Школа жизни на подносе. Откровения официантки

Глава 5. Любовь – это когда не за, а вопреки

К тому времени я рассталась с первой любовью своей жизни, длившейся пять лет, разогнала всех ухажеров и была вольная, как ветер. Я кайфовала от своей свободы и не могла ею надышаться.

И тут на меня свалилась новая любовь. Мощная и до этого неведомая. Любовь к ресторану и всему, что с этим связано. Я вся светилась и не заметить этого было невозможно.

Неудивительно, что и для ресторана я тоже оказалась находкой.

День за днём я открывала для себя новые таинства, которыми в избытке меня одаривала полюбившаяся вдруг профессия. И чем ближе к завершению был мой отпуск, тем отчётливее я понимала, что в торговлю я не вернусь.

Я чувствовала, что нравлюсь «директорам», и это чувство было взаимным. В процессе работы я полностью изменила своё мнение о директоре, и от недопонимания первого дня не осталось и следа. Многим это покажется странным, но я никогда его не боялась. Хотя Аллана Рояловича боялись многие, потому что в гневе этот человек был поистине страшен.

В первый месяц моего обучения произошел случай, благодаря которому ничто не могло повлиять на моё отношение к этому человеку.

Было очередное рабочее утро, сервировка зала заканчивалась, и «директора» (Галина Фёдоровна очень не любила, когда их так называли, потому что ДИРЕКТОР у нас был один) сели за стол завтракать. Кто-то из девочек обслуживал их, я же, обучаясь носить поднос, расставляла на столах стекло, завершая сервировку. Вышагивая по залу с полным подносом бокалов, я услышала, что кто-то меня зовёт и обернулась. За моей головой повернулась и моя рука, и вся красота, стоявшая на подносе, начала одна за другой падать вниз, разбиваясь о пол, и разлетаясь тысячей мелких осколков во все стороны чисто убранного зала.

Сказать, что я испугалась – это не сказать ничего. Леденящий ужас обрушился на меня, и я в страхе повернулась к директору, готовая разрыдаться. Чувство вины и стыда, и мысль, что сейчас я оставила здесь практически всю свою первую зарплату – заполонили в момент мою голову. И только чувство собственного достоинства как-то ещё сдерживало слёзы, готовые в любой момент хлынуть из моих глаз. Мне показалось, что все звуки вокруг стихли, и только глухой мог не услышать, как громко сейчас стучит моё сердце. Я замерла в ожидании предстоящего крика…

Но никто не закричал.

Галина Фёдоровна, как ни в чём не бывало, продолжала пить чай, а директор, глядя в мои огромные от страха глаза, спокойно сказал: «Не переживай, Альбина, мы все били посуду, это нормально».

Это был первый раз, когда он обратился ко мне по имени. До этого момента я считала, что он даже не помнит, как меня зовут.

Свою первую зарплату я получила полностью и даже больше. Все до единого бокалы в этот месяц были списаны на счёт ресторана, а такое в ресторане считалось редкостью. Учёт посуды вёлся у нас очень строго и без вычетов практически не обходилось. Чем была вызвана та акция доброты – я не знаю, но она стала для меня очень показательной, и я была за неё благодарна.

За многие годы работы в этом ресторане, крики руководства я слышала регулярно. Иногда с них начиналось утро. Но почему-то это никогда не внушало мне страха, и позже я даже вывела некую систематику.

Во-первых, кричал всегда кто-то один: либо это был директор, либо Галина Фёдоровна. Директор выступал в роли «злого полицейского», когда срочно нужно было прекратить недовольство коллектива и ненужные разговоры, возникающие из-за каких-то нововведений, штрафов, и просто, чтобы не расслаблялись.

В такие дни, все, как правило, собирались на утреннюю планёрку, на которой Аллан Роялович, не утруждая себя в подборе выражений, «проходился» по всем нашим косякам. А в ресторане без этого, поверьте, не бывает. К середине речи накал его недовольства и уверенности в собственной справедливости достигал своего апогея: лицо становилось красным от негодования, молнии из глаз летели во все стороны, а от крика звенело в ушах и содрогались стены. В эти моменты каждый, кто понимал, что сия пламенная речь касается и его непосредственно, стояли, потупив взгляд. Все вопросы и возражения в такие моменты отпадали сами собой, хотя о них, собственно, никого и не спрашивали.

Окончание разбора полётов и самой планёрки заканчивались неизменно тем, что, если кого-то что-то не устраивает, то мы можем собираться и валить в любом понравившемся нам направлении. Все это было сказано, конечно же, в куда более грубой форме. Тем не менее, никто никуда валить, естественно, не собирался, разве что по своим рабочим местам. А недовольство, если и присутствовало, то оставалось у каждого глубоко внутри.

Это были чётко спланированные показательные выступления, которые позволяли управлять огромным коллективом и держать его в ежовых рукавицах.

Однако нередко случались и другие приступы дурного настроения, виновник которых был нам неизвестен, и они, на мой взгляд, были гораздо опаснее. В такие моменты на пути директора лучше было не попадаться.

Почему-то чаще других с этим не везло небезызвестной Абрикосовой, которая была большой любительницей болтать по телефону. Отсутствие мобильных телефонов в те времена никоим образом не отменяло эту возможность. В нашей доступности было целых две линии, предназначенных для разговоров по работе. Абрикосовой же это понимание не мешало зависнуть на одной из них и, увлечённо разговаривая, забыть обо всём на свете.

Если в это время директору вдруг приспичило попить чай или что-то ещё, а дозвониться, в силу занятости обеих линий он не мог, он вылетал из своей берлоги со скоростью света и все, кто попадался в этот момент на его пути, вжимались в стены от страха. Или экстренно возвращались туда, откуда шли.

Абрикосова почему-то не успевала. И мощнейший природный катаклизм в лице директора обрушивался всей силой на её бедную голову. Трубка тут же выхватывалась из рук, летела в первом попавшемся направлении и на этом жизнеспособность последней заканчивалась. Сколько их поменялось в ресторане, не сосчитать. Сама Валерия в такие моменты была неизменно уволена и отправлена куда угодно, даже на небо за звёздочкой. Поварам, официантам, мойщикам, уборщикам и всем причастным, было приказано не покидать свои рабочие места до самого конца своего рабочего дня. Даже в туалет. Иначе они могли собираться вслед за Абрикосовой, потому что уволены будут все. Тут же. И навсегда.

Конечно же, никто уволен не был. Устроив всем встряску, и подняв каждому адреналин, стихия успокаивалась и удалялась в свои апартаменты, бросив на ходу: «Официанты, принесите мне чай!» Естественно, со своим неподражаемым акцентом.

Наверняка читатель сейчас подумает, как вообще в таком дурдоме можно работать и терпеть подобное отношение? И будет, по-своему, прав. Лично я уверена, что далеко не каждый человек сможет работать в ресторане. Эту особую неповторимую атмосферу вы не встретите ни в одном другом месте. И зачастую это адски тяжелый труд. Поэтому либо вы полюбите всё в нем, едва прикоснувшись, либо не сможете понять эту жизнь никогда.

Глава 6. Решение принято и обжалованию не подлежит

Нередки были случаи, когда ученики, пришедшие к нам на работу, покидали ресторан после первых же дней работы в нём. Одни – после извержения вулкана «директоров». Со словами: «Простите, но на меня так даже мама с папой не кричат!» Другие – не выдержав темпа и условий многозадачности.

Они собирали свои вещи, прощались с нами и отправлялись на дальнейшие поиски работы. И я нахожу такое решение более правильным, чем решение других взять месяц-другой на раздумья: «моё – не моё; стерпится – слюбится». Не стерпится и не слюбится. Если с первых дней вы понимаете, что минусов в этой работе для вас гораздо больше, чем плюсов – не тратьте время! Ни своё, ни чужое.

Что же касается ругани директора, от которой каждый испытывал разнообразный спектр эмоций, я оставалась к ней абсолютно спокойной. Со временем я даже научилась воспринимать ее, как своеобразный музыкальный фон, который в глубине души меня забавлял. Возможно, потому что ни разу в жизни директор не кричал конкретно на меня. Согласитесь, ругать всех вокруг или конкретного человека – это немного разные вещи.

Когда же директор костерил нас за плохо проделанную работу, обижаться мне и вовсе казалось глупым. Потому что делал это профессионал с большой буквы. Хотя обучением официантов, вопросами кухни и рестораном в целом, занималась преимущественно Галина Фёдоровна, редкий пятиминутный «мастер-класс» от директора дорогого стоил. И неважно в какой форме он был преподнесён: с помощью крика или на пальцах. Это всегда было более чем доходчиво.

Конечно, я увлеклась и забежала вперёд. Стоило погрузиться в воспоминания, как в памяти начали всплывать моменты, казавшиеся мне давно позабытыми за давностью лет.

Итак, отпуск мой заканчивался и мне нужно было озвучить принятое решение: продолжаю ли я работать в ресторане или ухожу обратно, в торговлю. Собственно, внутри себя я его уже давно приняла и никаких внутренних метаний не испытывала.

Самое сложное было сказать об этом дома.

Думаю, родители чувствовали предстоящую неизбежность, но верить в неё отказывались. И, когда на вопрос: «Когда тебе выходить на работу?», подразумевая магазин, они услышали: «Никогда. Я остаюсь работать в ресторане», началось то, что я ожидала и поэтому оттягивала этот момент изо всех сил.

Наслушалась я тогда много и разного. Родители кричали, кто кого громче, что «только через их труп их единственная дочь будет официанткой!»

Крики стихли, когда дочь начала перемещаться по городу исключительно на такси и уже не она просила у них деньги. Наоборот, их можно было попросить у неё! А глядя на моё счастливое лицо, когда я что-то рассказывала о работе, умирать передумали и, слава Богу, успокоились.

Признаюсь, наличие постоянных денег стало обычным явлением практически с первого дня работы в ресторане. Хорошие официанты всегда благодарят своих учеников, делясь с ними заработанными чаевыми. Изначально я этого не знала. И когда Абрикосова положила в мою ладошку деньги, сжала её в кулачок и сказала: «Спасибо! Это тебе за помощь!», – я чуть рот не открыла от удивления.

Как и любому человеку, привыкшему жить от аванса до зарплаты, мне казалось, что я попала в какую-то сказку. И сказка эта с каждым днём мне нравилась всё больше и больше.

Поначалу мне было крайне жаль тратить полученные деньги на такси. Уставшая, но счастливая, я ковыляла домой исключительно на своих двоих. Благо, жила я недалеко. Но деньги накапливались, усталость тоже, и постепенно привычка ездить на работу и с работы на машине, стала повседневной нормой.

В профессиональном плане я уже довольно уверенно обращалась с подносом, за считанные минуты сервировала столы и, в принципе, выполняла всё, о чём меня просили и что от меня требовалось. Не исключая и обслуживание «директоров». Тернистый путь становления опытным официантом сопровождался постоянной сдачей им экзаменов: и теоретически, и практически.

К примеру, проходя мимо, Галина Фёдоровна могла произнести любое блюдо из меню, а ты должен был описать его настолько аппетитно, чтоб его непременно захотелось попробовать. Если же подача, по мнению Фёдоровны, аппетита не вызывала, то вся смена собиралась для совершенствования навыков рассказывания. О том же, что, не зная меню, можно выйти работать в зал, и речи быть не могло.

Практической части, то есть, обслуживания директоров за столом, боялся любой ученик. И даже опытные официанты пребывали в полной боевой готовности. Никакие наши банкеты, авралы и запары не могли отменить время их завтрака, обеда или ужина. И, скорее, наш ресторан ушёл бы под землю, нежели кого-то из нас не оказалось бы рядом в нужное время, чтобы принять заказ.

Как любило повторять наше руководство: «Если вы не сможете нормально обслужить нас, мы представляем, что вы будете вытворять в зале с гостями!» Хотя обслужить любого гостя нам было намного проще, чем наших любимых директоров. Для этого дела мы даже составляли график, в котором появлялись праздничные выходные с появлением нового толкового ученика.

Эту школу жизни каждый должен был пройти в полной мере и по всем правилам.

В общем, всё было бы хорошо и все были бы всем довольны, если бы не одно «но». Я готова была выполнять всё, что угодно, но только не обслуживать людей в зале. Максимум, на что я могла себя сподвигнуть – это вынести гостям хлеб. Даже обслужить одного человека примитивным бизнес-ланчем мне казалось невероятной ответственностью, которую взять на себя я была не готова.

Пока в один не очень прекрасный день ко мне не подошла Галина Фёдоровна и не сказала: «Альбина, посуду кому натирать у меня и без тебя найдётся, ты мне нужна в зале. Ничего не понимаю, ты же из сферы обслуживания, в чём проблема? В общем, думай… Или ты начинаешь работать с гостями, или нам придётся с тобой расстаться».

В тот же вечер за мной закрепили стол, который забронировали пять женщин. Это были залётные тётки, решившие отметить у нас какой-то праздник, и отдыхавшие в ресторане впервые. Никакого интереса для богинь высокого уровня обслуживания те не представляли, поэтому были отданы мне, с чувством большого облегчения и радости.

Деваться было некуда и я сосредоточилась на тётушках со всей ответственностью, на которую была способна к тому времени. Меню я знала так, что оно отскакивало от зубов, и мне не составило труда порекомендовать каждой, что бы могло ей понравиться. Продегустировав предложенное мною вино, они пришли в восторг и заказали сразу несколько бутылок. Я внимательно следила, чтоб бокалы женщин были всегда наполнены. А испачканные помадой неизменно меняла на чистые. На эту деталь всегда обращала наше внимание Галина Фёдоровна, повторяя, что для женщины крайне важно пить из бокала без наличия губных отпечатков. К сожалению, очень немногие официанты уделяют этому нюансу должное внимание.

Замена посуды проходила с не меньшей оперативностью. Кому хотелось кофе, я выносила кофе. Кто жаждал мороженого – несла мороженое. Я порхала вокруг них, как фея, предупреждая любое желание, и, что самое важное, получала от этого удовольствие. Когда же дело дошло до расчёта, мои гостьи попросили принести им книгу отзывов и предложений, в которой оставили восторженную благодарность за прекрасно проведённый вечер, отличную кухню и за моё великолепное обслуживание! Свой отзыв они подкрепили денежным вознаграждением в виде чаевых. Это были мои первые собственноручно заработанные чаевые, и они оказались настолько щедрыми, что у напарниц случился шок. Один мой женский стол переплюнул в тот вечер по чаевым всех!

Это была моя первая небольшая победа, из которой я сделала один большой вывод: НИКОГДА не относиться к гостям предвзято и обслуживать каждого так, словно он является твоим личным гостем. Даже, если он зашел выпить всего лишь чашечку кофе.

Глава 7. Мои новые обязанности

По прошествии лет эти воспоминания вызывают во мне лишь лёгкую грусть и неизменную улыбку. Тогда же всё происходящее вокруг казалось мне делом невероятно ответственным. И, будучи перфекционисткой до мозга костей, я стремилась стать лучшей версией себя, как принято говорить нынче.

Наш небольшой зал, всего на семь столов и с максимальной посадкой в сорок человек, был полон и днём, и вечером. Попасть в ресторан представлялось возможным исключительно по предварительной записи, и публика сюда ходила соответствующая: с деньгами. Мы знали не только имена наших постоянных гостей, но и их привычки.

Большой банкетный зал располагался на втором этаже, и двери его в то время были открыты лишь для первых лиц города и их высокопоставленных гостей. Также нередкими гостями нашего ресторана являлись многочисленные артисты, лица которых вы ежедневно можете видеть по телевизору. Соответственно, обслуживание от нас требовалось безупречное и муштровали нас постоянно.

Слова Галины Фёдоровны «Вы должны уметь обслужить правильно! Как делать неправильно – вы научитесь сами!» стали моим девизом по жизни и касались они не только работы в ресторане.

Ошибки мы, разумеется, допускали, но случалось это крайне редко. Даже когда мы убирали посуду, нас невозможно было застать с грудой хаотично составленных тарелок, из которой готовы были выпрыгнуть приборы, остатки салата или какая-нибудь нога от недоеденной курицы. Потому что уборка грязной посуды – это отдельный важный ритуал, выполнять который нужно тоже красиво. Если же кому-то казалось, что он успеет по-быстрому сделать не как нужно, а как ему сейчас удобно, как по волшебству из ниоткуда появлялся директор или Галина Фёдоровна. И этот кто-то мог быть оштрафован. С дальнейшим разбором полётов на утренней планёрке, чтобы впредь никому неповадно было. Понятное дело, в этом списке штрафников побывал каждый.

Спустя время наш сформировавшийся костяк претерпел изменения. Одна официантка покинула нас, впоследствии удачно выскочив замуж. Для второй супруг купил солярий, лишь бы та больше не пропадала в ресторане. Скучать по девочкам работа не позволяла, и вскоре на их место пришли две новые ученицы, пополнив наш поредевший состав и сделав его на долгие годы вновь бессменным. С одной из них, белокурой красавицей с огромными голубыми глазищами, Маринкой, мы сдружились с первого дня, и эта дружба длится по сей день. Несмотря на то, что ни работа, ни даже города, нас давно никак не связывают.

С уходом девочек встал вопрос о старшем официанте смены. Или менеджера, как принято называть это сегодня. И на это место Галина Федоровна приняла решение поставить меня. На тот момент вышколена я была достаточно, а отсутствие семьи служило дополнительным безусловным плюсом. Потому что если я была нужна в ресторане, не существовало практически ни одной причины, по которой я могла бы эту необходимость опротестовать. Разве что заболеть. А болела я крайне редко.

С этой должностью ко мне пришёл необходимый дополнительный опыт, масса новых полезных навыков и возможность в полной мере проявить свои лидерские и управленческие способности. То, что они были во мне заложены природой, сомнений не вызывало.

Теперь в мои обязанности входила грамотная расстановка персонала по позициям. К тому времени у нас открылся зал восточной кухни, с баром и отдельной банкетной, и работы стало гораздо больше.

Наличие алкогольной и безалкогольной продукции должно было соответствовать винной карте ресторана и находиться на складах в достаточном ассортименте. В самом страшном сне мне не могло присниться, что на банкете вдруг может закончиться тот или иной напиток. Размеры склада не позволяли заказывать каждую позицию ящичком «про запас», поэтому каждая смена начиналась с подробного изучения заказов и составления заявки экспедиторам.

Потом, естественно, всё это дело нужно было принять и перетащить на склад. Нередко нам приходилось это делать самим, потому что у грузчиков работы всегда тоже было невпроворот.

И уже со склада я отоваривала официантов каждого зала, согласно составленным ими заявкам. Весь приход и перемещение товара фиксировался в тетрадях учёта, которых было две: складская и учёт зала. Каждый божий день, пока официанты убирали зал, старший смены отчитывался по ним обеим Галине Фёдоровне. Остаток, плюс приход, минус расход, итого. Процесс этот был доведён у нас до автоматизма и казался нам самой обыденной вещью на свете. Никакая усталость или позднее окончание банкета не могло отменить это ночное мероприятие.

Иногда Галина Фёдоровна, чтобы нагнать страху, начинала лазить по холодильникам и выборочно проверять позиции. Если она находила «остатки», они тут же плюсовались, с неизменной лекцией о «вкрай оборзевших официантах». Мы слушали, пряча взгляд, и делая вид, что понятия не имеем, как они там оказались. К счастью, такие проверки были большой редкостью и на все наши официантские дела директора закрывали свои глаза. Открывались они широко, когда, по их мнению, мы вконец борзели и наступала необходимость напомнить каждой из нас, кто здесь хозяин: и это не наглые мыши.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.