Cборник методических материалов МБУК ПРИКМ 2016-2017гг.

Блокада Ленинграда.

Блокада…Это слово до сих пор болью и горем отзывается в сердцах жителей Ленинграда, героического города, который пережил самую длительную осаду, выстоял в страшные дни 1941- 1942 гг. (самая продолжительная и холодная блокадная зима), когда смерть смотрела в лицо и уносила жизни. Жизни не только взрослых, жизни детей.

Детям в блокаду было намного хуже,  чем взрослым. Как объяснить малышам, почему так страшно изменилась их жизнь? Почему  завывает  сирена и надо бежать в бомбоубежище? Почему нет еды? Почему всесильные взрослые ничего не могут исправить?

 Резко увеличилось число детских домов. Если в конце 1941 года их было 17,  то весной 1942 – 98. В них  было принято более 40 тысяч детей-сирот (экскурсовод обращает внимание на фотографии воспитанников детских домов Ленинграда).

У большинства блокадных детей родители умирали на их глазах. Эти ребята привыкли к артобстрелам, а вид умирающих на улицах людей был для  них  обычной картиной. Это можно все увидеть в рисунках детей-блокадников. Экскурсовод обращает внимание на рисунки детей-блокадников находящихся в экспозиции.

У каждого такого ребенка своя страшная история жизни в блокадном городе. Часто, вспоминая блокаду, говорят про дневник Тани Савичевой, и ее известную фразу «осталась одна Таня». Но судьба Тани – одна из судеб многих ленинградских мальчишек и девчонок.

Мало кто знает, что была еще одна блокадница Таня (экскурсовод демонстрирует фотографию Тани Вассоевич и страницы ее дневника), которая тоже вела дневник. Другая Таня, тоже с Васильевского острова выжила и ушла из жизни в январе 2012 г. Дневник 13 летней школьницы-блокадницы содержит 95 страниц. Дневник Тани Вассоевич хранится в доме ее сына, профессора Санкт-Петербургского Государственного Университета Андрея Вассоевича. Будучи тринадцатилетней девочкой ей также пришлось в феврале 1942 г. похоронить умерших от голода любимого брата и маму. Она смогла похоронить их в настоящих гробах на Смоленском кладбище, уговорив сторожа кладбища вырыть могилы за крупу и хлеб. В дневнике она схематично указала места захоронения, чтобы потом установить памятники. Таня была очень близка с братом, и они даже в эти страшные дни блокады много читали. Перед войной брат подарил ей аквариум с рыбками. Холодной зимой 1941-1942 года аквариум замерз. А весной 1942 года, когда лед растаял, случилось чудо. Вместе со льдом оттаяла и одна золотая рыбка и начала плавать. Весной 1942 года Таню эвакуировали из Ленинграда. Несколько недель на разных эшелонах она добиралась до Алма-Аты, храня как зеницу ока дневник и фотографии близких. В эвакуации Таня, наконец, встретилась с отцом – известным геологом-нефтяником. Когда сомкнулось блокадное кольцо, он был в командировке и оказался оторванным от семьи. Оба после войны вернулись в Ленинград.

Дневники этих двух девочек, как темные и светлые страницы нашей жизни: трагическая смерть и победа выживших.

Первые попытки прорыва блокады Ленинграда.

Ленинград не просто был в кольце блокады, за него все эти почти 900 дней шли бои. Ленинградская битва была самой длинной за всю историю войны. Гитлер считал, что если Москва – это сердце страны, то Ленинград – его душа. Фюрер был уверен, что как только северная столица падёт под натиском немецко-фашистских войск, боевой дух огромного государства ослабнет, и после этого его с лёгкостью можно будет завоевать. Попытки прорыва блокады Ленинграда советскими войсками были неоднократны.

В январе 1942 г. Красная армия предприняла первую попытку прорыва блокады. Войска двух фронтов – Ленинградского и Волховского – в районе Ладожского озера разделяло всего 12 км. Однако немцы сумели создать на этом участке непроходимую оборону, а силы Советской армии были ещё очень ограничены. Советские войска понесли огромные потери, но так и не сумели продвинуться вперёд. Солдаты, которые прорывали кольцо блокады со стороны Ленинграда, были сильно истощены. Один из командиров вспоминает в своих мемуарах, как в начале 1942 г. он решил выяснить, какое расстояние смогут самостоятельно пройти его ослабевшие солдаты без длительной остановки. Выяснилось, что у большинства силы иссякали через 400 метров, а по плану командования нужно было пройти 800 метров.

Основные бои велись на так называемом «Невском пятачке» (экскурсовод демонстрирует фотографии, отражающие события на «Невском пятачке», в годы ВОВ) – узкой полосе земли шириной в 300—500 м и длиной около 1 км на левом берегу Невы, удерживаемом войсками Ленинградского фронта. Весь пятачок простреливался врагом, и советские войска, постоянно пытавшиеся расширить этот плацдарм, несли тяжелейшие потери. Однако сдавать пятачок было ни в коем случае нельзя. «Без «Невского пятачка» не продержится «Дорога жизни», а без неё не продержится Ленинград» – говорил Георгий  Константинович  Жуков.

Всего за 1941-1943 гг. на «Невском пятачке» погибло более 300 000 советских солдат. Солдаты сражались мужественно, погибали, но их смерть не была напрасна.

18 января 1943 года смогли соединиться армии Ленинградского и Волховского фронтов в районе Шлиссельбурга, прорвав блокаду Ленинграда. Эти факты знакомы всем. Однако мало кто знает о том, что, когда весь город праздновал радостное событие, Государственный комитет обороны принял постановление о строительстве небольшой, но очень важной железнодорожной ветки, протяженностью 33 километра, способной обеспечить связь города с Большой землей.

Немецкая пропаганда писала, что узкая полоска болот у линии фронта, которую смогли отвоевать русские, не сможет ничем помочь городу. Но советские командиры знали, насколько важны эти торфяники, протянувшиеся вдоль Ладоги. Также они понимали, что если не предпринять никаких действий, то неприятель снова постарается сомкнуть кольцо блокады. Было ясно, что необходимо провести перегруппировку войск, подвезти больше боевой техники, боеприпасов, а также обеспечить жителей Ленинграда и войска продовольствием. Именно эту небольшую железнодорожную ветку от Шлиссельбурга до местечка Поляны называли Коридором

Бессмертия, Дорогой жизни.

Сразу же после прорыва блокады были выделены все необходимые ресурсы. Задание казалось почти невыполнимым – ведь железная дорога должна была быть построена всего за 20 дней. В мирное время для подобной стройки понадобилось бы не меньше года. Возглавил строительство И. Г. Зубков (экскурсовод демонстрирует фото Зубкова Ивана Георгиевича, (26.07.1904 – 28.06.1944) Герой Социалистического Труда, в годы Великой Отечественной войны – начальник (1941—1944) Управления военно-восстановительных работ Ленинградского фронта.), который до войны руководил постройкой метро в Ленинграде.

И вот в январские морозы примерно пять тысяч человек приступили к осуществлению этого дерзкого плана. Люди рубили в окрестных лесах деревья, изготавливали рельсы, шпалы (экскурсовод обращает внимание на фотографии, демонстрирующие строительство железной дороги Шлиссельбург – Поляны). Почти круглосуточно работали геодезисты, железнодорожники, военные. Строительство осложнял еще и тот факт, что местность, где должна была проходить новая ветка – бывшие синявские торфоразработки – была абсолютно неприспособленной для железной дороги: болотистой, пересеченной. Из-за отсутствия дорог сложно подвозить материалы, в земле скрываются мины, неразорвавшиеся снаряды. Болото необходимо было засыпать, в некоторых местах приподнять насыпь – грунт возили в мешках с карьеров на санях, кусках кровельного железа, приспосабливали для этой цели все, что можно.

Возведение новой линии решили вести по облегченным техническим условиям, а для выхода на станцию Шлиссельбург построить через Неву свайно-ледовый мост. На дно реки вбивались сваи, сверху прямо в лед вмораживались шпалы, на них укладывались рельсы. Мост имел длину 1300 метров, рассчитан был на эксплуатацию только в зимнее время.

Зима 1943 года выдалась суровой: сильные морозы, бураны, пронизывающий ветер. Кроме того, примерно в 5-6 километрах от стройки, на Синявский высотах, засели неприятельские войска, которые поначалу не могли понять, что делают русские, а когда поняли, то стали обстреливать место стройки непрерывным артиллерийским огнем. При этом часто разрушались только что возведенные участки дороги. Советские зенитки как могли с земли прикрывали стройку от вражеских артобстрелов, с воздуха это делали истребители. И вот в рекордные сроки – за 17 дней, на три дня раньше назначенного, была построена Шлиссельбургская трасса.

Первый поезд с продовольствием вошел в Ленинград уже 7 февраля (экскурсовод демонстрирует фото первого поезда, который прибыл 7 февраля 1943 года в блокадный Ленинград, с 800-ста тоннами продовольствия), люди плакали от радости, вверх взлетали шапки! Привел поезд с Большой земли старший машинист депо Волховстрой И. П. Пироженко. После этого дня в город регулярно стали привозить продовольствие и другие грузы. Но мало кто знал, какой ценой это дается.

Гитлеру донесли о новой ветке железной дороги, построенной русскими. Фюрер потребовал разбомбить трассу, по которой каждый день эшелоны, доставляли продовольствие и боеприпасы в блокированный город. Немецкие офицеры жаловались, что поезда ведут смертники, выпущенные из советских тюрем, которым даже сам черт нипочем. Но они сильно ошибались, потому, что по «коридору смерти» ехали машинисты, которых отозвали с фронта, многих доставляли в Ленинград на самолетах. Молодые девушки – вчерашние ленинградские школьницы, выжившие в блокаду, по направлению комсомола становились кочегарами, помощниками машинистов, стрелочниками и кондукторами. Для движения поездов по Шлиссельбургской трассе была создана 48-я паровозная колонна. Из особого резерва НКПС выделили тридцать мощных паровозов.

Из-за постоянного обстрела фашистами поезда могли передвигаться только ночью с притушенными огнями. Большая часть «коридора» хорошо просматривался с Синявских высот, имеющиеся у неприятеля авиационные прожектора и звукоуловители позволяли легко засечь поезд. От разрывов снарядов дыбом вставала земля, а рельсы закручивало, как проволоку. Ремонтировать железнодорожное полотно приходилось по несколько раз в день, под откос летели целые составы. За ночь могли проходить только три поезда в Ленинград и столько же обратно. Увеличить их количество долгое время не удавалось.

Немного улучшить положение можно было бы при помощи автоматической блокировки, но для ее постройки требовалось время и средства. Тогда, было решено, временно создать простейшие сигнальные посты, своего рода «живые светофоры». Суть такой «живой блокировки» состояла в том, что на расстоянии 2-3 километра друг от друга устанавливались специальные посты, где стоял светофор – керосиновая лампа с красным и зеленым стеклом. Человек, управляющий таким светофором, поворачивал фонарь красным или зеленым светом в сторону поезда.

При наличии «живой блокировки» составы могли теперь следовать один за другим, за ночь проходило 20-25 поездов. В поездах в город провозилось продовольствие, а обратно отправлялись оборудование и различные материалы, также эвакуировалось нетрудоспособное население. Их движение прикрывали зенитно-пулеметные взводы и самолеты. Уже через две недели после окончания стройки шлиссельбургской трассы хлебный паек ленинградцев сравнялся с московским. Жители города по карточкам стали получать крупу, масло, свежее мясо.

После открытия движения ветки Шлиссельбург – Поляны, одновременно началось строительство другого высоководного железнодорожного моста через Неву на свайных опорах с ограждением. После окончания строительства постоянного моста свайно-ледовый хотели разобрать, но потом решили оставить. Дело в том, что новый мост часто подвергался артиллерийским обстрелам, и движение поездов приходилось останавливать. Поэтому временную постройку оставили в качестве дублера, тем более что ее конструкция была относительно простой и восстанавливалась в кратчайшие сроки.

Кроме того, 19 марта 1943 года Военным советом Ленинградского фронта было принято постановление на трассе Шлиссельбург – Поляны построить обходной путь протяженностью 18, 5 километров. Этот путь проходил в 2-3 километрах от основной дороги. Он находился не только дальше линии фронта, но был еще и лучше прикрыт, благодаря особенностям местности и кустарнику. Движение по нему началось 25 апреля 1943 года, к концу мая в Ленинград приходило до 35 составов в сутки. Город, наконец, ожил, а на Ленинградском фронте быстро забыли, что такое «снарядный паек», который бойцы получали с самого начала блокады.

Несмотря на героизм и отвагу железнодорожников, потери были очень велики. Из паровозной колонны в 600 человек, погиб каждый третий, при этом невозможно подсчитать, сколько еще погибло при строительстве, обороне и восстановлению железной Дороги жизни. Все они бесстрашно выполняли свой долг, обеспечивая непрерывность движения поездов по трассе Шлиссельбург – Поляны.

«Арктические танки».

В 2015 году в Петербурге были опубликованы уникальные документы времен Великой Отечественной. В них указано, что в спасении жителей блокадного города принимали участие «северные олени» (экскурсовод обращает внимание посетителей на фото оленно-транспортных батальонов). И это не название спецподразделения. На животных в осажденный Ленинград подвозили продукты и медикаменты. Кроме того, олени участвовали  в боевых операциях Красной Армии. В северных широтах они были невидимы для противника. В начале 1942 года немецкая разведка на Карельском фронте установила, что в рядах Красной армии появились части с загадочной аббревиатурой АОТ. Но каково, же было удивление противника, когда они узнали, что особые части состояли не из тяжелого вооружения, а из северных оленей, под командованием их хозяев-оленеводов.

В ноябре 1941 года Государственный Комитет Обороны СССР издал приказ о формировании армейских оленьих транспортов (АОТ). Он распространялся на коренных жителей национальных округов страны. Коми, ненцы и саамы отправились на фронт со своими оленями. Посланцы четырех округов составили костяк оленно-транспортным подразделениям 14 армии Карельского фронта, действовавшей в условиях заполярной горной тундры. Солдаты красной армии любя стали называть северных оленей «арктическими танками», ведь там, где не проходила ни одна техника, мог пройти олень.

Чтобы обучить дикое животное перевозить вооружение, находить раненых и не бояться пулеметного огня, уходил не один месяц. Несмотря на это, любой оленевод понимал, рогатый транспорт гораздо удобнее, чем любая техника.

Впервые оленей опробовали еще во время Советско-Финской войны. В заснеженных сопках и горных ущельях, на передовых позициях и в тылу, они стали незаменимым средством передвижения для военных. Легкая упряжка промчится по крепкому насту 50-80 километров за сутки, олень сам себя прокормит, он не боится холода, вьюги, не нарушит тишины, и даже раненый не издаст звука.

С эвакуацией раненных бойцов красной армии, северный олень тоже справился успешно. За годы войны с линии фронта удалось вывезти более десяти тысяч раненых. Поначалу, противник не осознавал всей угрозы – казалось, что могут сделать олени против целой армии. Но вскоре истребители и штурмовики, открыли настоящую охоту за упряжками, гружеными людьми и оружием. Только спустя время, оленей стали маскировать – одевать в белые попоны.

За годы войны в Заполярье бойцы-оленеводы эвакуировали из тундры сотни аварийных самолетов, вывезли с линии фронта тысячи раненых, переправили  десятки тысяч тонн боеприпасов. Несмотря на все трудности, к концу войны оленно-транспортная бригада смогла дойти до Праги. Домой снежная кавалерия вернулась лишь в 1947 году. Всех оленей, которые прошли боевые действия, в знак уважения к их подвигу, больше никогда не использовали в хозяйстве и не запрягали в упряжку.

Казачество в годы Великой Отечественной войны.

Перед вами музейный ансамбль, рассказывающий о казачестве в годы Великой Отечественной войны.

Миллионы советских людей в годы Великой Отечественной войны встали на защиту своей Родины и в первых рядах этих патриотов были казаки.

Нужно сказать, что после Гражданской войны 1917 года, правительством СССР, были наложены ограничения на службу казачества в отрядах РККА. Однако, в связи с нарастающей опасностью агрессии со стороны фашистской Германии, были сняты в 1936 г. Данное решение получило большую поддержку в казачьих кругах, в частности, донским казачеством Советскому правительству было отправлено следующее письмо, опубликованное в газете «Красная звезда» от 24 апреля 1936 г. «Пусть только кликнут клич наши Маршалы Ворошилов и Буденный, соколами слетимся мы на защиту нашей Родины … Кони казачьи в добром теле, клинки остры, донские колхозные казаки готовы грудью драться за Советскую Родину…».

В соответствии с приказом Наркома обороны К.Е.Ворошилова №67 от 23 апреля 1936 г. ряд кавалерийских дивизий получил статус казачьих. В состав частей и подразделений включались и казаки, ранее служившие в Белой армии. Специальным актом было восстановлено ношение ранее запрещенной традиционной казачьей формы – черкесок, башлыков, бурок, шаровар с лампасами. В 1936 г. была утверждена парадная форма для казачьих частей. Забегая вперед, скажем, что в этой форме и шли казаки на Параде Победы 24 июня 1945 г., среди которых были и наши Сибирские казаки.

С началом Великой Отечественной войны казачьи части, как регулярные, в составе Красной армии, так и добровольческие, приняли активное участие в боевых действия против немецко-фашистских захватчиков. В казачьих станицах началось формирование добровольных сотен. На сборные пункты казаки прибывали со своим обмундированием и холодным оружием. Казаки редко приходили по одиночке – кто-то с сыновьями, кто-то с родственниками.

Во время Великой Отечественной войны, казаки участвовали во многих сражениях, освободив не только земли своей Родины, но и пол-Европы от немецко-фашистских захватчиков. Казаки первыми вышли к р. Эльба в Восточной Пруссии, где состоялась историческая встреча с англо-американскими союзниками 3 мая 1945 года. Много подвигов совершили казаки, об одном из которых сегодня хочется вспомнить.

Казак – прирожденный воин, и на поле битвы он не только служит Родине, но и выполняет свой профессиональный долг, поэтому казачество всегда являлось и является примером высокого боевого духа.

Конец июля 1942 г., захват немцами Ростова, стремительный бросок фашистов на Кубань. Отступающие на юг части Красной Армии: пехота, артиллерия, немногочисленные танки. И только длинные колонны конницы двигались в обратном направлении, на север: это на границу Дона и Кубани спешили дивизии 17-го казачьего добровольческого корпуса. Заняв оборону па берегу реки Ея в районе станиц Кущевская, Шкуринская, Канеловская, две донские и две кубанские дивизии преградили путь катившейся к Кавказу фашистской лавине. Немцам не удалось с ходу прорвать оборону корпуса, однако его командир, генерал-лейтенант Кириченко (экскурсовод демонстрирует фото Кириченко Н.Я.), был недоволен. Он понимал, что казак страшен врагу не в окопе, а в конном строю, что сила казачьей конницы вовсе не в обороне, а в наступлении. Еще он знал другое: в войнах, которые вела Россия, казаки стяжали себе столь громкую и грозную боевую славу, что одно лишь слово «Казаки!» повергало врагов в ужас. Этот страх был оружием, нисколько не уступавшим клинку и пуле. И Кириченко решил показать фашистам, с кем так неудачно свела их судьба на берегах Еи.

Тихое солнечное утро 2 августа, ровная, как стол, степь под станицей Кущевской. Лесозащитная полоса и перед нею четыре двухкилометровые по фронту лавы 13-й Кубанской дивизии, выстроившейся для конной атаки. Высоты у хутора Веселый и насыпь железной дороги, где в семи километрах от казаков проходила линия обороны противника… Два сабельных казачьих полка против немецкой 101-й горнострелковой дивизии «Зеленая роза» и двух полков СС, один артиллерийский дивизион кубанцев против двенадцати пушечных и пятнадцати минометных батарей врага… Три красные ракеты над казачьими лавами, замершие перед строем командир и комиссар дивизии. Взмах клинка комдива, которым он указал направление движения – в атаку…

Половину расстояния до противника лавы прошли шагом, половину оставшегося пути покрыли рысью, и лишь когда чужие траншеи стали видны невооруженным глазом, лавы перешли на галоп. Их не могло остановить ничто: ни орудийный и минометный огонь, ни очереди пулеметов и автоматов. Распахнув на двухкилометровом участке ворота в немецкий тыл, казаки хлынули в них и продвинулись на двенадцать километров в глубину. Через три часа, когда они возвращались на исходные позиции, за их спинами остались лежать около двух тысяч фашистских трупов, изрубленных, нашпигованных свинцом, втоптанных в землю копытами.

Этими атаками генерал Кириченко достиг своей цели: фашисты вспомнили не только слово «казак», но и все, что с ним было связано. «Все, что я слыхал о казаках времен войны 1914 года, бледнеет перед теми ужасами, которые мы испытываем при встрече с казаками теперь. Одно воспоминание о казачьей атаке повергает меня в ужас и заставляет дрожать. По ночам меня преследуют кошмары. Казаки – это вихрь, который сметает на своем пути все препятствия и преграды. Мы боимся казаков, как возмездия всевышнего», – писал домой в письме немецкий солдат Альфред Курц, позже зарубленный казаками, «Передо мной – казаки. Они нагнали на моих солдат такой смертельный страх, что я не могу продвигаться дальше», – сообщал своему начальнику фашистский полковник, участник боев под станицей Шкуринской. «Перед нами встали какие-то казаки. Это черти, а не солдаты. Живыми нам отсюда не выбраться», – вторил ему офицер-итальянец, уцелевший во время казачьей атаки под Кущевской. Случилось удивительное: немецкие войска, опьяненные своими успехами лета 1942 года, намного превосходившие казачьи дивизии численно и имевшие подавляющий перевес в технике, прекратили атаки оборонительных позиций корпуса и стали обтекать их с флангов.

22 августа 1942 г. газета «Красная звезда» опубликовала передовицу под заголовком «Воевать, как воюют казаки под командованием генерала Кириченко». В ней есть такие строки: «…Сыны славного Дона и Кубани беззаветно защищают каждую-пядь земли. Так должны вести войну с немцами все части Красной Армии. Остановить немцев на юге можно! Их можно бить и разбить! Это доказали казаки, которые в трудные дни покрыли себя славой смелых, бесстрашных бойцов за Родину и стали грозой для немецких захватчиков…» В стремительной атаке казаками было уничтожено до 1800 вражеских солдат и офицеров, взято 300 пленных, захвачено 18 орудий и 25 минометов. 5-я и 9-я румынские кавдивизии в панике бежали, а 198-я пехотная немецкая дивизия, неся большие потери, поспешно отошла на левый берег реки Еи».

Многие казаки после Великой Отечественной войны были удостоены высшими наградами – Герой Советского Союза. Среди них были и наши соотечественники сибирские казаки, но, к сожалению многие были удостоены этих наград посмертно.

«…Не пасть на колени».

Перед вами музейный ансамбль, который рассказывает о легендарном человеке.

Дмитрий Михайлович Карбышев (экскурсовод демонстрирует фото Карбышева Д.М.) – Герой Советского Союза, генерал-лейтенант инженерных войск, доктор военных наук, профессор, по происхождению – родовой сибирский казак. За пару недель до начала Великой Отечественной войны был командирован в Гродно для оказания помощи оборонительному строительству на западной границе. 8 августа при попытке вырваться из окружения в районе севернее Могилева был контужен и захвачен гитлеровцами в плен.

Три с половиной года провел Карбышев в фашистских застенках. О судьбе Карбышева несколько лет в Москве вообще ничего не знали. В его «Личном деле» в 1941 г. была сделана официальная отметка: «Пропал без вести».

Дмитрий Карбышев начал свой «лагерный путь» в распределительном лагере у польского города Остров-Мазовецкий. Здесь пленных переписывали, сортировали, допрашивали. В лагере Карбышев переболел тяжелой формой дизентерии. На рассвете одного из октябрьских холодных дней 1941 г. переполненный людьми эшелон, среди которых был и Карбышев, прибыл в польское местечко Замостье. Генерала поселили в барак №11, за которым впоследствии прочно закрепилось название «генеральский». Здесь, как говорится, была крыша над головой и почти нормальное питание, что в условиях пленения было большой редкостью. Немцы, по словам германских историков, были почти уверены, что после всего пережитого у выдающегося советского ученого возникнут «чувства благодарности» и он согласится на сотрудничество. Но это не сработало – и весной 1942 г. Карбышева перевели в сугубо офицерский концентрационный лагерь Хаммельбург (Бавария). Лагерь этот был особенным – предназначенным исключительно для советских военнопленных. Его командование имело четкую установку – делать все возможное (и невозможное), чтобы склонить на сторону Гитлера «неустойчивых, колеблющихся и малодушных» советских офицеров и генералов. Поэтому в лагере соблюдалась видимость законности, гуманного обращения с пленными, что, надо признать, давало свои положительные результаты (особенно в первый год войны). Но только не в отношении Карбышева. Именно в этот период родился его знаменитый девиз: «Нет большей победы, чем победа над собой! Главное – не пасть на колени перед врагом».