надел парашют и забрался в кабину. Ребята подцепили 60-ти метровый трос и отошли в сторону. Полоса была только что освобождена от насыпавшегося за ночь снега. Трамплин подскока установлен в 50 м от старта. ЗИЛ стоит как раз перед ним.

На фото. Планер КАИ 12 «Приморец».

Коверда встал в стороне, между мной и ЗИЛом. Я сделал знак ему рукой, показывая, что готов. Коверда поднял рук с флажком у и махнул Судейкину. Мотор ЗИЛа взревел и, слегка подавшись вперёд, чтобы трос натянулся, ринулся вперёд по полосе с ускорением. Планер заскакал следом, набирая скорость. Вот и трамплин, меня подбрасывает и планер уже в воздухе. ЗИЛ мчится всё быстрее, и я тоже. Тут я замечаю, что планер догоняет машину и почти завис над ней. Я сбрасываю трос и лечу по инерции, запас которой ещё достаточен и вижу, что скорость растёт – 80, 90, 100, 110 км в час, а высота уже 100 м. Полёт проходит всего 10 минут. Высота растёт и достигает 500 м при скорости 130 км в час. Я прекращаю подъём. На первый раз хватит. Вот летом, используя тёплые потоки восходящего воздуха, наверняка удастся подняться на максимальную высоту, но надо возвращаться, там народ ждёт. А впереди сплошные леса, хотя я замечаю деревеньку, примерно в 7-8 км от Маргелово, я пролетаю над ней и разворачиваюсь в обратном направлении. Полёт длится уже 15 минут. Впереди возникает выжженный круг, а за ним ВПП.

Я заранее снижаюсь и в выжженный круг влетаю на высоте 50 м. Пролетаю километр, снизившись до 10 м и приземляюсь на полосу, практически без толчков и качусь до самой кромки леса по инерции, тормознув в самом конце. О! Это триумф! Подбегают Коверда, Марченко и Иманкулов, помогают мне выбраться и дав сбросить парашют, начинают меня подбрасывать вверх. Я невероятно счастлив. Вот для чего надо жить. Вспоминаю, совсем не к месту, стихи Горького «Песнь о соколе», где Уж, подпрыгнув и упав, говорит – Так вот в чем прелесть полетов в небо! Она – в паденье! – Нам падение не нужно! -подумал я. Меня поставили на ноги, и я пошёл к толпе, которая вопила и бросала шапки в небо.

Судейкин подошёл и пожал мне руку. Остальные ребята подошли, хлопали по плечу, восклицали – Молодец! Ну ты дал прикурить! и т.п.– Толпа смотрела на меня, провожая глазами, как я уходил к своей квартире, надо было умыться и переодеться. Я был мокрый от пота и волнения. Проходя мимо ханши и бояр, я заметил их восхищённые взгляды. Да, то, что я совершил, для местных фантастика. Всё равно что телепортация для нас. За мной, я замечаю, уже накрывают планер брезентом, но народ не расходится, эмоционально обсуждая увиденное. Я быстренько сбрасываю в квартире одежду и бегу в душ, весь зацелованный моими рабынями. Я, как только их не называю, правда в шутку – и рабыни, и наложницы, и девочки, и всяко разно, в зависимости от настроения. Принимаю душ, переодеваюсь и иду проводить лекцию.

Народ уже разошёлся по аудиториям. Сегодня занятия начались в 10 часов. Я успеваю как раз к 10 часам. Детям сегодня дали отгул в школе, там готовятся к приёму. Волонтёры встают при моём появлении. Замкомвзвода докладывает о готовности и количестве присутствующих. Я здороваюсь с классом, и они гаркают в ответ: – Здравия желаем ваше благородие! – мы постановили, чтобы с нами здоровались именно таким образом. К сержантскому составу обращаются «господин».

Ну ладно, сегодня я рассказываю про завоевания Македонского. Волонтёры слушают с большим интересом, хотя ещё не успокоились после моего полёта. Всё-таки не утерпев, один из них спрашивает – А вы ещё будете летать? – Я прекращаю про Македонского и объясняю про самолёты. Обещаю им, что мы, может не скоро, но построим самолёт, который будет летать сам на большие расстояния и бомбить врагов. А в мирное время возить пассажиров на тысячи км. Волонтёры изумлены до глубины души. Я даже им завидую. Они сталкиваются с такими невероятными, для их девственного ума, чудесами, что их мировоззрение переворачивается вверх дном. Каждый день новое откровение. Это может запросто вывести из равновесия. Как они примут новость о том, что Земля круглая? Не побьют ли меня? Я ещё придержу эту тему.

Наконец позади обед. В 15 часов мы сидим на своих местах. Ханша, Судейкин и остальные актёры приготовились. Открываются двери и дежурный по лагерю, Винокуров объявляет имена гостей. Те заходят и подойдя к сцене кланяются и встают на колени. Как всегда, один из челядинцев преподносит дары. Это меха, серебряные и золотые кубки, ковёр булгарской работы. Ханша благосклонно кивает и дары уносят в глубь сцены, где у сейфа стоят двое стражей. Ну а дальше расспросы и ответы, и приём окончен. Гости выходят вон. Мы облегчённо вздыхаем – Коловрат выдержал в течении всего приёма без скандала. Я преподнёс ещё вчера отпечатанные, ярлыки на новые княжества, ханше на подпись. Она подписала и удалилась к себе.

Судейкин ушёл раньше, отвёл Юмагас, у которой живот уже заметно выдавался вперёд и вернулся к гостям, которые остались до утра. Тут и я подошёл с Забуировым, и мы начали показывать боярам наши достопримечательности. Перед обедом им показали учебные аудитории и процесс преподавания. Сопровождающие бояр дружинники и челядь сами весь день знакомились с лагерем. Показали конюшни, склады брёвен и досок, машины. Планер они уже видели в действии и были изумлены до крайности.

Теперь они перестали сомневаться в наших возможностях и я, лично так думаю, что бояре порадовались тому обстоятельству, что именно они, хотя бы частично, принадлежат к нашему обществу. После ужина, когда все разошлись, мы позвали бояр в столовую и устроили небольшой сабантуй по причине их назначения на высокие посты. Для такого торжества мы открыли 4 бутылки водки. Бояре с непривычки быстро отрубились и их пришлось относить в палатки на руках.

Нас всё больше.

Воскресенье. 4 апреля. Сегодня выходной. Даже артельщикам разрешили передохнуть. После завтрака проводили в дорогу бояр. Двое со своими людьми поскакали в Рязань, ждать известия об уходе монголов от Козельска и Ельца, а Коловрату было с нами по пути до Борисово-Глебова, куда почти все наши жители с ханшей отправились на богослужение. Судейкин на этот раз поехал на своём коне вместе с Коловратом. За ними скакали более сотни дружинников. Дело было очень серьёзным, и Судейкин наставлял Коловрата, как ему следует себя вести. Частично открыл тому тёмные дела князя Ярослава, который теперь станет князем Суздальским.

Как только монголы отбудут в степь, тут он и появится с большой дружиной, с которой он укрывался в Киеве, ожидая сообщения о смерти князя Георгия. Его сын, Александр, в это время отсиживался в Новгороде. Таким образом у Ярослава будет под командованием значительная сила. Но если Коловрат успеет хотя бы частично восстановить стены и настроить население против Ярослава, то тот не сможет взять Москву приступом, а попытается качать права через Батыя, но у того с нами договор.

Безусловно Ярослав попробует вызвать на ковёр князя Рязанского Ингваря, но мы посоветуем ему не подчиняться. В любом случае у Ярослава, пока ещё, недостаточно войск, чтобы идти войной на Рязань. А уже через год мы наберём такую силу, что может быть и самого Ярослава заставим уступить трон кому-нибудь более желательному для нас персонажу. Церковь в Борисово-Глебове, Коловрат посетил также, раз уж оказался с нами по пути. Так что сегодня церковь была забита битком.

После службы мы разъехались в разные стороны. Подъезжая к повороту на Маргелово, у блокпоста №2, мы встретили толпу людей. Пропустив ханшу со своими людьми вперёд, а также дружинников и машину, начали разбираться. Оказывается, это, как и предрекал Судейкин, беженцы из Мордвы. Подняв восстание вместе с булгарами и черемисами против монголов, которых в это время оставалось не более одного тумена, поскольку хан Батый с основными силами разорял Русь, восставшие вначале потеснили монголов и уже надеялись выдворить их из Булгарии, как на помощь монголам прибыл Субудей и тут же разбил их армию. Потом начались зачистки.

Остатки восставших пытались сопротивляться порознь, но их отлавливали и уничтожали. Заодно монголы разоряли города и деревни, истребляя жителей от мала до велика. Вновь эрзянам пришлось бежать в леса и прятаться в них. А эта группа эрзян, памятуя о спасении Микиша со своими людьми в Рязани, решили последовать его примеру. Также они сначала прибыли в село, откуда Микиша с людьми привёл к нам старец Афанасий, а оттуда им указали путь в Маргелово. На этот раз сюда прибыли почти 50 воинов с уцелевшим тысячником, а с ними до сорока женщин с детьми и без оных. А в целом 47 воинов, 38 женщин разного возраста и 46 детей от 2-х до 15 лет.

Они дошли до поста, но там их задержали и велели ждать прибытия начальства. Здесь, кстати, уже находились Микиш, Кежай и несколько наших воинов из эрзян, оповещённых по телефону о прибытии группы беженцев. Они уже нашли знакомых и даже родственников и вели беседы, выслушивая жалобы прибывших. По словам Микиша, беженцы прибыли всего чуть более часа назад. Главный среди них – тысячник Теря. По эрзянским понятиям, Теря считался кем-то вроде боярина и среди своих был довольно известной личностью. Микиш и Кежай отзывались о нём с большим уважением. Теря понимал по-русски, и Судейкин разговорился с ним.

Тере было под 50 лет и выглядел он весьма колоритно. Громадного роста, с широченными плечами, густой бородой и усами, со слегка рябоватым лицом и гордой осанкой. На нём был блестящий панцирь сверху кольчуги, выглядывающий из-под шубы. На боку, как полагается, висел меч. Все остальные воины были также вооружены. Все они, включая женщин и старших детей, были на конях, которые стояли в стороне. Теря был уже в достаточной мере в курсе событий, рассказанных ему Микишем и когда Судейкин спросил его, что тот думает делать в дальнейшем, Теря попросил остаться со своими людьми в Маргелово, а уж он и его люди будут всячески помогать «Совету десяти» по своим возможностям. Судейкин предупредил, что им придётся работать и учиться. Теря на всё соглашался. Судейкин спросил у нас, что мы думаем по этому поводу. Я, например, считал, что этих людей надо приютить.

Остальные видимо подумали так же и порекомендовали Судейкину принять беженцев в наш коллектив. Проблемы, конечно, возникнут, но деваться нам некуда. – Ладно- согласился Судейкин. – Поехали в лагерь, там разберёмся. И вся толпа направилась в лагерь- Люди были с вещами, мешками с едой и кормом для лошадей. Лошадей оказалось 104. – С этими лошадями прямо какое-то проклятье- подумал Судейкин–Как хорошо, что артельщики построили к имеющимся ещё 100 стойл. Однако этого не хватит! – Пока всех людей поместили в клубе на первом этаже. Второй этаж охранялся караульными. На сцене первого этажа тоже размещался пост, охраняющий сейф с деньгами. В прихожей находился кабинет дежурного по лагерю.

Люди расселись за парты школьников. Судейкин отдал распоряжение готовить еду на 130 человек отдельно. Время обеда наступило, и наши жители уже обедали в столовой. Мы, с Судейкиным, Микиш и Теря уселись за столом в клубе и начали соображать, куда поместить столько людей. Строители уже перенесли 8 изб из жилой зоны лагеря. На освободившееся место, предназначенное для строевого плаца, решили ничего не ставить. Освободились 7 палаток, где жили наши наложницы. Эти палатки придётся вернуть на место. Есть ещё 19 палаток, таких же 6-ти местных. Это уже 26 палаток. Из прибывших, 38 семейных и 9 одиноких. То есть надо ещё 13 палаток. Начали искать.

Судейкин приказал Микишу взять человек 20 и начать устанавливать палатки по Борисоглебовской, где уже жили 10 крестьянских семей и двадцать парней с девушками в 4-х палатках. Поскольку те 14 палаток расставлены с учётом строительства в этом месте изб с участками по 10 соток, то их оставить в неприкосновенности и 26 палаток ставить рядом друг с другом. В эти палатки сразу же селить приезжие семьи. Недавно разобранную палатку –столовую вернуть на место для прибывших. Поваров назначить из них же. Я доложил, что в складе остались ещё -палатка походного госпиталя размером 17х5м, 2 палатки –изолятор для больных 6х6м и 4 офицерские палатки 6х9м, а ещё штабная палатка, где располагалась бывшая школа 15х6 м и на крайний случай две палатки бани 10х4 м. Что удобно – бани имеют две разделённые секции 4х4 м и два тамбура- раздевалки 4х1 м. Таким образом, для заселения оставшихся 12-ти семей можно использовать: первое – бани – это 4 семьи с одним ребёнком, второе -два изолятора – 2 семьи, третье -4 офицерские палатки – 4 многодетных семьи и сам Теря в их числе. То есть в обрез! Слава Богу всем хватило.

Ну, а 9 неженатых телохранителей Тери, разместятся в госпитальной палатке, где имеются 5 отдельных двухместных секций 5х3,4 м, что более чем достаточно для них, даже одно месть останется свободным. Всё, как нельзя лучше, прямо, как по заказу. Судейкин распорядился: – Вождёв, бери 15 человек и начинайте таскать палатки на Борисоглебскую! – Я тут же насчитал 15 человек и велел им идти за мной. Открыв склад, я показал дружинникам на палатки и те начали их носить к месту сборки и тут же собирать. Туда же перенесли печки. Общими усилиями все палатки поставили к ужину.

Прибывшим помогали все эрзяне Маргелова. Теперь вся Борисоглебская была застроена с обеих сторон. От тына сначала шли 14 палаток крестьян, по 7 с каждой стороны на длину 150 м., а потом 39 палаток с беженцами по 20 с каждой стороны, так как мы поставили и штабную палатку, до кромки лесополосы. Пусть там устраивают свои совещания! Эти 40 палаток тоже занимали 150 метров. Обедали и ужинали в две смены в нашей столовой. Несмотря на общую усталость, Судейкин и Забуиров, как не сильно заинтересованные в уроках монгольского, имели длительную беседу с Терей., пока мы учились. Судейкин спросил Терю, что из себя представляют прибывшие с ним люди? Оказывается, те самые 9 молодых и неженатых – это остатки его личной охраны, вышколенные и боевые гридни, кроме этого, двое из них его сыновья, а остальные всего лишь мобилизованные и кто они по профессии, он не знает.

Он и его телохранители безусловно хотят остаться воинами и готовы сражаться против монголов, а что хотят остальные, его не касается. Пришлось беспокоить беженцев и вызвать 37, так называемых, мобилизованных. Судейкин опрашивал их, Теря переводил, а Забуиров записывал их имена и профессию. Пятнадцать человек оказались охотниками и собирателями. Тринадцать –крестьяне. Зато с остальными было интереснее. Двое оказались мельником и его помощником, кузнец с подмастерьем, плотник, шорник, горшечник и кожемяка и тоже с помощником. –Совсем неплохая комбинация! –воскликнул Судейкин–Крайне необходимые для нас профессии.

Всех отпустили продолжать устраиваться в палатках, а Теря остался. Он рассказал, что уже в конце декабря, булгары подняли восстание, воспользовавшись отсутствием основных сил монголов. С ними поднялись и эрзя, мокша, черемисы, буртасы. В течении января-февраля, восставшие нанесли несколько поражений небольшим отрядам монголов и вытеснили их из всех городов на окраину Булгарии.

Однако прибывший тумен Субудея, с подвластными ему кипчаками, разбил основные силы восставших, заставив их разбежаться по своим деревням. Далее монголы прошлись по городам и деревням Булгарии, ещё не оправившимися после их разорения и разорили их по второму разу, истребляя население. Та же участь постигла и остальных участников восстания. Их всех уничтожили порознь. Погибли десятки тысяч человек, в их числе дети и старики. Терю выдали предатели и едва не схватили, но он смог прорваться и убежать, даже прихватив свою семью.

Из его личной сотни охраны остались в живых только 9 воинов. Выслушав печальный рассказ тысячника, Судейкин заявил: – Мы вас принимаем в свои ряды, будем кормить и даже платить. Однако с самими монголами нам сражаться не придётся, более того, согласно договору, мы в союзе с ними, через два года пойдём в поход, воевать Европу. Что вы об этом думаете? –

Теря был поражён услышанным. – Вот, тебе и на! – только и смог он сказать. – А я мечтал воевать против Батыя, чтобы отомстить ему за своих убитых соотечественников, за сожжённые деревни.

–Увы! – ответил Судейкин. –монголы слишком сильны, чтобы бороться с ними. К тому же война с ними настолько ослабит нас самих, что, даже победив монголов, мы станем лёгкой добычей для поляков, литвы или хулагуидов из средней Азии. Поэтому лучше воспользоваться союзом с Батыем и сначала разгромить европейцев, а уж потом думать о своей свободе. Более того, союз даст нам вполне реальную свободу, за исключением небольшой потери – уплаты ежегодной дани, которая, в сущности, не так уж и велика, всего-навсего десятина.

Теря ответил – Боюсь, что сейчас я не смогу ответить на это предложение. Мне нужно очень хорошо подумать.

– Думай, воевода, –сказал Судейкин. Кстати, у нас скоро освободится достойное для тебя место. Возможно, до конца месяца, а может и раньше. И вот ещё, нам сейчас крайне необходимы люди, ухаживающие за лошадьми. Их, у нас, вместе с вашими, более трёхсот. Надо их кормить и навоз выгребать.

– Оно понятно – отвечал Теря. – Уж кому, как не нам об этом знать. Завтра и покажешь нам конюшню.

– И ещё, заметил Судейкин. – У нас слишком много лошадей. В качестве платы за приём, я хочу забрать у вас лишних лошадей и оставить только для мужчин. -

Теря согласился, понимая, что ему некуда деваться. С конюшнями у нас был напряг. После перестройки артельщиками, у нас выросли 4 длинных здания конюшен. Исходя из расчёта размера стойла, рекомендованного знающими людьми, 3,3 х 2,5 м и пришлось плясать. Мы с самого начала запланировали длину конюшен в соответствии с длиной тына по наружной стороне – 140м. Беря нормальную доску, выпускаемую у нас, длиной 9 м, укладывались в 16 пролётов, то есть 144 м, чуть больше ожидаемой, ширину определили в 10 м, иначе два стойла по стенкам по 3,3 м и в середине проход , тоже в 3,3м. Марченко предложил оригинальный способ строительства – в середине зарытых столбов, вдоль ствола пропиливали паз шириной 4 см и потом между столбами вкладывали доски сороковки, с натягом. Получалось без единого гвоздя.

Стойла между собой разделяли перегородки высотой в полтора метра, чтобы кони могли видеть друг друга. Все конюшни имели выход на восток к ВПП, где устроили для них площадку выгула, размером 60 х 50 м, ограждённую плетнём. Всего мест в конюшнях было 448. Занято лошадьми из них 342 плюс двадцать коров и столько же свиней. Оставалось лишь 62 места. Так что 42 коня из 104-х, прибывших с беженцами, необходимо было убрать так, что у них даже ещё 14 лишних коней оставалось. Сорок два коня, это 80 гривен. На эти деньги можно было купить 9 возов ржи, или около шести тонн. Но для такой прорвы коней всего на 10 дней. Но нам бы до мая продержаться, а там и трава пойдёт. Между тем, Теря сообщил, что у них есть по двухнедельному запасу овса на коня. Отрадное сообщение! С имеющимися запасами хватит до середины мая. Договорились пока на этом и разошлись спать.

Мы ставим задачу прибывшим и планируем новые производства.

Понедельник. 5 апреля. Перед завтраком Судейкин поставил перед Терей задачу – Найти среди своих несколько женщин, умеющих готовить на них всех. Им покажут, где брать продукты и подгонят к палатке кухню. Позавтракают они в нашей столовой после нас. А обедать уже будут в своей столовой. До обеда они могут заниматься своими делами, пока мы будем преподавать. А после обеда соберёмся и решим все проблемы. Так и сделали. Собрались в клубе у дежурного по лагерю. Надо сказать, что Теря был весьма поражён той деловой атмосферой, что царила в Маргелово. Он и его люди с утра видели марширующих под барабан волонтёров, работающие на лесоповале бульдозера и пилораму. Артельщики с помощниками строили дома, дети учились и т.п.

В первую очередь воевода сообщил, что он подумал над предложением Судейкина и согласился на все его условия. Раз это так необходимо, то придётся терпеть монголов в своих союзниках. Что требуется от него и его людей? Судейкин начал перечислять – Первое, все должны выучить русский язык, в том числе и дети. Для этого как раз пригодится установленная вчера штабная палатка. Именно в ней ранее и учились дети эрзя русскому. Пусть каждое утро, после завтрака дети посещают школу. Кто ещё из вас знает русский или Теря не посчитает ниже своего достоинства самому преподавать детям? Теря сказал, что он готов лично заняться с детьми.