Невесты общего пользования

– А вот взяла бы и сказала им, – зло процедил Чуб, глядя в потолок.

– Нет, я не могу, – тихо прошелестела она с видом безвинного человека, которого представители чуждого закона после долгого преследования наконец загнали в угол для жестокой расправы.

– Почему же не можешь? – настроил он глаза под преувеличенно-непонимающим углом в её сторону.

– Неудобно мне рассказывать им о таком.

– Подумаешь, неудобно! Вот рассказала бы один раз, пусть и неудобно было б, – зато меня больше не доставали бы с этой дитячьей проблемой. Надоело, блин!

– Ну хорошо, если ты так хочешь, я скажу им, – потупилась Мария. – Только боюсь, тогда мама твоя… наша… станет хуже ко мне относиться.

Чуб поразмыслил с четверть минуты. И дал задний ход:

– Ладно, не говори. В самом деле, ещё неизвестно, каким боком обернётся это признание. Может, станут бухтеть шибче прежнего… Нет, ну до чего же приставучие: «семья без детей – не семья», «ребёнок – это радость в доме»… Осточертела их шарманка! Думаешь, если бы ты оказалась способной рожать, то я прям-таки сразу дитём захотел обзавестись? Ага, шиш с маслом! На хрена мне оно сдалось? А если бы родился какой-нибудь урод? Или хворый на весь организм? Сейчас, говорят, такое часто случается из-за экологии. И что тогда делать с неполноценным ребятёнком? Это ведь ещё хуже, чем без детей, верно?

– Верно. Живут люди без детей – и ничего. Я знаю много таких семей. Любят и уважают друг друга.

– Вот именно. У меня тоже куча женатых знакомых, которых бездетная жизнь не парит вообще. У дядьки Гриши – он через три двора отсюда живёт, вниз по улице, – случай был: полюбовница залетела, так он потребовал аборта. Хотя сам сколь раз говорил мужикам, что его жинка не может рожать, потому что хворая по женской части.

– Ага, ещё неизвестно, как лучше. Вон, у меня соседка шестидесятилетняя – я как-то раз спросила: «Тёть Поля, не переживаете из-за того, что детей у вас нет?» Куда там! «В молодости, – говорит, – переживала. Боялась, что муж живёт со мной из жалости, а сам хочет ребёнка. Предлагала ему погулять на стороне, чтобы какая-нибудь краля родила ему малыша. Но муж, слава богу, отказывался… А сейчас, наоборот, страшно довольна своей бездетностью: нервы никто не мотает, живу в свое удовольствие».

– Насчёт погулять на стороне – это она молодец, – оживился Чуб. – Правильная тётка, завидую её супружнику!

– На себя примеряешь? – ткнула его кулаком в бок Мария. – Кобель!

– Нет, ну я же просто так, я ведь шуткую, – скривившись в игривой улыбке, Чуб обхватил жену правой рукой за талию и, потянув к себе, повалил её на кровать. Мария немного поёрзала, принимая удобное положение и, притулившись щекой к его плечу, продолжала:

– А ещё тёть Поля рассказывала: «Есть у меня два брата, один сейчас живёт в Краснодаре, а другой в Ростове. У каждого – по взрослой дочери. Недавно приезжали оба брата в гости. Спрашиваю у одного: «Как там твоя Алёнка?» Он в ответ: «Алёнка за год два раза позвонила, один раз забежала зимой – замёрзла сильно. Так что почти ничего не знаю о ней…» Спрашиваю у второго брата: «А у твоей Оксанки как дела?» Он хмурится и досадливо рукой машет: «Хреноватые дела у Оксанки. Расписалась со старым уродом, который старше меня на несколько лет. Урод этот вместе с Оксанкой просадил в казино три миллиона рублей – а деньги, между прочим, брали в кредит в банке, квартиру собирались покупать. Теперь банк из них деньги пытается вытрясти, а они прячутся от вышибал по друзьям и знакомым»… Вот и расти после этого детей. Чем таких – лучше вообще никаких не иметь.

– Да уж, многие старики видят своих взрослых детей, которые разъехались по другим городам, раз в два-три года, когда те приезжают просить деньги.

– Так и есть. Мой дядя Игорь – брат отца – видится со своими сыновьями не чаще, чем раз в год. Иногда, правда, разговаривает с ними по телефону. Дядя разведённый, и его первая жена, тётя Вера, уехала с сыновьями в Волгоград, когда они были ещё маленькими… Потом дядя Игорь женился на женщине с тремя детьми – от двух бывших мужей. И эти дети называют его папой. Вот как бывает!

– Чужих детей кормить тоже радости маловато.

– Дядя Игорь хорошо зарабатывает.

– Да сколько б ни зарабатывал – всё равно обидно… Вообще, мне это непонятно, хоть убей: почему у баб вечно мысли крутятся вокруг детского вопроса?

– Не знаю, Коль. Наверное, инстинкт материнский. Так уж природой устроено. И потом, если есть любимый человек, то от него хочется иметь ребёнка – интересно же поглядеть, какой он получится. Ну, мне-то и гадать нечего, я о таком стараюсь не задумываться.

– А если б могла родить – тогда задумывалась бы?

– Само собой. Чем я хуже других? Я ведь тоже женщина.

– И родила бы?

– А то как же. Нет, не сразу, конечно. Но потом, лет через несколько, наверное, решилась бы родить, чем я хуже других…

– Вот это фокус! Прямо сюрприз! А я-то думал, что тебе, как и мне, заводить ляльку неохота!

– Да я вообще так вопрос не устанавливаю: охота или неохота. Говорю же: просто стараюсь не задумываться об этом… А знаешь, Коля, всё-таки у нас с тобой есть выход.

– Это какой же?

– Мы можем усыновить ребёночка. Не сейчас, попозже: покрепче на ноги встанем – и усыновим, а?

– Ты что – дура? Я и своих-то не хочу, а тут – усыновлять. Сказанула!

– Зачем же сразу обзываться? Это сейчас ты не хочешь. И я пока не хочу, нам ведь с тобой некуда торопиться. Поживём ещё в своё удовольствие. А когда поднакопим денег да войдём в пожилой возраст, тогда и желание у тебя может появиться. И у меня тоже. Вот на этот случай я и говорю, что можем усыновить. Или удочерить.

– Не хочу даже слышать об этом. Никогда у меня не появится такого желания.

– Разве ты наперёд можешь знать?

– Ещё как могу!

– Но почему? Откуда ты можешь представлять свои желания в будущем? Между прочим, говорят, в детском доме очень несладкая жизнь…

– Ха, несладкая! Да если хочешь знать, я в детстве иногда хотел, чтобы меня сдали в детдом.

– Правда? Странно. А я бы на такое ни за что не согласилась. Ты, наверное, не понимал: это же – навсегда расстаться с родителями…

– Так ото ж: я и хотел с ними навсегда расплеваться. Иной раз, когда батя меня отлупцует ремнём, спрячусь в сарае и мечтаю: вот бы сейчас хату подпалить, а дверь подпереть лопатой или бревном каким. Если б предки мои вместе с хатой сгорели – меня тогда точно отправили бы в детдом.

– Бе-е-едненький… – участливо растянула она слабозначительное для Чуба слово, точно подхватив первое, подвернувшееся ей на язык. Потом взъерошила волосы у него на голове, как это делают маленьким ребятишкам, желая продемонстрировать им своё расположение. И присовокупила по-женски незлободушно:

– Но ты не подпалил, молодец!

– А чего подпаливать задарма? – скривил губы Чуб. – Я, хоть и маловатый был возрастом, но соображал: батя всё равно оконное стекло вышибет, не останется сидеть в горящей хате. Так что никакого смысла, бесполезно было дёргаться.

Мария помолчала немного, переваривая услышанное. После чего махнула рукой и проговорила с философским ветром в голосе:

– А может, и правильно люди говорят: если не дал бог детей, значит, уберегает от чего-то… Знаю я одну женщину, она раньше вместе с моей мамой работала. Ей сейчас, наверное, лет пятьдесят… Была она когда-то замужем за военным, и с молодости – ну никак у них с детьми не получалось. Врачи сказали: бесплодие. Уж она лечилась везде, где только можно было – ничто не помогало. Потом обратилась эта женщина к одной знахарке… И забеременела! А через несколько месяцев её мужа отправили воевать в горячую точку, не помню уж точно куда, и там он погиб… У неё на нервной почве – срыв беременности, представляешь? Вот как оно: если уж не дано было несчастной женщине иметь деток, то и не получилось… Так что – может, бог меня уберегает от ребёнка… или ребёнка моего – от меня. Не знаю, стала бы я хорошей матерью или нет… Да чего теперь гадать.

– Правильно, нечего гадать. Из меня тоже хороший отец не получился бы. И на фига эти фантазии? Ну не может быть у нас детей – и ладно, и слава богу… А эти старые калоши заладили: насле-е-едника им подавай! На старости лет ста-а-акан воды некому будет поднести-и-и! Хрень какая-то!

– Насчёт стакана – и вправду! Смешно! Рожать, чтобы было кому потом стакан воды подать? Тоже мне, проблема.

– Может, и пить не очень будет хотеться. А если что – я уж как-нибудь сам дошкандыбаю до крана… Или ты мне подашь… пивка холодненького.

С этими словами Чуб, посмеиваясь, привлёк жену к себе. Вдохнув запах её волос, ощутил внезапный прилив желания. И принялся стаскивать с Марии халат и всё остальное.

Глава седьмая

– Скажу прямо: я – человек, любящий поговорить с человеком, который любит поговорить.

(Художественный фильм

«МАЛЬТИЙСКИЙ СОКОЛ»).

– Кто не работает, тот понарошку. А кто работает понарошку, тот всё равно понарошку.

(Мультипликационный фильм «ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДОМОВЁНКА КУЗИ»)

На консервном заводе работать было бы тягомотно, если б не женщины. С ними оказалось интересно. Особенно после того как вместо некрасивой Веры на сортировку поставили симпатичную двадцатилетнюю разведёнку Светлану. Была она голубоглазая, очень заводная и компанейская – без конца бросала конвейер и бегала к Чубу, чтобы покурить вместе. Да и с Оксаной он подружился. Вскоре они втроём болтали о чём угодно, даже о самых интимных вопросах. Девчата частенько подкалывали Чуба по мужской линии, однако он всерьёз их заигрывания не воспринимал, хотя всё равно женское внимание поднимало его оценку в собственных глазах. «Очень хорошо, что мне в напарницы достались молодые и свойские бабёшки, – думал он. – На их месте ведь могли оказаться и мегеры престарелые, тогда б я здесь помирал от скуки. А со Светкой и Оксаной каждая рабочая смена проходит безнапряжно, не со всякими так легко совместиться в одну струю».

Иногда от нечего делать они втроём принимались обсуждать не только личные, но и более отстранённые темы – например, телевизионные передачи или скандальные новости из жизни знаменитостей.

– Завидую я бездельникам, которые каждый день выцветаются по телеку, – сказала однажды Светлана. – Такие деньжищи лопатой гребут и ещё жалуются: то им не так и это не эдак… Вот погребли бы, как наш Коля, целую смену яблоки в холодной воде – тогда бы я посмотрела на них!

– Ну, деньги всё-таки не самое главное для человека, – отозвалась Оксана.

– А что же тогда? – удивилась Светлана.

– Нет, совсем без денег тоже, конечно, не проживёшь, – немного помедлила Оксана, собираясь с ответом. – Но я считаю, что есть вещи и поважнее: здоровье детей, близких… И своё собственное, конечно. А денег никогда много не бывает, не в них счастье.

– Ну да! Если дети здоровые, но ходят в порванных колготках и штопаных кофточках – разве это счастье? – не согласилась Светлана. – Я считаю так: даже если, не дай бог, в семье случается беда – ну, допустим, болезнь тяжёлая или ещё какой несчастный случай, – то с деньгами решить все вопросы намного легче. А если у тебя в кошельке пусто, тогда и мелкие трудности могут показаться величиной с гору. Рай в шалаше – он продолжается очень недолго… Вот считала бы ты себя счастливой, если б тебе реально было нечего надеть? Или не на что купить себе еды?

– Счастье не в деньгах, а в их количестве! – бодрым тоном вставил Чуб ни к чему не обязывавшую реплику.

– Ну хорошо, а как же любовь? – не желала сдаваться Оксана. – Уж её-то ни за какие деньги не купишь.

– Не купишь, но с ними всё равно проще, как ни крути, – безапелляционно заявила Светлана. – А когда в семье куча бытовых проблем, и ты пашешь, как лошадь, чтобы иметь хоть какой-то материальный достаток, – тут любые чувства способны зачахнуть. Да и здоровье, имея денежки, гораздо проще поддерживать в нормальном состоянии, и времени свободного имеешь побольше. А без здоровья и свободного времени – уже не до любви, разве не так?

– Может, в чём-то ты и права, – грустно проговорила Оксана, – однако душевное спокойствие – это все-таки не только деньги. Иначе богатые на жизнь не жаловались бы… Знаешь, это как болезнь: у богатых желания растут, всё им кажется мало… Вот у меня бывшая одноклассница есть – мы с ней, когда встречаемся, тоже спорим… У неё квартира в центре станицы трёхкомнатная, у мужа домина трёхэтажный, у обоих по иномарке, каждый год ездят отдыхать за границу – но всё остальное время, кроме этих поездок, оба вкалывают, как ненормальные, бизнес бросить не могут. Она такой жизнью недовольна, говорит: «Никакого продыху нет, приползаешь домой, как выжатая мочалка, даже на секс сил не остаётся, плюхаешься в постель – и спать»… Я её понять не могу: «Ну чего тебе не хватает? – спрашиваю. – Посмотри вокруг – ведь большинство людей живёт в сто раз хуже! Можно ведь иногда и передохнуть, пожить в своё удовольствие». А она считает, что так рассуждать могут только дуры блаженные и твёрдо уверена, что нужно зарабатывать ещё и ещё. Хочет застраховаться от кризиса, от старости, от бандитов, чёрт те знает от каких ещё неожиданностей…

– Да уж, если после работы остаётся время только на сон, то никакого богатства не захочешь, – усмехнулась Светлана. – Это удовольствие даже нищим доступно. Спи себе бесплатно. Наслаждайся – не хочу. Ну, это ты берёшь крайний случай, это действительно болезнь. А удовольствий себе можно придумать вагон и маленькую тележку. Вчера как раз была по телевизору передача про жён олигархов, которые живут на Рублевке – так они, блин, чуть не каждый день покупают новые наряды, устраивают приёмы… или могут, там, поехать мужской стриптиз посмотреть… А что, прикольно!

– Нет, мне мужской стриптиз смотреть было бы неинтересно, – поморщилась Оксана. – Подумаешь, раздеваются под музыку. Что я, парней голых не видела, что ли? Это для малолетних девчонок, им такое в диковинку.

– Хе, спасибо за комплимент, напарница – приравняла меня к малолеткам! А мне всё равно интересно: у стриптизёров, наверное, тела красивые, мускулистые…

– А хоть и посмотрела бы ты стриптиз – так что? Разве в этом счастье?

– Так ведь развлечения можно придумывать бесконечно. Сегодня стриптиз, а завтра ещё что-нибудь.

– Всё равно одних развлечений маловато для полного счастья, – покачала головой Оксана.

– Пусть маловато, но чего тут рассуждать, если мы даже этого не видим, с нашими-то зарплатами. Всех развлечений – телевизор да самогонка. А вообще, я вот какую вывела для себя формулу счастливой жизни, – с этими словами Светлана, полуприкрыв глаза, принялась загибать пальцы:

– Здоровье – это раз… Деньги – это два… Ну и, конечно, любовь – это три. Только и всего! Не знаю кому как, а мне вполне достаточно для полного счастья.

– Насчёт счастья помню одну историю, которую мне рассказывала бабушка. Во время голода дети в школе завели разговор, что бы было, если б случилось чудо, и каждому в руки упала булка хлеба. Вывод был у детей такой, что больше ничего и не надо, это казалось им пределом мечтаний. Но учитель, который слушал их разговор, сказал: «Человеку никогда не бывает достаточно. Дали хлеба – захочется намазать маслом. Намазали маслом – а почему бы и сахарком не посыпать сверху…» Я и сама такая: сегодня кажется, что мне денег нужно лишь столько, чтобы жить спокойно и ни в чём не нуждаться – а завтра, наверное, захочется ещё чего-нибудь… Вот люблю, например, себе шмотки покупать, у меня в магазинах всегда повышается настроение.

– Так это, Оксанка, у нас, женщин, наверное, у всех одинаково. Я тоже ужас, какая тряпичница. Хотя у меня вообще настроение повышается, когда появляются лишние деньги. Люблю транжирить!

– Чего же тут хорошего, Света? Если б ещё была возможность – тогда другое дело. А так – иной раз из старья приходится себе перешивать. Ох, как надоела эта нищета!

– Вот то ж… Нельзя, конечно, мерить всё одними деньгами, но они так облегчают жизнь… Если только они у тебя есть.

Оксана кивнула. И со вздохом заметила:

– Вся беда в том, что их вечно кот наплакал… А знаешь, есть такая пословица: счастлив не тот, у кого много есть – счастлив тот, кому хватает… Отшельники ведь тоже, наверное, по-своему счастливы. И монахи там всякие…

– Тогда самыми счастливыми по жизни должны быть алкаши, – вставил Чуб. – Бухарику меньше всех надо: купил бутылку – и радуется!

– Нашёл с кем нас сравнить – с алкашами, – Светлана погрозила ему кулачком. – А что делать тем, у кого есть другие желания, кроме бутылки? Нет, голубчики, лично я так считаю: раз уж деньги – обязательная часть нашей жизни, надо сделать так, чтобы их всем хватало. Как солнечного света, как воздуха, которым мы дышим.

– Тю! – воскликнул Чуб, которому подобное сравнение никогда бы не смогло прийти в голову. – И сколько же тебе надо – чтобы хватало? Если конкретно?

– Мно-о-ого, – мечтательно протянула Светлана. – Но вообще-то, если б мне сегодня раза в два увеличили зарплату, то я уже была бы счастлива.

– Ишь размечталась: раза в два! – не замедлила откликнуться Оксана. – По мне, так хотя бы в полтора раза увеличили – и то я была б счастлива.

– Да и в полтора раза тоже ничего, – согласилась Светлана. – Правда, я, наверное, ненадолго успокоилась бы, пока не привыкла. А потом захотелось бы ещё побольше…

И они все втроём рассмеялись.

Так – за болтовнёй со словоохотливыми напарницами – и пролетали рабочие смены Чуба на консервном заводе. Подобно плавным птицам, неприметно проскальзывавшим за горизонт каждого нового вчерашнего дня. Такое положение вполне устраивало всех, не только Чуба.

С тем, что женщины – народ болтливый, Чуб был согласен; однако эту черту слабого пола он не считал отрицательной. Ему нравилось слушать о чужой жизни. Светка и Оксана нескончаемо тараторили, точно сороки на солнечной луговине: рассказывали Чубу разные разности о себе, ничего не стесняясь, словно он был не мужиком, а ещё одной их подружкой. Слова порхали на губах Светки и Оксаны, легко и непринуждённо разлетаясь в стороны, и Чуба это ни к чему не обязывало. И получалось совсем не утомительно, а даже любопытно вникать в чужое миропонимание, и самому посильно участвовать в разговорах, особенно в ночные смены, когда всё начальство, кроме мастера, отсутствовало, и никто не мешал. Понятное дело, больше всего девчат занимали любовные переживания, о которых они, соответственно, и трепались без умолку – то с видом преувеличенной стыдливости хихикая, то делая туманные глаза или даже пуская отдельные слёзы от болезненных воспоминаний.

После месяца совместной работы Чуб знал о них, вероятно, больше, чем их собственные родственники; он уже мог ясно представить себе всю приватную биографию Оксаны и Светки.

…У Оксаны первые опыты на личном фронте складывались неудачно. Началось с того, что однажды она пошла в гости к школьной подруге, имевшей отцом полного пьяндалыгу; а у того как раз находилась в гостях компания его дружков. Девочки сидели в одной комнате, а эта пьянь справляла застолье в другой. И отец вдруг позвал к себе подружку Оксаны. Она ушла. И вскоре из той комнаты послышались крики: подруга звала на помощь. Оксана побежала узнать, что случилось. Но пьяные мужики, вышедшие навстречу, её туда не пустили, а схватили и потащили по направлению к дивану, расстёгивая брюки.

Их было четверо, этих алкашей. Они до того допились, что на следующий день ничего не помнили… Мать подруги, когда обо всём узнала, своего мужа-пьяницу выгнала из дому. Но Оксане от этого было не легче.

Дома она ничего не сказала, потому что родители у неё приличные люди и дочку свою любят, они бы такого не перенесли. Однако сама она ещё долго переживала из-за того, что её сделали женщиной четверо случайных алконавтов; она, конечно, мечтала, что это произойдёт совсем не так…

Было Оксане тогда шестнадцать лет. Она решила, что надо поскорее выходить замуж, раз уж такое случилось, и стала встречаться с парнем, который был на шесть лет старше неё. Он служил в полиции. Само собой, блюсти девственность уже необходимость отпала, поэтому всё у них было по-взрослому, только не в постели, поскольку оба не имели собственного жилья: секс у них изредка случался в служебной машине того парня; он договаривался с друзьями, с которыми заступал на смену, и мужики на короткое время оставляли влюблённую парочку наедине в стареньком «УАЗике». Но и тут на её голову свалилось новое несчастье. Молодой полицейский как-то раз вздумал похвастаться и, в шутку приставив пистолет к виску, нажал на курок. А оружие почему-то было снято с предохранителя. Произошёл выстрел, и бедняге снесло полчерепа. Прямо на глазах у Оксаны, в том самом «УАЗике».

После этого она окончательно стала считать себя невезучей. Несколько раз пробовала начать встречаться с парнями, но всё как-то быстро обламывалось, даже до постели не доходило.

А с замужеством у неё вышла совсем неожиданная история. По соседству с ней жил пацан, старше неё на год, звали его Олегом. Они с детства терпеть не могли друг друга. Олег вечно колотил её, издевался, унижал. В общем, полный негатив. После школы Олега забрали в армию, но Оксана этого не знала – исчез с глаз, да и ладно… Прошло некоторое время. Однажды поздно вечером она возвращалась с вечеринки и встретила Олега, пьяного; он как раз недавно дембельнулся и был голоден насчёт женщин. Олег, как встарь, поколотил её, а потом затащил в кусты и изнасиловал… Оксана сначала хотела заявить в полицию, но быстро передумала: кому охота приобретать дурную славу на всю станицу… А потом она поняла, что залетела. Пришлось рассказать обо всём родителям. Отец с матерью в ярости побежали разбираться к предкам Олега – а те, чтобы спасти сына от суда, предложили сыграть свадьбу. Олегу тоже некуда было деваться, и он согласился.

Оксана сама не знает, почему она не протестовала, когда всё за неё решили родители. Ведь могла сказать твёрдое «нет» – и никто не сумел бы принудить её к браку. Но она не сказала. Наверное, потому что очень хотела ребёнка, а как же ему расти без отца… Короче говоря, расписали их в ЗАГСе, и стала она жить с Олегом. В положенный срок у них родилась дочь. И тут всё изменилось. Олег оказался заботливым отцом, он теперь в ребёнке души не чает. Оксана тоже ощутила, что в ней проснулось какое-то доброе чувство к мужу. Мало-помалу отношения между супругами наладились. Сейчас у них нормальная семья. Оксана считает, что после всех неудач в личном плане ей наконец повезло: муж её любит, да и не пьяница, и зарабатывает хорошо. Она довольна.

Чуб видел её супруга: тот, как правило, приходил встречать Оксану после вечерних смен. Часто с ним была дочка, девочка лет четырёх… При встречах он целовал жену, и они уходили втроём, держась за руки… В общем, обычный на вид семейный мужик.

…У Светланы складывалось по-иному. Она сызмальства была бойкой – не хуже, чем ныне, а то и побойчее. Парни ей прохода не давали. Внешность располагала, Чуб согласен: пышные светлые волосы, волнами спадавшие на плечи (на работе она прихватывала их белой косынкой), огромные миндалевые глаза голубого цвета, тоненькая фигурка, красивые длинные пальцы (сейчас она красила ногти красным лаком, а в темноте они вообще казались чёрными). С такой любой был бы не против…

Она не ставила себе особых запретов на любовной дорожке. Встречалась с парнями, ходила в бар, на танцульки. Иногда, если хотелось, соглашалась пойти с кем-нибудь домой или, например, поехать на дачу. Но чрезмерного распутства для себя не держала в виду – это текло как бы между делом, а основной её целью всё же было выйти замуж. Потому что, в отличие от Оксаны, Светка имела предков довольно сволочных, не обходившихся без выпивки, как у многих. Что отец, что мать – оба нередко дубасили её почём зря. Да и насчёт замужества не оставалось без намёков с их стороны: дескать, скорей бы она выскочила за кого-нибудь и свалила из дома, обуза такая-разэтакая!

Но недаром говорят, что любовь зла, и когда приспело время Светке влюбиться, то её объектом оказался мужчина намного старше неё, женатый и имевший двоих детей-подростков, сына и дочь. Единственный плюс – деньги у него водились, так что он не замедлил снять квартиру, в которой они и получили на целых полгода общую постель. Мужиком этим Светка до сих пор не перестала восхищаться. У него под кожу мужского органа был вставлен большой металлический шарик. Светка раньше о таких вещах слыхала от подруг, но думала, что все эти шарики – настоящая глупость и не имеют никакого положительного значения при занятиях сексом. Однако, попробовав, поняла, что это для женщины – особенное удовольствие… Хотя, может, ей просто само собою нравилось абсолютно всё, что было в любимом человеке. К тому же мужчина тот, по словам Светки, был неутомимым и малостеснительным – и за тот период, пока они тайком встречались в своём любовном гнёздышке, научил её, прежде неопытную, многим постельным тонкостям и разным прибамбасам.