Пёстрая жизнь. Рассказы

Пёстрая жизнь

Рассказы

Артур Салахов

© Артур Салахов, 2023

ISBN 978-5-0056-1221-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Об авторе

Салахов Артур Асхатович, родился в 1962 —м году в семье нефтяников в рабочем посёлке Азнакаево Татарской АССР. Детство и школьные годы Артура Салахова прошли в столице татарских нефтяников – городе Альметьевске. После службы в Советской Армии закончил Казанский финансово-экономический институт и в 1987 году начал трудовую деятельность в Западной Сибири, где проработал до 1994 года на различных должностях в сфере труда и управления персоналом, в органах исполнительной власти, в частным бизнесе. Далее в биографии автора был длительный период работы на Ближнем Востоке и Западной Европе, на Южном и Среднем Урале, в Башкортостане и Казахстане, где он занимался разработкой и реализацией различных социально-экономических проектов регионального, национального и международного масштабов. С 2009 года А. Салахов активно и плодотворно работает в различных проектах Национальной системы квалификаций Российской Федерации в качестве эксперта и проектного управляющего, публикует научно-практические статьи в отраслевых, профсоюзных и научных изданиях. Под редакцией А. А. Салахова в 2010 году вышел сборник публицистических статей и докладов «Региональная система развития профессиональных компетенций и квалификаций Республики Татарстан», а в 2022 в издательстве Ридеро вышла электронная версия сборника публицистики «Трагедия российского образования- краткая история».

Нет смысла описывать содержание собранных рассказов. Проще и правильнее читателю самому познакомиться с автором и ответить на многие вопросы, который он ставит с своих пока не больших произведениях.

Когда я был…

Так и хочется начать рассказ со слов «когда я был маленьким», но тут же вспоминается сцена из кинофильма «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещён!» и всякая неохота уподобляться товарищу Дынину требует поиска и применения новых, неординарных форм. А начну-ка я вот с чего:

Когда я не был ещё взрослым, а деревья в нашем дворе вообще не были даже посажены, чтобы называться большими, я записался на секцию бокса. Дело ответственное, в школу мы уже ходим целых три недели и пора бы уже серьёзно задуматься о свободном времени, которое правильнее всего посвятить физическому взрослению и становлению, мышценакачиванию и искусству драться кулаками. Ведь если в детском саду бить было некого в виду сопливости и «малышковатости» контингента, то школа почти сразу показалась лично мне некими джунглями, дающими волю и безнаказанную власть всяким «большим пацанам».

После разогрева и выполнения всяких общеукрепляющих упражнений мне назначили в пару такого же новичка, выдали перчатки размером в две наши «первоклассные» чубчиковые головы. Тренер поставил каждому стойку и дунул в свисток, давая сигнал к началу спарринга. Не долго думая, я ткнул огромной перчаткой своему напарнику в нос, он тут же сел на пятую точку и из его сопатки хлынула кровь…

Ни он, ни я больше в секцию бокса не пошли. Одному не хотелось больше получать по «вывеске», другому не понравилось разбивать чужие шнобели в кровь. Если бы я знал тогда, как это важно уметь в жизни бить по физиономии…

Первую же драку с заносчивым одноклассником Андрюхой Колесниковым за школьным двором я позорно продул, получив кучу безответных оплеух и тумаков. Потом было много разных приключений во дворе, в пионерском лагере, в деревне, куда я ездил иногда на летних каникулах. И с каждым инцидентом я всё чаще с сожалением вспоминал ту секцию бокса, куда сам себе заказал дорогу. Самое страшное было в том, что каждая предполагаемая драка вызывала во мне жуткий мандраж, панику и я начинал мириться с невыносимой мыслью, что во мне маленьком засел слюнявый пердунишка, рискующий вырасти в огромное дрейфло. Было стыдно, неловко перед пацанами и особенно перед девчонками. Где-то в средних классах моё детско-юношеское эго растущего самолюбия взяло верх над малодушием и капитулянтством. Я начал тренировать тело, накачивать мышцы, бегать на лыжах и наконец записался на секцию классической борьбы.

Это действительно классический компромисс, если хотите доказать окружающим, что вы готовитесь стать мужчиной, но при этом не надо никому бить в морду и не получать самому. Тренировались мы три раза в неделю и уже через месяц я начал нащупывать твёрдость мускулатуры, а первые тренировочные схватки сразу вселили в меня уверенность в способности противостоять равному. На уроках физкультуры я не без гордости экспонировал не только накаченные бицепсы и юный атлетический торс, но и умелое выполнение гимнастических упражнений. Со временем мне начали нравиться осторожные оглядывания одноклассниц в мою сторону. Уверенность в своей самодостаточности росла, как и развивалась гормональная активность…

На первое своё свидание я пошёл уже в конце седьмого класса, то есть в пятнадцать лет, когда с головой влюбился в девочку Римму из соседнего квартала, которой исполнилось в том мае всего четырнадцать. Наверное, было смешно наблюдать, как по аллеям городского парка под руку гуляют мальчик и девочка с букетом цветов. Первая любовь скоротечна, но на дальнейшей судьбе человека она обязательно оставляет свой незабываемый привкус. В том числе и привкус крови на губах, когда, преодолевая страх в коленях, бьёшься впервые за свою девчонку с парнями из её района.

Позже с пацанами мы дрались район на район не только ради девочек, но и ради выплеска того самого тестостерона в период гиперактивной неугомонности. Я продолжал мужать, а первые прикосновения к девичьей груди побуждали не останавливать движения руки под трусики взволнованной девочки-подростка, дрожащей в смятении чувств и физических желаний. Гормоны молодого человека не спрашивают паспорт у девушки, но тогда всё обошлось без нарушений уголовного кодекса.

Армия – хорошая школа жизни, но некоторым её лучше пройти заочно. Мне повезло и я преодолел свою армейскую полосу препятствий, как и полагалось парням Советского Союза – в строю. В войсках расцветала «дедовщина» и отслужившие парни пугали нас страшилками первого года службы. С нашим призывом этого не случилось, а все поползновения «черпаков» и «дедов» закончились в первую же ночь, когда в казарму на шум драки прибежал командир дивизиона майор Павлов и обнаружил там с десяток разбитых в кровь унылых физиомордий старослужащих и радостные лица новобранцев. «Тяжела ты армейская служба, и крепка ты армейская дружба».

Женился в первый раз я рано, не выдержав повышенного внимания и штурмового приступа женского пола финансово-экономического института, где парней было по два на студенческую группу, а уж отслуживших в армии и того меньше. В стройотряде после первого курса я потерял невинность с тётей старше меня лет на десять, на втором курсе первый раз в жизни защитил честь девушки, отправив в два нокдауна и один нокаут языкастого придурка, распространявшего грязные сплетни о ней. Дело закончилось свадьбой.

Уезжая с двухлетним сыном и женой после института в Ханты-Мансийский округ я получил напутствие от руководителя своей дипломной работы, знавшего Крайний Север не понаслышке, что все двери в тех краях открываются с маху и ногой. Началась настоящая взрослая жизнь, где биться за право занимать своё удобное место в ней пришлось не только кулаками, но и всей своей сущностью, которая с каждой преградой и преодолением всё больше обволакивалась панцирем твердеющего характера и силы воли. Позже я убедился окончательно, что двери ногой открываются не только на Севере. Жизнь – борьба и не всегда классическая.

Жизнь действительно сплошное противоборство, особенно для человека который сам себе беспрерывно ставит препятствия, а потом энергично и с героизмом их преодолевает. Из меня получился удивительный искатель приключений, умудрявшийся постоянно выдумывать и создавать зачастую безвыходные ситуации на ровном месте. Безвыходные – это мягко сказано. Тупиковые – так будет точнее.

Так в моей жизни были и попытки исключить из института, и краткий карьерный скачок в государственной службе, и неожиданное миллионное обогащение и такое же разорение, и баснословные долги, бандиты с погонями и разборки на «стрелках», и душераздирающие разводы, новые пылкие влюблённости и краткосрочные браки, жизнь и работа на Ближнем Востоке, многозначные бизнес-проекты в Западной Европе и в Средней Азии, социальные инициативы и программы на Большом Урале и в Поволжье; гуманитарные конвои в разгорающийся Донбасс и наконец участие в боевых порядках добровольческих бригад ополчения. Последнее, кстати, случилось, кроме прочего, из-за неудержимого желания в который раз доказать самому себе, что конь ещё с яйцами и они у него медные.

И конечно же дети, родившиеся от разных мам и все по любви, живущие далеко от меня, но так и не ставшие мне чужими. Дети – это не только счастье, но и боль, которую также приходится преодолевать внутри себя.

Когда-то все мы были маленькими, дворы просторными, дома высоченными, а кусты казались деревьями. Жизнь впереди представлялась безбрежным туманным океаном. Блаженство и упоение детством пролетело мгновенно и я, как и все, вступил в реальность, наполненную не только радостью побед и наслаждением успехами, но и горем потерь и разочарований, бедами личного и вселенского масштабов, враждой, ненавистью, завистью, предательством, вынужденным унижением и унижающей нуждой. Всё это требовало умения противостоять и жить в постоянном ожидании столкновения, состоянии соперничества и конфронтации.

Позади поверженные враги и обойдённые горы, оставленные дворцы и руины после баталий, забытый привкус былых побед и обидные разочарования от утраченных надежд. И тем не менее я считаю, что у меня всё получилось, хотя хочется надеяться, что до финиша далековато и впереди много интересного.

Но, не смотря ни на что, мне огорчительно и досадно, что я не попросил прощения у мальчика из детства, которому я разбил лицо в кровь на ринге. Самая невинная и самая первая жертва на пути моего самоутверждения в жизни. А я так и не узнал, как его зовут.

Сын Тукая

В России проживает очень много разных народов, разделённых по своим национальным «квартирам» и автономным «коммуналкам», дружно и добровольно ассимилированных в общую громадную трансконтинентальную нацию, именуемую – россияне. Каждая национальность имеет свою самобытность, искусство, традиции, характерные черты и нравы, не годами, а веками, незаметно вплетаемые в общую пёструю мозаичную палитру страны, раскинувшуюся от некогда прусских берегов Балтийского моря до островов Курильской гряды. Мы – россияне – постоянно познаём друг друга, переводим национальную литературу на общий для всех русский язык, любуемся живописью, орнаментами, архитектурой, посещаем национальные театры, понимая суть спектаклей через наушники-переводчики и слушая музыку без них.

Каждый национальный анклав имеет собственный гуманитарный (как правило, педагогический) университет, где с большим удовольствием и весьма в доступном формате получают высшее образование дети разных народов, но с условием хотя бы умеренного погружения в дебри местной национальной истории, филологии, искусства, литературы, живописи и тому подобной, так сказать… Ну! Вы меня поняли…

Вот точно в такой университет в Казани, имея неплохие лингвистические способности, как-то поступил и как-то учился один мой давний приятель Владислав, он же Владик, он же Славик, он же Влад. Это уж кому и как понравится.

Где-то лет за сто до описываемых событий в Казани проживал, учился и трудился великий сын татарского народа, поэт, журналист, переводчик Габдулла Мухамедгари́фович Тукаев – Габдулла Тукай, которого справедливо называют татарским Пушкиным. Перу этого гения мировой литературы принадлежат не только переводы Александра Сергеевича на татарский язык, но и собственные произведения, на основе которых были в последствии поставлены балеты «Шурале» и «Су анасы», переведены на многие языки мира сказки Тукая, ставшие по сути татарским эпосом – «Кырлай». Но этот наш рассказ не о нём…

Уже ближе к нашему времени в Башкирии родился другой будущий яркий представитель татарской культуры – советский и российский живописец и скульптор, член-корреспондент Академии художеств Российской Федерации, заслуженный художник России и Татарстана Абрек Амирович Абзгильдин, кистью которого были изображены многие персонажи и сюжеты тукаевских произведений. Но и этот человек в нашем рассказе является лишь фоновой фигурой и всё наше внимание мы полностью уделим моему давнему приятелю Владиславу, который, как это обычно бывает в студенческие годы, пришёл сдавать экзамен на очередной сессии. Предмет не был основным на языковом факультете, но, как и любой кирпич в несущей стене дома, слыл важным и необходимым в многоэтажной пирамиде знаний будущего филолога, языковеда и переводчика. Назывался предмет – «Искусствоведение Татарстана».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.