Способ убийства

Сергей Гурджиянц

Способ убийства

Часть первая. Суета вокруг девчонки

1

Часы на башне пробили полночь. Судорожно забились у приоткрытого окна тяжелые красные портьеры. В помещение ворвался буйный ветер и пробежал по свечным огаркам, заставляя их испуганно мигать.

– В сущности, убийство – это квадратный корень из двух, – сказала кудрявая как золотое руно учительница. – При правильном извлечении в живых остается один.

Для иллюстрации своей сентенции она неожиданно сунула мне под нос два растопыренных буквой «V» пальчика. Сквозь тонкие розовые пальцы сверкнул луч света, сделав их еще тоньше и изящней. Блеснули лакированные ногти. Указательный палец повернулся ко мне пистолетиком.

– Ну? Тебе ясно?

– Более или менее, – промямлил я, сдерживаясь, чтобы не попятиться.

Красивые серые глаза выстрелили в меня толстыми линзами очков. Черные точки суженных зрачков вонзились в грудь, как остро отточенные грифели.

– Хорошо. Продолжим осмотр.

Тряхнув рассыпавшимися по плечам кудряшками, она зашагала вдоль экспонатов, решительно цокая каблучками и перебирая крепкими стройными ногами с тонкими лодыжками и гладкими выпуклыми икрами. Под тесной юбкой эти ноги казались движущимися автомобильными поршнями. Я плелся сзади, пожирая их глазами.

2

С башни донесся протяжный удар часового механизма. Всего десять минут назад он пробил нам двенадцать раз, теперь ударил снова. Время бежало, как будто его лили в решето.

Мы находились в зале с настенной обивкой цвета бордо с позолотой, куда пробрались, чтобы пошептаться. Зеленая от окиси меди старинная табличка на входе предупреждала: «Склеп-музей семьи Клапкин. Посторонних ждут неприятности». Все углы зала были густо завешаны паутиной, в воздухе витал стойкий запах нафталина, которым тут пересыпали домашние секреты, складывая их стопочками. В мертвой музейной тишине хранились семейные скелеты. Вдоль стен стояли большие стеклянные шкафы с кусками человеческих тел и половинками голов на полках. У одной из таких половинок был открыт глаз, который поворачивался вслед нашему движению.

– Жертвы теракта, – объяснила учительница, направляя указку в стекло напротив глаза. На стекле вспыхнула красная лазерная точка. – Виновного так и не нашли. Полиция решила не вмешиваться в семейные разборки – у дяди Соломона везде своя «рука». А вообще, Джек, мне все равно, какой способ ты изберешь, чтобы замочить кого надо. Главное выйти сухим из воды, тогда преступление будет тебе засчитано.

– Ладно, – сказал я. – Попробую. Только я Джино, мисс Тили.

– Ха – попробую! Не будь мямлей, трех попыток тебе никто не даст, заруби себе это на носу. Ты не в цирке, трюк или сразу получится или не получится никогда. Давай рассмотрим образцы ядов. Пыточный инструмент тебя не интересует?

– Почему? Иногда хочется чего-нибудь с перчиком.

– Не увлекайся, язву наживешь, – улыбнулась она. – Хотя такой ты мне больше нравишься. А теперь слушай сюда и запоминай: главное осторожность. Сделал дело и сразу в кусты.

– А кого надо? – небрежно спросил я, демонстрируя ей якобы полное отсутствие интереса. Во мне взыграла обида. Мое имя Джино Маэстри, неужели так трудно запомнить?

– Да это же всем известно! Взгляни сюда.

Красный лучик указки уперся в большую фотографию на стене. Перехваченная тонкой ленточкой с бантиком, она висела в черной траурной рамке. Голенастая девочка-подросток в легком летнем платье стояла на залитой солнцем лужайке, подняв лицо вверх и воздев руки к небу с таким выражением, словно ожидала, что ей в руки сверху свалится счастье. В кадр попал толстяк на стремянке, подстригающий садовыми ножницами деревья. Дерево, которое он ровнял, напоминало вставшего на дыбы скакуна.

Рядом на гвоздике висела лупа. Я приблизился, чтобы вглядеться получше. Знакомые лица, особенно толстяк. В черную рамку их вставили явно преждевременно.

– Не трать извилины. Это Эмма Фольксваген, – наблюдая за мной, пояснила учительница. – Богатая наследница. Уже зажилась. Если все пройдет гладко, получишь кругленькую сумму, а нет – пожизненное заключение. – Она захихикала, и сипло задышала раздутыми от злости ноздрями, но тут же опомнилась и снова сделала приятное лицо. – Надеюсь, тебе все же повезет. Вольешься в семью.

– Если это экзамен, дай мне кого-нибудь постарше. Что за манера подсовывать ребенка?

– Да она уже выросла, – отмахнулась мисс Тили, тряхнув золотистыми кудрями по привычке, напоминающей нервный тик. Одна из нянек уронила ее в детстве головой о скамейку. – Фотография старая. Сейчас ей уже около пятидесяти. Смертельный возраст, все хорошее давным-давно в прошлом. Не знаю, за что она цепляется. И это тебе не экзамен, Рино. Пересдачи не будет, так что давай не отлынивай! Садись за стол, открывай конспект и записывай за мной: «Способы убийства. Первое».

В это мгновение на фотографии в протянутые руки девочки упал мяч размером с человеческую голову, похожий на рыжий апельсин. Схватив его, она весело рассмеялась, прижала к груди и вприпрыжку побежала вглубь лужайки.

– Держи ее! Уйдет! – завопил я с неожиданным азартом. – Уйдет! Уйдет!

Толстяк на лесенке пошатнулся, оглянулся и стал поспешно спускаться. Поднялась кутерьма.

– Постой, вернись, Рино! – звонко кричала мне вслед мисс Тили. – Ты еще не законспектировал мою лекцию и не знаешь ни одного приличного способа убийства! Вернись назад немедленно!

Куда там! Я уже мчался за Эммой по траве.

На кону стояли большие деньги. Я был пылко влюблен и в них и в Тилли.

3

Городок, в котором готовилось убийство, был для Америки типичным, но не для Джино Маэстри, бедного выходца с Сицилии. Здесь все дышало покоем и кричало о богатстве. Старинные белые особняки на тихих улицах даже при самом пристальном рассмотрении никогда не оказывались просто подкрашенными руинами под слоем свежей краски, как это часто случается в Италии с пережившими свой век жилыми постройками. Дома тут были любовно ухожены, так же, как и зеленые газоны. Денег на это хватало с избытком.

По тенистым аллеям гуляли пухлые чернокожие няньки в белых кружевных чепчиках, толкая перед собой разноцветные детские колясочки. У каждого входа стояла блестящая новая машина. Хромированные части машин сверкали так, словно их день и ночь надраивали мягкой фланелькой маленькие филиппинцы.

И вот в этом городе появился сицилиец, а всех сицилийцев принято отождествлять с мафией и считать головорезами. Правда, в моем случае это было слишком большое допущение. Меня сразу приняли за того, кем я не являюсь.

Я вечная жертва обстоятельств. Меня подвела смуглая кожа и большие сине-зеленые глаза, которые романтическим женщинам кажутся безжалостными и притягивают как магнит. Вьющиеся от природы густые каштановые волосы, высокий рост, лицо, словно высеченное для медали за отвагу.

Лет с пятнадцати ко мне так и липли женщины. Они разбаловали меня своим вниманием и, в конце концов, вырастили бездельником. И вот теперь я зачем-то бежал за Эммой по гладко подстриженной лужайке. Зачем, не знаю. Жизнь – это всегда то, что случается с тобой помимо воли, хотя у тебя были совсем другие планы.

Навстречу нам шел толстый садовник, приседая и расставляя руки так, словно ловил кур, разбежавшихся из курятника. В руке его щелкали страшные, кривые как совиный клюв ножницы на стальной пружине. Юркая девочка проскочила буквально у него подмышкой. Садовник неуклюже развернулся, взрыхляя землю ботинками. Ножницы громко клацнули и отхватили голову старушке, которая, подобрав свою пышную юбку, семенила на цыпочках за девочкой. Я не заметил, откуда она взялась.

– Ой! Эй! – протестующе крикнула старушка, и ее голова откатилась в сторону. Обезглавленное тело раздраженно топнуло ногой, опрокинулось на спину и медленно заскребло каблучками и ногтями по траве.

Эмма оглянулась.

– Так вам и надо, противная миссис Клавдия! – воскликнула она. – Будете знать, как шпионить и ябедничать отцу! Теперь-то вы ничего ему не скажете!

– Все расскажу, гадкая девчонка! – завизжала перевернутая на макушку голова, отвратительно гримасничая. – Хватайте ее, что вы смотрите, олухи!

В опасной близости от моего уха угрожающе щелкнула сталь. Неуклюжий садовник вновь широко разводил руки в стороны, начиная свои приседания, как будто готовился к прыжку в бассейн. Я поспешно посторонился и стал обходить Эмму слева, отрезая ее от большого белого особняка с мраморными колоннами, поддерживающими своды над входом и балконы второго этажа.

Особняк этот построили Пирс и Полин Кригеры из Нью-Йорка. У них было шестеро детей и процветающий бизнес, связанный с производством асбестовых плит для строительства. Разумеется, когда асбест запретили, на них посыпались судебные иски за причинение вреда здоровью, и они прогорели как свечки на ветру, став нищими.

Кое-что им было обещано, чтобы они могли начать жизнь заново, но как выяснилось впоследствии, эта махинация была задумана городским судьей и двумя банковскими служащими с библейскими именами, чтобы бесплатно прикарманить этот особняк. Когда Кригеры разобрались в хитросплетениях аферы, удавка на их шеях уже затянулась, и особняк перестал им принадлежать. Тогда они рейсовым автобусом отправили детей к родственнице в Нью-Йорк и встретили полицию, которая приехала вышвыривать их на улицу, шквальным огнем из карабинов. Трех полицейских они отправили в больницу, но потом Пирса уложили, а Полин, расстреляв все патроны, спустилась в подвал и там повесилась. Голландцы народ твердый.

Судья и банковские служащие смогли избежать судебного преследования, ведь Кригеры сами пошли на аферу, лишившую их последнего имущества. После чего судья не постеснялся въехать в помеченный смертью особняк. Это был старший Клапкин, отец Эммы и Соломона.

Теперь длинный черный Роллс-ройс Соломона лениво нежится на солнышке возле центральной круглой клумбы, похожей на огромный бисквитный торт с розочками. О Кригерах давно забыто.

Итак, мы оттеснили Эмму от дома и взяли в «клещи». Нам их осталось только сомкнуть. Деться ей было некуда.

– Ко мне, Роллс-ройс! – гневно закричала девочка. – Ко мне, скорее!

Блестящая черная машина у клумбы утробно зафырчала. Рулевое колесо в пустом салоне стало быстро вращаться, поворачивая колеса в нашу сторону. Потом мотор взревел, машина рывком сорвалась с места и, разбрасывая во все стороны куски дерна, ринулась к Эмме по лужайке. Задняя дверь распахнулась, девочка нырнула внутрь, и машина, сделав крутой вираж, стала удаляться. В нас полетели комья грязи.

– Черта с два теперь догоните! – донесся до нас из салона приглушенный ехидный голос Эммы.

Сгоряча я бросился за ней, но отстал, и Роллс-ройс скрылся за деревьями, оставив нам только исчезающее облачко сизых выхлопных газов, растерзанный газон, привкус дерна во рту и скрипящий на зубах песок. Я перевел дух, согнулся и принялся отплевываться.

За это время садовник и старушечья голова куда-то исчезли, а обезглавленное тело, шурша пышной юбкой, поднялось с земли и, неуверенно вытянув вперед руки, куда-то побрело.

Часть вторая. Матильда Клапкин

1

Пробираясь через подстриженную садовником живую изгородь, опоясывающую лужок по кругу, я запутался в кольцах и петлях тонкого стального троса, незаметно разложенного в траве. Он обвился вокруг моей ноги так же крепко, как вьюн сплетается с оградой, стремясь взобраться по ней навстречу солнцу. Тросик торчал из обломка старой бетонной плиты. Я подергал ногой, но в результате запутался еще больше.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.