Анклав. Танцующая в лабиринте

Жизнь потекла своим чередом, и всё сложилось удачно, как они и задумывали, но иногда по вечерам, не занятым танцами в клубах и на праздниках, Настя ни с того ни с сего вдруг всхлипывала, отвернувшись от сына. Поджав ноги на хлипком диванчике, который вместе с древним холодильником, табуреткой и скрипящим шкафом символизировал «квартиру с мебелью», она накрывалась с головой пледом и тихо рыдала…

Глава 4. Слетевшие с оси

Единственная причина для существования времени —

чтобы всё не случилось одновременно.

Альберт Эйнштейн

Старик предавался хобби торжественно и со вкусом. Просто начать заниматься любимым делом было сопряжено с соблюдением ряда ритуалов. Перво-наперво отключить все шумы – радио, телевизор, телефон. Потом проветрить комнату и убрать, если что вдруг оказалось не на месте. Затем надеть потёртый кожаный фартук, бывший когда-то чёрным, но теперь посеревший и порыжевший от времени. И наконец, вздохнув от ответственности мгновения, разложить на столе взятые из недр ящиков коробочки с деталями и инструменты.

Главный Распорядитель с детства мечтал быть часовых дел мастером, но мамочка и слышать не хотела о столь низменном занятии для сына, и увлечение механизмами, таинственным образом делящими нашу жизнь на части, осталось с ним лишь как невинное увлечение. Впрочем, если увлечению посвящать всё свободное время, оно подчас вытесняет основное занятие. Время же таинственно и непознаваемо, стрела времени – самое сложное понятие в классической физике и термодинамике. На прямой, протянутой из прошлого в будущее, мы проживаем самые лучшие и худшие моменты жизни, данной нам Богом! При этом все события относительно конкретного делятся на будущие – на которые можно повлиять, и прошлые – которые на него влияют. В той же термодинамике подчёркивается неравноценность прошлого и будущего, ведь проще разбить стекло, чем изготовить новое и вставить его в раму, и гораздо проще убить живое существо, чем возвратить его к жизни, если вообще возможно. Значит будущее более ценно и сложно, чем прошлое, раз путь к нему длительнее? Или ценнее невосстановимое прошлое?

Он думал об этом каждый раз, берясь за новую работу. Сейчас за окном сыпал мокрый снег, а перед ним лежали настенные часы из офиса, которые вдруг встали и не пошли даже после смены батарейки. Главный Распорядитель надел очки и перевернул пластиковую тарелку. Э-эх! Разве можно выпускать такой волшебный предмет как часы вот в таком вот ширпотребно-непотребном виде?! То ли дело в средние века! Дерево элитных пород, золото, драгоценные металлы и камни, изысканный дизайн. И в каждом изделии – душа мастера.

Мысли часовщика прервал резкий звонок в дверь. Он удивился. В эту дверь лет сто уже никто не звонил. Он отодвинул работу, встал и, скинув тапки, осторожно подошёл к двери. Звонок повторился. Он заглянул в глазок…

***

К августу Зодчий представил Хозяину план перестройки района вокруг будущего аэропорта, по которому Ножик превращался в самый настоящий анклав, а также тщательно просчитанную смету. На изучение плана у Хозяина ушло трое суток, на знакомство со сметой – три секунды.

– Сколько?! – выдохнул он, подняв взгляд на Зодчего, с трудом оторвав его от итоговой цифры.

– Сколько видите, Владимир Алексеевич.

Хозяин сглотнул. План был отличный. Просто замечательный! Но таких денег у него пока не было, и идей по их быстрому приобретению не было тоже.

– Увидимся через неделю, – коротко бросил он Зодчему.

Тот пожал плечами и вышел из кабинета, а через неделю снова был туда приглашён и официально назначен главным застройщиком микрорайона «НЖК».

– Только сначала выстроишь мне до снега вот это, – сказал Хозяин.

Зодчий посмотрел на листок и усмехнулся.

– До снега «Гэ» получится, – заметил он.

– Что так, что эдак, всё равно мараться придётся. Так что давай, строй. Это источник финансирования нашей главной сметы. Ты их технику уже видел?

– Да, нагнали много, даже завидно.

– Не завидуй, у тебя лучше будет, только скажи. А вот это «Гэ» немедленно мне возведи, чтоб оно до Нового года начало доход приносить.

– Было бы сказано, – кивнул Зодчий, – на него смету готовить?

– Не сам. Некогда. Поручи кому-нибудь. А с тобой поедем место искать.

– Да чего там искать, раскатай-ка карту.

Они склонились над планом застройки района.

– Вот тут, – ткнул пальцем Зодчий, – окраина, перекрёсток трёх дорог, свёрток в лесок, до аэродрома рукой подать, а с другой стороны – нормальный жилой район, даже автобусная остановка и техникум недалеко.

– Отлично. Согласен, – кивнул Хозяин.

– Как назовём?

– Как задумано – казино.

– Мне и в бумагах так писать?

– Вот чёрт! Ладно, в бумагах напиши… Техникум там рядом? Напиши, что молодёжный развлекательно-спортивный клуб. Заодно сделаем тренировочную базу для наших парней. Придумай там под полом тренажёрный зал какой-нибудь.

– Хорошо. Значит сверху будет дискотека с кафе-баром, внизу спортзал, а ещё ниже подпольное казино. Прямо лабиринт какой-то! – усмехнулся Зодчий.

– Кстати, отличное название. Вот так и будет. Строй мне этот чёртов «Лабиринт», а я пока на него все лицензии выбью. Пусть там молодняк пьёт и танцует, а их папаши денежки просаживают в казино на нашу основную стройку…

***

– Кто там? – всё же спросил Моисей Израилевич, хотя и так было очевидно, кто.

– Это я, Нина, ваша соседка!

Старик открыл дверь и впустил в коридор взволнованную девицу.

– Дядя Моисей, пожалуйста, помогите! Выручите меня по-соседски!

Главный Распорядитель, немного оторопев от режущего слух «дяди Моисея», вопросительно уставился на соседку.

– Папу включили в подряд на работу на новой стройке – аэропорт будут строить, вы, наверное, слышали, там и зарплаты высокие будут, и просят срочно папу подать все документы, а он сейчас на аварии, а они говорят, раз нет, то и нет, желающих много! Я бы сама отвезла, я вот все бумаги собрала, да мне ребят не с кем оставить! Вы с ними не посидите? Я за часок обернусь!

«За часок обернусь! – возмущённо подумал старик, – ох, молодость, пора скоростей! Как будто часок ничего не значит! Да за час можно жизнь прожить и потерять! Обернётся она! Планета за двадцать четыре часа еле оборачивается, а человек, маленькая Вселенная, воплощение образа Бога на Земле, оказывается, за часок может обернуться! Ох, ты, господи!»

– Но я не могу! – растеряно пробормотал он, – это же дети! Я не умею.

– Дядя Моисей! Да чего тут уметь-то?! Они спят оба, а я коляску вот сюда вкачу и поставлю, а через часок выкачу, и всё. Огромное Вам спасибо!

Поставив коляску с двумя спящими малышами посреди его гостиной, наглая девица убежала, не помахав, а он остался стоять с крошечной киянкой в руке.

Покосившись на спящих малышей, он отошёл было снова к столу, но вдохновение ушло. Он осторожно убрал инструменты на место, завернул и спрятал часы и снова подошёл к детям. Один светленький, побольше, другой тёмненький, поменьше. Наверное, детей определяют как-то ещё, но он давно забыл – как…

***

Для открытия спортивно-развлекательного комплекса «Лабиринт» Богданов лично утвердил сценарий, включив в него танцевальные номера.

– Но у нас нет таких артистов в списке, – возразила секретарь.

– Уже есть. Оставьте это мне. Я сам её приглашу, – ответил Хозяин, выключая компьютер, – как раз четверг…

Спустя час, изрядно раздражённый бесконечными телефонными переговорами с какими-то недоумками, которым приходилось по сто раз всё объяснять, он раздобыл телефон танцовщицы, выступления которой он видел в клубе и на одном из крупных городских корпоративов, куда был приглашён партнёрами по бизнесу.

«Надо было всё же скинуть эту часть поиска на секретаря! Полдня убил!», – подумал он, набирая номер.

– Алло, Натали, слушаю вас.

– Меня зовут Богданов Владимир Алексеевич. Я хочу предложить вам работу, госпожа Натали.

– Когда, где, сколько номеров, форма оплаты?

– Мы можем встретиться?

– В этом нет необходимости.

– Уверяю вас, что есть. Мне нужна танцовщица и на открытие клуба, и на постоянную в нём работу по вечерам.

Повисла не большая пауза.

– Хорошо. Куда мне приехать?

Он назвал приличное кафе и отключился…

***

Зодчий ещё раз пролистал бумаги и позвонил старому другу.

– Моня, ты дома?

– Дома, Миша. А тебе чего не сидится?

– Совет нужен, заеду. Закуска есть?

– Найду. Только сало себе сам купи – не держу, ты же знаешь.

– Знаю, скоро буду, жди.

Моисей Израилевич вздохнул. По телефону ему звонили чаще, чем в дверь, но чтобы вот так – всё в один день – такого давно не бывало. Да и гостей у него давно не было. Слава богу, что хоть малыши от звонка не проснулись! И он на цыпочках потрусил на кухню – проверять запасы для встречи с другом…

***

Дед Василий успел в контору в последнюю секунду, когда Нинка уже слезу по щеке размазывала, умоляя инспекторшу по кадрам принять заявление и все документы без его подписи. Он вошёл размашистым шагом, прямо в грязнючих сапогах и ватнике, и свою закорючку на бумажках поставил. Инспекторша поджала губы, но документы взяла и объявила, что с понедельника он выходит работать на строительстве аэропорта. Они с дочерью поблагодарили недовольную ими тётку, потом обнялись и так в обнимку и вышли из кабинета.

– Малых-то с кем оставила? – спросил Василий.

– Ой, с дядей Моисеем! Надо быстрее ехать домой, спасать его!

– Ну, ты езжай, а мне надо отметиться и трактор в гараж загнать. Пока.

– Пока, пап, – послала ему воздушный поцелуй Нинка и побежала вниз по лестнице.

Навстречу ей поднимался сутулый молодой мужик в таком же ватнике, как у её отца, и она его чуть не сбила.

– Осторожнее, девушка, – хмуро буркнул он.

– Не до осторожности мне, тороплюсь очень! – крикнула Нинка, летя вниз.

– Куда это? – обернулся парень.

– К сыну, – бросила Нинка и побежала дальше.

– А у меня дочь! – крикнул ей вслед мужик, – может погуляем вместе?!

– Как-нибудь потом! Спроси про меня у Деда Василия! – донеслось издалека.

С этого момента судьбы всех участников маленькой земной трагедии словно изменили наклон и понеслись с огромным ускорением навстречу друг другу…

***

Настя-Натали пролистала контракт и снова посмотрела на мужчину, сидящего перед ней за столиком кафе. Ни в его внешности, ни в его предложении, ни в контракте не было ничего предосудительного, но всё это ей не нравилось, сверля мозг тревогой и страхами. Наконец, она отважилась.

– Чего вы от меня хотите, Владимир Алексеевич? Ведь руководители вашего ранга не занимаются лично подобными вопросами.

Он усмехнулся. Какая проницательность!

– Если вы согласитесь, я хотел бы, чтобы вы стали моей любовницей, Натали. Кстати, я знаю, что это ваш псевдоним, а как вас зовут на самом деле?

– Под этим именем меня зовут работать, так что его достаточно.

– Я зову вас не только работать.

– Вы сказали, если я соглашусь, – осторожно заметила она.

– Да, я не собираюсь вас к чему-либо принуждать, – подтвердил он.

– Тогда я согласна выступить на открытии вашего клуба и работать в нём два раза в неделю по вечерам с концертными номерами, хотя это не совсем в моём стиле. Я раньше не работала в стрип-шоу.

– У меня не будет стриптиза, там полно несовершеннолетних. Обычные танцевальные номера, чтобы зажечь публику и разнообразить отдых гостей клуба. Возможно, что-то вроде кабаре, но точно не стриптиз.

– Вы лжёте, – просто сказала она.

– А как насчёт моего второго предложения? – он не глядя допил кофе.

– Оно точно второе? Или первое? – она посмотрела ему в глаза.

– Как вы захотите, Натали, – он отставил чашку.

– Я не хочу.

– Значит пока вопрос снят, – чуть пожал он плечами.

– Пока? – она гневно свела брови и наклонила голову.

– Я не тот человек, который легко отказывается от желаемого, – кивнул он.

– Ваше желание невозможно! – она поднялась из-за стола.

– Для меня нет ничего невозможного, Натали. На невозможное просто требуется больше времени. Идёмте, я вас подвезу. Даже не возражайте! Я в любом случае не позволю девушке возвращаться домой в темноте и в такой буран…

***

На столе перед двумя мужчинами стояли блюдца с оливками и нарезанным и посыпанным сахаром лимоном, тарелочки с сыром и колбаской, вазочка с лечо и вазочка с маринованными огурчиками, миска с дымящимися пельменями, плетёнка с хлебом, графин с водкой и отдельно на краю стола – доска с нарезанным горкой салом с толстой мясной прослойкой.

– За здоровье! – поднял тост Зодчий.

– Сколько тебя учить, Миша, за здоровье яд не пьют!

– Ты меня уважаешь?

– А, чтоб тебя, медведь чёртов, бурбон, медный лоб, мужик! За здоровье!

– Вот так-то, Моня! Будем!

Они чокнулись и выпили, закусив один салом, другой огурчиком, и тут же подцепив вилками по пельменю.

– Давай сразу по второй, а то я от стресса чуть не помер, увидев тебя с коляской, да ещё с двумя мальцами внутри, – предложил Михаил Иванович.

– Давай, – усмехнулся Моисей Израилевич, – а представь, как я чуть не помер, когда они вопить начали хором от твоего звонка в дверь, а я не знал, куда бежать!

– Как ты вообще на такое подписался, Моня?

– Да говорю же, эта девчонка просто мне их сунула в руки и сбежала! Ну, не выставлять же их за дверь? Хорошо, хоть ты помог мне снова их укачать.

– Да уж, сто лет не держал на руках младенцев, – вздохнул Михаил Иванович.

– Ну, ты-то ещё подержишь! Настя ещё тебе нарожает внуков. Это мои мальчики уже не воскреснут, – вздохнул Моисей Израилевич.

– Настя нарожает! Где её только искать, эту Настю! Э-эх! Зачем я тогда погорячился! Накричал на дочь, наговорил ерунды какой-то, а она трубку бросила!

– Так больше не звонила?

– Нет. Сам виноват, дурак старый! Она позвонила сказать, что жива, что устроилась как-то, а я её оскорбил. Вот она испугалась и обиделась, и не звонит.

– Ну, что дурак, это верно, но если ты старый, то я тогда кто?

– Артефакт! – хохотнул Зодчий, – ископаемое!

Главный Распорядитель с прищуром кивнул.

– Точно. Так что у тебя за дело, Миша?

– Дело у нас теперь одно, на всех общее, Моня.

– «Лабиринт»?

– Верно. Я вот тут подумал, раз мы вокруг аэропорта крепость возводим, весь «Ножик» в лабиринт превращаем, так чего мы будем в старый офис мотаться? Может мы его перенесём?

– В клуб? – догадался Главный Распорядитель, – сдурел, Миша?

– Фи, Моня, что за моветон? Сдурел! Не сдурел я! И это не клуб, это спортивно-развлекательный комплекс. И я в нём заложил офисную зону с отдельным входом и парковкой, почти изолированную от клубной зоны.

– Почти? – насторожился старик.

– Ну, если вдруг чего, из офисной зоны есть два пути эвакуации, официальный и короткий, как раз через клуб. Есть ещё подземный.

– Ой, вот не надо нам твоих «вдруг чего»!

– Не надо, конечно, но моя задача предусмотреть всё.

– Значит, сделал.

– Угу!

– Ну и предложи ему.

– Не, я не могу. Кто я такой?

– Ты Зодчий.

– А ты Главный Распорядитель. Короче, это в твоей компетенции, ты и предложи. А мне вот ещё помощница нужна.

– Кто – что тебе нужна? – изумился Моисей Израилевич.

– Помощница, – буркнул Зодчий, давясь от смущения.

– Э-э, помощница по дому? Или в конторе?

– Везде, – отведя глаза, шепнул Михаил Иванович.

Несколько секунд они помолчали.

– Извини, что переспрашиваю, Миша, я просто хочу уточнить. Раньше у тебя не было проблем найти себе женщину.

– У меня и сейчас нет проблем найти бабу, – взвился Зодчий, – но мне нужна не просто баба, а баба с головой. У меня в бумагах бардак, на полках бардак, в компьютерах бардак и с одеждой бардак. Вчера смотрю – в смете ошибки, хоть и мелочь, но раньше таких не было, а сегодня в рубашке наизнанку приехал в офис.

– Да, Мишаня, стареешь. Что ж, бывает. Ну, а возраст какой предпочтителен для твоей запасной головы?

– Ну, мне полтинник, так что ей может быть вполовину меньше.

– Эк, махнул!

– Ну, тридцать.

– Не льсти себе так уж, – усмехнулся Моисей Израилевич, но, увидев мрачную тучу на лице друга, сменил тон, – ладно, Миша, в принципе я тебя понял. Лично просмотрю все личные дела на фирме и кого-нибудь подберу, а нет – найду новенькую сотрудницу. Как мы с тобой её должность определим? Секретарь? Сметчица? Может, помощник архитектора?

– Ага, ты мне ещё геодезиста найди! Плевать мне, как её будут называть! Главное, чтобы была согласна работать в конторе и…

– И дома. Я понял. Выпьем? За умных баб?

– Лучше за дур. С ними проще и теплее.

– Глупый ты человек, Миша, да и вообще глупый мужик, бурбон.

– Ты прямо кладезь премудростей! Прямо как торт «Мудрый еврей», в котором чёрт-те что понапихано, а всё одно с него проносит!

– Ладно, не заводись. Кофе будешь?

– Я не за рулём, Моня. Давай ещё по водочке и я поеду.

– Ну, давай, Мишаня…

***

Нинка услышала вопли ещё с площадки и сразу позвонила в дверь к старому еврею, который жил тут сколько она себя помнила.

– Вернулась, мамаша бестолковая? Это называется «за часок обернусь»?

– Простите, дядя Моисей! А я вам тортик купила! Держите! Представляете, папу на стройку аэропорта взяли! Спасибо Вам огромное! О, горлопанчики мои золотые! Ну, всё, всё, сейчас кушать пойдём, домой пойдём, сухие памперсы найдём, – приговаривала Нина, выкатывая коляску с вопящими малышами из гостиной старого еврея, – до свидания, дядя Моисей, ещё раз спасибо.

Он закрыл за ней дверь и обернулся к другу.

– Дядя Моисей? – Зодчий иронично приподнял бровь, затем взял у друга из рук коробку с тортом, прочитал этикетку и захохотал.

Моисей Израилевич сам взглянул на этикетку и тоже рассмеялся. Торт назывался «Мудрый еврей»…

***

На лестничной площадке, пока Нинка рылась в сумочке в поисках ключей, вдруг появились дед Василий с молодым сутулым мужиком в мокрых от снега ватниках и грязных сапогах.

– О, Нинка! Ты только вернулась что ли? А где была-то?

– Да за тортом заскочила для Моисея Израилевича, а ещё в аптеку за плантексом для маленьких.

– Дай я, – оттёр отец её от двери, доставая свой ключ, – познакомьтесь пока, Виктор, напарник мой новый, вот зашёл познакомиться, да я ему ключ разводной отдам, а то слесаря обнаглели совсем, – и Василий, ворча, скрылся в квартире.

– Ты же говорила про одного сына, – тихо сказал Виктор, глянув в коляску.

– А если я скажу, что в доме ещё третий ждёт, сбежишь без разводного ключа? – подбоченилась Нинка.

– От таких не сбегают, к таким прибегают, – тихо сказал Виктор, приобнимая её за талию.

– Руки, – пригрозила Нинка, отталкивая его и закатывая в квартиру коляску.

– А чё руки, Нин? Руки у меня окромя всего прочего золотые, я всё могу по дому, слышь!

Дверь за ними только закрылась, как на площадку поднялись Натали и Владимир.

– Спасибо, что проводили. Не нужно было. До свидания, – сказала она.

– Не пригласишь на чашечку кофе? – подмигнул он.

– У меня его нет.

– Чай, вино, текила, водка?

– До свидания, Владимир Алексеевич.

Он кивнул, и тут же притянул её за голову и поцеловал. Мгновение растянулось и длилось восхитительно долго.

– Мне уйти? – шепнул, еле оторвавшись от неё.

– Немедленно уходите! – задыхаясь, выдохнула отказ.

Поцеловал руку, стянув холодную перчатку, и легко сбежал по ступеням.

Она быстро открыла и закрыла дверь. В это мгновение вновь открылась дверь старика Берковича, и на площадку вышел весёлый Михаил Иванович.

– Тортик с собой возьмёшь, Миша? – поддел его друг.

– Не-а, дядя Моисей, сам кушай.

Внизу ещё слышались чьи-то шаги, и Михаил Иванович стал спускаться на звук, махнув рукой старому другу. Тот тоже махнул и закрыл наконец дверь…

В этот раз они все пересеклись в одном месте, но в разное время. Как так получилось? Кто пустил стрелу времени, отделившую их пока друг от друга дверями и стенами? Что за сила подвела их так близко друг к другу, не позволив столкнуться? И что было бы, если бы все разом столкнулись?

Как бы то ни было, но Настя выскочила за сыном к подруге, когда Михаил Иванович уже вышел из подъезда, а Моисей Израилевич подошёл к окну, когда машина Хозяина уже скрылась за углом дома…

***

Он ехал очень медленно, прикрываясь бураном, разыгравшемся в городе не на шутку, швыряющим в лобовик огромные снежные хлопья, но на самом деле думал не о дороге, а о поцелуе с Танцовщицей. Он сам не ожидал, что его с первого раза так «затянет». Это было, как она там выразилась, «не совсем в его стиле». Он никогда к бабам не привязывался и не таскался за ними, а тех, кто таскался за ним, надоедая и докучая, отсекал, не глядя. Но вот эта заноза в маске засела в мыслях. Он и предложил ей пойти к нему в любовницы, цинично и нагло, только чтоб избавиться от наваждения, переспать и забыть, пока ещё хочет этого. Тут он вдруг свернул на обочину и встал, включив «аварийники», поражённый открытием.

А ведь он уже и не хочет! Не хочет её забывать! И вот это не только что «не совсем в его стиле», а совсем не в его стиле, это вне его правил и принципов. Он вдруг почувствовал себя так, словно разбились его противоударные часы, разлетевшись шестерёнками и пружинками во все стороны: теоретически это было возможно, а в реальности нарушало все законы и правила, рушило гарантии.

«Ну, не жениться же теперь! Ещё не хватало! А тогда как?! Как?!!»

Мимо него проползали по завьюженной трассе автомобили и троллейбусы, а он стоял на обочине, выбившись из общего потока, не в силах двигаться, потеряв направление пути…

Глава 5. Занесённые снегом

Все мы гении. Но если вы будете судить рыбу по её способности взбираться

на дерево, она проживёт всю жизнь, считая себя дурой.

Альберт Эйнштейн

Зима как время года отличается от весны, лета и осени только одним – отсутствием цвета. Именно поэтому её любят интеллектуалы и учёные – в чёрно-белом царстве им легче сосредоточиться.

Настя зиму не любила. Ей нравилась осень – пора сбора урожая, богатство многообразных плодов и буйство красок. Но именно зимой она с особой остротой затосковала по отцу, вспоминая, как он учил её кататься на лыжах, как привозил перед Новым годом в дом ёлку и как они дружно лепили вдвоём сначала снежную бабу во дворе, а потом на кухне пельмени. И она снова ему позвонила…

***

Зодчий распланировал выстроить за зиму только несколько перегородок и стен, замыкающих улочки и дворы Ножика так, чтобы из района почти невозможно было выйти на окраину или в центр города кроме нескольких оставленных мест. Эти мини-стройки были допустимы даже в зимних погодных условиях.

– А всё остальное?! – возмутился Хозяин.

– Хочешь продолбить вечную мерзлоту и попасть в книгу рекордов? Дождёмся весны. За весну-лето-осень мы проложим дороги и систему водоснабжения, выроем котлованы под гаражи и ангары, под склады и всё прочее. Не паникуй. Ты же сам сказал, что ни торопить, ни ограничивать не будешь, мол, время будет работать на нас. Вот и доверься времени. Зимой строить нельзя, только подстраивать. Ждём лета. Займись пока казино, заработай немного на мою смету.

– Не указывай мне, что мне делать, – огрызнулся Хозяин.

– Да боже упаси, – огрызнулся в ответ Зодчий.

И они разошлись крайне недовольные друг другом. Когда зазвонил телефон, Михаил Иванович не сразу его взял, думая, что это опять Молодой Хозяин с какой-нибудь претензией.

– Алло, – буркнул он, даже не взглянув на номер.

– Алло. Папа?

Он замер и сжал в руке сотовый. Номер был неизвестный.

– Алло. Настя?! Настёна! Дочка!

– Папа! – и она заплакала.

– Что случилось?!

– Ничего, – она всхлипнула, – у меня всё в порядке, папа!

– Точно? Ты здорова? Тебя никто не обидел?

– Всё хорошо, папа! Как ты?

– А я плохо, Насть. Мне без тебя совсем плохо!

– Папочка!

– Где ты, Настя? Я приеду!

– Не надо, папа.

– Что значит, не надо?! Диктуй адрес!

– Нет. Я в Москве, папа, учусь на танцовщицу.

– Да хоть где, хоть как! Я приеду к тебе, дочь. Хватит! Подурила и хватит!

– Пап, ну, ты опять? Это не дурь, папа! Это единственное, к чему у меня есть способности, это моя профессия, папа!

– Другую профессию получишь, ещё лучше. Да тебе и вообще незачем! Я о тебе позабочусь!

– Я сама могу о себе позаботиться, папа, – устало сказала Настя, – а ты так ничего и не понял. Ладно, проехали. Ты живёшь там же? Не бросил наш дом?

– Нет. Мне предлагали переехать в город, но мне по душе жить своим домом.