90 последних лет

Следующим вечером четверо одинаковых силуэтов в плащах, словно тени загадочных средневековых монахов, скользнули в тесноте домов за окраину деревни. Помимо плащей люди были облачены в темные куртки и штаны без какой-либо защиты, за спинами у каждого длинноствольный дробовик и мешок на лямках с кукурузными лепешками, банками квашенной капусты, жареными голубями и запасом боеприпасов, о бедра тихонько постукивают острые тесаки в грубых кожаных ножнах. Спать предстояло в драных и засаленных спальных мешках, хранившихся в доме Рифа еще со времен их бродяжнической жизни. Идя по темной деревне в старинных темно-зеленых прорезиненных плащах с капюшонами, тяжелых и сильно потрескавшихся, дававших больше маскировки чем защиты от дождя, шагавший последним Риф, вдруг посмотрел в сторону неясного источника света в ближайшем доме. Отражаясь в стекле окна с той стороны на него смотрело лицо человека, освещенное пламенем свечи, кажущееся жутким и потусторонним, почему-то впечатывалось в разум с небывалой отчетливостью всех деталей. Блестевшее испариной оно было искажено чудовищной гримасой боли, огромные темные глаза, будто бы лишенные души, невидяще пялились на проходящих темно-зеленых призраков, а по щекам бежали широкие полосы желтого гноя. Вздрогнув от дурного предчувствия кольнувшего под сердцем, Риф поплотнее запахнулся и заспешил прочь. В темной-темной ночи остался стоять маленький грубо сложенный дом, с одиноким стариком внутри, сжимающим руки безутешно плачущего ребенка.

У ворот их ждала громада грузовика, сотрясаемая конвульсиями старого мотора, и Тодор собственной персоной, похожий в своем черном одеянии на могильщика. Риф еще раз взглянул на гнилое, носатое чудовище, носившее когда-то гордое имя «Форд F-650». «Должно быть, так же выглядит судно, поднятое со дна морского после давнего крушения», – хмыкнул про себя парень. Печальный облик машины немного разбавляли разве что здоровенные арочные колеса с внушительными грунтозацепами, которые немало удивляли диковатых жителей глухой деревни.

Ну!? Чего рот открыл, полезай скорее! – сварливо поторопил парня Тодор, и тот, споро забравшись внутрь, с изумлением обнаружил, что в казалось бы насквозь ржавом кузове оказалось сухо, из решеток в передней части струился теплый воздух от автономки, а мрак рассеивала яркая лампа. Погладив рукой необычный серебристый металл борта, Риф присел на откидную лавку, встретившись глазами с не менее удивленной Мией. Через секунду, машина мягко взяла с места и неожиданно плавно, не испытывая никаких видимых затруднений, пошла, переваливаясь на своих диковинных колесах, через ужасное бездорожье окружающее деревню.

Перед самым рассветом, грузовик, преодолевший за ночь десятки километров по влажной, расползающейся под колесами целине, наконец выбрался на еле заметное в зарослях кустарника асфальтовое полотно, и бодро пробуксовал широченными покрышками, из-под которых веером полетели ломти налипшей жирной глины и колтунов мокрой травы, словно радостный пес после прогулки под дождем. Риф проснулся от толчка, а затем послышалось жужжание шнура притягивающего полог заднего борта и знакомый голос хрипло прокаркал:

– Вытряхивайтесь бродяги, дальше нам не по пути. Шагайте по дороге, как объяснил, лучше ночами. Зверья берегитесь, да ночью караульного выставляйте. Хм.. Скоро вы вступите во владения одной опасной банды, но это единственный путь на север, так что думайте трижды, прежде чем бежать сломя голову к первому попавшемуся поселению, – Тодор старался напустить на себя безразличный вид, но Риф заметил как внимательно он осматривает нехитрое снаряжение маленького отряда и сочувственно поглядывает на его жену.

– Все хотел спросить: если на север идти так сложно, то может легче будет на юге или востоке? – негромко вымолвил парень.

– Глупость говоришь юноша, если бы был другой путь… На юге дикари, дикие места пропадете и всё, там степи сплошные, – сочувствуя неопытности Рифа проворчал торговец, почесывая подбородок и что-то обдумывая.

– Эх, бедолаги, – наконец вымолвил он запуская руку за отворот плаща и неожиданно протянул Мии свой драгоценный атлас.

– На, не потеряй смотри, на остолопов этих надежды мало. Не дай Бог заплутаете еще.

С этими словами он передал девушке карту, завернутую в плотную полиэтиленовую пленку. Коснувшись своей заскорузлой рукой, больше похожей на лапу черепахи, ее нежной ладошки в драной митенке, он задержал ладонь чуть дольше положенного.

– Спасибо вам, – ответила немало удивленная девушка, беря карту из грубых рук торговца, – но как же вы без нее?

– Я не пропаду милая, – странно мягким голосом ответил Тодор, стрельнув взглядом из-под косматых бровей. – Поспешите с поиском укрытия, днем даже мне нужно прятаться.

– Эмм, разве сейчас есть от кого прятаться? – удивленно спросила Миа разглядывая абсолютно пустынную местность вокруг.

– О нет, дитя, эти равнины полны тайной жизни, – загадочно произнес Тодор, ловко и как-то по молодому садясь в свой причудливый транспорт.

«Он не так прост как хочет казаться», – подумал Риф провожая взглядом корму грузовика, мягко уползающую в глубокую балку обрамленную невысокими деревьями и совершенно незаметную до этого. Удивительно, но машина, мигнув на прощание красным кормовым фонарём, бесшумно, даже сверхъестественно, исчезла в темных зарослях, не предполагавших вообще никакой дороги или тропы, чем немало озадачила парня.

Было холодно и ветрено, в лицо летели листья и мелкие ветки, по ночному небу бежали, клубясь тяжелые фосфецирующие тучи, пронзенные ослепительными разрядами редких молний: все дышало ожиданием осенней грозы. Проклиная противное время года, они двинулись вперед, одновременно с накрапывающии дождем, который через несколько минут перешел в настоящий ливень. Словно в ином измерении, путники брели, согнувшись под его тугими струями по уходившей вдаль стреле заросшей дороги, обрамленной покосившимися опорами электропередач, прямо туда – в пасть бури, освещаемую всполохами молний. По бокам, а иногда и в центре дороги стояли остовы автомашин: проржавевшие за шесть десятков лет в решето, никому не нужные развалюхи, вросшие растрескавшимися шинами в древний асфальт. Кроме того, недалеко от дороги тут и там маячило что-то, казавшееся сначала холмами: присмотревшись Риф увидел остатки стен, перегородок, крыш и труб словно редкие зубы торчащие из скрывавших все остальное массы растений, и представил себе эти места в старые времена полные жизни и солнца. Контраст его фантазий с реальностью только усилил ощущение заброшенности, ничто в этом мире уже не сможет возродить прежнюю жизнь, ничто, нужно перестать сожалеть о прошлом, напомнил себе человек, и бороться здесь и сейчас, пусть даже за то, чтобы чувствовать на лице только холодный дождь и тревогу перед темной далью дороги.

Гроза закончилась ближе к полудню, и люди, помня совет мудрого торговца, начали осматривать окресности в поиске укрытия. После недолгих поисков они остановились в одной из заросших развалин домов – обрушившаяся стена открыла зев трех стен комнаты, относительно сухой и надежно укрывавшей ее постояльцев от посторонних наблюдателей. После недолгого спора было решено развести костер – они слишком продрогли чтобы думать об осторожности, да и сухие ветки бывшие частью новых, древесных, хозяев дома давали ровное и бездымное тепло, отогревшее наконец тела и мысли. Сидя в своих спальных мешках и с аппетитом поглощая пищу, путешественники негромко разговаривали и рассматривали набросок карты, который оставил им Тодор. Судя по нему им удалось пройти около пяти километров. Окружающий полумрак неярко подсвечивался оранжевым светом костра, Риф, лежа позади Мии в двойном спальном мешке, обнимал ее погрузив лицо в мягкие женские волосы и думал в полусне о том, что ее участие в походе было хорошей идеей: не прося помощи у мужчин и не отставая в переходах девушка находила силы чтобы улыбнуться и ободрить каждого, лучистые серые глаза делали мрачность дней не такой тягостной.

Следующие три дня пути они следовали карте идя по едва заметным дорогам и старясь держаться в тени растительности. Меры безопасности казались излишними: степь будто вымерла, лишь однажды в придорожной траве мелькнула песочного цвета спина крупного степного кота, спешащего убраться с пути отряда. Остатки поселков и городков старого мира по-прежнему иногда встречались вдоль дороги или маячили далеко в долине, пару раз попадались свежие следы от шин заставлявшие путников замедлять шаг и тщательно осматривать окрестности. Одолев третий десяток километров Риф все пристальнее вглядывался в горизонт, где-то рядом должна была быть их первая цель – крупная деревня Белек. Очередной день уже вступал в свои права, опухший шар солнца, разрезаемый тонкими перистыми облаками, вставал над горизонтом. Люди шли по дороге уже почти просохшей, с облегчением чувствуя, как ночной холод постепенно оставляет равнины. В поисках места для дневного сна отряд наткнулся на перекресток со второстепенной дорогой. Факт наличия перекрестка не удивлял, удивляла наезженная колея, убегавшая на основную дорогу и исчезавшая в ее мгле дальше на север, а также несколько едва заметных дымных столбов у горизонта, недвусмысленно намекающих на присутствие человека.

Оглянувшись назад, туда откуда они пришли, Риф осознал четкую границу между относительной безопасностью их мирка и началом огромного неизвестного мира, принадлежащего тысячам и тысячам чужих людей. Колея и дым конечно пугали, никто не знал как изменился большой мир за долгие годы их изоляции, и какие новые угрозы ожидали маленький отряд, однако вместе со страхом чувствовалось обещание новой жизни и новых возможностей.

Мысли Рифа прервал Влад, известный своим дурным нравом и заносчивостью.

– Давайте, что стоим? Пошли, цель уже близко! У них есть транспорт значит этот Белек уверенно стоит на ногах и там будет чем разжиться! Может наконец отдохнем в нормальном доме, а не в сыром подвале, у меня одежда уже три дня не просыхает, сил больше нет!

– Не спеши Влад, – прервала его Мия – мы не можем быть уверены, сначала нужно выслать разведчика.

Голос мужчины был полон раздражения на девушку, которую он считал слишком глупой чтобы обсуждать решения мужчин.

– Обойдемся без разведчика, пойдем как обычно осторожно по дороге и в случае чего спрячемся на обочине. Раскрой глаза, в той части долины сплошная топь, подойти к поселку можно только по дороге.

– Да, карта говорит нам что это мирное поселение земледельцев, но кто знает, что с ними произошло за эти годы – снова возразила Мия – нельзя рисковать, если будет нужно я пойду и через топь.

– Отлично, прекрасного тебе воспаления легких, я на такое не согласен – выплюнул Влад.

– Я пойду на разведку, как только стемнеет – вклинился Риф, сопровождаемый презрительным взглядом Влада и его раздраженным вздохом.

– Нет Риф ты не можешь, раны откроются, и болотная вода убьет тебя новой инфекцией за неделю. – Мия тревожно смотрела на него, сжимая в изящных руках ствол дробовика, приклад которого упирался в землю. – Я легче и быстрее вас, пройду там, где вы завязнете, к тому же не подхвачу заразу из-за какой-нибудь царапины.

      Несколько томительных минут Риф молчал, затем сделав шаг привлек к себе жену, и нежно обхватив ладонями ее лицо произнес, глядя в глаза: – Мне больно признавать, но ты права любимая. Прошу будь осторожна, прячься даже если кажется, что впереди просто птица или шорох травы, не разжигай огня и помни, что рассвет не должен застать тебя посреди болота. Остальные – ищите укрытие.

Люди разбрелись в стороны а Влад, убежденный в глупости пары, картинно закатив глаза, направился к очередным развалинам домов в поисках сухого угла.

Темное пространство болот и едва различимые огоньки вдали, темные болота и огоньки, болота и огоньки… Миа много часов брела по мягкой мшистой земле иногда проваливаясь по колено в мутную, пахнущую гнилью воду. Она была уже совсем без сил, топи будто высасывали энергию с каждым шагом когда девушка с усилием выдергивала ногу из цепких объятий вязкой почвы. Однако, несмотря на усталость, ее глаза, бездумно, опираясь в основном на рефлексы, рыскали во тьме впереди и справа – там, где должна быть полоска дороги. Пару раз потревожив спящих болотных птиц, которые испуганно брызгали из-под ног, Миа моментально падала лицом прямо в болотный мох и долго лежала, боясь пошевельнуться, чувствуя, как ледяная вода затекает в рукава, сапоги, напитывает одежду. Затем, дрожа, она с трудом вставала на ноги, вонючая вода ливнем бежала с ее лица и одежды, и шатаясь брела дальше. Где-то на границе сознания билась мысль о том, что ей нельзя оставаться на открытой местности, когда наступит рассвет и девушка, стиснув зубы упрямо двигалась вперед.

Наконец огоньки поселения выросли уже до размеров спичечной головки, а вокруг вдруг стали появляться какие-то невысокие руины, остатки крыш, бетонных столбов, даже зияющий провалами церковный шпиль – по всей видимости Белек когда-то был подтоплен, а потом и вовсе погрузился в болотную трясину полностью. Обычная судьба наследия человеческого – загнивание, запустение, забытье… Прикинув, что до конца пути оставалось меньше километра, Мия увеличила осторожность, что замедлило продвижение еще больше. Она часто замирала прислушиваясь, а иногда и ползла на животе, раздвигая руками высокую траву – здесь стало немного суше и вообще появилось больше спасительных укрытий. Чем ближе она была, тем больше появлялось сомнений насчет благополучной судьбы городишки. Еле угадываемые очертания зданий вдали не были похожи на амбары для хранения зерна или жильё, оборонительные стены – явно серьезнее частокола их родной деревни, как будто иззубрены провалами, из пары десятков наблюдательных вышек признаки жизни подавали всего четыре, единственный прожектор освещал только внутренний периметр. Выбравшись ползком из грустного скопища руин городка, девушка достигла открытого пространство. «Место явно расчищено… Поле?» – подумалось ей с надеждой. – «Хотя болото близко…» – засомневалась Миа, продвигаясь вперед. Спустя некоторое время стало окончательно ясно что в поселении не выращивают больше ничего: пальцы девушки наткнулись в темноте на шершавое лезвие плуга, брошенное и забытое уже долгие годы, на таком же брошенном и подтопленном поле. Остатки энергии покинули измученное тело вместе с осознанием того, что помощи они здесь не найдут… Мия со слабым стоном растянулась в зарослях высокой травы и отключилась.

Чувство дикого холода, словно удар тока заставило ее дернуться, звуки и запахи дня внезапно обрушились в сознание, будто душа рывком вошла в спящее тело. Ночь уже давно отступила, девушка все также лежала в траве, ее глаза видели только густой лес крупных, словно увеличенных стеблей темно-зеленой травы в каплях воды и мелкую живность, спешащую по своим делам среди этого травяного леса. Забавно – подумала Миа, – для них эти десятилетия, крушение цивилизации, войны и бедствия, для них это все прошло бесследно, их микромир оказался куда прочнее ее собственного, такого казалось бы большого и надежного. Вторая вещь, которую она осознала после болезненного пробуждения – карканье тысяч ворон в отдалении, наверняка над местом, где летала стая гомон стоял просто оглушающий.

Окончательно проснувшись, Мия принялась осторожно осматриваться, одновременно изо всех сил дуя на ладони в попытках немного согреть посиневшие пальцы.

На расстоянии полукилометра впереди, на равнине, вытянулось на добрый километр нечто бывшее прежде мирным поселением Белек. С этой стороны были видны очертания домов и других некрупных построек, обнесенных когда-то единой стеной из бетонных блоков. Судя по тому, что здания были в основном каменными, часть материалов поселенцы взяли с руин, как и металлические фермы, из которых было сооружено множество наблюдательных вышек, торчащих из-за стен: с маленьким помещением наверху, они были неряшливо обшиты снаружи железными листами. Среди всех вышек выделялась одна – крупнее остальных, сверху установлена вращающаяся тяжелобронированная платформа с каким-то длинноствольным, грозного вида оружием, а по углам, словно усы огромного жука, смотрящего в небо, топорщились антенны дальней связи. У подножия этой вышки целый сегмент стены был разрушен, открывая виду, помимо ее мощного основания, внутреннюю жизнь лагеря: сразу за стеной открытыми воротами слепо таращился в степь большой полукруглый ангар, внутри которого сверкала искрами сварка, слышался визг шлифовальных машин и вой токарных станков. Питание, судя по всему, поступало из небольшой пристройки с высокой трубой, внутрь которой нескончаемой вереницей шли люди неся охапки дров. Движения их были несколько скованны будто что-то мешало идти, но с такого расстояния не было видно, в чем дело. Перед распахнутым настежь ангаром земля была изъезжена до состояния сплошного грязного месива, и заставлена не менее чем тридцатью разнообразными машинами и мотоциклами. Миа не знала моделей, это были в основном ржавые и грязные донельзя пикапы, несколько бортовых грузовиков, пара ржавых автоцистерн, как и все до самого верха забрызганных черной жирной грязью. Довершали образ множество разобранных на части автомобилей и остатков другой техники, рассеянной вокруг на расстоянии нескольких десятков метров, а радужные разводы бензина и масел на поверхности многочисленных грязных луж были видны даже отсюда.

«Может быть все-таки мирные… Не получается выращивать еду, так зарабатывают на металлоломе и ремонте техники» – подумала девушка, разглядывая ближнюю сторону базы. Шевельнувшуюся было надежду убило зрелище, открывшееся на другом конце поселения, вид которого заставил Мию прикусить губу и вжаться глубже в заросли мокрой травы. На дальнем от нее конце поселка, было видно какое-то крупное двухэтажное строение даже с башенкой, наполовину скрытое стеной и массивными воротами из черного металла. На уровне второго этажа, полностью открытые наблюдателю, покачивались десятки длинных металлических шестов с перекладинами в верхней части на которых были распяты тела людей. Темные пятна на тонких прутиках, раскачивались на ветру словно камыш, а вокруг черным ураганом носились тысячи воронов галдя и сражаясь за гниющую плоть несчастных. Миа, обессиленная сыростью и холодом только тихонько завыла понимая, что теперь в поселке хозяйничают бандиты. Внезапно черные ворота, содрогаясь на гнилых петлях, открылись и показалась целая процессия: три медленно едущих пикапа, практически невидимые под массой облепивших их бойцов, воинственно размахивающих оружием и непрестанно что-то кричавших. Выкатившись за ворота в грязь небольшой площадки, транспорт выстроился в ряд, где их уже поджидало несколько человек в ярко-красных плащах, резко выделявшихся на фоне сумрачного дня, черного месива грязи под их ногами, и темно зеленых волн травы долин. Резко вскинув руку с зажатым в ней ножом, фигура в центре что-то начала говорить, ритмично рассекая лезвием пространство и иногда указывая на маленькую грязную фигурку, стоявшую на коленях перед ней. Не понимая в чем дело, Миа затаив дыхание смотрела на непонятный ритуал. Фигура все говорила и говорила, люди в пикапах словно замерли, было ощущение что и все остальное вокруг, включая кипучую деятельность ангара, движение людей с дровам,и даже водоворот ворон вдруг впало в какой-то транс, подчиняясь движению руки с ножом… а потом взорвалось мельтешением и болезненной суетой когда фигура в красном резко вонзила нож в шею человека стоящего на коленях и, сопровождаемая страшными конвульсиями последнего, в несколько тошнотворных движений отпилила ему голову словно огромной рыбе. Руки сидящих в машинах бойцов были воздеты к свинцовому небу ладонями вверх, выхлопные трубы извергали клубы черного дыма, а главарь в красном, с поднятой вверх отрубленной головой, подошел к первой машине и плавным, даже торжественным движением насадил ее на огромный металлический шип, торчащий из переднего бампера. Колонна вздрогнула, выпустив особенно большие клубы дыма из выхлопных труб, кажущиеся на фоне низких, темных туч мрачным обещанием мести, и медленно двинулась по дороге, подскакивая на ухабах и поднимая колесами потоки жидкой грязи.

За несколько километров от логова бандитов трое мужчин провели всю ночь и следующий день в одном из нескольких десятков домов старого времени, которые окружали перекресток, полностью скрытые растительностью, просто зеленые холмы, увенчанные щербатой короной стен второго этажа. Дом, внешне полностью утративший первоначальный облик, внутри сохранился на удивление хорошо, два этажа комнат, несмотря на отсутствие крыши, хранили отдельные сухие участки, изобиловали топливом и давали безопасный обзор на перекресток и поселение вдали. Несмотря на отсутствие дождя, холод и сильная влажность делали даже просто дозор крайне неприятным делом, Рифа не оставляли болезненные мысли о том, что он сам отправил Мию в этот холод и топь болот, не смог защитить любимую от сурового испытания. Его переживания усилились видом трех пикапов, нагруженных вооруженными людьми, которые показались со стороны поселка после полудня. Они выползли на основную дорогу, явно страдая от перегруза и направились на север, буксуя в грязных лужах. Никаких признаков того, что они обнаружили девушку не было, отряд явно двигался на заранее запланированную цель, хотя, просидев у остатков окна ночь и весь следующий день, парень уже начинал паниковать, успокоения остальных членов отряда не действовали, а едкие замечания Влада, откровенно бесили. Прожевав кукурузную лепешку и запив ее водой из лужи, Риф свернулся у сухой стены в дрожащий комок и ненадолго погрузился в беспокойный сон, оставив в дозоре вечно недовольного Влада.

Был третий час ночи, абсолютная темнота покрывала долины, лишь на горизонте ярко светились точки Белека. Сейчас дежурил Риф, отчаяние уже полностью завладело его душой, он проклинал себя за то, что поддался трусости, не настоял, не остановил ее. Изо всех сил пялясь в темноту и прислушиваясь до боли в ушах, он наконец услышал долгожданный шелест и всплески воды. Едва не переломав ноги на разрушенной лестнице парень уже через минуту был у кромки болота бережно обнимая дрожащую, ничего не соображающую от холода девушку.

Через пару часов Миа, облаченная в сухую одежду мужа, спала на руках Рифа, ее измученное лицо с потеками грязной воды освещалось теплым светом огня от небольшого костра, который был разведен несмотря на страх быть замеченными. Пережив шок от тяжелого возвращения и поев, она ожила достаточно для того, чтобы поведать об увиденном в рейде. Рассказал сильно обеспокоил мужчин, даже Влад, признав свою ошибку, угрюмо заявил о необходимости идти дальше на поиски мирных деревень.

Зимние сумерки снова упали на долины мелким дождем и шумом травяного моря, последние, ярко оранжевые лучи солнца пробившись через пелену темных туч осветили грязную полосу дороги, и четыре едва различимых силуэта людей, покидающих приветственно раззявленный пролом стены древнего дома. Через полчаса их шаги окончательно стихли вдали, осталась только ночь и унылое шептание дождя, растворяющего последние следы людей на этой земле.

Отряд шагал с максимальной скоростью, отдавая себе тем не менее отчет, что эта часть мира гораздо более обитаема, следы проехавших днем машин уже расплылись, но были все еще хорошо различимы, они уходили в том же направлении, что и пятнышко следующей деревни на их карте.

Риф шел рядом с женой, беспокойно осматривая хрупкую фигурку в непомерно огромном плаще, шагавшую уверенно, но как-то неровно что ли, иногда слегка шатаясь.

– Родная, ты плохо себя чувствуешь? Лихорадит? Я так и знал, что чудес не бывает, нельзя не простудиться ползая два дня по пояс в ледяной воде!

Он скорее почувствовал, чем увидел ласковый взгляд серых глаз из-под капюшона, бодрый голос жены успокоил и развеял тревогу.

– Не волнуйся Риф, лихорадки нет, сама не знаю почему, но я чувствую себя очень хорошо, видимо отдых и пища помогли. И твоя забота, конечно – закончила она мягко. – Хотя есть кое-что необычное, знаешь какой-то странный шум в голове, будто звук далекого водопада. После того, как я проснулась с тобой в доме, он звучит постоянно. Наверное, я стала болотной русалкой – хихикнула она, протягивая руку мужу.

Километр за километром люди упрямо шли сквозь бесконечную завесь мелкого дождя, разбрызгивая грязь дорожных луж, распугивая мелких и не очень мелких зверей по пути. Преодолев около десяти километров от памятного перекрестка, пару раз свернув на еще более заросшие и разрушенные дороги, которые только изредка, будто стыдясь показывали путникам куски асфальта, они неумолимо сокращали расстояние до следующей деревни, судя по наброску Тодора, оставалось еще километров пятнадцать. Выдвинувшись в очередной раз после дневного сна, на этот раз просто в придорожной канаве, члены отряда заметили впереди, на расстоянии около четырех километров, толстые столбы черного дыма, в сгущающейся мгле подсвеченные снизу оранжевым. Не переговариваясь, люди быстрым шагом направились к его источнику, сомнений быть не могло: отряд бандитов из Белека достиг своей цели.