Звёзды Эргирии. Фрэйгар Холодный Свет

Однако Харук предложил подождать и не выходить сразу. Чувство тревоги всё ещё не покидало его, подсказывая, что не всё ладно. Но тут его чуткий слух уловил едва слышный шум, идущий из подземного хода. Выбора не было, и они осторожно вышли под палящее солнце. Воздух зазвенел роем стрел. Харук несколько секунд стоял, потом рухнул на землю, прошептав: «Беги». Но Анхари не побежала. Она склонилась над ним, а затем, опустившись на землю, взяла его лицо в свои руки.

Нет, нет больше её Харука. Она видела, что от скал бегут к ней воины. Но это не имело уже значения. Погладив телохранителя по щеке, она вытащила у него из-за пояса кинжал. Острый. Значит, будет легче. Воины, поняв, что она задумала, кричали, но сделать ничего не могли, слишком далеко ещё они были. Разве кинжал может причинить боль больше той, что она уже испытала когда-то, думая, что потеряла свою любовь? А эта боль – избавление. Они снова пойдут вместе уже по другой жизни. До встречи, Господин мой Риммор. До встречи. Взяв его за руку, тихо легла Анхари рядом с любимым, держась второй рукой за кинжал, как будто боялась, что кто-то успеет вынуть его до того, как замрёт её сердце. Так и застали их преследователи, мирно лежащих рядом.

Господин Дарриш потом нашёл предателя, который рассказал про тайный ход. Но дальше его казни дело не пошло. Доказательств, что это именно принц послал похитителей, не было. Слуге много заплатили, но кто это был, он не знал. Пытками добились от него, что про тайный ход он рассказал незнакомцу ещё до приезда принца. К тому же Дарриш сам был свидетелем, что принц никаких приказов не отдавал, вся его свита была при нём, и к нему не приезжали гонцы.

Года два господин горевал, а потом родня уговорила его снова жениться. Так он и сделал. И снова на девушке из Локери́. Говорят, у них родился сын, а потом второй, и они живут счастливо, но вот покои Анхари стоят с тех пор закрытыми. Господин запретил в них что-то менять.

Глава 5. Узелки Судьбы

Тиали́ пряла, сидя у окна и напевая. Когда нить не получалась ровной, она хмурилась и прерывая пение что-то бормотала, стараясь вытянуть нить. Ещё больше она сердилась, когда нить рвалась. Тогда она не скручивала кончики нитей, а делала узелки. У её ног стояла корзина с уже готовыми клубками нитей. В одних клубках нити были ровненькие, как будто их пряла опытная мастерица. А в других нитка была из сплошных узелков, будто забыла она, как веретено в руках держать.

Нить, которую пряла Тиали в этот раз, была поначалу ровной, но потом, мастерицу как подменили, и она стала прясть, то сильно вытягивая и истончая нить, отчего та рвалась, то наоборот, делая слишком толстой. Глядя на свою работу, Тиали вздыхала, но продолжала прясть, только вместо песни раздавалось теперь тихое бормотание.

– Сколько же врагов ты нажил и скольких людей успел погубить. Ах, Владыка, боюсь, что и сотней жизней ты не расплатишься. Странные люди и даже боги порой думают, что кто-то предопределяет судьбу. Конечно, предопределяет. Только не кто-то, а вы сами. Посмотри, Владыка, я искуснейшая мастерица. Под моими пальцами рождается тончайшая и нежнейшая нить. Но что я могу сделать с нитью твоей судьбы? Она груба и некрасива. Ты сам завязываешь эти узлы. Сам. И пока ты их не развяжешь, тебе не вернуться.

В окно она увидела, как во двор вошли двое мужчин и женщина. Заметив в окне Тиали, они склонились в приветствии и, следуя пригласительному кивку хозяйки, вошли в дом.

– Что привело вас ко мне, братья, сестра? Чья судьба вас так волнует?

– Хотим знать, как прошло первое рождение Риммора.

Тиали достала из корзины два клубка. Оба были небольшие. Но один был в основном с гладкой нитью, где лишь изредка попадались узелки, а второй был весь из узелков. Она протянула клубки Таронжу.

– Смотрите.

Таронж взял их и положил на ладонь. Перед ними поплыли картины. По шумному, пёстрому рынку идёт девочка, в сопровождении отца и слуг. Вот остановилась и взглядом ищет кого-то. Встретилась глазами с худеньким парнишкой в ряду рабов. Они явно узнали друг друга, хотя никто этого и не заметил.

Вся последующая жизнь их пролетела перед богами вплоть до последнего прощания. Боги переглянулись, и Риген уважительно дотронулся до нити.

– Жемчужины памяти души. Смотри какая талантливая. Что будем делать? Они ещё не ушли в следующее рождение и сейчас пока в Лимбе. Можем забрать жемчужины.

Дэйра покачала головой.

– Мне кажется, что не надо этого делать, раз они смогли для себя создать этот шанс. Как думаешь Таронж?

– Согласен. На мой взгляд, это делает их испытание только тяжелее. Родиться рабом, зная, что ты раб от рождения, это одно. Раб не знает другой жизни. Но быть рабом, зная, что ты был богом и не иметь возможности ничего изменить – это истинное испытание. Ему предстоит теперь в каждом рождении знать, почему он проходит это, и быть просто человеком, помня, что когда-то он обладал силой, магией, властью. Однако теперь надо всё время наблюдать за ними. Подумаем, кого послать.

Боги согласно закивали.

– Значит, так и сделаем. А как дела у триумвирата? Скоро они вернутся?

– Скоро. Нити их последних жизней подходят к концу.

– Благодарим тебя Богиня Тиали.

***

Сад мерцал яркими огоньками, которые Лунерд зажёг везде. Накрытый стол ломился, а Рохиса продолжала хлопотать. Как только ей приходило на ум, по какому блюду дети могли ещё соскучиться, она тут же бросалась на кухню. Они уже вот-вот вернутся из дворца, а ей казалось, что они ещё не готовы. Лунерд подошёл и обнял её.

– Матушка, успокойся. Всё прекрасно и теперь они уже не уйдут. Успеешь побаловать.

Рохиса улыбнулась.

– И то, правда. Слышишь? Пришли!

Через несколько мгновений её уже обнимал Андвин, а следом Гардиса с Идаром. Среди богов не принято стыдиться слёз. Ни слёз радости, ни слёз печали. Поэтому все плакали и смеялись. Потом восхищённо охали, пробуя стряпню Рохисы, поднимали чарки с медовухой, приветствуя благополучное возвращение и обсуждая будущую свадьбу.

Вскоре поднимали чарки уже и на самой свадьбе. Удалась она на славу. Всю ночь плясали гости. Вымотали три оркестра. Фейерверки взлетали выше облаков. Красоту невесты и её наряд потом воспевали в балладах, а их полёт на драконе запомнил и стар и млад. Давно так не веселились в Эргирии. Да и повод был достойный. Тёмный Владыка ушёл в круги искуплений, а в Эргирии снова наступили мирные времена.

Через неделю после свадьбы собрались все во дворце Совета. Надо было решить, кто будет приглядывать за Риммором и Перли. Когда Риген показал, как лихо Перли управляется с плёткой, в зале повисла тишина. Такого никто не ждал. Известие о жемчужинах памяти душ удивила ещё больше. Поведение Риммора, самоотверженно защищавшего подругу, было для них понятным. Риммор был воин и Владыка. Его стойкость и ревностное отношение к своим обещаниям знали все, а он поклялся защищать Перли.

Все понимали, что присматривать за этой парочкой будет нелегко. Вмешиваться нельзя, но и допустить непоправимых вещей тоже нельзя. Выдать себя тем более нельзя. В людском мире легко натворить то, что будет иметь ужасные последствия для всех параллелей. Решили, что будут делать это по очереди. Воэнэнг высказал очень удачную мысль.

– Мы не сможем следить все. Пойти должен только тот, кто может это делать, не принимая человеческий облик. Из нас это: Идар – ветер, я – тень и Эда – лунный свет. Разобьём сутки на три дежурства. Эде, поневоле, только ночное время. Остальное распределим между Идаром и мной. Мы всегда можем заменить Эду, если понадобится и будем двигать её часы. Без применения магии проникать в помещения мы сможем только при удачных обстоятельствах, потому что можем использовать только естественные для нас состояния, значит, все трое равны в условиях.

Таронж одобрительно кивнул.

– Хорошая мысль. Без своей магии Риммор тебя не почувствует. Даже если что и заметит, то думаю он и так подозревает, что мы наблюдаем за ним. Скоро они уйдут на второе рождение. Сначала Риммор, затем Перли. Иногда я задумываюсь, не проще ли было снова погрузить в сон нашего беспокойного брата. Потому что мы не можем предсказать итог его путешествий, а вот хлопот у нас будет предостаточно.

– Мы уже делали это. Конечно, в этот раз мы могли бы предусмотреть даже такой неожиданный поворот. Но я считаю, что отец не безнадёжен.

– Мы все так считаем. Иначе не дали бы ему этот шанс. Просто теперь, когда у них есть жемчужины памяти душ, риск очень велик, а наша ответственность ещё выше.

***

Тиали вздохнула и начала накручивать нить на прялку. Что же, Владыка, снова пришёл твой черёд. В какое время и в какой из множества людских миров ты попадёшь и чем удивишь нас в этот раз? Ну вот. Первый узелок. Тяжёлые роды, эгоистичная и самовлюблённая мать, которая не хотела ребёнка. Это ведь испортит её фигуру. Кроме того, дети – это такие хлопоты. Она сразу невзлюбила своё дитя и так утягивала живот, что удивительно, как малыш вообще смог родиться. Слабенький как котёнок, он даже кричать не мог, а только жалобно попискивал. Кормилица намучилась с ним. Поначалу приходилось вливать ему молоко по капелькам. Но женщина она была добрая и к этому заморышу прикипела душой. Это и спасло мальчика. Потом и мать начала к нему проявлять интерес. Ребёнком ведь можно и похвастаться, если нарядить. А уж себя показать хорошей матерью всегда выгодно.

А отец? Вот отец сыну обрадовался. Не здоровяк? Ну и ладно. Лишь бы умным рос. Не хочет жена возиться с ним? И не надо. Кормилица есть и нянька тоже. Учить его он будет сам.

Пока узелок всего один. И мир уже не такой отстало-жестокий. Может, не всё так и плохо?

Глава 6. Эзотерик

Марк шёл по саду с книгой. Отец уехал на три дня, и он старался не попадаться матушке на глаза. Чего доброго, отберёт книги и заставит учить этикет или слушать беседы гостей, как в прошлый раз. Вот намучился, пока не вернулся отец. Правда, тогда ему деваться из дома было некуда. Стояли холода. Поневоле на глаза попадёшься. В этот раз он договорился с няней, что она ему еду в беседку будет приносить и предупреждать, где матушка, чтобы можно было безопасно вечером нырнуть к себе в комнату. Утром госпожа Бонне обычно долго спала, и он успевал сбежать до того, как она проснётся.

Об остальном беспокоиться нечего. Специально его искать не будут. На самом деле его матушка занята с утра до вечера. У неё всё время какие-то гости. Они музицируют, читают стихи или вместе ездят на балы, собрания, в театр или на охоту. Отец во всём этом участия не принимает. Он занимается делами с управляющим или сидит с книгами.  Если так разобраться, то у них вполне благополучная семья. Родители не ссорятся. Отец довольно состоятелен и вполне может обеспечить все прихоти матушки. А она хоть и любит наряды и гостей, но транжирит деньги в рамках приличий. Домом занимается управляющий, который как-то умудряется с ней ладить. А по хозяйству хлопочет его няня, которую взяли, когда он только родился. Потом она так и осталась с ними и теперь заправляет домашними делами. Спорят они с отцом только из-за него.

Матушка считает, что он дурно воспитан. Светский молодой человек должен быть обходителен, остроумен, лёгок и приятен, уметь играть на каком-либо инструменте, любить поэзию. Само собой, он должен быть слегка щёголем. В общем, это точно не его портрет.

Разочарования он приносит матушке с самого рождения. Он никогда не был толстым розовощёким карапузом, как на её любимых картинах. Волосы его хоть и были кудрявыми, но самого банального каштанового цвета, а не окружали его лицо белокурым ореолом. При виде его подруги не ахали восхищённо, а вежливо улыбаясь и пряча глаза, бормотали что-то типа: «Ну-у-у, довольно милый малыш». И тут же переводили разговор на что-то более интересное. Подрастая, он не приобрёл шарма и умения непринуждённо поддерживать лёгкую светскую беседу. В общем, он подкачал, и матушка всегда это ясно давала понять.

Марка это совсем не расстраивало. Он просто огорчался за матушку. Зато господин Бонне считал, что сын у него удался. Его мальчик любил цифры, и счётные книги были ему как родные. А уж по части учёбы его и подгонять не надо было. Мог днями и ночами пропадать в библиотеке. Деяния великих исторических личностей, философия и эзотерика живо интересовали его. Он готов был обсуждать это с отцом сколько угодно. А ещё он любил оружие, ловко управляясь с кинжалом и пистолетом. Так как одновременно угодить и матушке, и отцу было затруднительно, то он предпочёл радовать отца своими умениями, тем более что это было по душе ему самому.

Какое счастье, что его не отправили учиться в пансион в своё время. Он был слаб здоровьем, и отец категорически пресекал попытки матери определить его туда.

– Я так понимаю, что второго сына я от вас не дождусь. Значит, побережём этого. Я сам с содроганием вспоминаю мерзкий пансион. Так почему мой единственный сын должен страдать там? Разве он вам докучает? Живите своей жизнью, никто же вам этого не запрещает.

Мать отступила, и он в основном живёт счастливо. Только во время отлучек отца ему приходится быть настороже. Но отец обещал, что как только ему исполнится пятнадцать лет, он будет брать его с собой во все поездки. А день рождения, к счастью, не за горами.

Подросток, оставив книгу, решил прогуляться по саду. У дальней ограды уже должны поспеть сливы. Он почти дошёл, как ему послышались не то всхлипывания, не то сопение. Потом всё затихло, и Марк решил, что ему показалось. Слива росла у самой стены. Она была старая, и он лазил по ней, сколько себя помнил, порой перебираясь со сливы на широкую стену ограды. Эта часть сада была «хозяйственной». В этой стороне росли фруктовые деревья и был разбит огород, в отличие от «парадной» части, где были беседки, клумбы, аллеи и фонтанчики, поэтому о красоте ограды здесь не заботились. Стена была каменная и крепкая. Это было главное, а обвалившаяся штукатурка уже никого не заботила.

Сливы и впрямь поспели. Одно наслаждение надкусывать тонкую кожицу, позволяя медовой мякоти мягко перетекать на язык. Марк, усевшись на стене, подтянул понравившуюся ветку и уплетал сливы, сплёвывая косточки вниз. Вдруг он опять услышал всхлипывание. Звук шёл с другой стороны стены, прямо из-за его спины. Марк оглянулся, но ничего не увидел. Тогда он развернулся и, свесив ноги в соседский сад, стал вглядываться, пытаясь разобрать сквозь ветви деревьев, что там за светлое пятно.

Ему вспомнилось шушуканье прислуги, что рядом с ними поселилась странная, нелюдимая пара с ребёнком. Дом огромный, а из слуг всего горничная, кухарка и садовник. А ведь привести его в порядок нелегко. Сколько лет стоял запертый. Говорят, госпожа больна и господин Дюран сам за ней ухаживает!

Светлое пятно двинулось и вышло в просвет между ветвями. Тут-то Марк и увидел, что это девочка. Сердце трепыхнулось и в голове появилось имя «Перли». Он выкрикнул его, уже прыгая в соседский сад. Девочка оглянулась. Хорошенькое личико в окружении золотистых волос осветилось улыбкой.

– Риммор! Какое счастье! Как хорошо, что тут никого нет.

Ну вот, он опять вернулся. Второй раз был явно легче первого. В прошлый раз, когда сознание бога вернулось в тело и разум раба, ему пришлось тяжело. Правда, всё скрасило ощущение счастья, оттого что он встретил маленькую богиню. В этот раз всё проще. Хотя знать, кто ты есть и быть запертым в этом бессильном теле всё равно испытание неслабое. Зато есть Перли. Марк взял её за руку.

– Ты плакала? Тебя обидели?

– Да нет же. Мари упала в этот мерзкий пруд.

Она махнула рукой на довольно большой гранитный бассейн с фонтаном посередине, который не работал, наверное, целую вечность. Вода была грязная, в ней плавали прошлогодние листья и обломанные ветки. Там же лежала кукла. Утонуть она не могла, но испачкана будет изрядно.

– Я хотела найти ветку, чтобы достать её.

– Я достану.

Выловив куклу, он оглянулся. Рядом с фонтаном была беседка.

– Пойдём туда, поговорим.

– Пойдём. Это «Приют Мудреца». Беседка моего дедушки. Там есть скамья и стол.

Выяснилось, что зовут её Анна, сейчас ей почти одиннадцать лет, хотя выглядела не старше восьми. Это дом её деда по матери. Вернее, один из домов. Можно сказать, его тайное убежище. Она деда никогда не видела. Алан Дюпон умер ещё до рождения внучки. Живёт она здесь вместе с отцом и больной матушкой. Переехали сюда, потому что матушке нужно постоянное наблюдение врача. Болезнь душевного рода. Но матушка очень тихая, вот и не держат много слуг. Отец её любит, да и матушка его тоже, но она всё время грустит почему-то, иногда забывает где она, ходит по ночам, а потом не помнит этого. Естественно, что семью их считают странной, а к ней не пускают играть детей. Мари её единственная подруга.

– Теперь у тебя снова есть я. Мне перелезть через стену раз плюнуть. Могу попросить отца, чтобы разрешил к вам ходить.

– А он позволит?

– Он точно позволит. Вот насчёт матушки не знаю. Но мы это как-то уладим. Хочешь слив?

– Очень. У нас нет. У нас вообще странный сад. Даже не сад, а парк. Дедушка устроил его по собственному проекту. И дом странный. А в кабинет дедушки я вообще заходить боюсь.

– А что там?

– Необычные приборы, стоит скелет, полно всяких стеклянных сосудов с трубочками. Отец всем этим не интересуется. Говорит, что весь этот хлам нужно выкинуть, да руки не доходят.

– Ого! Вот это здорово! Алхимия! Мне нужно туда попасть! Погоди, я принесу слив.

Потом они уплетали сливы и придумывали план как бы получить доступ к кабинету.

– Мне надо тебя спасти. Но и подвергать тебя опасности нельзя.

– Может, я чуть не попаду под лошадь, а ты вытащишь меня?

– Под лошадь не получится попасть «чуть»

– Тогда давай, я упаду с высоты?

– Тоже рискованно. Не забывай, мы в мире людей и способности у меня так себе, а лучше сказать, никакие. Даже в прошлой жизни были лучше. Только и умею, что стрелять, а физически я довольно слаб. Почему я не тренировался?

– Можешь начать, всё равно пригодится.

– Точно пригодится, но что придумать сейчас. Надо, чтобы было безопасно для тебя, а выглядело, как будто я сделал что-то важное. Падение на самом деле хорошая мысль, но не с высоты.

Анна согласно кивнула, она уже наелась слив и сейчас расправляла платье и волосы Мари. Одна и та же мысль пришла им в голову.

– Фонтан!

– Конечно же, фонтан!

– Нам надо выбрать время, чтобы моей матушки дома не было, а мой отец, наоборот, был дома. Ну и твой тоже. Я услышу твой крик перелезу через стену и вытащу тебя. Утонуть ты там точно не утонешь, а испачкаешься изрядно. Я отведу тебя домой. Господин Дюран наверняка захочет пойти к моему отцу поблагодарить. Я вскоре после этого приду проведать тебя, а потом найдём способ спросить про кабинет.

 Анна захлопала в ладоши.

– Отличный план! Как будем связь поддерживать?

– Будем встречаться здесь, например, сразу после обеда, если кто-то не пришёл по какой-то причине, то будем оставлять записки. Сейчас найду место для записок.

– Марк, а для чего тебе кабинет и библиотека?

– В этом мире тоже есть магия. Просто знают об этом немногие. У отца в библиотеке есть немного книг. Он увлекается философией и слегка эзотерикой, но оккультные практики его не интересуют. А меня как раз интересует настоящая магия. Судя по описанию, твой дед был алхимик и, возможно, маг.

– Ты хочешь сказать мы можем и в этом мире быть если не богами, то магами?

– Лишь отдалённо. Здесь никогда не достичь даже уровня посредственного волшебника. Ты же чувствуешь, что мир вокруг практически лишён магии. Её нет. Но есть возможность с помощью зелий и эликсиров, которые поддержат заклинания, хоть немного подняться над обычными людьми. Чем раньше начнём практиковать, тем лучше. Ты ведь знаешь, всё, что мы изучим сейчас, уйдёт с нами в последующие жизни. Так мы сможем от жизни к жизни наращивать наше мастерство.

– Гениальная идея! Марк, я придумала! Скажу отцу, что хочу посмотреть, что там в кабинете у дедушки. Думаю, он разрешит. Возможно, он не знает точно, чем дедушка занимался, или не придаёт этому значения. Иначе бы давно всё выбросил. Потом скажу, что мне понравился кабинет и я хочу там сама навести порядок. А когда ты придёшь в гости, поведу тебя туда показать.

– Неплохо. Думаешь, отец согласится, чтобы ты занялась кабинетом? Тебе же всего одиннадцать лет. Ты ещё с куклами играешь.

– Не волнуйся. Мари моя единственная кукла. Просто мне подарила её мама ещё до обострения болезни. В библиотеку же мне разрешают ходить свободно и даже не смотрят, что я читаю.

– А большая библиотека?

– Огромная. Но я не помню там книг по магии. Возможно, они собраны в кабинете. Или я ещё просто не наткнулась на них. Когда приступим?

– Дождёмся приезда моего отца. Потом я узнаю расписание матушки, а ты разведаешь ближайшие планы своего отца. Можем встретиться завтра на этом же месте. Просто поболтаем.

Анна захлопала в ладоши. Она опять вместе с любимым. И сейчас не надо волноваться за его безопасность. А какие чудесные планы они строят! Что может быть прекрасней?

Марк шёл домой и смотрел на всё совершенно другими глазами. Теперь им с Перли́ надо постараться не выдать себя. Удивительно, но эта маленькая морская богиня оказалась совсем другой, чем он представлял её до этого, и это ему очень нравилось.

Глава 7. Маг.

Всё прошло как по маслу. Отец вернулся из поездки, матушка уехала на какое-то собрание. Анна умудрилась так удачно шлёпнуться в фонтан и поднять такой крик, что услышала даже их горничная. Она бежала к фонтану со всех ног, но тут Марк, прямо на её глазах, спрыгнул со стены, кинулся в фонтан и по колено в воде, помог Анне выдрать ноги из чавкающей грязи и взобраться на парапет. Потом они вместе с горничной отвели её домой. Господин Дюран сердечно благодарил Марка, жал ему руку и потом проводил его домой, где в подробностях рассказал о его подвиге отцу, объяснив плачевный вид сына, и заодно пригласил заходить к ним, когда ему захочется.

После его ухода отец довольно похлопал Марка по плечу.

– Мужской поступок, сынок. Броситься на крик о помощи – это достойно. Обязательно проведай девчушку. Я видел её пару раз. Тихий ангел.

– Хорошо, отец. Я совсем ничего о них не знал.

– Очень состоятельная семья. Про старого господина Дюпона всякое болтали, что он чуть ли не философский камень нашёл. Золота у них и впрямь всегда было довольно. Теперь кумушки судачат, что дочь болезнью за грехи отца расплачивается. Но думаю дело совсем не в этом. Её мать, жена старого Дюпона, тоже страдала чем-то подобным и умерла совсем молодой. Вот видно болезнь по наследству матери Анны и досталось. С детства она такая. Но красавица, каких поискать. Господин Дюран знал об этом, когда на ней женился. Слава богу, девчушка здорова.

Выждав несколько дней, Марк постучал в дверь соседского особняка. Встретили его радушно. Угостили чаем и позволили Анне показать кабинет дедушки, который она уже успела захватить. Кабинет оказался истинным сокровищем. Он состоял из двух комнат. В первой были шкафы с книгами и рукописями, стол, пара кресел, полки с разными статуэтками, лампами, кристаллами, коробочками и шкатулочками. Во второй комнате была лаборатория, где и стоял пресловутый скелет, находилось необходимое оборудование и баночки, с различными веществами.

– Что ты сказала отцу?

– Сказала, что займусь этим, потому что мне интересно. Я наведу порядок и сотру пыль, разберу хлам и оставлю то, что мне понравится, как память о дедушке. Книги тоже разберу. Можем сказать, что ты будешь мне помогать.

– Так и сделаем.

Марк стал частым гостем в особняке. Господин Дюран нарадоваться не мог. Поначалу он заглядывал к ним, но видел одну и ту же картину. Они перебирали книги, тихо обсуждая что-то, или возились в лаборатории, наводя порядок и моя склянки. Встретив господина Бонне, он выразил восхищение воспитанным и образованным юношей.

Удивительно, но вопреки ожиданиям Марка, госпожа Бонне ничего не имела против его дружбы с соседями. Возможно, тут сказалось, что покойный отец госпожи Дюран, господин Дюпон, как оказалось, был не только очень богат, но и влиятелен. Его помнили, как советника и консультанта многих известных семей. Это значит, что он был посвящён во многие тайны. После его смерти семья объявила, что архив господина Дюпона уничтожен. Однако, так ли это, не знал никто. Его основную резиденцию и загородный дом несколько раз взламывали, но там все бумаги были действительно сожжены. Про дом, в котором сейчас проживает семья Дюран, не знал никто. Потом всё утихло и забылось, но отголоски былого величия видно имели влияние.

Марк мог сколько угодно времени проводить с Анной и тратили они это время не впустую. Парочка с головой ушла в изучение гримуаров и колдовских наставлений, собранных старым магом. Однако больше всего их интересовали его собственные записи. Но всё, что они нашли, были всего лишь рабочие отрывочные наброски, возможно, и представлявшие ценность, но пока непонятные для них.