Помидорный романс

На соседнем участке, который отделялся от огорода Славы небольшим низким заборчиком, стояла женщина – полная, вернее, дородная (именно это слово), в простом белом платье, цветастом фартуке и совершенно черными, без малейшего проблеска или хотя бы рыжинки волосами. Лет ей было совсем немного – не более сорока, но понять это можно было только по слегка опустившейся груди, плотно обтянутой тканью, и немного грустным глазам с мелкими морщинками в уголках. Белоснежная кожа с фарфоровым румянцем, полные алые губы – про таких говорят «кровь с молоком» – все дышало чистотой, здоровьем и радостью.

– Вы мне? Что-то сказали?

Аделаида вдруг опять почувствовала себя старой и усталой рядом с этой деревенской красоткой и что-то еще неприятное кольнуло в сердце. Господи, сила твоя! Неужели, ревность?

– Да вам же, кому ж . Тут и нету никого, токо мы. Говорю ж – дядь Славик вчора огурцы садил – так разве ж садют их теперича. Июль ж на носу. Вам, если огурца, так вы заходьте, не стесняйтеся. Я их ведрами таскаю, замучалась уж банки крутить. Урожай ныне – ужас. Вы с Саратова? Сразу видно – городская. Вы дядьке кто – родня?

Аделаида растерялась, даже покраснела, как в юности, очень давно умела краснеть только Ада – вся, от макушки до кончиков пальцев, жарко, стыдно, почти обморочно. Она совершенно не знала, что сказать, стояла, крутила в пальцах травинку и чувствовала, как капельки пота выступили на лбу и норовят скатиться к носу.

– Да, я приехала вчера. Только из Москвы. Я родственница.

Зачем она соврала, сама не знала, но сказать, что она просто знакомая, не смогла. Ведь смешно, чудно, стыдно – бабка и дед, познакомились в интернете, а теперь она приехала к нему за восемьсот километров. И что? Жениться? Или любовницей? Ужас… Какой -то черт ее вел, не иначе. Но ведь она совершенно не пожалела, ни секундочки. Наоборот, ощущение молодого счастья и новой жизни просто пропитывало ее до самой последней клеточки.

– Так вы не тушуйтесь, вас как звать-то? Коль подружка, так и хорошо. Дядь Славе давно надо бы женщину найти – век один кукует.

Как эта толстушка прочитала ее мысли Аделаида не знала, но, чопорно приблизившись протянула ладошку лодочкой и сообщила

– Адель… Аделаида Николаевна. Из Москвы.

– Ой-ой. Из Москвы – во как! Далёко. А меня Оксаною кличут. А вообще – Ксюша я, так зови. Ничего что на ты? А я тебя тетя Ада звать буду – а то уж больно длинно. Я к вам вечор заскочу, пирожков занесу. Стряпаюсь седня, сынок приезжает с Балашова, погостить.

Пока Адель собиралась ответить, Оксана развернулась и, с неожиданной для такой комплекции скоростью, унеслась по узкой тропинке к своему дому, только засверкали босые пятки.

Когда Адель вынырнула из кустов сирени, вся промокшая от росы, то даже сначала не поняла, куда идти. Реки не было. Узкая улочка, сплошь заросшая ивами была, лужайки муравы перемешанной с мелкими ромашками и клевером были, стол под огромной черемухой, с которой свисали нереально длинные кисти с зелеными еще ягодами тоже, даже кряканье уток – разноголосое, наперебой уже слышалось, несмотря на рань, а реки не было! Адель растерянно подошла к черемухе, обошла столик, лавку и вдруг увидела ее. Внизу, под высоким обрывом, с которого вниз к воде стекала деревянная пологая лестница, вилась серо-синяя лента, теряясь в зарослях плакучих ив и ракит. Река была настолько хороша, что у Адель захолонуло сердце, да так, что стало трудновато вдохнуть и она, покопавшись в кармане кофты, вытащила валидол и воровато сунула его под язык. «Вот ведь, старуха, а туда же». Но мысль эта тут же растворилась и, спустившись по лесенке, Адель села прямо на мостки, спустила ноги в воду и, закрыв глаза, вдыхала в себя речной аромат, напитанный цветами и травами.

… Когда Адель зашла в дом, до измора устав от впечатлений, сил готовить вареники у нее уже не было. Однако, нарушать своих обещаний она не любила, поэтому, схватив корзинку, приготовленную с вечера, направилась было в палисадник за вишней. Но, в эту минуту, дверь в кухню распахнулась, ослепив светом и Вячеслав, появившись в солнечных лучах поманил ее рукой. Потом подошел, улыбнулся, дотронулся до локтя.

– Доброе утро, Ада. Я могу так вас называть. Очень красиво – да и напоминает юность, хоть и нечастое имя, а мне вот встречалось. Завтрак готов. Вы купались?

– Я гуляла, Слава. Я тоже так – попроще, вы не против?

– Нет, я счастлив. Пойдемте. Вы кофе пьете?

Адель кофе не просто пила, она его глушила. Вечно низкое давление просто требовало этих доз, а когда оно повышалось, кофе тоже почему-то его снижало, потому она была кофеманкой. Рьяной.

– Кофе я сварю. Только сам. У меня рецепт свой. А вареники, вам, ой – тебе, наверное, не понравятся. Но я старался. Зато помидоры у меня – лучше в селе нет.

Стол был накрыт скатертью, небольшая вазочка флоксов посередине, дымящаяся миска с огромными, пышными варениками, пропитанными алым соком и сметаной и здоровенная тарелка с нарезанными помидорами – малиновыми, зернистыми на срезе, сахарными. Тонко нарезанный серый хлеб, желтый, чуть оплывший кусок масла и белый кувшин с молоком – все было настолько аппетитно, даже нет – прекрасно, что Адель чуть не заплакала. Как тогда, тысячу лет тому назад, когда муж первый раз пригласил ее к себе и вынес косой, чуть подгоревший, но самостоятельно приготовленный пирог.

Глава 6. Гости

После завтрака Слава, пообещав «вернуться сей срок» и сто раз извинившись, укатил куда-то, подняв столб пыли на истомившейся от уже грянувшей жары, улице. Адель, перемыв посуду, протерла полы на кухне, сварила бульон из шикарной курицы, которая лежала в холодильнике, расставив желтые лапы и ждала своего часа (правда она гнала от себя мысль, что курица явно вчера бегала по двору, озабоченно кудахтая), почистила картошку и сбегала в огород – проверила есть ли спелые помидоры. Огород опять потряс ее своим величием – в ослепляющем высоком солнце отливали золотом чугунные тыквы, высились двухметровые подсолнухи с головами, размером с блюдо и, главное, помидоры – увесистые, мясистые даже на вид, розовые и алые, уже горячие и напитанные жаром летнего дня.

Вернувшись в прохладный дом, в котором Слава заботливо прикрыл ставни, она устало пробрела в свою комнату, сбросила чуть тесноватые тапки и прилегла прямо на покрывало. Хотела глянуть в вот сап, мало ли – Лялька написала, но прикрыла глаза и моментально провалилась в сон.

***

– Ада, Ада, где ты? Иди скорее, смотри, птенчик!

Голос мужа раздавался откуда-то издалека, то приближался, то удалялся, но Аде не хотелось открывать глаза. Она лежала прямо в мягкой мураве, раскинув руки и жмурилась, потому что солнышко ласкало ее горящие щеки, а довольно сильный, но теплый ветерок щекотал лоб и зажмуренные веки, играя волосками, выбившимися из прически. То, что они натворили сейчас не лезло ни в какие ворота, хорошо никто не появился на этой отрезанной от мира лесной полянке, которая приютила их так доверчиво и которой они так бесстыдно воспользовались. Ада и хотела отказать, но руки мужа были такими ласковыми и настойчивыми, что просто не смогла. И теперь вот – лежала с горячими щеками, а тело все так сладко отдыхало, что этот стыд казался смешным и ненужным.

Наконец, Ада лениво открыла глаза, привстала, оперившись на локти и с удовольствием смотрела, как стройный парень в шортах и светлой майке что-то несет ей в вытянутых руках.

«Какой же он красивый. Просто Ален Делон. А я – мышь, что он во мне нашел», – мелькнула остренькая неприятная мыслишка и тут же исчезла, потому что Вацлав (так любила называть ее мужа свекровь – болгарка) уже подошел и положил на траву крошечного птенчика.

– Глянь, Адиля. Выпал из гнезда. Хорошо я успел – там как раз кот в кустах ладился, еще минута, сожрал бы. Что делать будем – усыновим?

– Давай. У меня вон – коробочка от печенья есть. Я туда травки наберу – довезем.

Ада быстренько устроила птенцу домик, посадила его, Вацлав накопал червячков. Собираться надо было быстро, потому что где-то высоко и пока очень далеко уже был слышен рокот надвигающегося грома и запах скорого дождя стал острым, свежим и близким.

Уже потом, в электричке, когда огромные тяжелые капли барабанили по крыше и заливали стекло, Ада каждые пять минут совала в маленький клювик кусочек червяка, морщась от отвращения и птенец Ванька его глотал, раззевая призывно широкий красно-черный клюв.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.