Нэнси Дрю. Проклятие

Миколь Остоу

Нэнси Дрю. Проклятие

В книге действуют персонажи, придуманные Кэролайн Кин и создателями телесериала «Нэнси Дрю»: Ногой Ландау, Стефани Сэвадж и Джошем Шварцем.

Micol Ostow

NANCY DREW

THE CURSE

Nancy Drew TM & © 2020 by CBS Studios, Inc

Text by Micol Ostow

Jacket illustration by Martin Ansin

Jacket designed by Sarah Creech

В оформлении макета использованы материалы по лицензии ©shutterstock.com

© А. Самарина, перевод на русский язык, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Пролог

Я – человек, привыкший ставить под сомнение любые «истины».

Да, я и впрямь верю в миф об американской готике: в ироничное очарование маленьких городишек, в то, что гордость за свой родной город – это не что иное, как страх, облачившийся в парадные одежды. Думаю, и Норман Роквелл, и Грант Вуд ни за что не упустили бы возможности зарисовать идиллические виды моего родного города под названием Хорсшу-Бэй. Но что открылось бы их взору, если бы они пригляделись к этому прибрежному раю повнимательнее?

Сорвите блестящую обертку с любого из уютных американских городков – и вы непременно обнаружите черную, гниющую сердцевину, таящуюся внутри.

Я живу в Хорсшу-Бэе с самого рождения. И его традиции и ритуалы впитались в меня, стали неотъемлемой моей частью, точно отпечатки пальцев или спираль ДНК.

И все же я люблю этот город со всеми его тайнами. Люблю его за яркую неповторимость, люблю все до единой яркие краски, которыми он сияет, все его причуды и детали. Например, пышное празднование городских Именин, неизбежное, как летнее равноденствие, неизбывное, как прибавление светового дня по весне. День прославления наших корней и общей истории.

В самом деле. Что может быть радостнее и веселее?

В моей памяти этот праздник пропитан холодным лимонадом, свежим весенним ветерком и солнцем, а пахнет последним вечерним костром и закатом, неспешно разливающимся над горизонтом. Я многое помню: как, будучи еще совсем крохой, я смотрела на стайку девочек постарше, которые, украсив волосы цветами и лентами, грациозно скользили в голубоватых сумерках, точно лебеди по воде. Помню мамин голос, когда она, хохоча, фальшиво подпевала нашим любимым хорсшу-бэйским хитам, звучавшим живьем (но, что удивительно, тоже страшно фальшиво) с крошечной городской сцены. Помню и веселые игры на лужайке, и колесо обозрения, и раскрашенные лица ряженых русалочек, и друзей детства, с которыми крепко держалась за руки и вопила от страха и восторга, пока наш вагончик выписывал головокружительные виражи на американских горках.

Но воспоминания об этом празднике храню не я одна. У каждого в нашем городе они свои.

И, если верить легендам, далеко не все столь же безоблачны.

Вот только я ни в какие легенды не верю. Как не верю и в черную магию, паранормальные явления – и все то, чего не увидишь глазами.

Кровь. Наука. Факты. Я верю в них. В то, что можно измерить, доказать, потрогать.

А еще – в маленькие города, солоноватый воздух, даже в сокровенные тайны моих друзей и соседей. У каждого из нас есть свои скелеты в шкафу, каждый несет свой крест. Это факт; если угодно, побочный продукт людского существования.

Но верить легендам? Сказкам? Проклятиям?

Ну уж нет.

Проклятие – это тайна, разодетая в наряды страшного, неотвратимого предзнаменования. Я в проклятия не верю.

Но всем известно, как я люблю тайны.

И что ни одна из них от меня не укроется.

Часть первая. Праздник

Глава первая. Пятница

Подбор актеров для праздничного спектакля в честь Именин города ЗАВЕРШЕН.

Пожалуй, больше всего на свете жители нашего славного городка Хорсшу-Бэй любят праздники, а особенно Именины и приуроченный к ним ежегодный фестиваль. Но что же считают главным украшением этого двухдневного торжества? О вкусах, как известно, спорить не принято, – хотя многие пытаются! – и все же мы не погрешим против истины, если назовем в числе главных кандидатов на этот почетный титул постановку, которую покажут в субботу днем.

И сейчас градус ожиданий и восторгов особенно высок, ведь год выпал юбилейный – нам предстоит справить вот уже семьдесят пятые Именины города! Всем торжествам торжество – с этим никто спорить не станет!

И вовсе не удивительно, что в коридорах школы «Кин» все только и говорят о том, кого же утвердят на роли в спектакле в этом году. Но не волнуйтесь, дорогие «нептуны»! Вас ждет сенсация! По нашей информации, список участников будет обнародован уже сегодня днем, и все, кому так не терпится с ним ознакомиться, смогут это сделать – надо только дождаться конца уроков! Так что выходите во двор и скрестите пальцы! Некоторым из выпускников сегодня улыбнется удача, а грядущий праздник имеет все шансы стать самым незабываемым в жизни!

– Ничего себе, Нэнси! Какая же… экспрессивная заметка у тебя получилась в новом номере «Первой полосы»! Честное слово! Я только начала читать, но у меня уже зарябило в глазах! Ты случайно не перебрала утром с таблеточками от простуды? А то в здравом уме такое едва ли напишешь.

Я заперла свой шкафчик и повернулась на голос. Лена Бэрроу, глава школьной команды чирлидеров, а по совместительству и ровно треть нашего неразлучного школьного трио, ждала меня с задумчивой усмешкой на губах и последним номером газеты, на страницах которой чересчур часто встречалось мое имя, в руках.

– Да что ты говоришь? – огрызнулась я и закатила глаза.

Лене никогда не были чужды резкие суждения – и она уж точно не стеснялась их высказывать, чем нередко повергала в ужас одноклассников. Но я, по счастью, понимала Лену и прекрасно знала: она, как говорится, «лает, да не кусает». К тому же мне и самой палец в рот не клади, я могла в случае чего постоять за себя.

– Непременно учту твои замечания.

– Что это вы тут учесть собираетесь?

Стоило нам заговорить об экспрессивности, и Дейзи Дьюитт, третья участница нашего ослепительного трио, тут же возникла рядом, с интересом заглядывая Лене через плечо. Ее большие голубые глаза сверкали, и даже блестящие, выгоревшие на солнце светлые волосы – и те лучились восторгом, от нее так и веяло энергией и жизнерадостностью. Пускай Лена и стояла во главе школьных чирлидеров, зато, когда речь заходила о поддержании командного духа, лучшего «игрока», чем Дейзи, было просто не сыскать. Да и в общем она вела себя куда добрее и мягче, чем наша «роковая красотка». А еще я с гордостью могла назвать ее лучшей подругой.

– Что празднование наконец объявляется открытым! – воскликнула я и сжала ее ладонь.

Дейзи училась в выпускном классе и потому имела все шансы заполучить роль в праздничной постановке. Собственно, она казалась перспективным кандидатом – хотя бы потому, что у нее в роду был один из отцов-основателей (по меркам Хорсшу-Бэя она почти принадлежала к королевской семье). Об этом красноречиво свидетельствовала ее фамилия. Но она все равно страшно переживала, что не попадет в список, и это волнение выглядело по-своему очаровательно. Причем ее скромность отнюдь не была напускной, и потому тревога Дейзи вызывала умиление, а не раздражала, как непременно случилось бы, окажись на ее месте кто-то другой. За эту искренность я ее и любила – недаром мы дружили еще с детского сада.

– Точнее сказать, вот-вот объявят список участников постановки, – поправила она меня. – О чем ты и пишешь в своей, скажем так, очень эмоциональной статье в «Первой полосе».

Лена самодовольно вскинула бровь.

– А я тебе что говорила, а, Нэнс? Как по мне, вся беда в пунктуации.

– Ладно, девчонки, я все поняла. В следующий раз буду поосторожнее с восклицательными знаками, – пообещала я.

Сказать по правде, они мне вообще не слишком-то свойственны. Экспрессивность – это совсем не мое.

Дейзи взяла нас обеих под руки и повела по коридору – надо сказать, довольно быстро.

– Да ничего страшного! Я же знаю, как вы переживаете за Именины! Точнее сказать, за меня! Вы, пожалуй, единственные на всем белом свете, кто переживает за меня не меньше меня самой, – прощебетала она и рассмеялась.

Порой общаться с Дейзи было все равно что плавать в гигантской бутылке с газировкой – бурлящей, сладкой, так и норовящей выплеснуться из горлышка. В хорошем смысле слова.

Мы пересекли коридор и вышли через черный ход на широкий, заросший травой двор. Сквозь молочно-белую облачную дымку проглядывало лазурное небо, а прямо перед нашими глазами…

Точно угадав мои мысли, Лена проговорила:

– Ого-го. Кажется, без кровопролития не обойдется!

– Вот-вот. Мы точно перенеслись во вселенную «Голодных игр», – заметила я.

Это было, конечно, преувеличением, но несущественным. Во дворе выстроилась целая армия «нептунов» – старшеклассников, которым не терпелось ознакомиться со списком участников постановки, а сзади них толпились их приятели.

– И когда они все успели сюда высыпать? – недовольно проворчала Дейзи. – Я же сразу после звонка побежала вас искать!

– И это была твоя первая ошибка, – прокомментировала Лена.

– Ну и ладно, попробую пробиться, – сказала Дейзи и, быстро помахав нам, нырнула в толпу, стараясь обогнуть давку у огромного дуба, где обычно развешивали объявления.

Я с гордостью наблюдала, как Дейзи толкнула бедром одну из старшеклассниц, протискиваясь вперед, а потом улыбнулась ей смиренной, извиняющейся улыбкой.

– Да, вот уж кто явно пришел за победой.

Для Дейзи этот день очень много значил, а ее энтузиазм был поистине заразителен.

– Моя малышка взрослеет! – ответила Лена, смахнув невидимую слезинку с щеки. Хотя вообще-то мы с Леной учились в одном классе, и потому Дейзи была старше нас обеих. – Впрочем, можно ли ее винить? Ведь у нее в роду был один из отцов-основателей! Она буквально рождена для этой роли! И наверняка мечтала об этом празднике еще с пеленок!

И это была чистая правда. Дейзи происходила из старинного рода Дьюиттов – тех самых людей, которых, вместе с некоторыми другими семьями, и прославляли каждый год. Именно ее пра-пра-пра-(и так далее) – дедушки подписали указ, утвердивший официальный статус города Хорсшу-Бэя. Роль полковника Честера Дьюитта, героя войны, выглядела, пожалуй, самой желанной для актеров ежегодной постановки, в ходе которой разыгрывались сценки из ранней истории этого поселения. Разумеется, Дьюитты не пользовались своим положением – слишком уж благородным было это семейство, поэтому Дейзи пришлось дождаться выпускного года, чтобы поучаствовать в прослушивании на равных правах с остальными.

Во всяком случае, так мне казалось. Дьюитты вообще были довольно… эксцентричными. Это выражалось в том, что они предпочитали не выделяться на общем фоне и прятаться от чужих глаз. Порой очень и очень надолго.

Семья у Дейзи была настолько большой, что семейное древо с бесчисленными дядюшками и тетушками и толпой кузин и кузенов скорее походило на раскидистый куст плюща. Но почти все родственники Дейзи, в отличие от нее самой, жили на окраине города. Дети при этом обучались на дому, а их родители предпочитали компанию родни обществу других горожан. Мои мама с папой нередко звали Дьюиттов странноватыми. Люди же менее образованные не скупились на выражения и вовсе звали их «поехавшими сектантами» или того хлеще.

Из-за этого подчеркнутого стремления Дьюиттов к изоляции окружение Дейзи, включая самых близких друзей, мало что знало о ее семье. Дейзи уговорила родителей отдать ее в муниципальную школу, а на первом же году обучения затеяла с ними очередную битву, пытаясь добиться разрешения поучаствовать в отборе чирлидеров. Но Дьюитты своим правилам никогда не изменяли. Скажем, в гости с ночевкой в их дом попасть было невозможно, так что обычно мы устраивали такие вот посиделки либо у меня, либо у Лены. Отчасти поэтому я так радовалась, ведь Дейзи наконец выпал шанс поучаствовать в праздничной постановке – как-никак, родители переживали за ее безопасность и с большой неохотой пускали на внеклассные мероприятия.

Но тут меня поразила внезапная мысль.

– Она же непременно получит роль, правда? – спросила я Лену. – А родители… они же не запретят ей участвовать?

Сама я всей душой верила, что все сложится хорошо. Но вдруг это ложные надежды? Это ведь будет сущая катастрофа! Пускай и только по меркам жестокого реалити-шоу, которое разыгрывалось в эти минуты на нашем школьном дворе.

Лена подняла на меня взгляд.

– Не может такого быть! Во-первых, у нее просто на роду написано, что она должна участвовать, а во-вторых, ты же сама знаешь, что прослушивание прошло блестяще! Родители не посмеют лишить ее такой возможности!

Уверенность Лены меня подбодрила, но по роду деятельности я прекрасно знала, что люди порой умеют удивлять.

Впрочем, насчет прослушивания Лена точно была права. В его успехе я даже не сомневалась. Дейзи просто обожала занятия в школьном театральном кружке и с пятого класса играла ведущие роли во всех постановках. Ее многочисленные родственники, которых мы видели от силы несколько раз в год, даже порой съезжались посмотреть на ее выступления. Я была на все сто уверена, что на прослушивании она и впрямь показала себя во всей красе.

– Даже если забыть об ее актерском таланте, наверняка у нее в семье каждый год разыгрывают все эти сценки – скажем, за ужином на День благодарения! Во всяком случае, именно так я себе всегда и представляла их домашние праздники. Так что Дейзи наверняка знает сценарий назубо… – Лена осеклась и склонилась ко мне – так близко, что случайно задела меня плечом. – О, гляди, она уже на подходе! Вот она в первом ряду… Вот подошла к списку… просматривает текст… ищет свое имя… ищет… ищет…

– Мы с тобой как будто на сафари, наблюдаем, как дикие звери рвут друг друга в клочки! Правда, у зверей с цивилизованностью получше. Народ вообще в курсе, что речь всего лишь о городской постановке, а?

Конечно, я любила Хорсшу-Бэй, но временами меня очень смешило, что люди здесь до того обожают городские забавы, что готовы чуть ли не глотки друг другу перегрызть, лишь бы первыми увидеть список учеников, утвержденных на роль. А все почему? Да потому что маленькие городки по определению маленькие. Я вам без труда перечислю полные имена моих одноклассников, расскажу, в честь кого их так назвали и кто из них страдает от аллергии на орехи, а кто симулирует какую-то страшную неизвестную хворь, только бы не ходить на уроки физкультуры. Но меня, в отличие от окружающих, всегда тянуло к чему-то большему, к новым горизонтам, к бескрайним полям, где трава зеленее, или как там пишут на мотивационных плакатах, которые обычно развешивают в кабинетах школьных психологов?

– Да знаем мы тебя, Нэнси Дрю, вечно тебя манят всякие неосвоенные высоты, – насмешливо заметила Лена. – Но давай-ка я тебе через год напомню об этом разговоре, когда мы с тобой сами побежим наперегонки, толкаясь, смотреть этот самый список участников! Это сейчас нам легко – мы же не выпускницы. Но мы ведь обе знаем, что в глубине души ты ничуть не меньше остальных обожаешь Хорсшу-Бэй со всей его сентиментальной и ностальгической прелестью.

Я открыла было рот, чтобы ей ответить – кстати сказать, спорить я при этом совсем не собиралась, – как вдруг рядом взметнулась копна золотистых волос, и нас накрыло волной искристого и бурного, точно сладкая газировка, восторга.

– Меня взяли! – взвизгнув от радости, крикнула Дейзи. – Мне дали роль! Я буду играть Эбигейл Дьюитт, местную жительницу, которая кормила весь город в самую холодную зиму в истории, даже когда почти ослепла от скарлатины!

– Больше похоже на сценку из книжек про домик в прерии[1]. Ты уверена, что в биографии Эбигейл и впрямь был такой эпизод? – поддразнила я и обняла Дейзи в ответ. – Поздравляю! Очень рада за тебя, честное слово!

– Кто-кто? Эбигейл Дьюитт? Интересно, почему тебе дали именно эту роль? Уж не из-за фамилии ли? – пошутила Лена.

Но Дейзи только отмахнулась от нее.

– Роль обалденная, пускай и не самая главная! – сказала она. – Там даже добавили целый эпизод…

– …по случаю долгожданного юбилея, – хором пропели мы с Леной и рассмеялись.

– А Купу дали роль Джебедаи Дьюитта, – многозначительно сообщила Дейзи и замолчала, выразительно вскинув бровь.

Купер Смит был капитаном футбольной команды, а значит, в соответствии с неизменными правилами подростковых клише, по нему сходила с ума вся школа. Но, на беду остальных девчонок, он уже давно положил глаз на Дейзи. Мы не отважились спросить, как она уговорила родителей разрешить ей встречаться с парнем. Любить ее – а мы очень ее любили! – значило мириться с ее необычной и необычайно скрытной семьей.

– Вы с ним, видимо, в полном восторге от такого расклада, – заметила Лена. – А что вам там по сценарию полагается делать? Он будет прикладывать тебе к воспаленному лбу холодный компресс? Или перебинтовывать гангрену на ноге?

– Какая гадость! – Аккуратные губки Дейзи скривились от отвращения. – Сделаем вид, что я этого не слышала! Да и вообще, хватит завидовать. В следующем году придет ваш черед!

– Ой, жду не дождусь, – с деланным безразличием протянула Лена, но на губах у нее заиграла улыбка.

Сказать по правде, уже в этом году скучать нам не приходилось. Мы и так с головой ушли во всевозможные волонтерские проекты, каких в нашем городе было немало.

Но вернемся к нашей истории. Плотная толпа студентов, пробивавшихся к списку участников постановки, начала рассеиваться. То тут, то там слышались радостные возгласы тех, кто нашел в списке свои имена. Аманда Ризер, которой я помогла в средней школе, когда она заподозрила, что кто-то задумал сорвать ее проект по физике (а это и впрямь было так), отплясывала победный танец, не оставлявший простора для домыслов. И хотя за участие в постановке и впрямь вспыхнула нешуточная борьба, роль получили почти все выпускники (а только их и пускали), и потому во дворе воцарилось всеобщее ликование. И оно было заразительным! Праздник Дейзи был и моим праздником, ее победа была и моей тоже, и Лена, конечно, раздраженно закатила бы глаза, да так сильно, что они, того и гляди, выпали бы из глазниц, узнай она о моих сентиментальных мыслях. Но в тот миг меня и впрямь накрыла волна нежности. Мои друзья радовались. И я вместе с ними. В моей душе воцарились мир и покой.

Дейзи повела нас к школе. Толпа теперь разделилась на группки поменьше. Друзья обменивались теплыми объятиями, смахивали слезы, давали друг другу пять, взахлеб обсуждали тексты ролей, костюмы, репетиции – словом, все, что связано с подготовкой к долгожданному мероприятию. Двор походил на минное поле – только вместо опасных снарядов тут повсюду были радостные, улыбчивые подростки.

Впрочем, опасность в себе таили и мы, но, пожалуй, не столь серьезную. Мы были готовы горы свернуть, точно герои рекламы энергетиков.

– Поверить не могу!

Услышав эти слова, я резко затормозила, а спустя мгновение Дейзи с Леной тоже замерли, почуяв неладное.

Мина во дворе все же была. По меньшей мере одна.

В самом первом ряду толпы, рядом с дубом, на котором висел список участников, подрагивая на полуденном ветру, стояла Кэролайн Марк. Мы были знакомы не слишком близко – так, один семестр ходили вместе на факультатив по биологии, когда она только переехала в Хорсшу-Бэй. Помнится, препарирование тогда давалось ей особенно тяжело. Но и без тесной дружбы я могла безошибочно прочесть выражение ее лица.

Денек выдался погожим и солнечным, но Кэролайн была мрачнее грозовой тучи. Даже со своего места – а мы с подругами стояли на лужайке чуть поодаль – я отчетливо видела, что в ее карих глазах полыхает неукротимая ярость. Щеки у нее раскраснелись, а брови поблескивали от пота.

Ничто из этого от меня не укрылось – как-никак я ведь сыщица и журналист.

– Кэролайн… – обратилась к ней ее спутница – это была, вне всяких сомнений, ее близкая подруга Анна Гарднер.

Анна изо всех сил пыталась утешить Кэролайн, но это походило на попытку приклеить шторы скотчем к подоконнику во время урагана, чтобы они так не колыхались. Иными словами – совершенно бесполезно.

– Да не надо меня успокаивать! – огрызнулась Кэролайн и, сдернув с дерева список участников, начала судорожно рвать его в клочья.

Другие ученики, окружившие ее кольцом и смотрящие со сдержанным любопытством, отступили, освобождая ей место и не сводя с нее настороженных взглядов.

Лена шумно вдохнула.

– Что-о-о-о же тут происходит? – спросила она.

В ее голосе слышалось любопытство, но вместе с ним и восторг. Все-таки на наших глазах разворачивалась настоящая трагедия, а Лена просто обожала наблюдать за такими вот драмами – куда больше она любила только разыгрывать их сама. Мне же смотреть на прилюдную истерику было очень неловко.

Дейзи схватила меня за руку – да с такой силой, и я на мгновение испугалась, что останется синяк.

– Боже мой, да это же Кэролайн Марк! Ты ее наверняка знаешь! – сказала она, понизив голос, будто Кэролайн и впрямь могла нас услышать, несмотря на приличное расстояние, разделявшее нас, и на собственную истерику, которая в эти минуты только набирала обороты. – Она недавно начала ходить в наш театральный кружок.

– А, точно! – воскликнула Лена. – Странно, что я сразу ее не вспомнила. Такие истерики не быстро забудешь.

– Мы с ней немного общались, – призналась я. – Обычно она… ведет себя куда спокойнее. Во всяком случае, мне так показалось.

Впрочем, если мне не изменяет память, препарирование вызывало у Кэролайн очень бурные чувства.

– Мне тоже, – подтвердила Дейзи. – Но, как я уже сказала, у нас в кружке она новенькая, и еще не уяснила, что существует, так сказать, иерархия. По-моему, она всерьез думала, что стоит ей только ворваться в зал в первый же день семестра, и ее тут же возьмут на главную роль в школьном мюзикле.

– Ой, а что, вы ставите мюзиклы? – пошутила Лена, точно об этом можно было забыть.

Как-никак мы с ней приходили на все выступления Дейзи еще с незапамятных времен.

– Ты что, забыла? В этом году у нас по плану «Магазинчик ужасов»! – торопливо напомнила Дейзи. – Я, разумеется, играю Одри. Ту, которая женщина, а не растение. Растение – это Одри Вторая. Но не суть. Так вот, Кэролайн влетела в аудиторию и сказала: «Я летом занималась вокалом, послушайте, какое у меня меццо-сопрано». И, честно говоря, наш преподаватель не слишком впечатлился…

– А все из-за иерархии? – уточнила Лена.

– Именно. И в прослушивании на роль в праздничной постановке она тоже участвовала, она же старшеклассница, а значит, на ее стороне…

– Возрастное преимущество, – услужливо подсказала я.

– Вот-вот, – радостно согласилась Дейзи.

– Но, судя по всему, ее не взяли, – сухо подытожила Лена.

Тем временем бедняжка Кэролайн швырнула клочья списка прямо своей подруге в лицо, продолжая истошно вопить и трагично заламывать руки.

– Даже если и так, к чему эта истерика? – вслух удивилась Дейзи. – Неловкая ситуация вышла.

– А я вот глаз отвести не могу, – призналась Лена, вздохнув. – Как же я люблю эти дурацкие школьные драмы!

Чего никак не скажешь обо мне. Пора было положить этому конец.

– Ладно, девчонки, мне уже не по себе от всего этого вуайеризма, – сказала я. – Нам вовсе не обязательно и дальше стоять тут и наблюдать за ней.

Обида Кэролайн была до того горькой, а страдания – такими бурными, что я, в отличие от Лены, не могла спокойно на нее смотреть – меня тут же захлестнула волна сочувствия, такая мощная – того и гляди, собьет с ног. Пускай я и общалась с ребятами, которые считались вполне крутыми, сама я далеко не всегда пользовалась популярностью, во многом из-за своих расследований, и не понаслышке знала, каково это – быть аутсайдером. Да и потом, вовсе не в моих правилах подглядывать и подслушивать без необходимости.

Мне и так и по сей день слишком уж часто приходится это делать. Впрочем, сейчас это не столь важно.

– Говори за себя, – ответила Лена.

– Думаю, нечего за нее волноваться, все будет в порядке, – сказала Дейзи, многозначительно кивнув в сторону школы.

Проследив за ее взглядом, я увидела, что из двери черного хода выскочил мистер Стефенсон – преподаватель английского и по совместительству глава школьного театра – и поспешил к Кэролайн, к которой так и не вернулось самообладание. Он бережно опустил руку ей на плечо.

Мистер Стефенсон шепнул Кэролайн что-то на ухо, и я заметила, как яростное пламя в ее глазах превратилось в слабые искры. Впрочем, рассерженный вид никуда не делся – разве что сама она стала немного спокойнее. Она ответила – что-то запальчивое, судя по ее движениям, а в особенности по бурной жестикуляции. Но плечи у нее заметно поникли, и чувствовалось, будто конец истерики уже не за горами.