Остров А.

Остров А.

Аня Говорун

Корректор Алина Алпатова

Иллюстратор Евгения Кобозева

© Аня Говорун, 2022

© Евгения Кобозева, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0056-1081-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Холодное

Я живу в Новосибирской области, на краю географии. Поселок Холодное, десять тысяч жителей. Мама говорит, что сюда никто никогда не приезжал по своей воле: здесь была казачья крепость, потом лагеря Сиблага, потом военный городок. Людей сюда присылали, они не приезжали. Мы приехали сами, одиннадцать лет назад.

Рано утром поселок тихий и безлюдный. Мы с мамой идем по улицам, гравий шуршит от наших шагов, дома смотрят пустыми глазами: еще слишком рано. Спят все, кроме нас. Солнце только-только встало из-за леса и ощупывает поселок первыми прохладными лучами. Меня накрывает атмосфера раннего утра: робкий свет и свежие запахи. Равномерные шаги задают ритм, и в голове начинают крутиться слова. У меня так бывает, и, если я помогаю им складываться, получается стихотворение. Сложить стих не так сложно, – это как собирать пазл. Намного сложнее успеть его записать. Я мечтаю о том, чтобы можно было делать скриншоты мыслей в голове. Мои мысли слишком бестолковые: они теряются, пока проходят путь от мозга до кончиков пальцев. Я отвлекаюсь – и все, стих потерян. Мысли так и не капнули с пальцев на бумагу или экран.

Ночью я почти не спала, волновалась. Мы с мамой встали в пять утра, потому что сегодня я еду в Артек. Мое первое далекое путешествие. В свои пятнадцать лет я впервые полечу на самолете и увижу море. Когда я узнала, что поеду, моя жизнь изменилась. Я ждала этого дня, готовилась и много думала о том, как там будет и какой буду я. Я бы хотела там быть другой: смелее, ярче, красивее. Мне кажется, это мой шанс.

На главной площади, где меня должны забрать на школьном микроавтобусе и отвезти в Новосибирск, пока никого. Мама, кажется, тоже плохо спала. Я слышала ночью, как она шуршала в своей комнате. Мы стоим возле большой лужи, мама смотрит на мое отражение, не на меня, и говорит:

– Иногда я думаю, что лучшая часть любого путешествия – это предвкушение.

Мама никогда не говорит, что она чувствует, и что ее на самом деле беспокоит. У нее вообще проблемы с выражением эмоций, тем более по отношению ко мне. Я думаю, что она нарастила слишком крепкую скорлупу, чтобы защищаться от всего, что может ранить. Теперь ее любимые фразочки, вроде «сам не страдай и другим не давай» и ее привычка делать вид, что все хорошо, ранят меня. У меня не все хорошо. У меня все бывает очень плохо, просто ужасно. Но с мамой мы об этом не говорим.

Микроавтобус приехал. Школьный водитель дядя Вова, злой и невыспавшийся, курит в окно. Екатерина Максимовна, учитель литературы и завуч по воспитательной работе, вышла поздороваться. Возникает неловкий момент, когда все чего-то ждут. Прощаться тяжело. Я чувствую, что в горле появляется ком. У мамы спокойное лицо, но дрожат руки. Она всегда такая, когда отпускает меня куда-то. Бабушка, когда была жива, говорила, что однажды она отпустила так моего папу, а он не вернулся. Мне было четыре, когда мой отец пропал. Как-то раз, когда наша семья еще жила в Казахстане, он поехал в соседний город по делам, и с тех пор мы о нем ничего не знаем.

В автобусе я достаю из рюкзака блокнот, в который иногда все же попадают мои стихи. В блокноте – фотография, которую я знаю с детства: у нас не так много снимков отца. Я знаю каждый наизусть. На этом фото ему лет тринадцать, он стоит со своим отрядом на фоне огромного памятника, от которого в кадре только ноги.

Он тоже когда-то был в Артеке. Поэтому у меня ощущение, что все звезды для меня сошлись: я должна побывать там, где был он, и узнать о том, каким он был. За какие заслуги он попал в Артек? Что это была за смена? Какое время года? О своем отце я не знаю почти ничего, потому что любое воспоминание о нем делает маме больно. А мама не любит, когда ей больно, поэтому она нарастила свою скорлупу.

Я уверена, что мы с ним похожи. Не очень внешне, но я думаю, что мы похожи внутренне. Папа на фотографии улыбается, на его плече лежит чья-то рука, и смотрит он не в объектив, как все остальные, а в сторону. Куда? Я не знаю, но мне так хочется узнать. Я хочу встать на его место и увидеть, что было там, куда он смотрел. Почувствовать то же, что чувствовал он, и так немного прикоснуться к нему. Хотя бы так.

Екатерина Максимовна отрывается от телефона и поворачивается ко мне.

– Что читаешь на каникулах? – спрашивает без особого интереса.

С самого детства я читаю все, что попадется под руку: книги из нашего шкафа и газеты с прилавка в магазине, пока стою в очереди на кассу. Когда я была маленькая, мама читала мне вслух по вечерам. Это была наша традиция, – время, которое мама посвящала только мне.

– Вот закончила «Географ глобус пропил», – отвечаю я.

Екатерина Максимовна делает вид, что знает, о чем я, – неуверенно кивает. Она не знает, конечно. Современных писателей для нее не существует: они ведь еще не вошли в учебник. Она начинает рассказывать про книги, что читала в юности. «Джейн Эйр», «Унесенные ветром», – Екатерина Максимовна была такой романтичной. Сейчас она сидит в теплой не по сезону куртке и вельветовых скучных штанах и смотрит в окошко, на туманные поля. Меня всегда удивляет, как люди меняются с возрастом.

Я как-то прочитала в интернете: «не взрослей, это ловушка». Думаю, что возраст не делает тебя умнее или лучше, чаще всего только опытнее и хуже. Взрослые этого, конечно, не признают. Может, потому что им нравится ставить себя выше нас? Годы – отличное прикрытие для человека, у которого нет других достоинств.

В Новосибирском аэропорту я познакомилась с группой: еще пятнадцать человек, все разного возраста. Екатерина Максимовна уехала, сдав меня сопровождающей с документами. Там было очень светло, шумно и негде сесть. Я достала любимые наушники. Под музыку люди вокруг стали двигаться в такт, звуки аэропорта влились в музыкальную дорожку. Я представила картинку, как в клипе: все спешат в разные стороны, женщина в форме постукивает металлоискателем, а я посреди аэропорта начинаю петь и танцевать. Все оборачиваются и повторяют за мной…

Если бы только жизнь была похожа на мой плейлист.

Глава 2

Выше облаков

В самолет мы зашли толпой, билеты были у сопровождающей. Я представляла этот момент: как мы будем взлетать, я увижу удаляющуюся землю, – и в моем воображении я, разумеется, сидела у окна. Оказалось, у иллюминаторов мест было мало. Я, как всегда, не успела, не стала лезть вперед. Последнее место у окна заняла девочка с длинными волосами и ярким рюкзаком. На рюкзаке сверкала корона, а под ней надпись dance queen. Мне досталось место у прохода в другом ряду. Стало ужасно обидно. Я редко получаю то, чего хочу. И это мой первый полет на самолете!

Рядом со мной сидел парень из нашей группы. Я заметила аккуратный нос, светлые волосы и голубые глаза. В аэропорту он казался отстраненным и уставшим, как будто все это ему надоело, не успев начаться.

Когда самолет еще ехал по земле, сосед посмотрел на меня и, наверное, заметил, что у меня в глазах стоят слезы. Я ненавижу себя за это. Почему я не умею скрывать свои эмоции? Скорее всего, у меня на щеках еще и выступили красные пятна. Надо было отвернуться, спрятать свое лицо. Но теперь, когда он заметил, это было бы глупо.

Как полная дура, реву из-за места в самолете. Но это было не просто место. Это про меня, все мои неудачи, про то, как я веду себя с другими людьми.

Сосед склонился ко мне и тихо, чтобы никто не слышал, спросил:

– Ты летать боишься?

– Нет, – ответила я, не глядя на него. – Все хорошо.

– У меня мама боится летать. Пьет успокоительное перед самолетом.

– Думаю, люди на самом деле боятся не самолетов, а смерти, – неожиданно для себя самой выдала я. – Знаешь, мне бы хотелось жить так, чтобы ее не бояться. Ведь смерть – это неизбежно, это часть жизни, поэтому надо быть к ней готовым. Если всё время бояться конца, то как тогда быть счастливым?

Он посмотрел на меня очень внимательно.

– Знаешь, я недавно понял то же самое. Мой дедушка в конце очень боялся. Я смотрел на него и думал: хочу жить так, чтобы было не страшно умирать.

В его глазах появился интерес, он уже не выглядел уставшим.

Мы стали говорить обо всем: о жизни, смерти, о страхах. О самых важных вещах. Я рассказала ему о своем отце и о том, как мечтаю найти его следы в Артеке. Мне кажется, он все понял. У нас сразу возникло какое-то невероятное доверие. Мы говорили так, будто вокруг никого не было. Мы все время смотрели друг на друга и у нас обоих горели глаза.

Внутри было легко, пусто, и что-то тихо звенело, как натянутые струны.

Я сказала:

– Знаешь, что удивительно? Еще двести лет назад нашелся бы какой-нибудь король, который отдал бы полцарства за то, чтобы пролететь над облаками. А сейчас мы с тобой, обычные подростки из Сибири, смотрим на облака изнутри, как будто в этом нет ничего такого.

Принесли завтрак, хотя есть совершенно не хотелось. Хотелось, чтобы это никогда не кончалось, и мы летели вечно. Я все-таки взяла всю еду, какую дали. Она была забавно упакована. Понадкусывала все понемногу, просто чтобы попробовать. Вкуса почти не почувствовала.

Он сказал:

– Знаешь, а мы ведь еще не познакомились. Я не знаю, как тебя зовут.

Я поняла это уже давно. Молчала специально: ждала, пока он заметит. Я предложила:

– У меня идея. Давай познакомимся, если окажемся в одном отряде.

– Давай. Надеюсь, так и будет, – слегка улыбнувшись, согласился он.

У меня в голове ударник исполнил соло на барабанах: игра продолжится. Не то чтобы я очень верила в судьбу – скорее, хотела проверить, насколько ему интересно.

Пять часов промчались со сверхзвуковой скоростью, самолет сел в аэропорту Симферополя. Когда все толпились в проходе, мы стояли рядом. Все, о чем я могла думать, – наши руки были так близко, что почти соприкасались. Я решилась и выдохнула. Будто случайно, я качнулась и дотронулась до его руки. Он не показал вида, что заметил, но повернул свою руку так, чтобы она тоже коснулась моей. Меня будто ударило током.

Так вот что значит «между ними пробежала искра»!

Глава 3

По дороге в Артек

Вылетев в одиннадцать утра из Новосибирска, мы приземлились в Симферополе в одиннадцать пятьдесят. Мы прорезали крыльями самолета не только облака, но и время, сохранив себе почти пять часов жизни. Если эти первые часы моего артековского приключения были такими, то что будет дальше?

В аэропорту ждали синие автобусы с надписью «Артек». Они уже были наполовину заполнены другими делегациями, и мне досталось место рядом с кудрявой девчонкой в ярких кроссовках. Внимательно меня осмотрев, она сказала «Привет!» и стала смотреть в окно.

Мой знакомый сидел впереди, рядом с другим парнем из нашей сибирской группы. Я старалась не смотреть на него, чтобы не прожечь взглядом его затылок, но чувствовала, что мы держим друг друга в поле зрения. Он болтал с соседом.

За окном был пыльный Симферополь, потом зеленые холмы, потом начались они – горы! Я старалась запомнить эту необычную яркость зелени, огромные листья на деревьях, каких нет у нас в Сибири, эти мягкие пушистые формы. Всё тут было другое, новое и интересное.

Я успокоилась, спустилась на землю после полета в облаках и подумала, что нужно с кем-то поговорить. Пусть он услышит, что я тоже общаюсь с людьми, а не сижу, как бука.

Я собралась с силами – знакомиться всегда непросто – и спросила у кудрявой соседки, как ее зовут.

– Маша, – дружелюбно ответила она.

Я поинтересовалась, как она попала в Артек. Оказалось, что Маша фотографирует и одна из ее фотографий победила на всероссийском конкурсе. Она объяснила:

– Знаешь, мне нравится наблюдать за людьми. Они бывают такие разные и красивые. Вот ты, например. Если бы я тебя фотографировала, я бы попробовала поймать взгляд: мне нравится твой упрямый подбородок. Ты все время как будто запоминаешь все кругом, твои глаза впитывают. К тому же они зеленые, с желтыми прожилками. Это красиво.

Ее большие глаза смотрели на меня, как два объектива. В них отражался мелькающий свет за окном, деревья, тень от моей головы.

Мне никогда не говорили таких слов. Я считаю себя умной, сильной, ироничной, – но не красивой. Для красоты мне объективно чего-то не хватает: мои скучные русые волосы не растут длинными, подбородок выступает, как у Виктора Цоя, брови – слишком светлые. Вообще, внешность у меня проблемная.

Мама иногда окидывает меня критическим взглядом и спрашивает: «Дочь, в кого у тебя такие скулы? Уж не в прабабку ли? Она у нас татаркой была». Я молчу. Потом стою перед зеркалом и смотрю на свои скулы: они и правда довольно широкие.

Маша тоже спросила меня, как я попала в Артек. Я рассказала о моих скромных достижениях: олимпиады по истории и литературе, спортивные соревнования, Научное общество учащихся, благодаря которому я ездила на слет краеведов в Москву. Всего понемногу. Я старательно копила баллы и собирала портфолио, ведь у меня была цель. Мне нужно было попасть в Артек, чтобы доказать себе, что я похожа на папу. И побывать там, где был он.

Последнее я не сказала, просто упомянула, что очень хотела в Артек. Маша подняла брови с понимающим видом.

Деревья за ее головой постепенно исчезли, и я увидела море. Оно было огромным, во весь горизонт. Невероятного яркого цвета. Я впервые видела его и застыла, стараясь запомнить момент. Маша тоже смотрела в окно, не отрываясь.

Из прострации меня вывел смех. Его смех. Я услышала обрывки разговора про какого-то Гон Флада – видимо, они обсуждали рэп. Я такое не слушаю, но подумала, что надо будет попробовать. Мне хотелось быть с ним на одной волне.

За окном мелькнул большой экран, на котором появлялась и исчезала надпись «Артек». Автобус катил под горку вдоль каменного забора, за которым иногда виднелось море. Что-то внутри меня затрепетало: я знала, что Артек делится внутри на несколько лагерей, и мне стало страшно, что мы с ним окажемся в разных концах огромного детского центра. Наконец автобус остановился перед большими железными воротами. Рядом стоял указатель: «Лагерь Кипарисный».

Народ завозился и шумно посыпался из автобуса, а он остался сидеть на своем месте, чтобы дождаться меня. Из автобуса мы вышли по очереди: он, я и за мной Маша. Он помог достать мой чемодан. Всей толпой мы побрели вниз по асфальтовой дорожке, к высокому современному зданию.

Глава 4

Распределение

Внутри здания нас разделили: девочки пошли на медосмотр на второй этаж, мальчики остались на первом. Когда я вышла в большой зал с пакетом артековской формы, которую нам выдали после примерки, в зале происходило какое-то движение. Старшие дети собрались в одном месте, оттуда были слышны мужской и женский голоса. Парень в панаме смешно говорил:

– Витаю, малые! Кто тут хотел послушать знамениту актрису и режиссерку Кипарисного, Яну Олейник? Дивитися, обычно она не спускается до простых смертных.

Из-за него вышла девушка. Она была худая, вся какая-то тонкая, невысокого роста, с темными волосами, подстриженными в каре. Одета в черную длинную футболку поверх артековских шорт. Черты ее лица трудно было различить, потому что она носила темные очки. Девушка улыбнулась и взяла у парня из рук странную палку, обернутую материей, которая изображала микрофон. Она сказала неожиданно низким и сильным, как у джазовой певицы, голосом:

– Хэллоу, мои дорогие, добро пожаловать в Кипарисный!

После этого подошла к первому ряду и вывела за руку худого мальчика в очках.

– Если ты впервые в Артеке, ты должен знать, чем мы тут занимаемся и какие у нас профильные отряды, чтобы выбрать, кем ты будешь в эту смену.

Смотри: здесь есть моротряд, у них белая форма и тельняшки. Они вяжут узлы, выходят в море на шлюпках и готовятся к Морской битве. Изучают морское дело, семафор и такелаж. Если хочешь в море, тебе к ним. Они крутые ребята и немного фанатики.

Вот вожатые туротряда, в зеленом. Это туристы. У них ты будешь проходить полосы препятствий и ходить в походы. А еще узнаешь, что такое КТМ. Если тебе нравится борьба, романтика и тимбилдинг, тебе сюда.

Тут у нас медиа-отряд, в красном. Они делают новости, создают контент и участвуют во всем, что происходит в лагере. Хочешь рассказывать, креативить и делать картинку? Это для тех, кто любит быть в курсе.

Ну и, наконец, наш отряд. Мы любим черный цвет, потому что на его фоне лучше видно характер. Мы здесь создаем искусство. С нами ты поймешь, что такое творчество, перформанс, что такое… – тут она сделала паузу, а ее напарник вывел карандашами по столу барабанную дробь, – театр! Если нам повезет, в отряде соберутся нужные люди и мы вместе создадим шедевр. В прошлые смены у нас иногда получалось.

Теперь смотри, выбирай сердцем, у тебя есть только один шанс. Сереж, врубай музыку! Камера, экшн!

Мелодия была эпическая, как из голливудского трейлера.

Ведущая развернулась, отошла на несколько шагов, потом достала из кармана зажигалку и подожгла свою палку-микрофон. Оказалось, что это был факел. Она подняла его в правой руке. На стене, за спиной вожатой, был мурал: берег Артека под ярким солнцем. Солнечные лучи как раз оказались за ее головой. Это было похоже одновременно на статую свободы и на заставку Columbia Pictures. Впечатляющее зрелище. Эта девушка была как магнит, на нее смотрели все, даже охранник у выхода.

Трек сменился, и вожатые других профильных отрядов начали расходиться по сторонам. За ними потянулись те, кто хотел к ним на профиль. Я осталась стоять посреди зала.

Туротряд, морской, медиа или театр? Мне хотелось везде. Выйти на лодке или корабле далеко в море, научиться грести, носить красивую форму с якорями. Туротряд тоже, наверное, классный: команда, походы, костер и песни под гитару… В медиа я бы тоже пошла – у меня определенно получается складывать слова в предложения. Я огляделась в поисках какого-то знака и увидела, что он стоит рядом с вожатыми моротряда.

Я уже было повернулась в его сторону, когда рядом прозвучал низкий голос:

– Как тебя зовут? – спросила Яна, девушка с факелом. Правда, факела у нее уже не было.

– Света, – ответила я.

– Свет, скажи, что ты хочешь найти в Артеке?

Сначала я подумала об отце. Но это было никак не связано с профильными отрядами. Потом я подумала о себе и поняла, что больше всего хочу найти свой талант.

Она сняла панаму с головы своего напарника, Сережи, и надела ее на меня:

– Тогда помоги распределяющей шляпе. На какой из четырех факультетов ты действительно хочешь?

Вокруг нас стояло еще человек пять, рядом с другими вожатыми народу было куда больше. Только тут я заметила, что за мной стоит кудрявая Маша, девочка из автобуса. Я взглянула в сторону своего краша, вспомнила наш разговор в самолете: что мы познакомимся, если окажемся в одном отряде, – меня разрывало на части. Это выбор, который определит всю мою смену в Артеке.

Я осталась.

Так я оказалась в театральном отряде Яны и Сережи.

Глава 5

Вторая дача

Наш отряд поселили на Вторую дачу.

Вожатый Сережа по пути туда показывал нам достопримечательности Кипарисного:

– Вон там бачите густые заросли олеандра? Кстати, вин ядовит и дуже опасен. Советские садовники таки славились своим креативом: посадить олеандр в детском лагере – чудна идея.

Он бодро шагал дальше.

– Лестница из отличной породы камня, называется габбро-диабаз. Камень красивый, серый. Название тоже замечательное. Море, – он широко повел рукой в сторону сине-бирюзовой дали, которая виднелась из-за деревьев, – Черное. Кто придумывал названия морям – интересные были люди. Заметьте, есть такие моря как Черное, Красное, Белое и Желтое. Ни одного синего или голубого. Це гарно!

Потом Сережа подмигнул:

– Весь лагерь стоит на высоком берегу, подниматься и спускаться придется много. К концу смены будете в форме, как раз для фоток в соцсетях.

Мы вышли к стройному зданию светлого бежевого цвета.

– Когда-то, до революции, тут стояв летний дом известного дохтора, – торжественно объявил Сережа, когда мы с чемоданами подкатились ко входу. – Это новое здание, его по традиции зовут «Второй дачей», в честь той самой дачи. Смотрите мне, не болейте, а то дух того дохтора придет и вылечит…

Как мы потом поняли, в таком стиле Сережа разговаривал всегда. Он будто немного искрился: загорелый, с широкой улыбкой, в большой артековской панаме. Наш вожатый являлся перед нами, словно стендапер выходил на сцену. Это была мгновенная симпатия. Я люблю таких веселых и открытых людей, потому что сама не такая. Я начинаю шутить и раскрываюсь только в компании друзей.

После ужина нас развели по комнатам. Мы с Машей, конечно, заселились в одну. В отряде был недобор, заезд продолжался, поэтому спальни пока были заполнены только наполовину.

Мы сидели на кровати и болтали. Я спросила у Маши, почему она выбрала театральный отряд, ведь она хорошо фотографирует и ей подошел бы отряд медиа.

– Во-первых, – сказала она, – у меня ужасный страх сцены, а когда чего-то боишься, то нужно окунуться в это с головой. Во-вторых, мне понравились люди в этом отряде, и я кое с кем уже успела познакомиться в дороге. А разве хорошая компания – не самое классное в любом деле?

Маша – такой человек, о котором сразу понятно, что она своя. Поэтому я рассказала ей о своих сомнениях:

– Я тоже кое с кем познакомилась в самолете. Но он выбрал моротряд, а я выбрала театр. Что, если я ошиблась? Вдруг я буду жалеть об этом всю смену… Как думаешь?

После коротких раздумий она ответила:

– Из меня такой себе советчик во всем, что касается парней. Но знаешь, вы все-таки попали в один лагерь. Если он захочет, у него будет тысяча возможностей пообщаться с тобой. Как и у тебя.

В коридоре раздался громкий смех и голоса. Дверь открылась, и вошла девочка из самолета, Dance queen.

– Привет, – безапелляционным тоном заявила она. – Я Лера. Перешла в ваш отряд.

Я выразительно посмотрела на Машу: та безмятежно улыбалась, глядя на новенькую. В дверях стоял Сережа: видимо, это он ее привел. Лера прошлась по нашей комнате, в которой было шесть кроватей, и обернулась к Сереже:

– Извини, ты вроде бы говорил, что есть еще одна комната для девочек? – После чего они оба вышли.

Мы с Машей многозначительно переглянулись.

Несмотря на усталость, я долго не могла заснуть. У меня так бывает: голова крутит мысли, как стиральная машинка. Маша уже давно сопела, а я таращилась на полоски света из окна, прокручивая в голове моменты сегодняшнего невероятного дня и вспоминая детали нашего разговора в самолете. Найдет ли он меня? Когда я узнаю его имя?

Наконец, я достала наушники: обычно помогает, когда я волнуюсь. Включила любимый альбом и не заметила, как заснула.

Глава 6

Знакомство с отрядом

На следующий день людей в отряде прибавилось, теперь нас было больше двадцати.

После обеда вожатые повели нас к Пушкинской террасе. Оказалось, что это – смотровая площадка, на краю которой стоит слегка разрушенная белая колоннада. Сережа рассказал, что Пушкин, когда жил в Гурзуфе, любил ездить верхом вдоль этого берега.

Лера делала селфи, поправляя длинные волосы; один худой парень из новеньких, который носил на руках яркие браслеты, стал ее передразнивать. Я не могла скрыть улыбку. Потом Яна позвала всех и предложила сесть поблизости, прямо на газон.

– Ну что, господа театралы, – сказала она, – давайте знакомиться. Меня зовут Яна Олейник, я учусь на режиссера, а летом приезжаю сюда вожатой. Кстати, эти два занятия отлично сочетаются: в Артеке, как и в моей профессии, я руковожу людьми так, чтобы из нашего взаимодействия рождалось творчество. Вы – мой пластилин, и я буду из вас лепить. А чтобы вы в процессе ничего не заподозрили, у меня есть секретное оружие по имени Сережа: он будет вас развлекать и отвлекать.

Сережа промямлил:

– Дякую.

– А теперь начнем знакомиться по-актерски, – продолжила Яна. – Вы будете по очереди выходить на «сцену» и показывать, без слов, как вас зовут. Как в игре Крокодил. Можно без фамилии. Или, если у вас «говорящая» фамилия, то можно с ней.

Заметив наши округлившиеся глаза, она добавила:

– Знаю, знаю… Но смена слишком короткая для того, чтобы создать шедевр, так что пора разминаться. Сережа начнет.

Сережа с готовностью вышел перед нами и изобразил, как он надевает сережки. Конечно, он не ограничился только серьгами, а перевоплотился в кокетливую особу перед зеркалом, потряхивая воображаемыми кудрями и стреляя глазами. Все смеялись. За ним был тот парень с браслетами, который передразнивал Леру. Он показал, как выходит на сцену, поправляет галстук, жмурится от софитов и пожимает воображаемую руку. Мы быстро угадали, что он показывал Урганта, – значит, его звали Ваня. Он был страшно доволен: ему явно нравилось быть в центре внимания.